Черная книга корпораций 3 страница

И все же перенесемся в современность: большинство стран бедно не потому, что мало производит, а потому, что прибыль от реализации производимой ими продукции уходит за рубеле и в ра­ботающий на экспорт сектор экономики. Если мы признаем это, то тогда мнимая зависимость от мультимиллиардеров заключается только в этом факте и в том, что страны с более низким националь­ным доходом вынуждены пускать всю прибыль на покрытие долга, которым их связали колонизация, неолиберальная эксплуатация и коррумпированные правительства. В то время как елеегодная по­мощь развитию по всему миру составляет около 53 миллиардов долларов США, потоки капитала с Юга на Север, по оценкам, пре­вышают ее многократно. Поэтому так называемые развивающие­ся страны де-факто осуществляют помощь северным, то есть за­падным индустриальным странам. Остановить этот процесс озна­чало бы проявить большую настойчивость и достичь более эффективного результата, чем надеяться на добровольное содей­ствие транснациональных инвесторов.

БЛАГОСОСТОЯНИЕ — ДЛЯ ВСЕХ

И все лее: не будет ли означать экономическое равновесие в миро­вых масштабахуграту нашего собственного благосостояния? Того, которое, в конце концов, есть результат дешевизны рабочей силы и сырья стран Юга? — Нет! Нам необходимо признать, что опре­деление термина «благосостояние человечества» исходит не толь­ко из понятия «покупательная способность». Амартия Сэн, лауре­ат Нобелевской премии из Индии, преподает в Кембридже. В книге, посвященной а нализу человеческого измерения экономи­ческого понятия «бережливость» (23), он пишет: «Взгляд, ориенти­рованный на финансовые влияния, непременно требуется допол­нить, иначе мы не придем ко всеобъемлющему пониманию про­цесса развития». Таким образом, известный экономист требует расширения понятия благо с о стояния, включения в него социаль­ных гарантий, индивидуальной свободы, права на образование и здравоохранение. В принципе это означает не что иное, как не­обходимость сделать элементарные права человека не только ос­новой, но и целью экономических действий.

Что это возможно для всех, показывают научные исследова­ния. В экологическом отношении Земля способна иметь население около 12 миллиардов человек. В настоящее время численность зем­лян — немногим больше 6 миллиардов. Так что все могуг достичь среднего жизненного стандарта! И мы должны думать об этом вся­кий раз, когда нам приходится потреблять немного меньше из той корзины, содержимое которой реклама преподносит нам как неза­менимое. Поток беженцев во всем мире огромен. Растет число тех, кому больше нечего терять. И удары по Нью-Йорку не в послед­нюю очередь должны привести к осознанию того, что качество жизни в богатых странах уже страдает, так как мы защищаем на­ше богатство изоляцией и полицейскими мерами, которые все больше ограничивают наши личные свободы. Заметим ли мы ког­да-нибудь, что стены, которые мы возвели вокруг Европы, являют­ся стенами нашей собственной тюрьмы?

В общем, результаты работы мирового рынка производят не особо приятное впечатление. А рассуждения идеологов, которые смотрят на мировую торговлю в ее современном качестве как на основу развития, оказываются, по большей части, предлогом для сохранения социального неравенства.

ЭКСПЛУАТАЦИЯ РАБОЧИХ

Примеры, приводящиеся в следующих главах — индустрии высо­кой моды, игрушек или продуктов питания — доказывают, что можно говорить об «инвестициях» международных предприятий в страны «третьего мира». «Adidas», «Aldi» и прочие компании большую часть своей продукции производят в странах с низким уровнем заработной платы. При позитивном взгляде на вещи это могло бы означать, что эти концерны гарантируют там миллионы рабочих мест и тем создают основу для экономического развития и благополучия. Но реальность выглядит иначе: оплата труда на фабриках и плантациях ориентируется на минимальный размер оплаты труда (МРОТ) отдельных стран или далее лелшт ншке ее черты. МРОТ же несоразмерен с жизненными потребностями че­ловека, с тем, что необходимо ему для питания его семьи, обучения в школе его детей и пенсионного страхования, как это происходит в большинстве европейских стран. Во многих странах его рассчи­тывают, в первую очередь, исходя из того, что оставлено этим стра­нам Всемирным банком и МВФ на общественные расходы.

Почему эти организации получили возможность принимать решения, касающиеся суверенных государств?

