Новые пути в психоанализе 5 страница

В данном сообщении имплицитно подразумевается, что страстная привязанность к матери, страх утратить ее любовь, вспышки раздражительности и ненависти к матери являются следствием усиления орального либидо. Опущены все факторы, которые, по моей оценке, действительно имеют значение для данной картины. Хотя возможно, что голодная диета и имела немалое значение, поскольку сфокусировала внимание ребенка на пище, мне хотелось бы прежде всего услышать о том, как мать обращалась с ребенком. По аналогии я бы предположила, что в описанном случае у ребенка из-за соответствующего обращения с ним развились сильная тревога и враждебность, приведшие в результате к усилению потребности в любви и, таким образом, к требованиям безусловной любви, к усилению ревности и огромному страху отвержения и покинутости. Кроме того, я бы предположила, что враждебность, проявлявшаяся во вспышках раздражения и деструктивных фантазиях, отчасти была выражением спровоцированной матерью враждебности, отчасти - выражением ярости, так как притязания собственнической любви не были удовлетворены.

Один ряд условий, коротко говоря, сводится к сексуальной стимуляции со стороны родителей. Она может проявляться в грубом сексуальном подходе к ребенку; она может возникать в результате сексуально окрашенных ласк или эмоциональной тепличной атмосферы, окружающей всех членов семьи или же включающей одних членов семьи и исключающей других, к которым относятся враждебно. Такое родительское отношение является не только результатом эмоциональной или сексуальной неудовлетворенности родителей, но, по моему опыту, имеет также другие, более сложные причины, которые я не хочу подробно излагать сейчас, ибо это увело бы нас далеко в сторону.

Другой ряд условий совершенно иной по своей природе. Если в первой группе имеет место подлинно сексуальный отклик на стимуляцию, то вторая группа никоим образом не связана ни со спонтанными, ни со стимулируемыми сексуальными желаниями ребенка, а возникает в связи с его тревогой. Тревога, как мы увидим позднее является результатом конфликтующих наклонностей и потребностей. Типичный конфликт, ведущий ребенка к тревоге, - это конфликт между зависимостью от родителей, усиленной вследствие ощущения ребенком своей изолированности и запуганности, и враждебными импульсами против родителей. Враждебность может возникать у ребенка по разным причинам: вследствие отсутствия к нему уважения со стороны родителей; вследствие необоснованных требований и запретов; вследствие несправедливости; вследствие ненадежности; вследствие подавления критики; вследствие родительского доминирования над ним (причем эта наклонность объясняется любовью); вследствие использования детей для достижения престижных или честолюбивых целей. Если ребенок вдобавок к тому, что он зависит от своих родителей, явно или косвенно запугивается ими и ощущает, что любое выражение враждебных импульсов по отношению к ним угрожает его безопасности, то наличие подобных враждебных импульсов наверняка породит тревогу.

Одним из способов унять эту тревогу является «цепляние» за одного из родителей, и ребенок будет вести себя именно так, если есть хоть какой-то шанс получить немного ободряющей привязанности. Цепляние за родителей, вызванное тревогой, легко спутать с любовью; в собственном представлении ребенка это и есть любовь. Подобная установка с легкостью, хотя и необязательно, принимает сексуальную окраску. В ней проявляются все характерные черты невротической потребности в любви, то есть потребности в любви, обусловленной тревогой, которые мы встречаем у взрослых невротиков: зависимость, ненасытность, собственничество, ревность к любому, кто вмешивается или может вмешаться.

Возникающая в результате картина может в точности совпадать с тем, что Фрейд описывает как эдипов комплекс: страстная привязанность к одному из родителей и ревность к другому, или к любому человеку, стоящему на пути удовлетворения претензии ребенка на исключительное обладание. По моему опыту, в эту группу входит подавляющее большинство детских привязанностей к родителям, которые ретроспективно выявляются при анализе взрослых невротиков. Однако динамическая структура этих привязанностей совершенно отлична от того, что Фрейд понимает под эдиповым комплексом. Эти привязанности представляют собой скорее раннее проявление невротических конфликтов, нежели первичный сексуальный феномен.

