Программа защиты любовниц 8 страница

– Вот именно! А эта сволочь… – Она вдруг всхлипнула, грациозно прижимая кончики пальцев ко лбу. – Он ударил меня! И выставил из квартиры, хотя квартира моя! И теперь… Помогите мне, пожалуйста!

– О, нет‑нет. – Он выставил щитом обе ладони. – Что угодно, но только не это! Я ни за что не стану просить вашего мужа пустить вас обратно, я не сторонник того, чтобы влезать в семейные конфликты.

– Да нет, что вы! Никого просить не надо, да это и бесполезно, он заперся и теперь уснул, наверное. Я звонила, стучала, он не открыл, спит, гад! – Она сжала кулачки и погрозила темным кустам за своей спиной, за которыми угадывалась многоэтажка. – Отвезите меня к маме, пожалуйста.

Ее глаза смотрели умоляюще. Ее формы от холода колыхались под тонким шелком, и это было очень соблазнительно, это почти напоминало страх. Многие девушки так же тряслись, когда боялись, правда, в шелк он их не наряжал. Они были голыми.

– Вы звонили ей? – спросил он, потому что должен был спросить.

– Нет. – Она обняла себя двумя руками, пытаясь согреться.

– Так позвоните, вдруг ее нет дома!

Он жестом пригласил ее в машину, помог усесться на пассажирское сиденье позади себя. Халатик развевался, и все, что он хотел увидеть, увидел. Девица под халатиком была абсолютно голой. Он захлопнул ее дверцу, сел на свое место и снова потребовал:

– Звоните матери, милая.

– Так у меня нет телефона, – пожаловалась она.

Ее лицо в полумраке салона едва угадывалось в зеркале заднего вида, оно казалось белым пятном.

– Звоните с моего, – сделал он последнюю попытку уберечь себя от греха, а ее от смерти, и протянул ей свой мобильник.

– Я не помню ее номера, – пожаловалась девушка слабым голосом.

– Звоните на домашний! – Его скулы свело от желания разразиться грубой бранью.

– У мамы нет домашнего телефона, я могу сказать адрес.

– Говорите, – кивнул он, заводя машину.

Адрес он прослушал, он был ему не нужен.

Она настолько глупа и распущенна, что заслуживает наказания, очень жестокого!

Скажите, разве можно садиться глубокой ночью в машину к незнакомцу, не имея при себе даже мобильника?! С телефоном нельзя, без него тем более, на что она надеялась, идиотка?! На чудо, на человеческую доброту, на отзывчивость?!

Дура, идиотка, мелкая дрянь!!! Она заслуживает наказания!

– Куда мы едем?

Переполошилась она, лишь когда до нужного ему места оставалась пара километров. Все это время она, видите ли, дремала! Согрелась в теплой утробе машины и дремала!

– Нужно заехать в одно место, потом я отвезу вас. Не беспокойтесь, это недолго.

И снова она ничего не почувствовала, очень быстро успокоившись, прикрыла глаза. Он мог бы ее отключить. Баллончик с нужным составом уже лежал на пассажирском сиденье рядом с ним, но пока решил, что не стоит. В салоне потом повиснет своеобразный запах. У того, кто его почувствует, могут возникнуть вопросы. Он применит его потом, когда заставит девицу выйти на улицу, пока она дремлет.

Но тут случилось неожиданное. Ожило вдруг то создание, которое он собирался сегодня ночью зарыть в яму, вырытую за него рабочими возле той самой многоэтажки, из которой выгнали эту девицу. Очнулось и принялось биться в его багажнике, и еще подвывать.

Девушка на заднем сиденье сразу отошла от дремы, дернулась всем телом, отрывая спину от спинки сиденья, и, с опаской обернувшись на звук, спросила:

– Что это???

– Это? Ничего, – беспечно пожал он плечами. Машина уже въехала в ворота, и они теперь медленно опускались.

– Как ничего?! Как ничего?! У вас там кто‑то есть!!! – Она съехала голым задом по сиденью на самый краешек и вдруг стукнула кулаком по спинке. – Эй, кто там?!