Задолженность развивающихся стран очень высока. Причины этому различны. Многие страны вплоть до середины XX века оста­вались европейскими колониями и были обескровлены своими хо­зяевами. Государственные структуры едва наличествовали, мно­гим представителям коренного населения далее не удавалось полу­чить среднее образование.

После окончания эпохи колониализма около I960 года новые правительства получили для восстановления своих стран круп­ные кредиты Всемирного банка. В 70-е годы международные бан­ковские институты предоставили новые кредиты — первоначаль­но с очень низкими процентами. Тогда они располагали чудовищ­ными суммами в долларах, заработанных на бензине во время роста цен на нефть, Большая часть этих денег была употреблена на проекты, концептуально сформулированные западными со­ветниками. Такая помощь едва ли была на пользу странам-полу­чателям. Много денег утекло в карманы коррумпированных пра­вительств. Все это происходило при благожелательной поддерж­ке со стороны банков и далее глав правительств западных демократий! В 80-е годы долги были «реструктурированы»: чтобы сделать возможным погашение ссуд, Всемирный банк давал но­вые кредиты. Но они предоставлялись на условиях, соответство­вавших политическим воззрениям Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер. Следствием были программы экономии государственных расходов, леертвох*! которых стали, преледе всего, социальные и образовательные учреледения.

Еще сегодня большинство развивающихся стран тратит боль­шую часть своего бюджета на выплату кредитов меледународным финансовым институтам и банковским учреждениям Запада. Над­зор за возвратом долгов осуществляют Всемирный баше и МВФ. Они принимают решения о новых финансовых вливаниях. А тот, кто платит, делает крупное вложение капитала.

Конечно, раздаются и критические голоса. Например, авто­ры, подобные Джозефу Стиглицу, бывшему главному экономи­сту Всемирного банка, считают, что такая политика отбирает у развивающихся стран всякую возмоленость модернизации, де­лая тем самым невозмоленым, например, финансирование школ и учреждений здравоохранения. Но так как дело пока не дошло до новой ориентации международной политики в отношении должников, мнолеество полуголодных детей по всему свету, как и «антиглобалистов», вынуждено будет оказаться на улице, а «антиглобалисты» продолжат свои протесты.

ЭКСПЛУАТАЦИЯ РЕСУРСОВ

Западные фирмы не только эксплуатируют миллионы трудящих­ся; они получили еще и тотальный контроль над природными бо­гатствами множества стран. Безумие: Ангола, Бразилия, Индоне­зия, Конго, Нигерия, а с ними большинство развивающихся стран обладают почти неисчерпаемыми кладовыми природных сокро­вищ, таких как нефть, золото, алмазы, медь, благородное дерево, кофе, какао и бананы. Будучи ((собственниками» этих ресурсов, они объективно во много раз богаче большинства индустриальных стран. И тем не менее огромные массы людей в этих странах голо­дают; у них нет доступа ни к медицине, ни к образованию.

Каждый день — каждый день! — 100 тысяч человек умирают от последствий голода, и вовсе не оттого, что живугв регионах, пора­женных засухой, а потому, что у них отняли богатства их стран — как в самые мрачные времена колониализма.

В большинстве развивающихся стран отсутствуюттехнологии и, следовательно, возможности разрабатывать свои ресурсы и превра­щать их в товар. Поэтому сейчас необходимо и разумно, чтобы меж­дународные концерны делали инвестиции в эти страны. Но если вникнуть глубже, становится ясно, что лишь в очень немногих случа­ях можно говорить о настоящих инвестициях. Под давлением меж­дународных финансовых учреждений погрязшие в долгах государ­ства вынуждены довольствоваться лишь смехотворными крохами налогов с головокружительных экспортных прибылей. Кроме того, многие правительства ведут между собой разрушительную конку­рентную войну за иностранные инвестиции. То и дело в ход идут под­куп и взятки, получаемые местными элитами от международных концернов в обмен на выгодные контракты и концессии.

В отсутствие открытого контроля больше денег зачастую ухо­дит по каналам коррупции, чем оседает в стране в форме налогов.

Международная торговля сырьем, однако, не только нечестна с точки зрения фактической стоимости товаров, приобретенных на мировом рынке. Закупка сырья и энергии в более бедных странах происходит, как правило, в условиях, которые в Западной Европе невозможно даже представить. Так, при строительстве крупных электростанций миллионы людей сгоняли с обжитых мест, не вы­плачивая при этом компенсации, соразмерной с причиненным ущербом. При добыче золота применялись яды, разрушавшие целые жизненные пространства. То же происходит при производ­стве нефтепродуктов. Причина — использование полностью уста­ревших технологий.

