Если вы не станете такими, как англичане, не будет вам дано царство 2 страница

Мелкобуржуазный «властитель» как жандарм нации по образцу англичанина — мирового жандарма

Ответ на вопрос, кто служил образцом для немецких колони­альных «властителей» очевиден: это была британская буржуазия (в том числе и мелкая), которая в тропических колониях получила возможность усваивать «аристократические» замашки — причем во времена, когда в самой Великобритании аристократия все больше утрачивала власть. «В Англии государственные служащие считались простыми чиновниками, в Индии же они становились губернато­рами колонии». Те, кто в самой Англии порой стояли на иерархи­ческой лестнице немногим выше, чем прислуга, в Британской Ин­дии как «белые сахибы» могли неограниченно повелевать цветны­ми слугами. (Британский офицер, оказавшийся в Индии, считался настоящим «сахибом», человеком, принадлежащим к расе господ; ему было позволено все (кроме возвращения домой), любой его поступок оставался безнаказанным. Привычка повелевать туземца­ми превратила англичан в зверей. Даже тон, который они позволя­ли себе в отношении местных жителей, больше походил на окрик собаке)^55Ь. Для колониальных британцев такую ситуацию безуслов­но можно было назвать значительным «социальным улучшением», хотя они и не обладали тем всемогуществом, какое собиралась при­своить себе элита элит мелкобуржуазного общества «работающих локтями» — гитлеровские СС — для владычества в своей «Индии», на восточных территориях. Сэр Чарлз Дилк, автор «Более Великой Британии», так описывал британского новобранца: «пьяный, не пройдет мимо туземца, не ударив его... обращаясь к офицеру, он кричит: "Да, я рядовой... я знаю, но я джентльмен"». «Невозможно описать, насколько грубыми стали эти пьяные солдаты и моряки... когда приобрели столь непривычную для них власть».

Однако в издании «Более Великой Британии» 1894 г. сэр Чарлз Дилк заявлял: «Наши офицеры рассказывают, что любой туземец, говорящий по-английски, — негодяй, лжец и вор, что... недалеко от истины»⁵⁶. И именно «туземцы» с английским образованием боль­ше всех страдали от своего статуса «низкого отродья» (the lesser breed). В Zulu Land (Южная Африка) даже негр с университетским

образованием вынужден был путешествовать по железной дороге в вагоне для скота. «Черным не разрешалось ходить по тротуарам»,

— напоминает Ричард Саймондз, написавший книгу «Оксфорд и
империя». О самоубийстве одного из цветных рассказывает, на­
пример, президент Бирмы Ба У, который был высокопоставлен­
ным судьей в Британской Индии⁵⁷. На одной из железных дорог
Южной Англии запрещалось продавать цветным билеты на курор­
ты. «Индийцам и ниггерам» был закрыт доступ на многие пляжи,
что восхищало корреспондента нацистской газеты «Völkischer
Beobachter»: «В 1935 году и некоторые рестораны завели практику
тихо и вежливо предлагать клиентам-евреям покинуть заведение»,

— сообщал он из Лондона.

Правда, в английском расово-сословном обществе, в тропиках империи, число «небелых», которые решились на самоубийство в результате психических травм, вызванных расизмом, было несрав­ненно меньше, чем число «неарийцев», покончивших с собой уже в 1933—1937 гг. (т. е. еще до расцвета эсэсовского государства Гит­лера). В 1937 г. — т. е. до начала гитлеровского геноцида, в частно­сти, до истребления евреев — существование британских колони­альных расовых барьеров, которые при царящем повсюду расизме создавали атмосферу невежества и панического страха, было назва­но «неврозом», «сравнимым только с антисемитским комплексом фашистской Германии»⁵⁸.

Во всяком случае, несомненно, что Гитлер, поклонник Англии, обязывал свои войска СС учиться именно у британских «властите­лей» тому, как должен себя вести представитель расы господ, что­бы ограниченными силами держать в страхе целый континент, — учиться, например, с помощью любимого английского фильма Гит­лера «Жизнь бенгальского улана». Просмотр этого фильма был обя­зательным для всех членов СС. А одна эсэсовская газета отмечала, что фильм «Жизнь бенгальского улана» прославляет англичан как раз за то, за что англичане критикуют сторонников Гитлера. Имен­но на пример поведения англичан в британской Индии ссылались нацисты, когда в своей «Индии» (России) они изолировали рус­ских добровольцев немецкой армии от остальных немецких войск

— ведь англичане не разрешали совместную транспортировку сво­
их солдат и туземных наемников⁵⁹.

