Часть третья 2 страница

— Хорошо, — ответил я и, поглядев на часы, заметил: — Уже поздновато. Приятно побыть в гостях, но, пожалуй, мне пора.

Собравшись уходить, я поднялся с кресла, окинул взглядом чудесные картины и вышел в прихожую в сопровождении Кассандры.

— Спасибо тебе большое, Кэсс, за приятную компанию и твой рассказ.

— Не стоит, Том. Ты мог бы и почаще заходить, и не только чтобы расспрашивать меня о прошлом, — Кассандра напоследок заключила меня в крепкие объятия. — До встречи, Том.

— Еще увидимся. Доброй ночи.

Когда я вышел из дома Кассандры, я заметил, что светлая полоса на горизонте сменилась чернотой, звезды исчезли за толстым полотном темных туч, и мой путь домой освещался лишь тусклыми уличными фонарями. Размышляя о том, что услышал от Кассандры, я торопливо шел по мрачным улицам, убрав замерзающие руки в карманы. Я больше не чувствовал ничьего пугающего присутствия за спиной. На душе стало легче и светлее.

Когда стрелка часов знаменовала наступление полуночи, я ускорил шаг и вскоре добрался до дома, где незаправленная постель заждалась моего появления. Быстро раздевшись, я без сил рухнул на подушку. Едва я коснулся ее, меня охватили воспоминания о давно минувших днях, которые недавно вернулись в реестр моей памяти; об отце, которого, по словам Брайана, убили люди в темных плащах; об Анкоре, которая, словно навязчивая идея при обсессивно-компульсивном расстройстве, поселилась в моей голове; о ее медальоне, который мирно покоится на тумбочке у моей кровати. Мысли плавно перетекали в сон, но вдруг я услышал грохот.

Я поднялся с кровати и замер, как истукан: на стене перед кроватью висел портрет голубоглазой темноволосой девочки в необычной мешковатой одежде — Анкоры, какой я ее запомнил. Она словно глядела на меня с полотна. Как же приятно ощущать на себе этот знакомый взгляд. Внезапно картина ожила. За спиной у Анкоры появилась зловещая фигура. Человек в капюшоне и черной маске с белыми узорами выхватил из мрака такую же маску и напал на девочку. Анкора отчаянно сопротивлялась, но губитель без усилий совладал с ней и надел на нее черную маску, а сам пропал во тьме. Тщетно пытаясь избавиться от маски, она забилась в судорогах. Чернота стала обволакивать Анкору и полностью поглотила ее. Нащупав выключатель, привычным движением я зажег настольную лампу, но мрак, скрывающий комнату, не развеялся. Я посмотрел на тумбочку: лампа спокойно стояла и даже не думала загораться. Вновь устремив взор на почерневшую картину, я обнаружил, что на полотне зеленели поля, и краснел заходящий за горизонт диск солнца — картина стала прежней.

Вдруг грохот повторился. Похоже, он доносится с кухни. Не отыскав оружия лучше, чем неработающая лампа, я пошел на шум. В полумраке на кухне за странно знакомым круглым столом сидел человек. Вглядываясь в черноту за окном, он сжимал в руках ружье, словно поджидая кого-то с дурными намерениями. Я осторожно подошел ближе и заметил, как лампа засветилась бледным, едва различимым светом. Я остановился, лампа сверкнула, и я выпустил ее из рук. Встретившись с полом, она разлетелась на тысячи светящихся кусочков, которые быстро почернели, но зато в комнате стало светло, как днем. Человек резко поднялся, вскинул ружье и направил дуло на меня.

— А, это ты, — с облегчением сказал он и положил ружье на стол.

Внезапно я понял, кто стоял передо мной. Это был не кто иной, как мой отец. Живой и невредимый, словно костлявая старуха никогда не заносила над ним косы, он невозмутимо разглядывал меня. Тот факт, что он давно умер, не коим образом его не тревожил и не мог поколебать его каменное спокойствие, с которым он вновь опустился на стул. Отец выглядел точно таким, каким я его и запомнил: темные редеющие волосы, широкие плечи и охотничья одежда, с которой он не расставался, когда мы отдыхали в Ипсвите.