Хуже того! В районах военных конфликтов и странах с дикта­торскими релеимами, такими как Ангола, Мьянма (бывшая Бирма), Конго и Судан, производители известных во всем мире торговых марок, оплачивая сырье, торговлю оружием, ведение гражданских войн, финансируют повстанческие движения и кровавые милита­ристские режимы. Это касается большей части нефтяной промы­шленности и отрасли, связанной с добычей и обработкой алмазов, а также ТНК. Например, фармацевтический и химический кон­церн-мультимиллиардер «Вауег», импортируя сырье из Конго на протялеении ряда лет, принимает участие в финансировании са­мой крупной войны в мире за период с 1945 года.

ЧЕЛОВЕК-СЫРЬЕ

Фирменные предприятия пищевой промышленности также до по­ры считают приемлемым, когда на плантациях их поставщиков эксплуатируют мужчин, леенщин и детей. Людей травят инсекти­цидами и удобрениями. Людей даже обращают в рабство. Правда, ОНИ публикуют запреты, предостерегающие против детского труда, что не проходит бесследно, и далее берут пробы воды и поч­вы. Но, в конце концов, виной всему — безумно низкие расценки, к которым поставщиков принуледают заказчики-концерны.

«В Кот д'Ивуар, где выращивают основной уролеай какао-бо- бов, большинство владельцев плантаций использует рабский труд», — говорит профессор социологии Кевин Бейлс (Великобри­тания) (25). Это выясняется в результате простого вычисления сто­имостных затрат и потребностей: «Ключ к преодолению рабовла­дения в новейшей истории — во всемирных экономических свя­зях разного уровня. Напротив, система использования и контроля над ресурсами способствует сохранению этой системы. Как толь­ко человеческое сырье оказывается отработанным, его отбрасыва­ют прочь и заменяют новым: восьмилетний ребенок в Кот д'Ивуар не стоит и тридцати евро. Погибает он обычно через пару лет»,

Поэтому для Бейлса, написавшего книгу о современных фор­мах работорговли, каждая третья долька шоколада имеет привкус рабства (26). Столь же резки формулировки директора малийской организации «Спасите детей», откуда «экспортируется» большин­ство рабов-детей в Кот д'Ивуар: «Кто пробовал какао, тот испил их крови» (27).

РАБСТВО И ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД

Рабство существует с самых ранних этапов истории человечества. Но лишь в Древней Греции рабы стали товаром. Расцвет же рабовладение пережило в XVI — XVIII веках. Африканские рабы вывозились тогда на кораблях в Северную и Южную Америку. Несмотря на принятие международных конвенций по защи­те прав человека рабство оказалось неистребимо. Даже сегодня общее число ра­бов и прпнудмтельио трудящихся по всему миру оценивается, по крайней мере, в 27 миллионов человек. По некоторым оценкам, оно даже составляет 100 милли­онов. Наряду с классической формой рабства, при которой люди рассматривают­ся как объею^- собственнических отношений (то есть как собственность) в силу _; рождения, захвата или приобретения, распространено и долговое рабство. При этой форме зависимости человек вынужден о трабатывать свой фактический или приписываемый ему «долг», не получая или почти не получая вознаграждения за труд. В некоторых случаях этот якобы существующий долг п ринуждает к каба­ле даже наследников «долга» — последующие поколения семьи псевдодолжника. Наиболее быстрыми темпами растет так называемое рабство но договору, осно- вьшанное на поддельных трудовых соглашениях. Особый случай — узаконенное рабство, например, в Мьягше. Тысячи порабощенных мужчин, женщин и детей используются там, например, при строительстве газопровода, Деловые партне­ры — нефтяные концерны Запада, торговые марки «Unifocal» и «Total». В Западной Африке за последние годы около 200 тысяч детей проданы в рабст­во. Их жестоко эксплуатируют в домашнем хозяйстве, на заводах и в мастер­ских, на плантациях. Но и в Европе процветает торговля живым товаром. Толь­ко в Западной Европе, по заявлению Майка Дотриджа из Международной ор­ганизации против рабства (28), полмиллиона женщин — жертв торговли людьми:—принуждают к проституции. Информация: htlp.'/Avww.anlislavery.org