Сравнение между этой ситуацией и описанной выше, которая возникает в результате сексуальной привязанности, стимулируемой одним из родителей, демонстрирует несколько важных отличий. В привязанности, порожденной главным образом тревогой, сексуальный элемент не является существенным; он может присутствовать, но может быть и полностью исключен. В инцестуозной привязанности целью является любовь, а в привязанности, обусловленной тревогой, главной целью является безопасность. Следовательно, в первом случае привязанность направлена на родителя, который вызывает любовь или сексуальные желания; во втором она обычно переносится на родителя, который более могуществен или внушает больший страх, ибо добиться его покровительства означает обеспечить себе защиту. В последнем случае, если девушка в свое время цеплялась за свою доминирующую мать, а теперь проявляет ту же самую тенденцию уже по отношению к мужу, это не означает, что для данной девушки муж представляет собой мать, но свидетельствует о том, что по причинам, которые необходимо проанализировать, девушка по-прежнему исполнена тревогой и пытается ее ослабить тем же способом, каким она это делала в детстве, цепляясь теперь за мужа, как прежде за мать.

В обоих случаях привязанность к родителям является не биологически заданным феноменом, а ответом на провокации извне. Утверждение о том, что природа эдипова комплекса не сводится к биологии, по-видимому, подтверждается антропологическими наблюдениями, показывающими, что его возникновение зависит от всего набора факторов, действующих в семейной жизни: от роли авторитетных родителей, от степени изолированности семьи, ее размеров, сексуальных запретов и т. п.

Остается решить вопрос, возникают ли вообще спонтанные сексуальные чувства к родителям при «нормальных» условиях, то есть когда нет какой-либо особой провокации в виде стимуляции или тревоги. Наше знание ограничено невротичными детьми и взрослыми. Но я склонна считать, что нет какой-либо веской причины, почему ребенок, от рождения обладающий сексуальными инстинктами, не может испытывать сексуального влечения к родителям или братьям и сестрам. Однако сомнительно, чтобы без других факторов эти спонтанные сексуальные привязанности когда-либо достигали интенсивности, соответствующей фрейдовскому описанию эдипова комплекса, предполагающего сексуальное желание, достаточно сильное для того, чтобы возбудить ревность и страх, от которых можно избавиться лишь посредством вытеснения.

Теория эдипова комплекса оказала огромное влияние на современное воспитание. Позитивная роль этого влияния заключается в том, что родители смогли осознать вред, который причиняется детям при сексуальном возбуждении, а также вследствие попустительства, гиперопеки и чрезмерных запретов в сексуальных вопросах. Негативная же роль состоит в том, что эта теория способствовала возникновению иллюзии, что здесь вполне достаточно сексуального просвещения детей, отказа от запрещения мастурбации, от порки, достаточно не допускать полового акта на глазах у детей и уберечь их от чрезмерной привязанности к родителям. Опасность заключается в односторонности таких советов. Даже если благоговейно придерживаться всех правил, все равно могут быть посеяны зерна будущих неврозов. Почему? Ответ в принципе тот же самый, что и ответ на упреки в недостаточной эффективности психоаналитической терапии: слишком многие факторы, оказывающие крайне важное влияние на развитие ребенка, считаются сравнительно малозначительными и ими пренебрегают. Я имею в виду такие родительские установки, как подлинный интерес к ребенку, проявление к нему подлинного уважения, подлинной теплоты, а также такие качества, как надежность и искренность.

Однако возможно, что действительный ущерб, нанесенный односторонней сексуальной ориентацией, менее опасен, чем это казалось на первый взгляд. Во всяком случае психоаналитические советы воспитателю разумны и им легко можно следовать, поскольку они заключаются главным образом в стремлении избегать некоторых конкретных ошибок. Но советам, касающимся более важных факторов, о которых я только что упоминала - факторов, создающих благоприятную атмосферу для развития, - следовать гораздо труднее, поскольку они предполагают изменение характера.