Заметив мое замешательство, отец приглашающе кивнул на соседний стул. Я направился в его сторону. Под босыми ногами странно хрустели и противно лопались черные кусочки расколовшейся лампы. Я сел за стол подле него, но тот не сказал ни слова, а только с серьезным выражением лица изучающе смотрел на меня, как смотрят на какую-нибудь карту. Я не знал, как поступить и что сказать, но отец вдруг заговорил:

— Может, сходим на рыбалку, сынок, пока у меня есть время? Как ты на это смотришь?

— Конечно, — выдавил я.

— Вот и славно, — с улыбкой отозвался он. — Идем.

Отец встал со стула и вышел за дверь, скрывшись во тьме. Я медленно поднялся и, прежде чем отправиться вслед за ним, кинул взгляд на оставленное на столе ружье, под которым заметил несколько карточек с надписью “ Не повезло ” и игральные карты с изображением каких-то котов.

Догоняя отца, который всегда ходил намного быстрее меня, я заспешил в прихожую и отворил входную дверь. Однако за ней я увидел не свою улицу, а залитый солнцем лес. Я узнал это место. Это Ипсвит. Выйдя из дома, я закрыл за собой дверь, и она мгновенно растворилась в воздухе, не оставив после себя и следа. Я огляделся: вокруг меня простирался лес, а дома как не бывало, неподалеку протекала река, куда, не оглядываясь, продолжал идти отец. Стараясь поспеть за его широким шагом, я последовал за ним.

На берегу лежали две удочки, словно приготовленные специально для нас. Отец взял одну, а другую заботливо протянул мне. Порывшись в кармане куртки, он извлек кучку червей. Не забыв поделиться со мной, он насадил наживку на крючок и ловко закинул удочку. Недолго думая, я последовал его примеру. Поплавок приземлился почти на середину реки, потревожив водную гладь. Он качался на волнах, но вскоре успокоился и замер в неподвижности. Все вокруг застыло, все остановилось…

— Что тебя беспокоит, сынок? — нарушил молчание отец.

— Ничего.

— Но я же вижу, что тебя что-то гложет. Скажи мне, что это?

— Анкора…

— Она тебе нравилась, ведь так? Я понял это сразу, как только увидел, каким влюбленным взглядом ты на нее смотрел.

— Но сейчас она…

— Неизвестно где? Разве это проблема? Кто ищет, тот всегда найдет, кто шанс теряет — идиот.

— И как же мне ее найти?

Отец молчал. Он сложил руки на груди и уставился вдаль, поддерживая царствование безмолвия, которое я вновь попытался пошатнуть:

— Недавно я узнал, что ты умер не своей смертью… Каково это было?

— А как могло это быть? — наконец отозвался отец. — Ты и сам в свое время уже испытал нечто подобное, когда твое сердце сжимала рука того человека. То же было и со мной. В первый раз в Ипсвите мне чудесным образом удалось избежать горькой участи, но во второй раз, когда этот человек искал книгу, он довел дело до конца. Хорошо, что тебя не было дома в тот момент …

— Жаль, что из-за той проклятой книги пострадало столько людей.

— Смотри-ка, клюет! — воскликнул отец и схватил удочку.

Поплавок беспокойно задергался, а потом скрылся под водой. Отец пытался вытянуть добычу, но та не хотела сдаваться. Леска уходила все дальше, пока отец не выпустил удочку из рук. Она с неприятным бульканьем ушла под воду. От места, где бесследно сгинула удочка, пошли круги, и, когда водная гладь успокоилась, на воде появилась ужасная тень, приближающаяся к берегу. Вскоре из воды поднялось что-то темное, похожее на голову в черной маске…

— Это он! — вскрикнул я и отпрянул назад, упав ничком на траву.