Фармацевтическая промышленность также' эксплуатирует «человека-сырье». Известный британский писатель Джон Ле Карре в своем романе «Верный садовник» (29) описывает, как ме­ждународные концерны, изготовляющие лекарства, злоупотреб­ляют доверием пациентов из Африки — подопытных кроликов в опасном тестировании новых медикаментов на людях. Это ве­роломство — не выдумка, а вполне реальный, хотя и печальный образ поведения концернов, даже в Европе, Мы можем доказать результатом тайного журналистского расследования, проведен­ного в Венгрии, В регионах с менее строгими нормативами и воз­можностями контроля фармацевтические предприятия индуст­риального Запада выплачивают значительные денежные суммы врачам, чтобы побыстрее получить положительные: результаты фармакологических исследований. Здоровье пациентов при этом, по большей части, на втором месте, ибо речь идет о милли­ардных прибылях.

БОРЬБА ПРОТИВ ЭКСПЛУАТАЦИИ

Концерны любят рассказывать о том, как они создают рабочие ме­ста в бедных странах. Должны ли дети-рабы и голодные рабочие, солдаты, сражающиеся в армиях в гражданских войнах, и «подо­пытные кролики» в самом деле благодарить своих работодателей и инвесторов за помощь, оказанную таким образом? Разве удиви­тельно, что все больше людей отрицают ту форму глобализации, которая понимает слово «инвестиции» как один из синонимов сло­ва «эксплуатация»?

Придет время признания социальных ограничений предпри­нимательской активности. Заботы об имидже недостаточно. «Соб­ственность обязывает», — сказано в Конституции ФРГ (30). Это звучит красиво. Нужны, однако, подлинные, серьезные, поступа­тельные и явные изменения. Инвестиции в экономику стран с низким национальным доходом иногда жизненно необходимы, но они должны находиться под контролем независимых организа­ций цивилизованного сообщества, с тем чтобы они не вели к углуб­лению и без того ужасающей бедности... Центральная роль в этом отводится профсоюзам: единственный путь приостановить дем­пинг на рынке труда и тем самым снизить темпы падения жизнен­ных стандартов — международная солидарность. Национально-ог­раниченные и протекционистские концепции профсоюзов в рам­ках глобальных условий больше не срабатывают. В течение ряда лет возрастает роль профсоюзов как составляющей обществен­ных движений — они вскрывают скандальные нарушения внут­реннего распорядка на sweatshops, на плантациях, в добывающей промышленности. Им необходима действенная поддержка между­народных организаций.

Следует вынудить концерны признать свою ответственность. «Национальные правительства скорее играют роль советников, — пишет социолог Ульрих Бек. — Если национально-государствен­ный институт пытается ограничить сферу деятельности предпри­ятия, оно ищет себе другое местопребывание. Вопрос не стоит больше о том, дозволен ли поиск, но лишь о том, где он осуществ­ляется».

Легкость, с которой многочисленные фирмы могут менять ме­стонахождение своих производственных площадей, создает, одна­ко, новую проблему. Ведь при такой смене на местах часто остает­ся бесчисленное множество безработных. Это тоже причина, по­чему мы во многих случаях высказываемся против бойкота (люди, чьи интересы затронуты, очень часто бойкота не хотят). Равным образом, «ответственность» концернов часто проявляется в том, что они просто закрывают предприятие, на котором вскрыты зло­употребления. Они не желают использовать свою власть, чтобы обеспечить хотя бы умеренный жизненный стандарт тем, благода­ря кому они получают свои прибыли.

ПОЧЕМУ, СОБСТВЕННО, ТОРГОВЫЕ МАРКИ?