По словам Альфреда Розенберга, гитлеровского идеолога завое­вания восточных пространств, «миссия Великобритании» заключа­ется в «обеспечении политического господства белой расы на зем­ном шаре», господства нордической Европы, «Запада, за морем... и где [только] это необходимо в интересах нордического человека».

(Англия должна «сохранить престиж белой расы... в интересах всех белых народов», — писала газета «Völkischer Beobachter».) «В Суэце [Англия] остается защитником нордической Европы* от вторже­ния сил Передней Азии»⁶⁰. И в розенберговском «Мифе двадцатого века» для автора «не подлежит сомнению то, что Индия нуждается в длани господина над собой»⁶¹.

С другой стороны, то есть с индийской, не кто иной, как Джа-вахарлал Неру, видел в такой длани европейского господина про­тотип европейского фашизма. Находясь в тюрьме, куда его привела борьба за права индусов, Неру заявил, что фашизм и империализм являются кровными братьями, а борьба за свободу в Индии — часть мировой борьбы против фашизма и империализма. Неру предуп­реждал, что расистский фашизм означает применение колониаль­но-империалистических методов и в самой Европе. Это осознавали и британские властители Индии и власти США. Так, фильмы, до­пускавшиеся к показу в Британской Индии, не должны были зат­рагивать тему фашизма (поскольку это могло напомнить индусам об их колониальном опыте). Несмотря на то, что британский исто­рик Маккензи (редактор книги «Империализм и культура масс» («Imperialism and Popular Culture»)) справедливо отмечает, что было бы ошибочным в чем-либо отождествлять Британскую империю с фашистскими державами, он же напоминает, что и те, и другие безоговорочно верили в иерархию рас, в превосходство одной расы над другой. В свою очередь, после того, как США вступили в войну против нацизма, американское ведомство «Office of War Information» забраковало проект компании «Metro Goldwyn Myer», собиравшей­ся снять фильм по произведению Киплинга «Ким», прославлявше­му британское владычество над Индией⁶¹³. (Интересно, что британ­ский вице-король Уиллингтон в 1931 г. назвал себя «чем-то вроде Муссолини в Индии».) Может, и не преувеличивал Неру, утверж­дая, что «фашизм... уже давно был знаком Индии под именем им­периализма»⁶². Возможно, утверждение, что колониальная идеоло­гия «сформировала все принципиальные элементы будущих фаши­стских идеологий», — слишком сильное. Однако очевидно, что связь последних с первой выявляется даже при самом поверхностном рассмотрении^62А.

(Убеждения подобной направленности выразились уже в 1906 г. в напечатанном в газете «Deutsch-Südwestafrikanische Zeitung» письме читателя: «Что мешает нам использовать эти принципы [естествен-

* Даже в 1956 г., когда египетское правительство национализировало британс­кие доходы от эксплуатации Суэцкого канала, реакция на это во Франкфурте выглядела так, словно на Суэцком канале были ущемлены немецкие интересы.

ное право сильного, естественный отбор] не только в колониаль­ной политике, но и во всей политической сфере? Разве расширять территорию за счет слабосильных белых — хуже, чем за счет безо­ружных черных?.,»^62а) Так, в восстании гереро 1904 г. даже началь­ник германского генерального штаба фон Шлифен* увидел «расо­вую борьбу», «которая может закончиться только уничтожением или порабощением одной из сторон»^62Ь. «Произошла... обратная проекция колониального государственного терроризма на внутрен­нюю политику метрополии, а также на завоеванные «восточные пространства»... «Генеральный план Ост», предусматривавший мас­совое уничтожение тридцати миллионов человек в Восточной Ев­ропе, был составлен и рассчитан как концепция колонизации... и апартеида, явственно связанная с колониальной практикой, исполь­зовавшейся до 1914 года»^62с.

Очевидно, что и милитаристы колониально-империалистичес­кого типа приняли деятельное участие в прокладывании пути к Третьему рейху: в их активе — контрреволюционный подрыв де­мократии. Наглядный пример антидемократизма колониальной военщины — роль генералов Пауля фон Леттов-Форбека**, защит­ника «колонизованной» по британским образцам Германской Вос­точной Африки, и Риттера фон Эппа***, имевшего опыт подавле­ния восстания туземцев (китайцев), который пригодился ему в раз­громе Мюнхенской Советской республики 1919 года.