Отец, напротив, бесстрашно пошел навстречу тому, кто когда-то давно убил его. Лежа на траве, я не мог пошевелиться от дикого ужаса и наблюдал, как отец борется с человеком в темном плаще. Схватка длилась недолго: убийца мгновенно обрушил отца наземь. Тот попытался подняться, но неприятель схватил его за горло и прижал к земле. Он занес над отцом руку и молниеносным движением вонзил ее в грудь своей жертве. Место удара окуталось черной дымкой. Тело отца забилось в конвульсиях.

Переполнявший меня страх перерос в ярость. Я поднялся с земли и бросился на убийцу, но пролетел сквозь него и упал в реку. Холодные, вязковатые воды обволокли меня и потянули ко дну.

— Отец! — закричал я.

Неистово сопротивляясь липкому одеялу, я обнаружил себя ворочающимся в кровати. Меня покрывал холодный пот. Ужасный сон! Я поднялся с кровати и поглядел на часы: близится утро, через три часа вставать и собираться на работу. Надо выбросить из головы дурные мысли и попытаться поспать еще немного. К счастью, я быстро провалился в сон и оставшуюся часть ночи кошмары меня не тревожили.

Глава 8 Цена поисков

Утром я с большой неохотой поднялся с кровати и отправился на работу, с горечью сознавая, что меня ждет очередная порция проблем психологического характера, которые мне предстоит решать. Слушая во многом похожие рассказы пациентов, я в последнее время не испытываю ничего, кроме раздражения. Печально, что сегодняшний рабочий день не стал приятным исключением. Но какое же я испытал облегчение, когда по сырому от недавнего дождя тротуару я шагал по направлению к дому!

Сразу после возвращения с работы, я позвонил миссис Гудвин. Трубку сняла Кассандра и сообщила мне, что сейчас они собираются везти Брайана в другую клинику.

— Ты мог бы успеть к нам, пока мы не уехали, и попрощаться с папой, — говорила она. — Он был бы рад тебя увидеть.

— Прости, Кассандра, — отказался я. — У меня есть одно очень важное дело…

— Опять выясняешь подробности своего прошлого?

— Да, и мне…

— Но, Том, неужели ты не можешь отложить дела, чтобы повидаться со старым другом?

— Может быть, в другой раз повидаюсь.

— Может быть, другого раза не будет! — возмутилась она.

— Мне очень жаль, Кэсс, но я просто должен все разузнать. Ты знаешь, где мне найти археолога Альберта?

— Понятия не имею, — раздался обиженный голос в трубке, сменившийся короткими гудками.

Удрученный я попытался перезвонить несколькими минутами позже. Готовясь принести Кассандре глубочайшие извинения и, возможно, даже согласиться навестить Брайана перед отъездом, а посещение Альберта перенести на другой день, я услышал в трубке другой голос:

— Здравствуй, Том. Что ты хотел?

— Здравствуйте, миссис Гудвин. Вы случайно не знаете, где живет археолог Альберт, друг Брайана?

— Альберт Кляйн? Его дом где-то в Германии, но он там почти не бывает, потому что много путешествует… А зачем тебе?

— Мне нужно с ним поговорить.

— Ну, тогда ты сможешь найти его. Он сейчас в городе, остановился в одной гостинице, но, насколько мне известно, он собирается уезжать через несколько дней.

Я попросил продиктовать адрес, записал его на листочек, выразил благодарность и, недолго думая, отправился к Альберту. Мне обязательно нужно расспросить его о той книге, которую Брайан давал ему переводить. Очень вероятно, что эта загадочная книга появилась тогда же, когда и Анкора. Они определенно имеют некоторую связь. Может быть, разузнав о книге, я смогу больше узнать об Анкоре. Умом я понимал, что почти нет смысла искать ее, но в глубине души я все же питал слабую, иссохшую надежду на встречу с ней. Скорее всего, я ее не найду, но навязчивая мысль об Анкоре все более явно превращалась в сверхценную идею, от которой нельзя избавиться, которая преследовала меня всюду. Если это будет продолжаться, я сменю роль психотерапевта на роль пациента. Однако чем дольше занимали меня мысли о моей одержимости, тем меньше я беспокоился о том, что мне может грозить комната с мягкими стенами. Главным для меня стало одно — Анкора.

