Передвижение в пространстве 1 страница

В конце 1970-х - начале 1980-х годов в СССР был по­пулярен следующий анекдот. Во время поездки Брежнева по Средней Азии помощники объясняют ему, что приветствие, обычное на мусульманском Востоке — Солям алейкум! и что отвечать на него надо Алейкум солям! Впавший в детство Брежнев до того увлекается этой «игрой», что уже во время своего западного турне на выкрики антисоветских демонст­рантов Архипелаг Гулаг! отвечает, широко улыбаясь, Гулаг ар­хипелаг!

Point анекдота, вероятно, в том, что примененное «Брежневым» грамматическое правило — (31) «Поставь вто­рое слово приветствия перед первым» — кажется простым до идиотизма. Однако при внимательном рассмотрении оно не столь уж просто. Правило (31) оперирует абстрактными единицами — категориями слов: «первое» и «второе».

Прежде чем понять, что архипелаг— «то же самое», что са-лям, а Гулаг — «то же самое», что алейкум, надо представить высказывание как цепочку элементов (букв или звуков), а затем разрезать эту цепочку на два отрезка, правильно опре­делив в ней внутреннюю границу. Затем отрезкам в порядке их следования необходимо присвоить две категории — «пер­вое слово» и «второе слово». Только после всего этого ста­новится возможным применить правило (31).

Дело еще более усложнится, если границ между словами окажется больше одной. В рассмотренном случае «быть первым словом с начала» — то же самое, что и «быть вторым словом с конца», а «быть вторым сло­вом» — то же самое, что «быть остатком цепочки после отделения перво­го слова» и т. д. Если слов в цепочке три или больше, такие эквивалент­ности оказываются уже неверными, и нельзя заранее знать, какой из пе­речисленных признаков будет использован при переходе к более сложным цепочкам. Не исключено, что правило (31) придется как-то пересматри­вать, и оно утратит свою первоначальную простоту.

Если вдуматься, правило (31) имеет довольно странный вид; может быть, именно эта странность и делает анекдот смешным? Во-первых, зачем правило сформулировано в по­велительном наклонении, как будто оно — часть кулинарно­го рецепта? Во-вторых, как понимать предписанное в нем перемещение слов с места на место?

Повелительное наклонение предполагает, что знание языка человеком может быть отчасти представлено в виде операций над одними языковыми объектами (например, це­почками символов), в результате которых можно получить другие языковые объекты. Одной из таких операций может быть передвижение какого-то фрагмента цепочки с за­нимаемого им места на другое, т. е. соединение двух более простых операций — стирания и копирования. В свете пре­дыдущей метафоры такое передвижение напоминает шах­матный ход.

Может быть, правило (31) является чисто искусствен­ной игрой, не имеющей отношения к реальному языку? Рас­смотрим, однако, следующее правило:

(32) чтобы превратить утвердительное предложение в вопросительное, поставь вспомогательный или модальный глагол левее подлежащего.

(32) — одно из правил английской грамматики, которое называется «вопросительной инверсией». Например: (33) а. Не is working 'Он работает' -> б. Is he working? Юн работает?';

(34) a. who he could talk to 'с которым он мог поговорить' -» б. Who could he talk to? 'С кем он мог поговорить?' (ср. так­же похожие правила образования вопросительных предложе­ний в других германских и в романских языках).

Обратим внимание на мало отличающиеся друг от дру­га предложения (ЗЗаб) и (34аб). Вспомогательный глагол is. 'есть* и модальный глагол could 'мог', которые находятся в предложениях (ЗЗа—34а) правее подлежащего, в предложе­ниях (336—346) располагаются левее его. При этом «пере­двигаемый» элемент не может сохранять копию в своем ис­ходном месте (*Is he is working?), и это место не может быть занято другим элементом с похожей функцией (например, *Л he will be working?). Вспомогательный глагол в англий­ском не может просто исчезать (*Не working): он «исчезает» в одном месте предложения, чтобы «появиться» в другом. Все это — узнаваемые и понятные признаки самого привыч­ного для нас феномена — механического движения физических тел в пространстве, и поэтому мета­фора перемещения кажется настолько естественной, что мы обычно даже не задумываемся, встретив ее в практиче­ском руководстве по английскому (или какому-то другому) языку.