Первый защищал правомерность войны на уничтожение, кото­рая велась в 1904 гг. в Германской Юго-Западной Африке против гереро: он полагал, что восстание такого масштаба сразу же следо­вало «выжигать всеми средствами»⁶³. Еще в 1957 г. Пауль фон Лет-тов-Форбек хвалился: «Слава богу, я как африканец прослыл беспо­щадным». В 1920 г., после того как немецкий народ сформировал правительство в соответствии с демократической Веймарской кон­ституцией 1919 г., этому герою Африки стало ясно, «что законного правительства нет». Поэтому Леттов-Форбек в том же году принял участие в антидемократическом капповском путче, и всегда гор­дился этим: «Я отдал строжайшие приказы образовать [такую] го­сударственную власть»⁶⁴ и «запер... в казарме мекленбургское [зе­мельное] правительство» (ведь оно считало себя ответственным перед

* Шлифен Альфред фон, граф (1833—1913) — нем. военный деятель. " Леттов-Форбек Пауль фон (1870—1964) — нем. военный и колониальный деятель, в первую мировую войну руководил военными действиями в Герман­ской Восточной Африке.

"* Эпп Франц Ксавер Риттер фон (1868—1947) — нем. военный и политичес­кий деятель, с 1926 г. руководил штурмовыми отрядами в Баварии, с 1928 — депутат рейхстага от НСДАП, с 1933 — наместник Баварии.

избранным ландтагом, а не перед путчистом — «имперским реген­том» Каппом). Леттов-Форбек учредил военные трибуналы и взял на себя ответственность за смерть защитников избранного прави­тельства Германии. «Теперь для Мекленбурга и особенно для сто­лицы этой земли настало время, когда ситуация не слишком отли­чается от войны в Южной Африке [sic]», — комментировала уже тогда газета «Norddeutsche Zeitung». Демократия на время одержала победу, но земельное правительство (Staatsministerium) Мекленбург-Шверина так и не добилось, чтобы против героя Африки Леттов-Форбека было выдвинуто обвинение в государственной измене⁶⁵: правительство Германии лишь уволило его в отставку из рейхсве­ра⁶⁶. Натуру вождя, «прирожденного фюрера», Леттов-Форбек ви­дел в собственном сыне...⁶⁷

Имперским наместником «фюрера» в Баварии в 1933 г. стал ге­нерал Риттер Франц фон Эпп — с 1925 г. он был вождем Союза колониальных воинов. Этого вождя колониальных воинов возму­щал следующий факт: «Ведь какие колониальные войны вели дру­гие народы, те же англичане, и хоть бы глазом кто моргнул. Поче­му... немецкий народ должен стесняться?» Участие немцев в китай­ской кампании 1900 г. (во время «восстания боксеров») он воспри­нимал следующим образом: нас «послали сюда... чтобы мы сдела­лись господами» над «бесстыжими китайцами». Даже в это время, когда кайзер в подражание гуннам произнес: «Пощады не давать, пленных не брать», Франц фон Эпп сетовал на «слюнявый немец­кий гуманизм», «подогреваемый красной демагогией [немецких социал-демократов]». Когда его, уличенного в разбое, уже собира­лись отдать под кайзеровский военный трибунал, он заявил: «С этим народом господин должен вести себя беспощадно».

И явно не только с этим народом (цветных). Ведь его добро­вольческий корпус, призванный нести «возмездие государствен­ным преступникам», пытался применить методы, опробованные на цветных, и к немцам — жителям мюнхенских предместий, та­ких, как Гизинг. С 1 по 6 мая 1919 г. немецкие сторонники «крас­ных извергов» оборонялись от спасителей отечества под предво­дительством Риттера фон Эппа (через восемь лет он станет депу­татом рейхстага от национал-социалистов). Риттер фон Эпп сето­вал: «В некоторых домах Гизинга огонь по наступавшим вели из всех окон». В конечном счете, его корпус во время боев в Мюнхе­не потерял пять человек убитыми...⁶⁸ После того как «красные изверги» расстреляли двенадцать заложников, защитники отече­ства под командованием этого усмирителя туземцев убили от 400 до 533 «красных» немцев⁶⁹.