Мне повезло, что археолог Альберт Кляйн еще не покинул город, но чтобы добраться до дешевой гостиницы, мне пришлось ехать через весь город общественным транспортом и немало пройти пешком. Надеюсь, я не напрасно трачу время, деньги и силы…

Я прибыл в гостиницу, в которой остановился Альберт, выяснил, в каком номере он проживает и направился к нему. Я долго стучался в дверь, но открывать мне никто не спешил. Неужели в номере никого нет? Неужели я проделал такой путь зря? Когда я совершенно отчаялся и собрался уходить, дверь открылась, и передо мной предстал высокий, крепкий человек с широкими плечами. Я его сразу узнал по странному костюму, в котором видел его на юбилее Брайана.

— Добрый день, мистер Кляйн, — поприветствовал я археолога.

— Добрый день, — сиплым голосом проговорил он, изучающе разглядывая меня. — Извините, что заставил ждать. Что вам угодно, мистер…

— Меня зовут Томас Ферон. Мы недавно виделись с вами на юбилее у Брайана Гудвина.

— А, вы тот славный парень, который первым заметил, что Брайан лежит в своей комнате без сознания. Если бы не вы, то вызывать скорую могло быть уже поздно, и не курить бы Брайану свои трубки. Как, кстати, его здоровье?

— Не очень хорошо. Он сейчас в тяжелом состоянии…

— Ох, как жаль. Надо бы навестить его завтра.

— Боюсь, у вас не получится: его сегодня везут в другую клинику.

— Что ж. Пусть поправляется. Так зачем вы ко мне пожаловали, мистер Ферон?

— Я хотел бы поговорить с вами о той загадочной книге, которую вы переводили для Брайана.

— Переводил? Переводил — это громко сказано, — заявил мистер Кляйн. — Этот манускрипт невозможно перевести. Даже если собрать всех лингвистов мира, они и страницы не смогут перевести. Проходите, мистер Ферон, — он освободил дверной проем и указал жестом на диван. — Присаживайтесь.

Я прошел в комнату и разместился на краю жесткого дивана, приготовившись услышать много интересного.

— Что бы вы хотели знать об этой книге? — спросил археолог, встав передо мной так, словно собирался читать лекцию перед аудиторией.

— Ну, — замялся я. — Что в ней написано, кто ее написал, когда она была написана, что это за язык такой, и как…

— Придержите коней, мистер Ферон, — остановил меня мистер Кляйн. — Скажите для начала, что вы сами-то знаете о книге?

Я помедлил с ответом, не зная, что ему ответить. Вряд ли стоит упоминать, что книга предположительно появилась вместе с загадочной девочкой, которая умеет читать мысли, и что за этой книгой охотятся таинственные убийцы в черных масках.

— Совсем немного, — наконец ответил я. — Можно сказать, мне ничего о ней неизвестно. Может быть, мне лучше вас послушать. Полагаю, вы знаете много больше меня.

— Что ж, хорошо, — согласился археолог. — Начнем, пожалуй, с вопроса о том, когда была написана книга. Возраст ее нам определить так и не удалось. Мы проводили радиоуглеродный анализ, однако ценных результатов это не дало. Похоже, она была изрядно облучена радиацией, что, по всей видимости, и послужило виной неудачной датировки. А по содержанию книги определить дату нельзя. Очень уж она необычна и не похожа ни на что, виденное мной прежде. В моей многолетней практике такого не встречалось.