В ответ протяжный глухой вой.

– Там у вас кто‑то есть, мужчина! – гневно воскликнула девица.

И потом, когда машина наконец остановилась и ворота за ней окончательно опустились, она соизволила наконец выглянуть за окно.

– Куда??? Куда вы меня привезли, черт побери??? Выпустите меня немедленно!!!

Крик был слишком пронзительным, слишком отвратительным, чтобы он позволил ему продолжиться. Быстро схватив баллончик с газом, он пшикнул из него прямо в лицо девице, и тут же выскочил на улицу, оставив дверь машины распахнутой. Ну, хоть немного проветрится до утра.

Голос девицы захлебнулся криком и тут же стих. Она обмякла на сиденье, упав спиной на заднюю дверцу. Когда он открыл ее, голова девушки упала прямо к нему в руки. Глаза были широко открыты, но не видели ничего, руки висели плетьми, ноги разъехались. Тяжело будет ему ее нести, а что делать?

Ушло почти двадцать минут на то, чтобы оттащить ее в подвал, крепко привязать к креслу, залепить рот и глаза лентой. Потом он позаботился и о своей внешности. Вернувшись к машине, он открыл багажник. Создание смотрело на него широко распахнутыми гневными глазами.

– Вот маленькая сволочь, а! – невольно восхитился он. – Только случай сберег тебя, понимаешь?

Создание замотало головой, обдирая щеку о шершавый коврик багажника.

– Только по воле случая ты еще дышишь свежим воздухом, дрянь! Та девка, что приехала сюда, отвлекла меня, а то бы по тебе уже ползали черви и жрали твою плоть, обсасывали ее, обгладывали. Прекрати метаться! – Он схватил все тот же баллончик и направил его жертве в лицо. – Если не прекратишь, то снова будешь захлебываться своей блевотиной! Лежи смирно, я недолго!

Создание тут же затихло, закрыло глаза и обмякло внутри багажника, кажется, сознание снова покинуло его. В два последних дня оно постоянно теряло сознание. И пребывало в коме по три‑четыре часа. Может, с голода? Может, от боли?

А, ему это совершенно неинтересно. Часы, даже нет – минуты этого злобного существа сочтены. Сейчас он займется глупой девкой, а потом вывезет их уже обеих, только не поедет так далеко. В городе ему делать нечего, есть лес, там земли много!

Он заглянул в салон автомобиля. Газ и не думал выветриваться. Характерный сладковато‑горький запах повис плотной пеленой.

«Надо проветривать», – вдруг запаниковал он и принялся распахивать все двери.

Над распахнутым багажником он задержался. Закрывать или оставить открытым для лучшей циркуляции воздуха? Нет, закрывать не стоило. Вонь не выветрится. Слишком влажно на улице, и ветра почти нет. В конце концов, куда денется связанное по рукам и ногам существо, напрочь лишенное сил и воли. Оно голодное, без сознания, руки за спиной стянуты пластырем, рот тоже заклеен. Оно, даже очнувшись, ничего не сможет, только что дышать и выть, может быть. Ну и пускай себе воет! Вокруг никого! Соседи слева и справа приезжают сюда два раза за год, предпочитая обитать во Флориде. Больше никого вокруг!

– Подыши пока, – улыбнулся он кротко, зависая над распахнутым багажником. – Хотя, говорят, перед смертью не надышишься…

Глава 10

Ее разбудило солнце. Острый, как игла, луч пробился сквозь плотную крону кустарника, где она лежала, скорчившись, и вонзился в ее левый висок. Было так больно, что она дернулась и едва слышно застонала. И тут же испуганно распахнула опухшие веки.

Господи! Господи, сделай так, чтобы ее никто не услышал!!! Нельзя, чтобы ее слышали! Нельзя, чтобы ее видели! Ей… Ей удалось убежать!!! Ей удалось вырваться из лап монстра!!! Она до сих пор не понимает, как это у нее вышло?! Какие силы помогли ей сорвать пластырь со щиколоток? Какие силы помогли перекинуть через край багажника сначала одну ногу, потом вторую?!

