Жизненно-необходимые общественные отношения. Сферы общественной жизни и проблема социальной жизни и проблема социальной детерминации. 2 страница

Общество берет на себя охрану человеческого здоровья, готовит специалистов, умеющих делать хирургические операции, бороться с пневмонией, скарлатиной и другими болезнями, недоступными домашнему самолечению. Итак, мы выделили основные типы совместной деятельности людей, образующие подсистемы общественной жизни. Однако структурный анализ общества не ограничивается их установлением. Он принимает во внимание тот факт, что сферы общества обладают сложной многоуровневой организацией, состоят из различных компонентов, занимающих промежуточное положение между подсистемами и элементами.

Анализируя эти компоненты, следует прежде всего учесть тот факт, что каждый из типов общественной деятельности предполагает множество ее конкретных видов, установление которых -первый шаг на пути компонентного анализа общества. В самом деле, сфера материальной жизни общества распадается прежде всего на конкретные виды материального производства - такие, как сельское хозяйство, машиностроение, строительство и т.д. Аналогичным образом сфера духовной жизни членится на науку, религию, искусство и прочие конкретные виды духовного производства.

Выделение и анализ подобных видов - самостоятельная задача социологии, ее специализированных разделов (т.е. «частносоциологических теорий»). Однако ключ к подобному изучению дает общесоциологическая концепция. Так, мы можем утверждать, что в реестре конкретных человеческих занятий нет ни одного такого, которое не подпало бы под один из установленных общей социологией основных типов деятельности. Существуют лишь две оговорки, которые нужно сделать для того, чтобы это утверждение не вызывало явных возражений.

Первое. Как нетрудно видеть, приведенная нами система типов деятельности охватывает лишь «нормальные», общественно необходимые формы человеческих занятий. Это означает, что нам не нужно ломать голову над вопросом о том, к какой из сфер общественной жизни - материальной, социальной, регулятивной или духовной - относится, к примеру, воровство или вооруженный грабеж. Подобные асоциальные занятия, естественно, не подпадают под типологию общественно необходимых форм деятельности, представляют собой явление социальной патологии.

Это не означает, конечно, что социология вправе игнорировать их существование. Очевидно, что для определенных обществ деструктивная деятельность является исторически неизбежной. Однако эта неизбежность отнюдь не свидетельствует об общественной необходимости асоциальных проявлений, что и позволяет социологам не включать их в базисную модель общества, судить о них лишь после того, как рассмотрены абсолютно необходимые для самодостаточных коллективов типы деятельности.

Вторая оговорка имеет особенно важное значение. Мы видели, что на уровне изучения типов деятельности социология имела возможность рассматривать их как «химически чистые», идеальные» образования - не смешивающиеся не пересекающиеся друг с другом. Увы, на уровне конкретных видов деятельности, выделенные нами типы теряют свою «идеальность», оказываются в отношениях прямого и непосредственного пересечения, взаимопроникновения.

В самом деле, что представляет собой, к примеру, театральная деятельность как особый вид духовного производства? Отвечая на этот вопрос, мы быстро обнаружим, что работа театра отнюдь не сводится к игре актеров, создающих художественные образы. Она невозможна без деятельности рабочих сцены, занятых постройкой декораций, директора труппы, осуществляющего административное управление, института театрального ученичества и др. Точно так же конкретная деятельность машиностроительного завода невозможна без функционирования заводской администрации, инженерных служб, КБ и прочих форм деятельности, явно не подпадающих под тип материального производства. Было бы большой ошибкой интерпретировать подобные факты в духе уже упоминавшегося «холизма», использовать их для доказательства тщеты всех и всяческих попыток строгого структурного расчленения общества. В действительности композиционная сложность конкретных видов деятельности отнюдь не свидетельствует об их структурной неразличимости. Напротив, мы без колебаний относим машиностроение к сфере производства орудий, а театральное искусство к сфере духовной жизни, так как понимаем, что из множества «намешанных» в них типов деятельности один, и только один, является определяющим, системообразующим, а другие играют лишь вспомогательную, служебную роль. Не будем забывать, что конечным продуктом машиностроения являются все же готовые тракторы, а не их чертежи, в то время как инженерная деятельность характеризуется прямо противоположным соотношением своих целей и средств.

Закончим на этом наш анализ структурной организации общества и перейдем к рассмотрению некоторых закономерностей его функционирования и развития.

2. Из письма К.Маркса П.В. Анненкову (18 декабя 1846 г.). – Маркс К., Энгельс. – Соч. – Т. 27.