В борьбе против «подрывного отребья» (уже в Южной Африке) этот будущий наместник Гитлера рекомендовал следовать примеру британских колониальных властей. Британские оценки своих ран­них военных успехов он находил особо «достойными» — по срав­нению с немецкими⁷⁰. Этому «освободителю» Мюнхена от власти Советов британцы вообще представлялись людьми образцовыми (когда он сравнивал немецкий и английский «колониальный на­род»). Настолько образцовыми, что, на взгляд Риттера фон Эппа, «немцу перестают нравиться обычаи его родины, как только он сравнит их с английскими»: ведь у англичан всегда отдают пред­почтение отечественному. Образцом истинной расы господ в гла­зах Риттера фон Эппа делала англичан и обширность их колоний. «Колониальная деятельность —...выражение величия народов. При­мер этого — Англия»⁷¹. Для Германии, по мнению фон Эппа, ста­рого вождя «колониальных воинов», «национал-социалистское ра­совое законодательство дает особые возможности» для управления чужими народами в колониях. Пример Великобритании, по его словам, наглядно показывает⁷², что «для испытания характера под­растающего поколения» необходимо «заморское жизненное про­странство»⁷³.

Утверждается, что колонизация делает из колонизаторов зверей. Так озверели ли голландцы, озверели ли англичане? Карл Петере

Слава богу, как «африканец» я прослыл беспощадным. Генерал Леттов-Форбек

От расы господ в колониях к фашизму в Европе

Различие между тем, что «происходило в призрачном, наполо­вину ирреальном тропическом мире колоний и в Европе, состояло в том... что в Европе для разрушения этических стандартов потре­бовалось несколько десятков лет, тогда как [в тропических колони­ях] все совершалось со скоростью короткого замыкания» (Ханна Арендт*). Уже у Киплинга стремление «на восток от Суэца» мо­тивируется так: «лучший [там] — как худший; там нет десяти запо-

* Арендт Ханна (1906—1975) — политолог и философ; занималась еврейским вопросом и проблемами тоталитаризма.

ведей». Там «этот тип процветал» и вел британцев к «зрелости расы». Разочаровавшиеся в жизни и потерявшие цель должны были найти спасение от одиночества и отчаяния в некоем тайном обществе — «Потерянном легионе», цель которого (по Сесилу Родсу) заключа­лась в установлении власти Империи над всем «нецивилизованным миром». Этот легион должен был состоять из джентльменов, хотя в него могли входить и авантюристы из разных слоев общества. Чле­ны легиона отличались решимостью, жестокостью и преданностью своему лидеру. Это была опасная, бесстрашная и готовая на все команда, братство мужественных людей, закаленных жизнью на границе империи, где они выполняли тяжелую работу во имя Бри­тании. Вот что представлял собой «Потерянный легион», существо­вавший задолго до СС Гитлера.

О «Потерянном легионе» писал Роберт Макдональд, его про­славлял Редьярд Киплинг. Слабовольным нечего было делать на границе цивилизованного мира, только люди с «сердцами викин­гов» могли победить здесь. «Только на границе могут процветать добродетели варваров. Человек, обитающий на границе, живет по законам Природы: мир — это джунгли, где выживает сильней­ший». «Он [сильнейший] ведет себя как истинный англичанин, он сознает, что он — лучший, и может доказать свое превосход­ство... самым жестоким образом». «Потерянный легион утвержда­ет расовое превосходство, это клуб белых людей». Так империа­листическая литература (существовавшая и в 1920-е гг.) утвержда­ла господство белой расы над туземцами, а герои этой литературы (как, например, «Captain Kettle», придуманный Hyne-Cutcliffe'oM и Sanders, описанный Henry Wallace'ом) еще задолго до зарожде­ния фашизма в Европе являлись «фашистами в своем [выдуман­ном] королевстве»^73А.

Поэтому вполне логичным представляется то, что арестованные нидерландские эсэсовцы во время последней колониальной войны были отправлены в Нидерландскую Ост-Индию защищать запад­ную цивилизацию от цветных «мятежников»⁷³³, а немецкие эсэсов­цы, попавшие в плен к французам, — во Вьетнам.

Уже прежний опыт строителей империализма в тропиках спо­собствовал усилению нигилистического отношения европейцев к более слабым народам. В 1857 г. лорд Элджин говорил об «отвра­щении, презрении, жестокости... объектами [которых] были китай­цы или индийцы»⁷⁴. Период между 1840 и 1860 гг. ознаменовался переходом от «колониального гуманизма» к «эпохе империализма»; на место альтруизма противников рабства пришел цинизм строите­лей империи. «Утверждая превосходство... белой расы над черны-

ми туземцами... нельзя пользоваться привычными нравственными нормами... [ведь] дикари не понимают доброго отношения».