Она не понимала. Кажется, само небо, заметив ее страдания, смилостивилось и ниспослало ей спасение!

Она пролежала на мокрой тротуарной плитке, которой была выложена площадь перед огромным домом, минут десять. Может меньше, время давно перестало вести себя верно, то растягиваясь, то, наоборот, сжимаясь пружиной. Потом села, опираясь ноющей спиной о колесо машины, огляделась.

Окна дома оставались темными. Свет пробивался сквозь вентиляционные решетки цокольного этажа. Чудовище там! Оно там с новой девушкой! Он подобрал ее где‑то в городе. Она слышала весь разговор, хотела закричать, предупредить, хотела крикнуть, чтобы бедная бежала куда глаза глядят, лишь бы подальше, но ничего не выходило. Ее рот был заклеен той же липкой лентой, которой были стянуты ее щиколотки и запястья. Ноги ей удалось распутать, пока она корчилась в багажнике от боли и страха. Она согнула ноги в коленях так, что суставы захрустели. Подтянула выше ступни и вцепилась свободными пальцами в пластырь.

Главное было не торопиться! Главное, надо было нащупать оторванный край без суеты и лихорадочных движений. У нее еще остались целыми несколько ногтей, она сможет!

Смогла!!! Господи, она отколупнула краешек, потом еще, и еще, и еще. Как только смогла ухватиться, то тут же потянула, начав разматывать. И ей удалось! Ей удалось освободить ноги! С руками было хуже. У нее ничего не получилось! И не валялось под боком ничего острого, ни отвертки, ни куска стекла или железки. Она не смогла. И побежала от машины со связанными за спиной руками и залепленным ртом. Бежала не быстро, все время спотыкалась, дважды упала, больно ударившись лицом о тротуарную плитку. Снова поднималась и бежала вдоль длинного, бесконечно длинного забора. Где‑то же должен он закончиться?! Где‑то должна быть какая‑то лазейка?!

Лазейки не нашлось, зато нашлись строительные леса в самом дальнем от дома углу. С земли на самый верх вели хлипкие ступеньки. По ним она и начала карабкаться, стараясь не смотреть вниз и плотно прижимаясь животом к перекладинам. Она могла сорваться и сломать себе шею, могла переломать руки, ноги, но она все равно карабкалась, продолжая плотно прижиматься плечами и животом к металлическому основанию лесов.

Когда влезла достаточно высоко, на уровень верхней кромки забора, она, не задумываясь, прыгнула. Приземление было неудачным, в левом боку что‑то хрустнуло, и по всему телу разлилась жуткая боль. Она зажмурилась, крепко стиснула зубы и принялась дышать.

Вдох, выдох… Вдох, выдох…

Так, она дышит? Значит, жива! Встала и пошла!

И она встала и пошла. Сначала медленно, едва перебирая ногами и все время ощущая боль в левом боку. Потом быстрее, быстрее, и наконец снова побежала, путаясь ногами в сухих стеблях прошлогодней травы. В кустарник, обрамляющий этот дачный поселок плотным непроходимым кольцом, она ворвалась, когда небо на востоке уже начало бледнеть. Тут же расцарапала себе лицо о колючие ветви, упала на коленки, нашла прореху у основания и поползла на животе, помогая себе ногами, отталкиваясь плечами.

Кусты закончились. Но до дороги, откуда нет‑нет да доносился шум проезжающих машин, было еще очень далеко. Надо было преодолеть лесополосу. Это хоть и не было живой изгородью, но росли деревья и кусты достаточно густо. Она поняла, что не сможет, что может потерять сознание, и тогда снова может стать жертвой монстра, если он ее найдет. А он ведь будет стараться!

Она осмотрелась. В молочных сумерках деревья и кустарники проступали плотной непроходимой чащобой. Она выбрала ту часть, что темнее, и рухнула в самую середину ее без сил, почти тут же отключившись. А разбудил ее назойливый острый луч, высверливающий дырку в ее виске.