Важность теории эдипова комплекса определяется прежде всего тем влиянием, которое, как предполагается, данный комплекс оказывает на последующие взаимоотношения. Фрейд считает, что последующие установки в отношении других людей в значительной степени являются повторением эдиповой установки. Так, например, вызывающее поведение отражает гомосексуальные наклонности человека, существовавшие у него по отношению к отцу или брату; неспособность женщины искренне любить своих детей интерпретируется как ее идентификация со своей матерью.

Спорные моменты в таких рассуждениях будут обсуждаться ниже в связи с теорией навязчивого повторения. Здесь достаточно сказать следующее: если убеждение в том, что инцестуозная привязанность к родителям является нормальным событием в детстве, необоснованно, то сомнительна и справедливость интерпретаций, сводящих позднейшие особенности к детским инцестуозным желаниям и реакциям на них. Толкования такого рода служат главным образом укреплению убеждения толкователя в повсеместной распространенности эдипова комплекса и в его значительных последствиях. Но полученные таким образом данные и их интерпретация образуют порочный круг доказательств.

Если мы отбросим теоретические выводы данной теории, то останется не сам эдипов комплекс, но в высшей степени конструктивное открытие, что ранние взаимоотношения в своей совокупности формируют характер до такой степени, что их значение вряд ли можно переоценить. Тогда последующие установки по отношению к другим людям не являются повторениями детских установок, но проистекают из структуры характера, основа которой закладывается в детстве.

Глава 5. Концепция нарциссизма

Феномены, которые в психоаналитической литературе называются нарциссическими, крайне разнообразны по своему характеру. Они включают в себя тщеславие, самомнение, жажду престижа и восхищения, желание быть любимым в сочетании с неумением любить других, отчуждение от людей, обычное самоуважение, идеалы, творческие порывы, обеспокоенность собственным здоровьем, внешним видом и интеллектуальными способностями. Поэтому дать клиническое определение нарциссизму - задача непростая. Все, что имеют между собой общего перечисленные феномены, - это забота о собственном Я или, возможно, просто установки по отношению к себе. Причина столь странной ситуации заключается в том, что данный термин используется в чисто генетическом смысле для обозначения источника этих проявлений, каковым предположительно является нарциссическое либидо.

По контрасту с расплывчатостью клинического определения, генетическое определение формулируется четко: нарциссический человек - это человек, который в глубине души влюблен в самого себя. Говоря словами Грегори Зилбурга: «Термин "нарциссизм" не означает простого эгоизма или эгоцентризма, как это предполагается; он специфически обозначает то состояние души, ту спонтанную установку, соответственно которой индивид предпочитает в качестве объекта любви самого себя, а не других. Нельзя сказать, что он не любит или ненавидит других людей и хочет все присвоить себе; но в глубине души он влюблен в самого себя и повсюду ищет зеркало, глядя в которое мог бы восхищаться собственным образом и домогаться его взаимности».

Ядром данной концепции является постулат, согласно которому интерес к самому себе или завышенная самооценка есть проявление самовлюбленности. Разве не точно так же, по словам Фрейда, мы слепы к недостаткам другого человека и точно так же готовы переоценивать его хорошие качества, когда мы от него без ума? Поэтому люди, склонные к заинтересованности собственной персоной или к завышенной самооценке, несомненно, должны быть в глубине души влюблены в самих себя. Этот постулат находится в соответствии с теорией либидо. На этой основе эгоцентризм Действительно следует рассматривать как выражение самовлюбленности, а высокую самооценку и идеалы - как десексуализированные дериваты этой любви. Но если мы не принимаем теорию либидо, данный постулат превращается просто в догму. Клинические данные, за немногими исключениями, говорят не в его пользу.