Правило (32), как и (31), сформулировано в повели­тельном наклонении и тоже сводится к операции перемеще­ния, однако, читая или слыша подобные правила при изуче­нии иностранного языка, почему-то никто не смеется. Оче­видно, комический эффект правила (31) связан не с тем, что оно вовлекает операцию пространственного передвижения, а с чем-то другим.

Чтобы приблизиться к пониманию того, в чем здесь де­ло, применим правило (32) к следующему утвердительному предложению английского языка:

(35) a. When I was speaking, John came in,

'Когда я говорил, вошел Джон/ и получаем:

б. *When was I speaking, John came in?

Пример (35) показывает, что правило (32) неточно. Яс­но, что речь должна идти не о всяком вспомогательном или модальном глаголе, а только о вспомогательном или модаль­ном глаголе главного предложения. Мы сталкиваем­ся, таким образом, с удивительным фактом: вместо того,

чтобы использовать относительно простое и наглядное (од­нако, как мы видели, не столь уж простое!) понятие «первое слово» или «второе слово», как в (31), английский язык ис­пользует значительно более сложное понятие «вспомогатель­ный или модальный глагол главного предложения». Более того: правило (31), основанное на сравнительно простом по­нятии, вызывает улыбку, а правило (32), гораздо более слож­ное, - и, как показывает пример (35), еще и недостаточно сложное! — как будто не противоречит нашим интуитивным представлениям о том, что может быть и чего не может быть в языке.

Если читатель сомневается в том, что понятие «вспомогательный или модальный глагол главного предложения в английском языке» — в са­мом деле сложное, он может попробовать самостоятельно дать ему стро­гое определение.

Открыв любой учебник английского языка в разделе, посвященном вопросительным предложениям, мы скорее всего обнаружим, что оговорка относительно того, что пра­вило вопросительной инверсии применяется только к глав­ному предложению, там отсутствует. Можно ли мы считать такое упущение следствием простой неряшливости со сто­роны преподавателей английского языка? По-видимому, нет. Вряд ли когда-либо человек, изучающий английский язык, сделает ошибку типа (356), вне зависимости от того, какой у него родной язык — русский, китайский, арабский, любой из языков Азии, Америки или Африки и т. д. Язы­ковая интуиция каким-то образом предохраняет носителя любого языка от попытки построить вопросительное пред­ложение путем операции над придаточным. Поэтому авто­ры практических пособий по английскому и другим языкам, в которых есть вопросительная инверсия, и не уточняют правила (32) — они просто не сталкиваются с ошибками учащихся типа (356).

Можно заключить отсюда, что в синтаксисе перемеща­ются не «первое слово» или «второе слово», а элементы го­раздо более сложной иерархической структуры, чем простая цепочка слов. Эта структура включает в себя главное и зави­симое предложение, подлежащее, сказуемое, определения и т. п. Наличие такой структуры — настолько фундаменталь­ная черта человеческого языка, что языковые правила, опи­рающиеся на более простую структуру, например, цепочку, воспринимаются носителями языка как игра или юмор. Да-

же совершенно неискушенные в лингвистике люди интуи­тивно сознают, что подобные правила не могут быть частью грамматики какого-либо естественного языка.

Приведенные здесь примеры, как автор надеется, по­могут читателю воспринять некоторые идеи, о которых пой­дет речь в основной части учебника.