Она возилась достаточно долго, пытаясь освободить руки. Терла запястья о торчащие из земли корни, о самый толстый ствол кустарника. Пластырь с великим трудом, но поддавался. Он махрился по краям, трещал, упирался, но поддавался. Она окончательно выбилась из сил, но освободилась. Потом вывернула руки, положила ноющие, почти ничего не чувствующие распухшие ладони себе на колени, задышала часто‑часто.

Она снова справилась! У нее получилось!!!

Как только пальцы начали слушаться, она сорвала ленту со рта и принялась широко открытым ртом глотать чистый лесной воздух. На глаза вдруг навернулись слезы. Господи! Она спаслась! Она сумела! А та, другая…

Ее передернуло, стоило вспомнить показательные выступления, которые чудовище ей демонстрировало неделю назад. Ей было жутко, мерзко, пару раз ее сильно тошнило. Ей бы отвернуться, но эта особь рода человеческого сказала, что если она не станет смотреть, он сделает то же самое с ней.

– У меня еще ни разу не было зрителей! Кроме этих стен, никто ничего не видел, – объяснил он ей, поглаживая по голове и улыбаясь механической странной улыбкой, застывшей на резиновой маске. – Теперь вот ты! Умная, красивая, но все же не такая, что мне нужна. У тебя, признаюсь, очень некрасивые стопы, милая! О‑оочень! К тому же ты мне нужна живая. Пока нужна… Вот когда он придет за тобой, тогда и поговорим. Посажу вас напротив друг друга и начну отрезать по кусочку, то от тебя, то от него, то от тебя, то от него!

Мечтательное выражение его глаз, проглядывающих сквозь резиновые прорези, пугало еще сильнее, и она молчала, потому что чудовище выходило из себя стремительно.

Теперь она вырвалась, но это еще только начало спасения. Ей надо добраться до города. Выйти на дорогу, остановить машину и добраться до первого отделения полиции.

Но остановится ли кто? К тому же надо соблюдать осторожность. Мерзкое животное тоже может ехать по этой дороге, и не просто ехать, а курсировать, высматривая беглянку.

С трудом продираясь сквозь кустарник, без конца спотыкаясь о кочки и сухие корни, она вышла к дороге. Судя по солнцу, время от времени выныривающему в прорехи облаков, перевалило за полдень. Было душно, в небе громоздились облака, постепенно становясь сизыми. Будет гроза, решила она, высовывая голову из высокой травы. Она залегла в трех метрах от обочины, внимательно рассматривая проезжающие машины.

Дорогущие иномарки она пропускала взглядом. Никто не посадит в шикарный салон перепачканную с ног до головы девушку. Грязь, спекшаяся кровь на запястьях и пальцах, сбитые в кровь ноги. Растрепанные грязные волосы, синяки, перепачканное опухшее лицо со следами слез и следами от пластыря в области рта.

Нет, ее не пустят в иномарку, сочтут за побирушку.

Автобус тормозить тоже смысла не было. У нее не было ни копейки денег. Грязная, без денег…

Она увидела тяжело груженную сеном машину еще издалека. Отечественная «шестерка» еле пыхтела. На багажнике на крыше громадный пук сена, сзади в прицепе еще больше. Сухая трава от движения и тряски летела клочьями во все стороны. В салоне было двое, водитель и пассажир рядом с ним, вернее, пассажирка. Круглощекая дородная женщина средних лет. Она без конца выглядывала из открытого окна наружу, сокрушенно качала головой. То ли потерянных клоков сена было жаль, то ли автодороги, на которой они насорили.

Пора, решила она, встала на колени, потом выпрямилась и насколько хватало сил, трусцой побежала к дороге.

Они чуть было не проехали мимо. Посмотрели в ее сторону и продолжили движение. Тогда она, пользуясь тем, что машина еле тащится, шагнула почти перед ней и, упершись левой ладонью в капот, потрусила рядом.

– Помогите! Прошу вас, помогите!!!

Каждое слово давалось ей с трудом. Она едва не разучилась разговаривать, крепко сжимая зубы в плену у монстра.