Альберт Кляйн замолчал и задумался. Но затем достал из внутреннего кармана походную фляжку, сделал глоток и продолжил:

— Мы хотели исследовать место, где была найдена книга, однако Брайан не знал точно, откуда она взялась. Он сообщил, что книгу ему дал один его хороший друг. Не помню, как его звали. К сожалению, у нас не было возможности с ним сотрудничать. Он умер от сердечного приступа незадолго до того, как книга попала к нам. Как же Брайан тогда расстроился. Он был сам не свой. Но от него я все-таки узнал, что его друг нашел книгу в каком-то забытом Богом уголке. В довольно узких кругах это место зовется Ипсвитом. Очень сомневаюсь, что вы слышали о таком…

— Напротив. Мне хорошо знаком Ипсвит. Мы с отцом нередко там бывали. Это он тот друг Брайана, что нашел книгу. Его звали Джеймс Ферон. Его интересовала эта книга, и мне хотелось бы знать, почему.

— В самом деле? — археолог воодушевился. — Может быть, вы знаете, где конкретно он ее нашел?

— Кажется, там, в Ипсвите, под старым дубом…

— Под дубом? — воскликнул он. — Если мы думаем об одном и том же дубе, то, наверное, и правда книгу нашли там, потому что видели мы там один дуб, в районе которого был обнаружен наиболее высокий радиационный фон, по сравнению со всем остальным Ипсвитом. Но несколько лет назад, он однозначно был больше. Уж не знаю, что там произошло, но явно ничего хорошего.

Мистер Кляйн сделал еще глоток из фляги и продолжил:

— В любом случае, книга попала туда откуда-то еще. Мы осмотрели территорию Ипсвита, на что ушел не один год, однако каких-либо значимых результатов это не принесло. Мы лишь уверились в том, что книга не оттуда.

— Тогда откуда она?

— Хороший вопрос! У меня есть несколько догадок, но я очень сомневаюсь в их целесообразности. Если бы я знал, откуда книга, если бы можно было проследить ее историю, то это пролило бы свет на многие вещи. Зная, где и когда она была написана, можно было бы сделать много полезных выводов. Но, увы…

Археолог прошел мне за спину и стал что-то искать за диваном. Я обернулся к нему: тот поднял верх руку, демонстрируя мне толстую пачку каких-то листов.

— Вот она, копия книги. Можете посмотреть. Вряд ли вы что-то там поймете, но хотя бы посмотрите картинки. Некоторые очень забавные.

С этими словами он бросил листы на диван рядом со мной и продолжил лекцию:

— Что касается языка, то однозначно можно сказать, что на Земле такого языка никогда не было и нет. Более того, есть мнение, что это вообще не язык.

— Тогда что это? — спросил я, разглядывая причудливые символы, ровно следующие друг за другом страница за страницей.

— Или бессмысленный набор символов, или какой-то шифр. Однако не исключено, что это все-таки искусственно созданный язык. Не смотря на то, что язык книги не похож ни на один существующий язык, все же трудно однозначно сказать, что текст является бессмысленным нагромождением символов. Написанное в книге имеет определенную логику и структуру, и, похоже, согласуется некоторыми орфографическими и, вероятно, фонетическими правилами. Правда, прямых доказательств этому нет. Статистический анализ показал, что структура языка книги сходна со структурой естественных языков. Повторяемость слов подчиняется закону Ципфа. Пусть это и спорный закон, но все же он говорит в пользу осмысленности содержания книги. Некоторые слова повторяются часто, другие же встречаются один или два раза во всей книге. Реже всего повторяются слова, являющиеся подписями к иллюстрациям. Видимо, это названия. Слова разделены пробелами разной длины. Встречаются как совсем короткие слова, так и длинные, видимо, составленные из нескольких. Самое длинное слово в книге состоит из… двадцати семи символов, если не путаю. А сами же символы не имеют визуальной схожести ни с одной существующей системой письма. Алфавит, используемый в книге, состоит из тридцати девяти букв… или, — он задумался. — Да, из тридцати девяти, но семь из них крайне редко используются. Почти во всех словах присутствуют определенные буквы, подобные гласным в каком-либо другом языке, определенные знаки никогда не следуют за другими, а некоторые символы удваиваются. Есть мнение, что этот язык синтетический, поскольку наблюдается большое количество похожих элементов, которые сильно напоминают флексии. Особенно часто встречаются такие флексии в начале слов. Согласно этому была предпринята попытка выделить корни слов. Пунктуация в тексте вообще не наблюдается.