Если рассматривать нарциссизм не генетически, а в связи с его действительным смыслом, его следует, по моему мнению, описывать в целом как самовозвеличивание. Психическая инфляция, подобно экономической, означает претензию на большую ценность, нежели реально существующая. Она означает также, что человек любит себя и восхищается собственной значимостью, для чего нет адекватного основания. Кроме того, это значит, что он ожидает любви и восхищения от других за качества, которыми он не обладает или обладает не в такой степени, как ему кажется. Согласно моему определению, склонность человека ценить в себе качество, которым он действительно обладает, или желание, чтобы это качество ценили другие, не является нарциссизмом. Эти две тенденции - чрезмерная значимость в собственных глазах и желание чрезмерного восхищения со стороны других людей - неразделимы. Обе они присутствуют всегда, хотя в различных типах первая или вторая могут преобладать.

Почему люди возвеличивают себя? Если мы не удовлетворимся спекулятивным биологическим ответом, который сводит любую склонность к инстинктивным источникам, нам придется искать другой. Как и во всех невротических феноменах, мы находим его в фундаментальном расстройстве отношений с другими людьми, причем это расстройство возникает в детстве в результате тех влияний окружающей среды, о которых мы упоминали в предыдущих главах. Фактором, наиболее содействующим развитию нарциссических наклонностей, по-видимому, является вызванное огорчениями и страхами отчуждение ребенка от других людей. Позитивные эмоциональные связи с другими людьми становятся хрупкими; ребенок теряет способность любить.

Та же неблагоприятная окружающая среда порождает и расстройства в отношении к себе. В более тяжелых случаях происходит нечто более серьезное, нежели просто снижение самооценки, а точнее полное подавление спонтанного индивидуального Я. Этому эффекту содействуют различные влияния: непререкаемая власть непогрешимых родителей, создающих ситуацию, в которой ребенок вынужден принимать их стандарты, лишь бы его оставили в покое; установки родителей на самопожертвование, вызывающие у ребенка чувство, что у него нет права на собственное существование и он должен жить лишь ради родителей; родители, которые переносят собственные амбиции на ребенка и относятся к мальчику как к прирожденному гению или к девочке - как к принцессе, развивая у ребенка чувство, что его любят скорее за воображаемые качества, а не таким, каков он есть. Все эти воздействия, при всем их разнообразии, заставляют ребенка ощущать, что для того, чтобы его любили или принимали, он должен соответствовать чужим ожиданиям. Родители столь основательно повлияли на психику ребенка, что он из страха уступает им, постепенно утрачивая то, что Джемс называет «реальным Я». Его собственная воля, собственные желания, собственные чувства, собственные приязни и неприязни, собственные печали парализованы. Поэтому он постепенно теряет способность оценивать свои собственные качества. Он попадает в зависимость от мнения других людей. Он плохой или глупый когда другие думают, что он плохой или глупый, смышленый, когда другие считают его таковым, гений, если другие считают его гением. У всех нас самооценка в определенной степени зависит от оценок других людей, но в данном случае ничто, кроме оценки других людей, не имеет значения.

Подобному развитию способствуют и другие воздействия, такие, как прямые удары по самолюбию, унизительное обращение со стороны родителей, не упускающих возможности заставить ребенка почувствовать себя ничтожеством; предпочтение, оказываемое родителями другим детям, из-за чего ребенок утрачивает чувство безопасности и полностью сосредоточивается на попытках их превзойти. Сюда же входят все те факторы, которые непосредственно подрывают самостоятельность, уверенность в своих силах и инициативу ребенка.

Существуют различные способы, к которым прибегает ребенок, пытаясь совладать с жизнью в столь сложных условиях; он изо всех сил демонстрирует подчинение стандартам (Сверх-Я), становится скромным и зависимым от других людей (мазохистские наклонности), раздувает собственную значимость (нарциссические наклонности). Какой путь избирается (или преимущественно избирается), зависит от особого сочетания обстоятельств.

Что индивид приобретает благодаря самовозвеличиванию?