– Отойди, сволочь!!! – побагровела пухлощекая дама. – Отойди, *censored*тка!!!

– Нет! Нет, я… – Она заплакала, ускоряя ход, потому что мужик чуть надавил на газ. – Я не гулящая! Меня похитили! Прошу вас, помогите!!! Меня ищут!!!

– Вот и пускай ищут! – заорала баба, выхватила откуда‑то зонт тросточкой и принялась отмахиваться им от нее. – Ищут, значит, найдут! Отойди, *censored*!!! Отойди, зашибу!!!

– Прошу вас!!! Мой парень, он… – Она судорожно хватала распухшим ртом воздух, ее спасители ехали непозволительно быстро, она сбивалась, она могла сейчас упасть. – Мой жених, он очень богатый! Он наградит вас! Отвезите меня в полицию! Помогите же, люди‑иии!!!

Она все же не выдержала ускоряющегося бега, упала на кромку обочины прямо на живот, тут же заныли растревоженные ушибы и ссадины. Накатила дурнота, в глазах сделалось темно то ли от ускользающего сознания, то ли от туч, нависших над дорогой.

– Помогите… Прошу вас, помогите… – шептала она, глотая слезы, елозя в пыли обочины безвольными разбитыми руками. – Помогите…

Ей то ли показалось, то ли в самом деле машина остановилась? Нет, не показалось! Послышался стук сначала одной, потом второй автомобильной дверцы. Тяжелые шаги двух пар ног, через несколько мгновений над ней нависло полное женское лицо.

– Эй, ты! – Она все еще была с зонтиком и теперь тыкала его острием ей прямо в больной бок. – Жива ты, нет?!

– Больно, – прошептала она, сморщившись. – Ребро.

– Тише ты, кобыла! – прикрикнул на спутницу водитель. – Может, у нее ребра поломаны, а ты ей в бок своим зонтом тычешь! Давай, подхватывай ее под руки, потащили!..

Глава 11

– Все просто охренели в этом доме! Какие же козлы!

Алла Жукова бесилась второй час, разбрасывая вещи по комнате. Она их пинала, ходила по ним прямо в туфлях, нанизывая тончайшее нижнее белье на высокие каблуки. Белье путало ее шаги, Алла бесилась еще сильнее, с треском срывала белье с туфель и забрасывала от себя подальше.

Лиза, с каменным лицом стоя у двери комнаты хозяйки, машинально подсчитывала убытки и время, которое ей понадобится на то, чтобы привести потом комнату в порядок.

Зачем она ее позвала к себе? Нужны были зрители? Позвала бы кухарку, той как раз делать нечего, зубоскалит с садовником в кухне, обжирая хозяев. Кухарка, невзирая на запрет, повадилась готовить для господ чуть больше положенного, и это лишнее потом сжирать.

Лиза в этом участвовать отказалась, опасаясь подстав.

– Я не голодаю, – возражала она. – К тому же на диете.

Диетой она себя не морила, но и устриц под сложным соусом кушать не могла. Не приведи бог, застанет ее Алла за этим, что тогда? Выгонит? Запросто! Даже объяснений не потребовав, выгонит, а ей пока нельзя, рано. Что‑то зрело в этом доме, разрасталось. Вот и сегодняшнее утро началось не так, как обычно. Выяснилось, что куда‑то вдруг подевался Казначеев. Вот был, был, сновал без конца по дому, заигрывал с молодой хозяйкой, щипал Лизу за зад, отпуская при этом премерзкие остроты, и вдруг пропал. Перестал с ними ужинать, редко появлялся к обеду и почти не звонил.

Алла занервничала.

Потом ее муж вдруг начал мрачнеть день ото дня. Редко ужинал, почти не появлялся к обеду, и за завтраком вел себя странно, то смотрит на жену пристально, не мигая, то вовсе обходит ее взглядом.

Алла занервничала еще сильнее.

А потом и единственно адекватный, на взгляд Лизы, обитатель этого дома – Виктор Иванович Жуков вдруг поскучнел. Он не пропускал обеды, всегда ужинал дома, завтракал тоже, но почти не разговаривал ни с кем.