Часть 1

Синтаксическое описание

СЛОВО И ПРЕДЛОЖЕНИЕ. СТРУКТУРА ЗАВИСИМОСТЕЙ

Формальное представление структуры предложения — метод его на­учного анализа, использующий строго определенные понятия. Сравни­тельно с более традиционными способами описания такой метод имеет некоторые важные преимущества (п. 1). Структура синтаксических зави­симостей между словами в предложении может быть установлена на ос­нове интуитивных соображений (п. 2), после чего ей дается формальное определение (п. 3). Факт наличия синтаксической зависимости между двумя'словами и ее направление, т. е. разграничение главного слова (вер­шины) и зависимого слова, устанавливаются с помощью нескольких кри­териев (п. 4). Грамматический центр предложения - финитный глагол, который не является зависимым никакого другого слова (п. 5). В структу­ре зависимостей могут быть отмечены типы синтаксических отношений (п. 6). Порядок слов отражает структуру зависимостей; проективность — свойство большинства предложений естественного языка (п. 7). Примене­ние структур зависимостей наталкивается на ряд трудностей (п. 8).

Изучение предложения начинается с его грамматиче­ского анализа («разбора»). Синтаксический анализ — это ис­следовательская процедура, в результате которой устанавли­вается грамматическая структура предложения. Для того чтобы осуществить это, надо решить две связанные друг с другом задачи.

Во-первых, предложение надо разделить на состав­ляющие части меньшей длины. Например, рассматри­вая предложение (1) Сырые дрова плохо горят, следует убе­диться в том, что это предложение состоит из четырех слов ([Сырые], [дрова], [плохо] и [горят]), и, кроме того, делится на (1а) [Сырые дрова] и (16) [плохо горят], (la) можно на­звать, например, «группой подлежащего», а (16) — «группой сказуемого». Но (1), по-видимому, не делится на (1в) [Сы­рые] и (1г) [дрова плохо горят]. Тем более (1) не делится с разрывами на (1д) [Сырые... плохо] и (1е) [дрова... горят] (с помощью квадратных скобок обозначены границы частей предложения).

Во-вторых, необходимо установить отношения между частями предложения. Например, надо понять, что сырые — определение при слове дрова, а горят -сказуемое.

Синтаксический анализ требует, следовательно, чтобы в распоряжении лингвиста был конечный список типов син-

Изучение процедур синтаксического анализа, формаль­ного «препарирования» предложений может кому-то пока- I

таксических единиц и связывающих их отношений. Если та­кой список имеется, то это означает, что у лингвиста есть некоторая (хотя бы самая несовершенная) теория структу­ры предложения, и, анализируя предложение, он применяет ее к своему материалу.

Синтаксический анализ нуждается, кроме того, в кри­териях выделения синтаксических единиц и их отно­шений.

Эти критерии могут быть и н т у и т и в н ы м и, т. е. ос­нованными непосредственно на знании своего или чужого языка. Как можно анализировать материал с помощью ин­туиции? Допустим, учитель сообщает школьнику, что в сло­восочетаниях мой дом, красивая тетрадь, ткань в горошек, девочка, которая ушла и т. д. подчеркнутые части называют­ся определениями. Узнав об этом, школьник может предположить, что определения есть также, например, в словосочетаниях горящая лампа, Колина книга, хвост кота, но не в словосочетаниях лампа горит, на книге, только кота. Даже если учитель никак не объяснил ему, что такое опре­деление, школьник здесь может воспользоваться каким-то внутренним критерием, который он, скорее всего, и сам не сможет сформулировать.

Критерии выделения синтаксических единиц и отно­шений могут также быть (и в современной науке должны быть) не интуитивными, а, наоборот, формально стро­гими, т. е. основывающимися только на наблюдаемых фа­ктах и сформулированными так четко, чтобы в них можно было усмотреть только один смысл. Несмотря на то что син­таксическим анализом лингвистика занималась с древней­ших времен, достаточно строгие, и притом применимые к разным языкам, аналитические критерии были разработаны сравнительно недавно. Итак, синтаксический анализ укла­дывается в следующую схему:

Исходные данные (словосочетания, предложения, тексты)		Критерии выделения		Синтаксическая структура в терминах единиц и отношений
— >•	— >-

заться сухим и скучным занятием, — и в самом деле, в ходе такого анализа мы, казалось бы, узнаем не так уж много но­вого о языке по сравнению с тем, что знаем интуитивно. Такое впечатление отчасти верно - анализ является лишь первой ступенью исследования. Однако в результате анали­за даже нескольких простых примеров можно прийти к со­держательным обобщениям, которые затрагивают не только анализируемый материал, но и фундаментальные свойства языка вообще.