Скандалом окружено изготовление и немарочной продукции (так называемая продукция без имени, «No-Name-Product»), то есть не являющейся, так сказать, «фирменной». Многие менее известные фирмы й целые отрасли, которые не имеют прямого контакта с клиентами, тоже получают доход с бедности, коррупции и нару­шений прав человека. Почему критика прицельно направлена на знаменитые брэнды? ■ _гГ

С одной стороны, у этого есть совершенно прагматические причины: марки основывают свою власть на имидже, для созда­ния и поддержания которого в рекламе тратятся миллиарды. Именно в этом их уязвимость. Всякий раз, когда брэнды подают товар как особо современный, социальный, здоровый, соответст­вующий принципам спортивной «честной игры»^[2], любимый деть­ми, мультикультурный или милый сердцу женщин, предназначен­ный для всей семьи или благоприятный для окружающей среды, они имеют в виду лишь товар сам по себе. Предоставляемая кон­цернами информация справедлива лишь в том случае, если ее со­измеряют с достоинствами собственно продукции, а не производ­ства. Так, например, итальянский мультимиллиардер от моды «Benetton» проявил свою социальную активность, выставив про­вокационные серийные плакаты с фотографиями больных СПИДом, жертв вох-шы и новорожденных. В 1998 году в печать просочилось, что концерн допускал пошив продукции в Турции двенадцатилетними детьми (31).

Но торговые марки представляют собой не только эффектную цель для атаки критически настроенных потребителей. Они фор­мируют тенденции развития в мировой экономике. Часто одна и та же индонезийская швея нашивает одну за другой эмблемы фирм «Nike», «Reebok», «Adidas», «Рита» и тут же — неизвестной фир­мы на продукт своего труда. Качество и условия изготовления раз­ных торговых марок не отличаются друг от друга. От лидеров

Скопанные одной цепью: более 27 миллионов человек все еще на положении рабов.

рынка зависят условия труда миллионов людей. Ибо лидеры миро­вого рынка (а это — как норма — известные марки) — диктуют це­ны на нем.

При этом доля производственных расходов в итоговой продаж­ной цене как раз в случае именитых фирм с брэндами ничтожно мала и приближается к минимальным. Значительно больше затра­чивается на рекламу. Расходы на рекламу тоже заложены в цену продукции, которую платит потребитель. Иными словами, нам мо­рочат голову за наш же счет. В середине 90-х годов только амери­канские предприятия вложили в маркетинг своей продукции бо­лее 1000 миллиардов евро (32).

«МАРКИРОВАННЫЕ» ЦЕННОСТИ — ПРОТИВ КРИЗИСА СОЗНАНИЯ

Почему торговые марки несут концернам успех? Почему фирмы не экономят для самих себя — или для нас — и не продают свою продукцию, не обременяя мир назойливой рекламой своих то­варных знаков? «Да потому, что рекламные агентства концернов с помощью современных коммуникативных технологий переня­ли роль учредителя традиций и устоев нравственности! Такими учредителями были, например, школы, церкви, социальные со­общества и учреждения культуры, — утверждает американский экономист и автор книги Джереми Рифкнн. — Приобретение то­варного знака переносит покупателя в вымышленный мир; у не­го появляется впечатление, что он фактически разделяет с дру­гими те смыслы и значения, которые придуманы дизайнерами» (33).

Получается, что «Nike» торгует не только спортивной обувью, но и чувством «коллективного благополучия». IBM продает вовсе ие компьютеры, а «алгоритмы» —универсальные ключи к «реше­нию проблем». «Мы не торгуем продукцией, — говорит также Рен- цо Россо, владелец джинсов «Diesel». — Мы осуществляем прода­жу стиля жизни. Полагаю, мы создали новое движение. Концеп­ция «Diesel» — всё. Это стиль жизни, стиль ношения одежды, стиль любой деятельности» (34).

С появлением марочного товара на задний план отступает то, что обувь, детали компьютера, брюки были изготовлены кем-то, кто живет впроголодь. Но журналистка Наоми Кляйн видит в этом «изъяны» и «дефекты», скрытые «лощеным фасадом» брэндов. Так она пишет в книге «NO LOGO!» (35).

И ВНОВЬ ОБРЕТЕНИЕ ВЛАСТИ

Растет число тех, кто начинает демонтаж этого лощеного, блиста­ющего фасада, Интернет, ускоривший совершение операций и сделок иа мировом рынке, одновременно — сильнейшее орудие критики концернов. По электронной почте и на Интериет-фору- мах, число которых перевалило за тысячу, организуются встречи, о б суждакэтся стратегии борьбы и выводятся иа чистую воду фир­мы, действующие особо беззастенчиво. Такие организации, как «Aclbusters», борются против потребительского безумия, иронизи­руя над получившими широкую известность рекламными кампа­ниями. Другие — вновь и вновь вскрывают конкретные недостат­ки, проводя тщательные расследования. Они хотят большего пред­ставительства работников, международных социальных и экологических стандартов, возможностей контроля и торговли, честной во всех отношениях,

В одном докладе, опубликованном д\я внутренней дискуссии, Германский промышленный союз, например, сетует на растущее влияние неправительственных организаций на общественное мнение: «Международный сетевой обмен дает им фору. Такие ор­ганизации, как «Amnesty International» имеют у общественного мнения репутацию тех, кому можно доверять. Их кредит доверия очень высок» (36).