Что же такое общество, какова бы ни была его форма? Продукт взаимодействия людей. Свободны ли люди в выборе той или иной общественной формы? Отнюдь нет. Возьмите определенную ступень развития производительных сил людей, и вы получите определенную форму общения (commerce) и потребления. Возьмите определенную ступень развития производства, общения и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов — словом, определенное гражданское общество. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является всего лишь официальным выражением гражданского общества. Вот чего никогда не поймет Прудон, потому что он воображает, что совершает что-то великое, когда апеллирует от государства к гражданскому обществу, т.е. от официального резюме общества к официальному обществу.

Излишне прибавлять к этому, что люди не свободны в выборе своих производительных сил, которые образуют основу всей их истории, потому что всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предшествующей деятельности. Таким образом, производительные силы — это результат практической энергии людей, но сама эта энергия ограничена теми условиями, в которых люди находятся, производительными силами, уже приобретенными раньше, общественной формой, существовавшей до них, которую создали не эти люди, которая является созданием прежних поколений. Благодаря тому простому факту, что каждое последующее поколение находит производительные силы, добытые прежними поколениями, и эти производительные силы служат ему сырым материалом для нового производства,— благодаря этому факту образуется связь в человеческой истории, образуется история человечества, которая в тем большей степени становится историей человечества, чем больше развились производительные силы людей, а следовательно, и их общественные отношения. Отсюда необходимый вывод: общественная история людей есть всегда лишь история их индивидуального развития, сознают ли они это или нет. Их материальные отношения образуют основу всех их отношений. Эти материальные отношения суть лишь необходимые формы, в которых осуществляется их материальная и индивидуальная деятельность.

Прудон путает идеи и вещи. Люди никогда не отказываются от того, что они приобрели, но это не значит, что они не откажутся от той общественной формы, в которой они приобрели определенные производительные силы. Наоборот. Для того чтобы не лишиться достигнутого результата, для того чтобы не потерять плодов цивилизации, люди вынуждены изменять все традиционные общественные формы в тот момент, когда способ их общения (commerce) более уже не соответствует приобретенным производительным силам...

Таким образом, экономические формы, при которых люди производят, потребляют, обменивают, являются преходящими и историческими формами. С приобретением новых производительных сил люди меняют свой способ производства, а со способом производства они меняют все экономические отношения, которые были лишь необходимыми отношениями данного определенного способа производства.

3. Духовная природа общества. – Франк С.Л. Духовные основы общества. – М., 1992. – С. 71-75.

КРИТИКА СОЦИАЛЬНОГО МАТЕРИАЛИЗМА

…Есть ли общество особая, антологически своеобразная область бытия? Для разрешения этого вопроса мы должны были прежде всего рассмотреть отношение между обществом и индивидом. Наш вывод ближайшим образом заключается в том, что общество именно потому есть особая, своеобразная область бытия, что оно не есть просто совокупность, внешняя связь и взаимодействие индивидов, а есть их первичное внутреннее единство — исконное многоединство, или соборность, как специфическая форма бытия. Но этим ответом вопрос о своеобразии общественного бытия отнюдь не исчерпан... Мы должны теперь поставить вопрос в общей форме: какова та область бытия, к которой принадлежит общественная жизнь, в чем ее существенные отличительные признаки?

Широко распространенное воззрение, которое многом представляется бесспорной аксиомой, делит все конкретно существующее без остатка на две области: материальное и психическое. С этой точки зрения представляется просто самоочевидным, что бытие, подобно всему остальному на свете, может быть либо материальным бытием, либо бытием психического. Рассмотрим каждую из этих двух возможностей в отдельности.

Что общественная жизнь не совпадает с миром материального бытия — ни с материальными вещами вроде камня, дерева, химического элемента, ни с материальными, физическими и химическими процессами вроде движения, тепла, электричества, горения и т.п., — это, казалось бы, настолько самоочевидно, что не заслуживает особого рассмотрения. Однако уже наличие такого социально-философского направления, как «экономический материализм», которое, усматривая сущность общественной жизни в хозяйстве, тем самым ставит ее в конституционную связь с материальными вещами и процессами, а также такого направления, как... «биологизм», заставляет подробнее остановиться на этом соотношении.