В этой главе мы рассмотрим один из методов анализа синтаксических отношений — с помощью структур за­висимостей. В основе метода лежит та идея, что синтак­сическими единицами являются грамматические слова (= словоформы), а синтаксические отношения - это отноше­ния между словоформами. Структуры зависимостей помога­ют решить вторую из указанных выше задач (выявление от­ношений между частями предложения), и в меньшей степе­ни — первую (разделение предложения на составные части).

1. Необходимость формального представления структуры предложения

В современном синтаксисе для изображения структуры предложения используются особые символы и правила их соединения, т. е. некоторые специальные языки (метаязы­ки), отличные от естественного языка. Эти метаязыки аб­страктны, т. е. их выражения обозначают не конкретные синтаксические единицы и не конкретные виды отношений между ними, а обобщенные единицы и отношения.

Простым примером достаточно абстрактного синтаксического ме­таязыка может служить принятое в школьных курсах русского языка подчеркивание членов предложения — например, одной прямой чер­той — подлежащего, двумя прямыми чертами — сказуемого, волнистой чертой — определения, пунктирной — дополнения и т. п.

Многие из этих метаязыков ф о р м а л ь н ы, т. е. входя­щие в них символы и правила их соединения стремятся оп­ределять математически строго.

В истории языкознания термин «формальный» имеет еще одно зна­чение. Так называют те школы и направления, в которых преимуществен­ное внимание уделялось формальной стороне языка (т. е. плану выраже­ния) в ущерб его содержательной стороне (т. е. плану содержания, значе-

нию, или — шире - функции). В таком понимании противопоставление «формалистов» и «антиформалистов» утратило смысл с расцветом лингви­стической семантики в 1970-е годы и с тех пор используется или по неведению, или как ярлык — в целях облегчения полемики.

В современной лингвистике «формалистами» называют исследова­телей, которые широко используют формальные (в первом смысле) мета­языки и модели описания. В основном это представители порождающей грамматики Н. Хомского и близких ей направлений, для которых харак­терно убеждение в автономности грамматики, Поэтому под «формализ­мом» в Западной Европе и США иногда имеют в виду этот специфиче­ский взгляд на устройство языка. Все современные формальные направ­ления уделяют семантике значительное внимание.

В разных направлениях исследования грамматики на протяжении всей второй половины XX в. используются раз­ные формальные метаязыки, и уже трудно представить себе современную синтаксическую теорию, которая не использо­вала бы никакого формального аппарата представления син­таксической структуры предложения. Однако до сих пор у тех, кто привык к традиционным неформальным описани­ям, формальные средства представления нередко вызывают замешательство или даже протест.

Формальные метаязыки имеют несколько преиму­ществ. Одно из них — наглядность, сжатость и обозримость их выражений.

Формальные и абстрактные средства представления синтаксиче­ской структуры играют в грамматике ту же роль, что, например, формулы в химии. Вместо того чтобы говорить, что, например, молекула метилово­го спирта (2) состоит из одного атома углерода, четырех атомов водорода и одного атома кислорода, причем три валентности атома углерода запол­няются тремя атомами водорода, последняя, четвертая валентность — од­ним атомом кислорода, а вторая валентность атома кислорода заполняет­ся четвертым атомом водорода, используют формулу (3) СЩ - ОН, в ко­торой содержится вся информация, содержащаяся в выражении (2). Зна­чение выражений (2) и (3) абсолютно одинаково; разница заключается в том, что это значение выражено на разных языках: в (2) - на русском языке, а в (3) — на языке формул, причем последний сильно выигрывает в краткости.