«Высший слой белых дельцов-империалистов» очень быстро решил, что «с азиатами чрезвычайно выгодно обращаться так же, как с неграми»⁷⁵. А в фашизме — именно в английском (в его «Нор­дической лиге») — англосаксонское высокомерие по отношению к колониальным народам трансформировалось в претензию на эли­тарное превосходство «нордической расы» над «средиземноморс­кой» в самом британском обществе⁷⁶. По утверждению одного ис­торика, занимавшегося вопросами расы и империи, для многих англичан ближайшим местом жительства «ниггеров» был уже Кале (или Дублин, «населенный «низшей кельтской расой», эмоциональ­ной и недисциплинированной»)⁷⁷.

Считалось, что «примеси... иностранной крови» (французской, ирландской, еврейской) «угрожают врожденному превосходству англосаксонской расы». Англичане не рассматривали французов как белую нацию, ведь подчас цвет их кожи почти не отличался от цвета кожи какого-нибудь брамина из Индии. Ирландцы же с по­роками, присущими кельтской нации (в противоположность доб­родетелям англосаксов) являлись постоянным объектом для крити­ки в литературе викторианской эпохи. Ирландцев — в противопо­ложность англичанам — обвиняли в излишней эмоциональности. «Из всех черт характера, вменяемых ирландцам в вину... эмоцио­нальность... была самой худшей»^77а.

Вывод был совершенно очевиден: «кельтам с их характером не­обходима власть англосаксов, им необходим порядок, навязанный сверху». А поскольку британские свободы являлись привилегией тех, кто добровольно подчинялся власти, тех, кто способен управ­лять собой, то кельты попросту не подходили для англосаксонских свобод. И действительно, раз «дикие ирландцы» понимают только силу (как и азиаты), то необходимо, чтобы ими (как и азиатами) управляла превосходящая раса. Такую точку зрения высказывал, например, оксфордский профессор истории Джеймс Фрод. Но даже критиковавший его У. Лекки все же видел необходимость в уста­новлении жесткой формы правления над ирландцами — по образцу британского колониального правления в Индии или даже ориенти­руясь на самодержавный режим России. И англичане, установив­шие жесткую власть над Индией, и нацисты, стремившиеся ввести еще более жесткое правление в.России, соответственно считали индусов и русских «упадочными», слабыми народами. Такого же представления англичане придерживались и в отношении кельтс­кой нации. Таким образом, и русских и кельтов следовало исклю-

чить из Европейской федерации, о чем говорил Роберт Нокс, ут­верждая, что «кельтская и русская нации... презирающие... труд и порядок... стоят на низшей ступени человечества»⁷⁷¹⁵.

Действительно, кельты, по мнению англичан, стояли на столь низкой ступени развития, что их описывали как «наполовину лю­дей, наполовину обезьян». Англичане часто проводили параллели между обезьянами, дикарями и ирландцами. Так, в 1845 г. Джеймс Фрод уверял, что он встречал ирландцев, которые больше смахивали на грязных обезьян, чем на человеческие существа. А в 1860 г. попу­лярный британский писатель Чарлз Кингсли (1819—1875) жаловался на то, что в Ирландии его «преследовали толпы человекоподобных шимпанзе». «Вид белокожих шимпанзе ужасен, будь у них черная кожа, было бы легче...»^77с. Ирландцев приравнивали также к свинь­ям, китайцам, маори и готтентотам. А «ученый» Джон Биддоу пола­гал, что предками ирландцев были негры. Даже «социалисты» Сид­ней и Беатриса Уэбб называли ирландцев «отвратительной нацией»: «мы ненавидим... ирландский народ так же, как и готтентотов». В 1891 г. отставной британский чиновник, служивший в Индии, ут­верждал, что он не может относиться к ирландцам как к белым людям⁷⁷⁰. А Томас Карлейль (во время Великого голода 1847 г.) сове­товал выкрасить два миллиона ленивых ирландских попрошаек в черный цвет и продать их в Бразилию под видом негров.