Алла была вне себя.

Сегодня утром она вдруг обнаружила, что ни муж, ни отец не ночевали дома. Казначеев не отвечал ей на звонки третий час, и тогда она принялась в бешенстве громить свой гардероб, призвав в свидетели Лизу.

– Нет, ты что‑нибудь понимаешь, Элизабет?! – поворачивала она время от времени к ней полыхающее гневом пунцовое лицо. – Что‑нибудь хотя бы понимаешь?

– Что именно? – вежливо интересовалась Лиза, молчать было неприлично.

– Что, черт побери, происходит в этом доме???

Лиза недоуменно качнула головой, пожала плечами, воздерживаясь от комментариев. Они Жуковой были не особо нужны.

– И я не понимаю! – орала она, размахивая в воздухе широко растопыренными пальцами. – Каждый считает, что может скитаться где ему заблагорассудится! При этом не считают нужным поставить меня в известность, не отвечают на звонки! И… И вдруг объявляются и задают мне чертовы вопросы! Знаешь, какие вопросы эти *censored*и задают мне?!

– Какие?

Лизе сделалось интересно. И еще интереснее было знать, отца она тоже причисляет к этой категории или нет?

– Где я бываю, с кем провожу свободное от этих *censored*ов время! Как тебе?!

Лизе было никак, она снова промолчала, ее вообще‑то больше интересовало, где и с кем проводят время как раз те самые *censored*и, что задают вопросы ее хозяйке. Их поведение в самом деле наталкивало на размышления.

– Вот и мне никак! Уроды, блин!!! – Она без сил опустилась на край широченной кровати, оперлась локтями в колени, спрятала лицо в ладонях, простонала едва слышно. – Господи, что‑то будет! Что‑то будет…

Лиза затихла, боясь пропустить хоть слово, но хозяйка больше ничего не сказала. Просидев минут десять в такой позе, она вдруг встрепенулась, глянула на Лизу надменно‑холодно и тут же приказала:

– Короче, прибери тут все. Часа хватит?

– Вполне, – кивнула Лиза, мысленно послав хозяйку куда подальше с ее психами.

– Давай, побыстрее управляйся, да нужно будет съездить в одно место.

– Далеко? – все же уточнила она, принявшись уже подбирать с пола растерзанные вещи хозяйки.

– Да, за город, есть там одна берлога у моего благоверного. Он все утверждает, что там не достроено, что там нет электричества, но… Думаю, что брешет! Где‑то же он ночи проводит, так? – Алла двинулась мимо нее к двери. – Вот я и нагряну с обыском.

Обыск недостроенного загородного дома ничего не дал, ни единой улики, ни единой зацепки для Лизы. Что по поводу пустых бутылок и грязной посуды думала Алла, ей было плевать.

Конечно, Стас бывал здесь, и не раз, и не один. В каждом углу мусорные пакеты, ощетинившиеся бутылочными горлышками. Пепельницы, полные окурков, многие из которых были раскрашены губной помадой. В одном углу валялся даже женский лифчик, дешевенький такой, совсем простенький.

– Мразь!!! – орала Алла, бегая по недостроенным этажам. – Убью паскуду!!! Так, а это что?! Это же… Это же… Ах, дрянь! Ах, быдло!!! Я ему эти кроссовки за евро покупала в бутике, а не где‑нибудь на распродаже! А эта падла!!!

Синие фирменные кроссовки, принадлежащие Стасу, Алла нашла за мешками с цементом. Все перепачканные засохшей грязью, цементной пылью, с прилипшими к подошве сухими травинками.

– Я этими кроссовками ему всю морду обобью! – орала Алла, с брезгливой гримасой швыряя кроссовки Лизе под ноги. – Упакуй, дорогая! Упакуй это премерзкое доказательство!!!

– Доказательство чего? – невольно вырвалось у нее, когда она совала грязную обувь в пакет для мусора, и тут же смутилась. – Извините меня.