С одной стороны, общественные явления бесспорно связаны с явлениями материальными... Более всего эта связь бросается в глаза в хозяйственных процессах: принадлежа, с одной стороны, к области общественной жизни, они вместе с тем имеют сторону, которою она соприкасается с физическим миром и входит в его состав...Но и всякое другое общественное явление имеет свою физическую сторону или связано с физическими процессами уже потому, что человеческое действие немыслимо без телесных движений и воздействий на внешнюю среду... Вопрос, однако, заключается в том, состоит ли социальное явление как таковое из этих физических процессов, или оно только связано с ними и имеет их своими внешним следствием и спутником.

Нетрудно усмотреть, что именно лишь последнее соотношение выражает подлинное существо дела. Дело в том, что смысл общественного явления, то, что образует его подлинное существо, не имеет как таковое никакого отношения к физической природе и физическим процессам… Величайшие социальные перевороты вроде, например, отмены феодальных отношений или крепостного права могут в физическом мире пройти, так сказать, совершенно незаметно; для чисто внешнего, чувственного восприятия день 19 февраля 1861 г., положивший историческую грань между старой, крепостной и новой, свободной Россией, ничем с физической стороны, в видимом облике жизни, не отличался существенно от других дней... Явление, которым началась Реформация и тем самым вся новая европейская история — вывеска тезисов Лютера в Виттенберге,— физически ничем не отличалось от вывески любых афиш и плакатов, совершающихся ежедневно... Даже в хозяйственной жизни, которая по своему внутреннему существу необходимо связана с изменениями внешней среды, нельзя по внешним признакам отличить хозяйственно-осмысляемую, т.е. подлинно экономическую, деятельность от любого другого, хозяйственно-осмысленного и безразличного, человеческого действия. Экономический материализм — оставляя здесь в стороне проблему общественного значения хозяйственной жизни — в качестве материализма несостоятелен уже потому, что строй хозяйства совсем не определен однозначно технико-физическими условиями, а зависит от характера народа, его нравов и нравственных воззрений и т.п.

Коротко говоря: несмотря на всю свою связь с физической действительностью и соприкосновение с ней, общественная жизнь как таковая сама не может принадлежать к миру физических явлений просто потому, что она в своем внутреннем существе, т.е. в тех признаках, которые конституируют явление в качестве общественного, вообще чувственно не воспринимаема, извне не дана; она познается лишь в некоем внутреннем опыте... В этом заключается абсолютно непреодолимый предел, положенный всякому социальному материализму, всякой попытке биологического или физического истолкования общественной жизни. Общественная жизнь по самому существу своему духовна, а не материальна

КРИТИКА СОЦИАЛЬНОГО ПСИХОЛОГИЗМА

Отсюда, следуя приведенной выше господствующей в обычном сознании дилемме, по которой все на свете есть либо материальное, либо психическое, казалось бы, с самоочевидностью следует, что общественное бытие относится к области психической жизни...

Как бы заманчив... ни был этот вывод — он оказывается совершенно неосуществимым при попытке продумать его последовательно до конца...

Прежде всего, душевные явления существуют всегда как-то «внутри» человека, в «человеческой душе», образуют «внутренний мир человека»..., явления общественной жизни в этом же смысле существуют «вне человека»... Не общественная жизнь совершается во мне, а, напротив, я живу «в обществе», общество и происходящие в нем явления суть среда, окружающая меня и извне объемлющая мою собственную жизнь...

Это существенное различие между общественным и душевным явлением мы можем точнее определить следующим образом: что бы мы ни мыслили под «душевным явлением», оно, во всяком случае, есть нечто, приуроченное к отдельной человеческой душе и не выходящее за временные пределы последней... Социальное же явление, наоборот, не только охватывает всегда сразу многих, но в связи с этим и не ограничено длительностью жизни отдельного человека: государство, закон, быт и пр. по общему правилу длительнее отдельной человеческой жизни: единое, численно тождественное общественное явление может охватывать много поколений. Поистине странное «душевное явление»!..

Не поможет здесь и часто встречающееся противопоставление «социально-психических» процессов процессам «индивидуально-психическим». Пусть те явления душевной жизни, которые совершаются под воздействием душевной жизни других людей или содержат в себе воздействие на других людей, называются «социально-психическими»; пусть даже они в каких-либо существенных признаках отличаются от других психических процессов, совершающихся вне этого взаимодействия. Во всяком случае, это различие не касается самого главного признака — того, что в качестве душевных процессов и явлений так называемые социально-психические процессы неизбежно совершаются также в душах или сознаниях отдельных людей. «Социально-психические» процессы или явления в этом решающем для нас смысле не противоположны индивидуально-психическим, а составляют часть последних. Подлинно надындивидуального бытия, образующего существо общественной жизни, из них все же не получится.