Концерны бы-от тревогу: преимущество, которое они приоб­рели под властью политических институтов после падения «железного занавеса», оказалось всего лишь промежуточной по­бедой. Общественные движения все заметнее, голоса тех, кто за­являет «Довольно!» — наши с вами голоса, — становятся все бо­лее громкими и гневными. Мы требуем не более и не менее чем справедливой доли каждого в богатствах планеты. Это требова­ние не может быть удовлетворено миллиардными инвестициями в индустрию рекламы. Политическая представительная власть есть власть, делегированная народом. Точно так же власть кон­цернов лишь камуфлируется интересами потребителя. Всякий раз, когда обнародуется очередная фотография порабощенных детей, репортаж о закабаленных работницах, сообщение о паци­ентах, не получивших должного ухода и лечения, или о разру­шенных прекрасных ландшафтах, от нее откалывается кусочек. Как сказала тринадцатилетняя девочка из Бронкса, оставившая свои старые кроссовки у дверей магазина: «Мы тебя создали, мы тебя и уничтожим!»

А МОЖНО И ПО-ДРУГОМУ

Власть концернов всего лишь одолжена потребителям. Воспользуемся ею?

Возможно, проще всего было бы взять эту книгу с собой и, делая покупки, проста отказаться от товаров, перечисленных в Указателе. Тогда ваша совесть — совесть нашего читателя — была бы, при известном стечении обстоятельств, чище. Ноне более того! Ведь тем, кого эксплуатируют перечисленные здесь концерны (н ты­сячи других коммерческих предприятий!), это ничем не поможет, Совершенно все равно, делаете ли вы покупки в магазине «Nike», или «РНа», или какой-то дру­гой неизвестной марки, Пока не существует таких кроссовок, которые были бы проданы честно — в соответствии с принципом «честной торговли» (Fair Trade). Вмонтированы ли в телефон «Nokia» или «Motorola» детали, изготовленные с ис­пользованием сырьевых ресурсов, на средства от экспорта которых финансиру­ются войны в Африке, нам на самом деле неизвестно. Бензина или дизельного топлива, которые приобретаются не за счет окружающей среды и человечества, не будет никогда. Покупая жизненно необходимое лекарство, мы тоже вряд ли скажем врачу: «К сожалению, я сторонник бойкота фирмы «Вауег»», Целевые акции, такие как кампания «»Esso» — стоп!» или требование бирман­ской оппозиции бойкотировать все фирмы, сотрудничающие с милитарист­ским режимом, имеют свой смысл, так как только угроза бойкота выдвигает проблему на суд общественности. Непродуманные бойкоты, конечно, иногда даже приводят к ухудшению положения тех, кого они касаются, например, когда те, кого в любом случае подвергали бы эксплуатации в производствен­ном секторе, еще и теряют работу. Концерны могут полаг аться па то, что по­требители не точны п своих оценках, и стараются поскорее забыть о прозву­чавшем в СМИ досадном словосочетании «детский труд». Пока это так, полу­чается, что фирме очень легко закрыть за под, на котором были вскрыты случаи детского труда, и возобновить такое же производство где-нибудь еще. А в ус­ловиях глобализированной экономики мы не в состоянии отслеживать с точно­стью, действительно ли в условиях глобализированной экономики мы распола­гаем информацией обо всех звеньях цепочки производства всех товаров, кото­рые мы потребляем ежедневно.

Должны ли мы и впредь делать покупки, обременяя свою совесть?