– А, ладно, чего извиняешься? Ты у нас теперь почти член семьи. – Алла вдруг пристально уставилась на нее потемневшими от бешенства глазами. – Ты у нас все про всех знаешь, докладываешь наверняка, а? Докладываешь? – Она вдруг подскочила к Лизе и больно вцепилась ей в шею. – Ну, говори!

– Что говорить?

Лиза сморщилась, будто от боли, на самом деле ей не было больно, ей было мерзко ощущать себя в цепких лапках этой красотки. Как дать бы ей в лоб, чтобы она отлетела к тем самым мешкам с цементом, чтобы растянулась на них, перепачкалась и разревелась.

– Говори, что ты обо мне говорила Игорю, а?! Отец сказал мне, что застал вас за нелицеприятным разговором. Ну?

– Ничего личного. – Лиза сделала каменное лицо и твердой рукой убрала со своей шеи ее пальцы. – Не надо позволять себе лишнего, Алла Викторовна. Я всего лишь горничная.

– Горничная?! – скривилась та в ухмылке. Обошла ее по кругу дважды, сложила руки на груди и зашипела, зашипела: – Горничная, у которой поперек лба написано: высшее образование и аспирантура еще, быть может! Что?! Что ты делаешь в моем доме, а???

Лиза похолодела. Кто? Кто сдал ее?! Кто‑то наводил о ней справки? Зачем? Она очень умело шифровалась. Рекомендации и все такое. Как так вышло?!

– Я работаю, Алла Викторовна, – прошептала она, уставившись на хозяйку сумасшедшими от потрясения глазищами. – Просто работаю.

– Да?! А может, ты ввалилась в мой дом, чтобы мужа у меня увести, а?! Может, это ты тут проводишь с ним ночи? Может, это твой лифчик я нашла, а?!

Уф‑фф, хвала небесам, это был всего лишь пробудившийся всплеск ревности, и ничего более.

– Нет, не мой. – Лиза двинулась к не обрамленному дверью проходу. – Я подожду вас в машине, Алла Викторовна.

– Погоди, овца! – взвизгнула та и схватила Лизу за воротник блузки. – В подвал со мной пойдешь! Я боюсь туда идти одна!

– А что там может быть?

Лиза остановилась и выразительно покосилась на хозяйскую руку, та быстро выпустила ее воротник из пальцев.

– Там? Да что угодно! Я уже ничему не удивлюсь! Отец не зря мне сказал, что тут может твориться невесть что! – заорала та как ненормальная. И тут же очень тихо добавила, скорее для себя: – Неспроста же его менты дергали полгода назад…

Внутри у Лизы тут же сделалось холодно и больно. Снова скрутилась и напомнила о себе та жесткая боль, что вгрызлась в ее организм со смертью Сони.

О, она многое могла бы рассказать по этому поводу своей хозяйке, и про ментов, конкретно пофамильно, и про то, как они вяло раскручивали версию, подброшенную им ее величеством – счастливым случаем, и про то, как ерзал на стуле перед ними Стасик Игнатенко, потея, блея и оправдываясь, и про то, как они его отпустили, разведя безвольными руками.

Она порылась в строительном инвентаре, наваленном на голых бетонных подоконниках, отыскала большущий фонарь. Пощелкала выключателем, работал отменно. Шагнула к лестнице в цокольное, подвальное помещение.

– Идемте.

Алла как по команде пристроилась к ней сзади, ее сдержанное дыхание грело затылок. Они спустились вниз, ступенек было восемь. Взгляд уперся в запертую на щеколду фанерную дверь. В щеколду был вставлен огромный болт, служащий замком. Лиза схватилась за головку болта, вытянула его, откинула щеколду, потянула дверь на себя. Та со скрипом открылась, в нос шибануло плесневой сыростью. Помещение подвала тонуло в кромешной темноте. Где‑то подкапывала вода, тихо, едва слышно. Раздавались какие‑то неясные шорохи, будто шепот, будто ходил кто на цыпочках.

Может, это духи умерших там людей? Духи замученных до смерти девушек?!