Раз уж и ирландцев англичане считали черномазыми, то про ме­стное население Индии и говорить нечего⁷⁸. После мятежа 1857 г. индусов непременно называли индийскими «ниггерами»^78а. И именно это «определение» вошло в заглавие эссе, принадлежащего перу столь крупного английского мыслителя, как Томас Карлейль: «The Nigger Question» («Вопрос о черномазых») (1849). Он считал, что «ниггер — это единственный болван [blockhead], единственный дикарь из всех представителей цветных рас, который не вымирает, столкнувшись с белым человеком». По мнению Карлейля, Всевыш­ний предназначил «ниггерам» участь рабов, «рабов тех, кто родился их господами» — «чтобы благодетельный бич принуждал их тру­диться». «Черный имеет бесспорное право — быть принуждаемым к работе вопреки своей природной лени. Худший господин [для него] лучше, чем вообще никакого господина»⁷⁹. Таким образом, порабощение для негров естественно; и если гражданская война в США освободит их, они погибнут. В Англии того времени отноше­ние к освобождению негров было резко отрицательным, поскольку британский консерватизм только усиливал расизм англичан. В Ан­глии Линкольна высмеивали до самой его кончины. Гражданская война в США (1861—1865 гг.) усилила расовую гордость британцев.

Даже столь разные люди, как Теккерей и Дизраэли провозглашали одинаковые лозунги о солидарности англосаксонцев и избраннос­ти английской расы на Юге США^79а.

Поэтому Карлейль клеймит гуманитарные организации и обще­ства, борющиеся за отмену рабства, называя их «обществами за универсальную отмену боли», высмеивает их как «союзы защиты негодяев» («Scoundrel Protection Society») — задолго до того, как выражение «слюнявый гуманизм» вошло в лексикон немецких пуб­лицистов. Предвосхищая слова Гитлера о «пацифистском хныка­нье», англичанин Томас Карлейль уже в 1849 г. «обосновывает» неуместность «сентиментальности» по отношению к расово чуж­дым элементам тем, что ведь и белые (то есть его соотечественники в Англии) голодают⁸⁰... Предвосхитил он Гитлера и в другом: со­гласно Карлейлю, ни один черный не вправе возделывать для соб­ственных нужд «землю, где покоятся останки могучих англичан, землю, пропитанную британской кровью» — «разве что на услови­ях, продиктованных Британией»⁸¹. Карлейль, в частности, имел в виду Ямайку. Ямайским диктатором он хотел видеть Эдварда Джо­на Эйра, который в 1865 г. в качестве демонстрации силы приказал убить 586 негров, чтобы «предотвратить» их восстание (подобное тому, которое произошло на Гаити в 1804 г. и закончилось победой негров) и «резню европейцев»⁸².

Сходным образом и европейцы, которые жили в колониях, в зловещем мире тропиков, ощущали свою смертельно опасную изо­лированность, безнадежно уступая по численности массам тузем­цев; психология панического страха, порожденная постоянной уг­розой для жизни, также побуждала их использовать для поддержа­ния власти методы фашистского типа.

Не один Неру — под впечатлением глобальной войны против фашистского расизма — ассоциировал расистский колониальный империализм на Востоке с фашизмом. Силы движения Сопротив­ления в Бирме, объединившиеся под названием «Антифашистская лига народной свободы», в 1946—1947 гг. боролись против восста­новления чужеземного британского господства, причем определе­ние «фашистский» они относили и к британским колониальным властителям с их расистской политикой. (К организации фашистс­кого толка «English Mistery»* принадлежал и губернатор Британс­кой Бирмы Дорман-Смит, который в 1947 г. безуспешно пытался не допустить провозглашения независимости в стране.)⁸³ А когда англичане (вместе с Францией и Израилем) напали на Египет в октябре 1956 г., радио Дамаска объявило (по-французски), что так

^т Ср. прим. 936-937.

же, как Сталинград стал могилой фашизма, Порт-Саид станет мо­гилой империализма...

Основанием для того, чтобы ассоциировать фашизм и Третий рейх с колониальным империализмом — самой известной и основ­ной формой которого был британский империализм — остается расистское понятие «раса господ». Ведь равноправие в Британской империи было «жестко привязано к этнической исключительнос­ти, оно основывалось на откровенно постулируемом принципе... верховенства расы завоевателей»*⁸⁴. (И многие азиатские ученые и ученые из стран третьего мира полагали, что холокост явился абсо­лютно логичным продолжением того насилия, которое испытали на себе туземцы во всем мире.) Расово ориентированный империа­лизм исходит из того, что человеку недостаточно заявлять о своей причастности к какой-то нации и культуре, чтобы принадлежать к ним: он должен быть кровно связан с этой нацией. Поэтому так называемых «инородцев» из колоний и в европейской метрополии следует угнетать как людей «низшего ранга»^84Ь.