Он избегает болезненного чувства никчемности, превращаясь в фантазии в нечто выдающееся. Это достигается и в активной сознательной игре воображения, когда он представляет себя принцем, гением, президентом, генералом, исследователем, и в смутном переживании собственной значимости. Чем более он отчужден - не только от других, но и от себя самого, - тем легче такие представления становятся психической реальностью. Не то чтобы ребенок отвергает из-за них реальность, как это делает психотик, но реальность приобретает условный характер, как земная жизнь для христианина, который надеется, что истинная жизнь начнется на небесах. Представление о себе замещает подорванную самооценку, становясь «реальным Я».

Создавая собственный воображаемый мир, в котором он является героем, ребенок утешает себя за то, что его не любят и не ценят. Он может представить, что другие его отвергают, смотрят на него сверху вниз, не любят его таким, каков он есть, потому что на самом деле он намного выше их понимания. Мои личные впечатления подтверждают, что эти иллюзии дают ребенку намного больше, нежели тайное замещающее удовлетворение. Я часто задумываюсь над тем, не спасают ли они индивида от полного разрушения, и таким образом, не являются ли они в буквальном смысле слова жизненно необходимыми.

Стриндберг описывает этот процесс в одной из своих сказок «Юбал без Я» (в: Marchen imd Fabeln, 1920) Мальчик от природы обладал сильным желанием; раньше, чем другие ребята, он ста,'! говорить о себе в первом лице. Но его родители сказали ему, что у него нет Я. Когда он стал немного старше, он сказал: я хочу. Но родители возразили ему, что он не вправе хотеть. Он был изумлен этим приговором и, хотя испытывал сильное желание, вес же смирился. Когда он вырос, отец спросил его, кем он хочет быть, но он не знал, потому что, повинуясь запрету, перестал желать.

По терминологии Уильяма Джемса, то, что остается, является «социальным Я»: «Социальное Я человека является признанием, которое он получает от своих товарищей».

Наконец, самовозвеличивание представляет собой попытку поставить отношения с другими на позитивную основу. Если другие не любят и не уважают индивида за то, каков он есть, им придется, по крайней мере, обратить на него внимание и восхититься им. Восхищение замешает любовь - таково логическое следствие. Начиная с этого момента человек ощущает свою ненужность, если им не восхищаются. Он уже не понимает, что дружелюбие и любовь могут включать в себя объективное или даже критическое отношение. Для него там, где нет слепого восхищения, нет и любви; в этом случае он даже готов заподозрить враждебность. Он будет судить о других в соответствии с тем восхищением или лестью, которые от них получает. Люди, которые им восхищаются, - хорошие и самые главные, а те, кто не делает этого, не стоят беспокойства. Таким образом, главное удовлетворение связано с восхищением, но на этом основано также и ощущение безопасности, поскольку восхищение создает у человека иллюзию того, что он обладает силой, а мир вокруг дружелюбен. Однако это ощущение безопасности покоится на шатком основании. Любая неудача может вынести на поверхность скрытую в глубине неуверенность. На самом деле не требуется даже неудачи, чтобы вызвать этот эффект: достаточно и того, чтобы восхищение оказали кому-то другому.

Таким образом, возникает определенная комбинация тенденций характера, которые простоты ради можно называть базальными нарциссическими наклонностями. Их дальнейшее развитие зависит от степени отчуждения индивида от себя и других и от степени порождаемой тревоги. Если ранние переживания не были слишком сильными и если более поздние условия благоприятны, то эти базальные наклонности могут быть изжиты. Если нет, они имеют тенденцию со временем усиливаться вследствие трех главных факторов.