Речь идет вовсе не о совести. Жители Запада окружены таким материальным комфортом, что вынуждены отказаться от притязаний па комфорт душевный. Имеется п виду изменение общестпепиых отношений. Мы можем — и долж­ны ■—использовать свою власть потребителей; по, про лсд с всего, наши граждан­ские права, — чтобы получить влияние. Это происходит по-разному. От наших личных жизненных и финансовых обстоятельств, от нашей индивидуальной н профессиональной влиятельности и, п первую очередь, от пашен готовности зависит, зададимся ли мы скептическим вопросом о мнимых истинах реклам- поп индустрии и о сути общественной системы, облагающей прибыль налогом. Итак, рассмотрим проблему более конкретно. Вряд ли требуется воспиты­вать того, кто живет в деревне и носит свитера, связанные дома из шерсти овец, которых он разводит в собственном хозяйстве. Для большинства из нас это, увы, нереальная и недостижимая жизненная модель. Мы далеки от же­лания предписывать читательской аудитории, что ей следует покупать и чего не следует. Есть и такие, кто не захочет отказаться от модных марочных то­варов. Возможно, несогласных очень много. Но есть и другие, те, кто готов изменить свое поведение иа потребительском рынке радикально, так, чтобы перемены вошли в их стиль жизни. Мы хотим обратиться к обеим группам, так как полагаем, что больше смысла в том, чтобы подвигнуть многих на со­вершение одного шага, чем требовать полного изменения стиля жизни, что отпугнет большинство. Итак, есть тот, кто готоп меньше сидеть за рулем или послать электронное письмо с критикой производителя своей или чьей-то из­любленной торговой марки в представительство фирмы, — что ж, отлично! Есть тот, кто способен иа это и хотел бы в основном отказаться от индивиду­ального моторизованного транспортного средства и к тому же покупать толь­ко продукцию, произведенную в экологически чистых условиях, — тем луч­ше! В целом мы предоставляем слово не «отказу от»,- напротив, мы выступа­ем за то, чтобы личный жизненный уровень рос пропорционально уменьшению зависимости от потребления.

Если бы мы к тому же покупали только то, что нам необходимо, уже многое бы­ло бы сделано — в том числе и для нас самих,

Ниже мы приводим некоторые примерь; того, что мы можем сделать как по­требители и активные члены нашего общества.

Достичь более высокого качества жизни сознательным потреблением!

Действительно ли нас делает счастливыми посещение магазинов, в которых мы делаем повседневные закупки, и стояние в автомобильных пробках по до­роге туда? Так ли уж нам необходимо ежегодно менять мобильник и покупать самуто современную модель спортивной обуви? Возможно, это центральный вопрос, который мы хотим себе поставить. Если мы рассмотрим список пред­приятий, приведенных в этой книге, нам быстро станет ясно, что во многих случаях нам с трудом дается отказ от товаров, произведенных за счет эксплуа­тации детей, или от продукции, при производстве которой загрязняется окру­жающая среда. Тем не менее, существуют основные правила, которые мы мо­жем соблюдать при покупке и которые разнятся от отрасли к отрасли.

Продукты питания: экологически чистые и купленные по честным ценам

Главное правило для продуктов питания: чем ближе местность, где'они выра­щены, чем экологичнее упаковка, тем лучше. Оптимальна продукция, изготов­ленная в близлежащих регионах и признанная соответствующей стандартам защиты окружающей среды. Пища, помеченная как «биологически активная» и «экологически чистая», подлежит в Европе строгому контролю, осуществля­емому органами Евросоюза. В продуктах, па которых стоит пометка «без при­менения геНных технологии», в сущности, нельзя обнаружить генетически мо­дифицированные компоненты. К продуктам, сырье для которых не произрас­тает на территории Европы — таким как, например, кофе, какао, чай, бананы и т.д., — нам следует прибегать не иначе, чем на так называемом рынке «сво­бодной торговли». Только товарный знак качества «TransFair» является гаран­тией, что уплачивается честная и твердо установленная цена й соблюден стан­дартизированный социальный п экологический минимум. Конечно, иногда эти товары сгоят немного дороже. Но не надо забывать, что на «свободном рынке» многие затраты перекладываются на все общество — расхо­ды на производство, транспортировку, охрану здоровья и окружающей среды и т.д. А уже выплачивается эта сумма лишь исходя из соображений здоровья и вкуса — взять, к примеру, продукты с биологически активными добавками. Ко­нечно, все больше тех, чей домашний бюджет не допускает полного перехода на. более высокий качественный уровень. И было бы ошибкой думать, будто имен­но эти люди страдают от угрызений совести, Поэтому во власти всех и каждого принимать решение о покупке лично, осознанно и все-таки с оглядкой на собст­венную экономическую состоятельность. То, что вредные продукты зачастую де­шевле, — политическая проблема, и ее надо решать в политической плоскости.

Дата добавления: 2015-05-29