Среду, где такой имперский расизм усугубляется, развиваясь в направлении гитлеровского геноцида, Ханна Арендт обнаруживает на Черном континенте, в «колониальном» экзистенциальном чув­стве тревожности африканской жизни: «Призрачный мир черного материка... как бы театральная декорация... человеческой жизни, которая казалась совершенно нереальной, а потому преступление [против нее] превращалось в ирреальную игру без последствий. Нечто неясное и призрачное... гибнет с комической гротескнос­тью. Убивая туземца, уничтожали не человеческое существо, а при­зрак, в реальное существование которого и без того невозможно было поверить. Действие происходило не в некоем мире, а «просто в театре теней». В театре «теней, сквозь который господствующая раса... могла идти напролом, преследуя свои цели». «Мы были от­резаны от окружающей действительности, мы не воспринимали ее; она скользила мимо нас, как призрак... Земля казалась какой-то неземной... а люди... нет, они не были человеческими существа­ми». «Это были «дикие твари», лишенные свойственных человеку черт... и потому, истребляя их, европейцы не осознавали, что со­вершают убийство...» в этом «населенном призраками черном мире»⁸⁵. Правда, чтобы подобные экзистенциальные взгляды могли оказать заметное влияние на бесчисленные «теории фашизма», тре-

* "Цветные" не имели права голоса в британских доминионах. Еще в 1912 г. на государственную службу принимались лишь лица "чисто европейского проис­хождения". А в 1930 г. один британский судья в британской Бирме был прак­тически отстранен от должности, потому что жители колонии — англичане — не могли выносить его расовой беспристрастности (прим. автора)™*.

бовался хорошо развитый гносеологический базис, лежащий в ос­нове мировоззрения. Однако даже простое наблюдение из жизни тех же тропических колоний показывает, что доля расистов или же нацистов среди европейцев в колониях была выше, чем в среде тех же наций в самой Европе. Убежденные расисты протофашистского толка в английских колониях были представлены более широко, чем в самой Англии. Сама атмосфера в британских колониальных поселениях способствовала рождению и процветанию фашистских идей. Принадлежность к британской нации в Африке, Азии, Вест-Индии давала такую власть, о которой у себя на родине колонисты и мечтать не могли. В результате колонии оказались раем для сто­ронников авторитарного стиля правления⁸⁵".

Британские фашисты объявляли себя борцами против тех, кто стремится разрушить Британскую империю (т. е. де-факто соби­рались защищать интересы англичан из колоний). Они подчерки­вали, что ради сохранения Британской империи следует бороться «против всех... революционных движений, способствующих в на­стоящее время... разрушению... империи». Узы, связывающие ан­глийский фашизм с имперским расизмом англичан-колонистов, проявляются в том, что целый ряд британских «фюреров» был, так или иначе, связан с колониальным империализмом. Так, не­кий Арнольд Спенсер Лиз (1878—1956) из Имперской фашистс­кой лиги (Imperial Fascist League) (возникшей в 1928 г.) служил на северо-западной границе Британской Индии (и в Кении). А при­держивавшийся фашистских убеждений граф Портсмутский яв­лялся представителем расистских британских колонистов Кении*⁸⁶. И как раз «за вирулентный антисемитизм и расистско-фашистс-кие воззрения его в первую очередь следует назвать английским Гитлером»⁸⁷. Его «Расовый инстинкт» обострился вследствие пре­бывания в колониях: в Индию он приехал с расплывчато-либе­ральными убеждениями, но там «прочувствовал», что «расовая элита» призвана руководить, что «два сапога не пара». Так одно лишь проживание в колонии сделало из Лиза фашиствующего экстремиста⁸⁸. Фюрер «Лиги верноподданных империи» («League of Empire Loyalists») А. К. Честертон, был пропагандистом Бри­танского союза фашистов (British Union of Fascists) — лиги арьер­гардных борцов с распадом британской колониальной империи, союза, особо тесно связанного с бывшей администрацией коло­ний. Его члены нередко разгоняли собрания организаций вроде

Дата добавления: 2015-05-08