Мистер Кляйн замолчал и снова пригубил флягу.

— В целом книга представляет собой рукопись почти на тысячу страниц, — он выудил из кармана очки, надел их, что придало ему еще более нелепый вид, и, тяжело облокотившись мне на плечо, склонился над копией книги. — Почерк четкий, ровный, устойчивый, — говорил он, тыча пальцем в страницы. — Тот, кто писал, явно хорошо владел этим алфавитом и понимал, что пишет. Но почерк не везде одинаковый, словно писал книгу не один человек. Замечено как минимум три разных почерка. Они поочередно сменяют друг друга.

Археолог листал страницы, что-то показывая.

— Вот видите, мистер Ферон, — говорил он. — Видите…

Затем он поднялся, снял очки и продолжил:

— Но большинство доводов в пользу того, что рукопись написана на неизвестном языке, совершенно не опровергают версию о том, что написанное в книге представляет собой шифр. Возможно, этот текст написан на одном из существующих синтетических языков, скорее всего, на одном из европейских, но, видимо, намеренно был переведен в нечитаемый вид в целях скрыть информацию. Криптоаналитики пытались дешифровать книгу, но успеха в этом не добились. Знаете ли, очень трудно что-то расшифровать, когда даже не знаешь, с чем имеешь дело.

Мистер Кляйн вновь отхлебнул из фляги, после чего потряс ее и, убедившись, что она опустела, убрал ее обратно в карман.

— Есть еще теория, что книга является мистификацией. На самом деле в ней нет никакого смысла. Просто набор знаков, но расставленных так, чтобы создавать впечатление, что тексту присуща некоторая структура и осмысленность. Но кому это нужно и зачем?

Археолог замолчал и задумчиво посмотрел на листы, которые я с величайшим интересом рассматривал.

— В общем и целом, зацепок крайне мало, — заверил он. — По многочисленным иллюстрациям трудно что-то определить, поскольку все изображения явно вымышлены. Вот если бы у нас было больше объектов для изучения, содержащих подобные письмена…

— У меня есть один странный медальон с очень похожими символами, — вспомнил я. — Наверное, это тот же язык…

— Правда? — в его глазах появился явный интерес. — Вы уверены в этом?

— Ну, — я схватил первую попавшуюся страницу и ткнул в нее пальцем. — Вот эта буква, например, точно такая же, как на том медальоне. И эта буква там есть, и эту я видел…

— Не окажите ли вы мне любезность? Мне хотелось бы взглянуть на этот ваш медальон.

— Конечно, конечно, — проговорил я, принявшись рыться в карманах.

— Вы не одолжите мне его на какое-то время для изучения?

Услышав это, я помедлил. Если я отдам мистеру Кляйну исследовать медальон, то он несколько лет будет изучать его, как он это делал с книгой, а я лишусь единственной ниточки, которая может привести меня к Анкоре. Да, скорее всего, Альберт сильно помог бы мне распутать этот клубок загадок и не дающих покоя вопросов, но… Но как же не хочется мне расставаться с медальоном, который возрождает в памяти столько приятных воспоминаний!

— Вы знаете, кажется, я оставил его дома, — сказал я, решив пока оставить медальон у себя.

— Тогда завтра же я заеду к вам… Где вы работаете?