Одним из них является возрастающая непродуктивность. Стремление к восхищению может стать мощным стимулом, побуждающим к достижению или развитию качеств, которые социально желательны или которые делают человека привлекательным, однако это стремление опасно постоянной оглядкой человека на тот эффект, который он производит на других. Индивид такого типа выбирает женщину не ради нее самой, но потому, что завоевать ее лестно или престижно. Работа исполняется не ради нее самой, а ради того впечатления, которое она может произвести. Внешний блеск важнее сути. Отсюда опасность того, что поверхностность, шоуменство, оппортунизм задушат продуктивность. Даже если индивиду удается завоевать престиж таким способом, он справедливо чувствует, что это не может продолжаться долго, хотя и не осознает причины своего беспокойства на сей счет. Единственным доступным средством успокоения становится усиление нарциссических наклонностей: погоня за более крупным успехом или еще большее раздувание представлений о себе. Иногда развивается поразительная способность превращать недостатки и неудачи в нечто величественное. Если его труды не признаются, так это потому, что он слишком опередил свое время; если он не ладит со своей семьей или друзьями, То дело в их же недостатках.

Другим фактором, усиливающим базальные нарциссические наклонности индивида, становятся чрезмерные ожидания по поводу того, что мир перед ним в долгу. Он рассчитывает, что в нем признают гения и без подтверждения этого реальной работой. Женщины должны выделять его без всяких усилий с его стороны. В глубине души он полагает, например, что любая знающая его женщина просто не может влюбиться в другого мужчину. Характерным для этих установок является ожидание любви или славы даром, без собственных усилий и инициативы. Это особое ожидание строго детерминировано. Оно необходимо вследствие вреда, нанесенного ранее спонтанности, оригинальности и инициативе индивида, и вследствие его страха перед людьми. Те же факторы, которые первоначально побуждали его к раздуванию своей ценности, парализуют его внутреннюю активность. Отсюда внутренняя убежденность, что его желания должны исполняться другими. Этот процесс, смысл которого остается бессознательным, ведет к усилению нарциссических наклонностей двумя путями: требования, предъявляемые "к другим, оправдываются подчеркиванием собственных мнимых качеств; и это самовыпячивание должно возобновляться для сокрытия тех разочарований, которые неизбежно проистекают из преувеличенных ожиданий.

Последним источником, питающим базальные нарциссические наклонности, является постоянное ухудшение человеческих взаимоотношений. Иллюзии индивида о самом себе и его особые ожидания от других неизбежно делают его уязвимым. Так как мир не признает его тайных притязаний, человек часто ощущает себя оскорбленным и развивает повышенную враждебность по отношению к другим, все более обособляясь, и в результате снова и снова ищет прибежища в своих иллюзиях. Обиды на других также могут усиливаться, так как на них возлагается ответственность за несостоявшиеся иллюзии. Как следствие, у индивида развиваются черты, которые мы считаем морально предосудительными, такие, как выраженный эгоизм, мстительность, недоверчивость, пренебрежение к другим людям, если они не служат его собственной славе. Эти черты, однако, несовместимы с его представлением о себе как замечателном человеке, стоящем намного выше обычных человеческих слабостей. Эти недостатки должны быть скрыты. Они либо вытесняются, проявляясь в этом случае лишь завуалированно, либо попросту отрицаются. Раздувание самооценки, таким образом, приобретает функцию сокрытия существующего несоответствия по принципу: не может быть, чтобы у меня, высшего существа, имелись недостатки, а потому они не существуют.

Чтобы понять отличия, которые обнаруживаются в типах с явно выраженными нарциссическими наклонностями, необходимо рассмотреть два основных фактора. Первый состоит в том, происходит ли погоня за призраком восхищения в реальности или лишь в сфере фантазии; это отличие в конечном счете сводится к количественным факторам в генезе, то есть к тому, в какой степени был сокрушен дух индивида Другим фактором является способ, которым нарциссические наклонности сочетаются с другими чертами характера: они могут быть переплетены, например, с перфекционистскими, мазохистскими и садистскими наклонностями. Распространенность этих сочетаний объясняется тем фактом, X. Шульц-Хенке в работе «Судьбам невроз» (1931) указывает на важность этого процесса для неврозов. Он утверждает, что последовательность, которая может быть кратко охарактеризована как страхи, инертность, чрезмерные требования, является существенным процессом в каждом неврозе. Н. Л. Блицстен в «Амфитимии» (Archives of Neurology and Psychiatry, 1936) также подчеркивает значение необоснованных претензий к другим людям и желание получить результат, не затрачивая каких-либо усилий.