Общественное явление как таковое отличается от всего психического, субъективного, внутреннего... своей объективностью, своим бытием вне сознания, своей почти осязаемой массивностью, напоминающей непроницаемость и инерцию материальных вещей.

ОБЩЕСТВЕННОЕ БЫТИЕ КАК ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ

Но что же это за загадочный род бытия, который мы вынуждены в таком случае приписать общественному явлению? Возможен ли в конкретном эмпирическом мире вообще какой-то третий род бытия, не совпадающий ни с материальным, ни с психическим бытием?...

Назовем такое объективное нематериальное бытие идеей — конечно, не в субъективном смысле человеческой мысли, а в смысле, близком к значению платоновских «Идей» в смысле духовного (но не душевного) объективного содержания бытия. Тогда мы скажем, что существо общественного явления как такового состоит в том, что оно есть объективная, сущая идея...

Ближайшим образом своеобразие объективно-идеального бытия общественного явления мы можем усмотреть в том, что оно есть образцовая идея, идея-образец, т.е. идея, самый смысл которой заключается в том, что она есть цель человеческой воли, телеологическая сила, действующая на волю в форме того, что должно быть, что есть идеал. Поскольку общение между людьми совершается просто в порядке фактического взаимодействия их фактической встречи и переплетения их душевных процессов, оно еще не есть общественное явление. Лишь когда единство, лежащее в основе этого общения, воспринимается и действует как сила или инстанция, которой подчинены участники общения, как образцовая идея, которую они должны осуществлять в своем общении, мы имеем подлинно общественное явление.

Общественное бытие входит... в состав духовной жизни и есть у как бы ее внешнее выражение и воплощение. Та своеобразная объективность, которая ему присуща, не есть какая-то иллюзорная «объективация» ложное гипостазирование субъективных порождений человеческой души, но и не есть внешняя человеку предметная реальность, подобная материальному миру. Она есть подлинно объективная реальность, которая, как некий осадок, вырабатывается самим человеческим духом, выделяется им и неразрывно с ним связана. Чуткое и правдивое сознание должно, всегда ощущать даже в самом прозаическом, секуляризованном, «мирском» общественном явлении что-то мистическое. Мистично государство — это единство, выступающее как сверхчеловеческая личность, которой мы служим, часто отдавая всю нашу жизнь... _.Мистичен «закон», которому мы повинуемся, который холодно беспощадно повелевает нами без того, чтобы мы знали, кому именно и чему мы в нем подчиняемся — воле ли давно умершего истлевшего в могиле человека, который некогда его издал, или словам, напечатанным в какой-то книге, стоящей где-нибудь на полке. Мистичен брачный и семейный союз, в котором люди подчинены высшим, из каких-то глубочайших недр их существа проистекающим силам, им объединяющим. Мистичны даже «общественное мнение, нравы, моды», несмотря на то, что мы ясно прозреваем их «человеческое, слишком человеческое» происхождение и часто считаем своим долгом пренебрегать ими… Мистичность общественных явлений и сил, конечно, не означает, что они всегда имеют подлинно божественную природу, обязывающую нас к религиозному поклонению; они могут быть и «ложными богами» и даже дьявольскими силами, которым мы не должны подчиняться и с которыми мы, напротив, обязаны бороться. Но это все же начала и силы, выходящие за пределы субъективно-человеческого бытия,— сфера, в которой, по выражению Достоевского, в нашем сердце «Бог борется с дьяволом»(С. 73 — 74).

Общественное бытие в целом есть как бы система божеств или божественных сил, некий пантеон, в котором выражается данная стадия или форма человеческих отношений к Божеству, человеческого Бога, понимания абсолютной Правды; подлинная реальность Бога, проходя сквозь человеческое сердце, сливаясь с ним, вступая во ветренную связь со всей человеческой реальностью земных нужд, потребностей и влечений, которую он формирует и направляет, выступает наружу в общественном бытии не в своем чистом содержании, а в субъективно-человеческом облике, который, воплощая ее, вместе с тем всегда более или менее искажает ее. В историческом развитии человечества всякая общественная форма, когда духовная жизнь и вера человека ее перерастает, приходит в упадок, теряет свою божественную основу и, оставаясь сверхчеловеческой, в этом случае принимает характер злой, дьявольской силы, но именно потому обречена на омертвление и отмирание. История общества в качестве истории духовной жизни есть драматическая судьба Бога в сердце человека (С. 75).

Дата добавления: 2015-04-30