— В психиатрической больнице…

— Ах, да. Я знаю, где она. Приходилось как-то иметь дела с душевнобольными. Причем как раз по поводу этой книги. Однако мне не удалось поговорить с одним пациентом: он откусил себе язык. Хотя я даже точно не знаю, имеет ли он отношение к книге. В общем, завтра утром я зайду к вам на работу. Вы сможете передать мне ваш медальон?

— Да, — ответил я, подумав, что другого способа найти Анкору у меня не будет, — я передам вам его. Возьмите мою визитку на всякий случай, — я протянул ему карточку.

— А откуда у вас этот медальон? — спросил он, внимательно разглядывая мою визитку.

— Это долгая, странная и запутанная история. И, боюсь, если я вам ее расскажу, вы мне не поверите.

— Как знаете, но мне бы очень пригодилось знать, откуда взялся медальон, чтобы я смог выяснить о нем и о книге как можно больше. Если вы завтра не расскажите мне, откуда у вас медальон или откажитесь дать мне его по-хорошему, то после работы вас будут ждать мои ребята с бейсбольными битами. Да не бойтесь вы, я шучу.

От Альберта Кляйна я ушел, не получив никаких ответов. Он столько мне рассказал, но все равно толком я ничего не узнал. И зачем я к нему только ездил в такую даль? Я подозревал, что эта встреча принесет мало полезного, и подозрения оправдались. Хотя все не так плохо. Возможно, медальон чем-то поможет разгадать тайну книги, а если повезет, то и подскажет, где искать Анкору. Так я возложил надежды на медальон, собираясь завтра отдать его в руки Альберта на изучение.

Когда я добрался до дома, солнечный свет медленно терял силу, поддаваясь вечернему сумраку. Утомленный долгой дорогой, я тяжело опустился на диван и включил телевизор. Бесцельно переключив несколько каналов, я остановился на программе новостей и рассчитывал узнать, что происходит в современном мире, от которого, кажется, я все больше отрешался. Но сосредоточиться на голосе диктора оказалось не так просто, и меня вновь затягивало в мир собственных мыслей и воспоминаний. Противиться им нет сил и желания. Веки медленно отделяли меня от голубоватого свечения телевизора. Мыслями я уносился в прошлое, в далекий лес, где кроме меня и Анкоры нет никого. Утопая в безнадежных грезах о ней, в мысленном пространстве я видел ее прекрасное лицо, ее голубые глаза, бесконечно глубокие, словно океан небес, в котором хочется растворится…

Кода я покинул призрачный мир, собранный из обрывков памяти, телевизор ничего не показывал, а часы возвещали о том, что сейчас далеко за полночь. Проклятье! Приступы ментизма к добру не приведут. В таких опасных состояниях задумчивости и отстраненности нет ничего хорошего. Надо что-то с этим делать, но сейчас уже поздно. Пора спать, ведь завтра вставать на работу. Я выключил телевизор и отправился в спальню.

Сон не заставил себя долго ждать: круговорот мыслей, образов и воспоминаний вновь унес меня. Передо мной возник огромный дуб, голые черные ветви, извиваясь, точно змеи, тянулись к темному небу. У дуба стоял высокий крепкий человек, внимательно осматривая все вокруг. Опустившись на колени, он разобрал груду камней у могучих корней гигантского дерева и с видимым недовольством поднялся. Человек обернулся, и я узнал в нем Альберта. Он подошел ко мне и сказал:

— Я вижу, вы нашли то, что мне нужно.

Я опустил недоумевающий взгляд: в руках я вертел медальон. От него исходило слабое свечение и тепло, согревающее озябшие пальцы.

— Отдайте медальон мне, — археолог подошел ближе. — Так будет лучше для вас, мистер Ферон.

Я попытался отстраниться от него, но Альберт подскочил ко мне и вцепился в медальон, намереваясь вырвать его. Я изо всех сил старался не разжимать пальцы, но моя хватка неизбежно слабела. Некогда теплый и светящийся медальон вдруг стал холодным и черным. Внезапно он раскололся, и темные осколки упали мне под ноги. Я опустился наземь собирать их.