Еще более значительное достоинство формальных ме­таязыков заключается в том, что в их терминах становится возможным выдвигать и рассматривать обобщения, поддаю­щиеся эффективной проверке. Формально строгие утвер­ждения несравненно легче, чем неформальные, соотносить со множеством наблюдаемых фактов. Только когда форму-

лировка оказывается достаточно строгой, можно выяснить, является ли она правильной (соответствующей наблюдае­мым фактам), частично правильной (подтверждаемой ча­стью фактов) или полностью неправильной. Формальная строгость используемого метаязыка позволяет продуктивно обсуждать те следствия из грамматических правил или прин­ципов, которые ускользнули бы от нашего внимания, если бы эти правила и принципы были сформулированы нечетко. Вместе с тем, как мы сразу же увидим, интуиция быва­ет весьма полезна в процессе исследования: она помогает предварительно очертить контуры многих важных обобще­ний, которые в дальнейшем получают более строгую форму­лировку, см. об этом [Гладкий, Мельчук 1969: 10].

2. Синтаксическая зависимость: свидетельства интуиции

Прежде чем обратиться к строгим формулировкам, по­пытаемся достичь интуитивного понимания того, что собой представляют структуры зависимостей. Будем рассматривать словосочетание, предложение или текст как цепочку (= ли­нейно упорядоченную последовательность) словоформ. Сло­воформа является максимальной морфологической едини­цей и, возможно, имеет смысл рассматривать ее как мини­мальную синтаксическую.

Зададимся вопросом, о каких словах можно говорить, что они связаны синтаксическим отношением или, что то же, синтаксической связью. Рассмотрим предложение (4) Даже маленькие дети быстро приучаются играть на компьютере. Это предложение состоит из восьми отдельных слов, в пись­менной речи разделенных пробелами. Опираясь в основном на интуицию, попытаемся определить, какие из этих слов связаны друг с другом. Будем считать, что связаны друг с другом такие пары слов, из которых одно в каком-то смысле «определяет» или «дополняет» другое. Грамматическая инту­иция в какой-то мере свойственна всем носителям языка. Однако данные интуиции о синтаксической структуре пред­ложения следует принимать во внимание с осторожностью — они часто оказываются нечеткими или различными у разных носителей. В дальнейшем от интуитивных суждений мы пе­рейдем к более надежным аналитическим критериям.

Достаточно очевидно, что слово маленькие связано со словом дети — оно «относится» к слову дети, «определяет» или «уточняет» его значение. Слово даже является частицей; оно связано с прилагательным маленький и, возможно, также с существительным дети. Частицы — это такие служебные слова, которые встречаются в самых разнообразных контек­стах; по смыслу они могут быть связаны со словами разных частей речи; с существительными (даже Иван), с прилага­тельными (рад даже скромному вознаграждению), с глаголами (даже расстроился), с наречиями (даже рано) и т. д. В (4) да­же теснее всего связано с прилагательным маленькие.

Явно связаны слова приучаются и играть, на и компь­ютере. Инфинитив дополняет значение глагола приучаться (этот глагол всегда требует при себе какого-то дополнения: или выраженного существительным (приучаться к игре), или выраженного инфинитивом (приучаться играть)).

Наречие быстро тесно связано с глаголом приучаются, так как оно «определяет» его приблизительно в том же смыс­ле, в каком маленькие определяет дети. Глагол играть связан с предлогом на (ср. похожие конструкции: работать на трак­торе, считать на калькуляторе и т. п.). Наконец, синтакси­чески связаны слова дети и приучаются, так как первое до­полняет значение второго (приучается всегда кто-то).