Вытеснения, проистекающие из самовозвеличения, обычно менее радикальны, чем те, которые проистекают из перфекционистских стремлений (см. главу 13, «Концепция Сверх-Я»); зачастую наклонности, не укладывающиеся в раздутое представление индивида о себе, просто отрицаются или приукрашиваются; что все они проистекают из схожего источника, что они представляют собой различные решения сходных проблем. Озадачивающее число противоречивых качеств, приписываемых нарциссизму в психоаналитический литературе, отчасти объясняется неспособностью понять, что нарциссизм является лишь одной специфической наклонностью внутри структуры личности. Именно сочетание наклонностей и придает личности определенную окраску.

Нарциссические наклонности могут также сочетаться с тенденцией к уходу от людей, которая встречается у шизоидных личностей. В психоаналитической литературе уход от людей рассматривается как непременный компонент нарциссической наклонности; но если отчуждение от других непременно присутствует в нарциссических наклонностях, то об уходе этого сказать нельзя. Напротив, человек с явно выраженными нарциссическими наклонностями, хотя и не способен любить сам, тем не менее нуждается в людях как источнике восхищения и поддержки. Так что точнее было бы говорить о сочетании нарциссических наклонностей с тенденцией к уходу от других людей.

Нарциссические наклонности часто встречаются в нашей культуре. Люди очень часто оказываются неспособными к подлинной любви и дружбе; они эгоцентричны, озабочены своей безопасностью, здоровьем, репутацией; они испытывают неуверенность и склонны преувеличивать свою личную значимость; они не в состоянии судить о собственной ценности, потому что полагаются на чужое мнение. Эти типичные нарциссические черты присущи отнюдь не только тем людям, которые стали недееспособными вследствие неврозов.

Фрейд объясняет распространенность этих наклонностей своей гипотезой об их биологическом происхождении. Это предположение еще раз свидетельствует о приверженности Фрейда концепции влечений, но оно также выявляет обычную для него неспособность учитывать культурные факторы. В действительности в нашей культуре действуют два ряда факторов, порождающих нарциссические наклонности в неврозах. Многие культурные факторы вызывают страхи и враждебность между людьми, отдаляя их друг от друга. Имеется также много общих влияний, снижающих индивидуальную спонтанность, таких, как стандартизация чувств, мыслей и поведения, а также тот факт, что людей оценивают скорее за внешние проявления, чем за то, каковы они на самом деле. Стремление к престижу как к средству преодоления страхов и внутренней пустоты, несомненно, предписано нашей культурой.

В целом, те наблюдения, которые Фрейд научил нас проводить относительно самовозвеличивания и эгоцентризма, допускают иную интерпретацию, нежели предложенная им самим. Я полагаю, что здесь, как и при обсуждении других психологических проблем, постулат о порождающей роли влечения мешает постижению того значения, которое та или иная наклонность имеет для личности. Согласно моей точке зрения, нарциссические черты не являются дериватами влечения, а представляют собой невротическую наклонность, в данном случае попытку справиться с собой и другими посредством раздувания собственной значимости.

Фрейд полагает, что и нормальное самолюбие, и самовозвеличивание являются нарциссическими феноменами, а различие между ними лишь количественное. На мой взгляд, неумение проводить четкое различие между двумя этими установками по отношению к себе затуманивает проблему. Различие между самолюбием и самовозвеличиванием не количественное, а качественное. Настоящее самолюбие основывается на качествах, которыми человек действительно обладает, тогда как самовозвеличивание подразумевает представление для себя или других тех качеств или достижений, для которых нет реальных оснований. При определенных условиях нарциссические наклонности могут также возникать, когда подавлены как самолюбие, так и другие качества, связанные со спонтанным Я индивида. Следовательно, самолюбие и самовозвеличивание исключают друг друга.

Дата добавления: 2015-06-04