— Посмотрите, что вы наделали! — раздался надо мной грозный нечеловеческий голос.

Я глянул вверх: надо мной возвышался жуткий человек в черной маске и темном плаще, развевающимся на ветру. Я оцепенел от страха. Сильно сдавив мне шею, убийца поднял меня над колышущейся травой и нанес удар. Все скрылось во мраке.

Оглушительно прозвенел будильник, вновь напоминая о мучительной необходимости явиться на работу. Как же меня раздражают эти психотерапевтические заботы! Я со злостью швырнул будильник на пол и поднялся с кровати. Небрежно оттолкнув его ногой, я стал собираться и через несколько минут вышел за порог, прихватив с собой медальон, который решился дать на изучение Альберту Кляйну. По дороге в психиатрическую больницу, я обратил внимание, как зверский кашель раздирает бедное горло. Проклятье! Только заболеть еще не хватало! Хотя как же не заболеть, когда осень не радует погодой, беспощадно льет бесконечными дождями и дует холодными ветрами, срывая невинные листья с ветвей?! Как не заболеть, когда в такую погоду я, точно одержимый, гоняюсь за прошлым?!

Подходя к воротам, я приметил мистера Стретча, — знакомого охранника, которого не видел на посту чуть больше недели. В любой другой день, я бы остановился с ним поболтать, но сегодня мне хотелось пройти мимо, даже несмотря на то, что наши занимательные разговоры долго не возобновлялись. Однако проскользнуть незамеченным или неузнанным мне не удалось.

— Мистер Ферон, — окликнул меня охранник. — Спасибо вам за ваш шарф.

Он протягивал мне мой любимый красный шарф, который я одолжил ему несколько дней назад. Я угрюмо посмотрел на мистера Стретча:

— Не за что, — пробубнил я, забирая шарф.

— Что-то вы плохо выглядите. У вас все в порядке?

— В полном, — сказал я и закашлялся, невольно опровергнув собственные слова.

— Как вам погодка сегодня? По мне, так очень неплохая.

— А, по-моему, премерзкая, — отозвался я. — Холодно, ветер гнусно дует в спину, небо все время серое и угрожает пролить на нас дождь.

— Что с вами, мистер Ферон? Вы чем-то расстроены? Может, с работой у вас что-то не так?

— Ну, что вы? — язвительно отозвался я. — С работой у меня полный порядок. Сейчас придут клиенты и будут жаловаться, как им плохо живется, как у них разваливаются отношения в семье, как они не ладят с друзьями или страдают от одиночества. Как же меня все это достало!

— Вам надо отдохнуть, съездить куда-нибудь подальше от всей этой суеты. Временно смените род своей деятельности на что-то другое. Я вижу, вы устали, вам нужен отдых. Вам ведь и самому хорошо это известно.

— Да, так было бы правильно, — поспешно согласился я. — Постараюсь так и сделать. До скорого.

Я оставил позади мистера Стретча, который так самонадеянно думает, что хорошо знает решение моих проблем. Вскоре я оказался в своем кабинете. Повесив верхнюю одежду на вешалку, я обмотал шею шарфом и принялся рыться в залежах бумаги на столе. Я нашел нужные листочки, но бумажные горы обрушились, заставив меня вновь выстраивать на столе ненадежные башни. Едва строительство завершилось, в кабинет вошла женщина с вьющимися рыжими волосами и неспокойным взглядом, едва ли задерживающимся на чем-то более двух секунд.

— Устраивайтесь, как вам будет удобно, — сказал я, указав карандашом на кушетку, и сел в кресло неподалеку. — Вы прошли тесты?

— Да, — сказала она и протянула мне несколько листов, сев на кушетку, — вот результаты.

Дата добавления: 2014-12-16