Сделалось вдруг так жутко, что Лиза попятилась. На хозяйку не наступила, оказалось, что та отступила еще раньше. И стояла, сотрясаясь всем телом и прижимая к груди сжатые кулачки.

– Может, не пойдем, а? – вдруг промямлила та, облизала посеревшие от страха губы и глянула на Лизу жалобно. – Страшно как‑то!

– Это ваш дом, Алла Викторовна? – задала строгим голосом вопрос Лиза, отступать было нельзя, второго случая могло не представиться.

– Наш.

– Так чего бояться‑то? Нет там никого, кроме крыс!

– Я крыс тоже боюсь, – пропищала хозяйка, но все же пошла по следу яркого фонарного луча, выхватывающего из темноты голые, шероховатые от раствора стены и груды мусора. – Господи, какой бардак! Он никогда не достроит этот дом…

Крыс в подвале не было, носились, как сумасшедшие, из угла в угол только мыши, шурша старыми газетами, пакетами из‑под цемента и упаковками от кафеля. Больше никого вообще не было, ни пленниц, привязанных к столбам, ни растерзанных тел, не было и орудий пыток.

Лиза разочарованно вздохнула.

– Надо уходить, – проговорила она и снова прошлась широким лучом от фонаря по полу и стенам.

– Пошли, ага, – обрадованно подхватила Алла. – Противно тут.

– Противно, – согласилась Лиза и тут вдруг увидела нечто.

Она быстро увела свет в другую сторону и незаметно от Аллы вытолкала из кармана штанов мобильник, он с глухим стуком упал в подвальную пыль.

– Ой, что это?! – тут же перепугалась хозяйка и вцепилась в ее руку. – Тут кто‑то есть?!

– Нет, идемте, все в порядке, – успокоила ее Лиза и повела наружу.

При солнечном свете из окон все подвальные страхи показались нелепыми и смешными.

– Господи! Я ему такой нагоняй устрою, – лепетала хозяйка, обмахивая обувь каким‑то лоскутом. – Устроил бардак, понимаешь! Дома не ночует, говорит, что ремонтом занимается, а тут ни с места. Год назад, помнится, все было точно так же. Только, пожалуй, бутылок было меньше, и когда он так много начал пить, а? Ничего не знаю о собственном муже! Зато он знает обо мне все, все, все.

Как только она замолчала, Лиза принялась хлопать себя по карманам и озадаченно оглядываться.

– Вы мой мобильник не видели, Алла Викторовна? – спросила она, обнаружив пустые карманы.

– Нет. – Хозяйка равнодушно оглядела подоконник и грубый стол в центре огромной комнаты. – Не вижу.

– Позвоните мне, а? – попросила Лиза. – Где‑то я его выронила.

– Может, оставила дома? – Алла полезла в сумочку за своим телефоном, губы ее недовольно поджались.

– Нет, точно брала, – замотала головой Лиза и развела руками: – Уж извините!

Алла набрала ее номер, они прислушались.

– Слышишь?! – вдруг почему‑то шепотом спросила она.

– Слышу. – Лиза глянула себе под ноги. – Кажется, звук идет из подвала?

– Точно! Ты там его выронила! – Алла испуганно округлила глаза. – Ты чего такая неловкая?! Как теперь?

– Схожу и подниму, вы только звонить не переставайте, чтобы я по звуку его нашла, хорошо?

Хозяйка кивнула и положила свой телефон на стол. Сама отошла к окну, прижала к себе сумочку, ей было не по себе, это точно. Зато Лиза ничего не боялась, она точно знала, что ей нужно. В три прыжка преодолев все восемь ступенек, она выдернула болт из щеколды, распахнула пошире дверь, включила фонарь и шагнула в отвратительно воняющее подвальное нутро.

Слабый отсвет ее телефона обнаружился у дальней левой стены. Именно там она его «обронила», потому что именно там кое‑что увидела. Это кое‑что было тут инородным, оно не было оберточной бумагой, не было упаковкой от кафеля, которую насквозь прогрызли голодные мыши. Это был…

Дата добавления: 2015-05-08