Возьмем теперь сложноподчиненное предложение: (5) Славен буду я, /Доколь в подлунном мире /Жив будет хоть один пиит (Пушкин). Интуитивно более или менее очевид­на связь между парами слов славен и буду, я и буду.

Союз доколь наиболее тесно связан, с одной стороны, со сказуемым главного предложения (славен буду), с другой стороны — со сказуемым придаточного (жив будет); между жив и будет ~ частями составного именного сказуемого — также можно усмотреть синтаксическую связь. Пиит связан с будет, хоть — с один, один — с пиит. Словосочетание в под­лунном мире обнаруживает связь между предлогом в и суще­ствительным мире, а также между определением подлунном и его определяемым мире; кроме того, предлог в связан с гла­голом будет, так как дополняет его значение. Такие интуи­тивные аналитические решения можно еще дополнить школьным приемом задавания вопросов к членам предложе­ния: Будет где? в чем?- в подлунном мире (могло бы быть: в доме, в мире, во всем необъятном подлунном мире... и т. п.).

Мы прошли таким образом все слова в предложениях (4) и (5}. и можно слелать несколько ппеякапительньтх выволок.

Во-первых, слова в предложениях оказались соединен­ными синтаксическими отношениями без разрыве в: в предложениях (4-5) нет такой группы слов (или даже одно­го слова), которая не была бы прямо или опосредованно (т. е. через другие слова) связана со всеми остальными сло­вами в предложении. До сих пор мы имели в виду только непосредственную синтаксическую связь, но благода­ря отсутствию разрывов между любыми двумя словами в предложении может быть установлена опосредованная связь — через другие слова.

Можно разобрать таким же образом некоторые другие предложения, и все они скорее всего окажутся связными, т. е. лишенными разрывов в цепочке синтаксических отношений. Легко убедиться в том, что связность — свойство не только предложений (4-5), но и очень многих и даже, рискнем ска­зать, почти всех предложений любого языка¹, поэтому всякую связную цепочку словоформ, которая не является частью дру­гой связной цепочки, можно было бы считать предложением². Слово (словоформа) является минимальной единицей синтаксиса, предложение — его максимальной единицей.

Во-вторых, нам удалось пока что ограничиться только такими отношениями, которые соединяют по два слова (т. е. являются бинарными). Некоторые сомнения в том, что это всегда так, все же возникают: например, (4а) даже ма­ленькие дети или (46) играть на компьютере, где можно предполагать, что одно синтаксическое отношение «захваты­вает» сразу по три очень тесно связанных слова. Однако ни­что не мешает предположить, что (4а) и (46) включают по два отдельных отношения, ср. даже дети, где не требуется прилагательного. Слова на и компьютере связаны друг с дру­гом, вероятно, все-таки тесней, чем каждое из них по от­дельности с играть - к такому выводу подталкивают приме­ры вроде предложения (6) Не знаю, на каком компьютере ты собираешься играть. Вопросительное слово какой «увлекло»

¹ Исключение составляют, например, предложения с вводными словами и оборотами, скобками (Эта же самая страсть... бросила его, как он не без са­модовольства выражался, в оппозицию (прежде он говорил просто *g позицию», но потом его научили) — свела его с нигилистами (Тургенев, «Новь»), обраще­ниями (Приду я вновь, мой милый домосед, / С тобою вспоминать беседы прежних лет (Пушкин, «Чаадаеву») и т. п.

² Такие определения языковых единиц одного уровня в терминах другого (на­пример, морфемы — как цепочки фонем, связанных некоторыми отношени­ями) возможны, но неудобны, так как не включают в себя наиболее важных свойств «своего» уровня. О принципиальном отличии предложения от обра-

за собой в начало придаточного предложения не только оп­ределяемое им слово компьютер, но и предлог на; при этом слово играть вместе с ними в начало предложения не пере­двинулось. Можно предположить, следовательно, что играть в (6) и в (46) не так прочно «склеено» с на и компьютере, как эти два последних слова между собой.

В-третьих, синтаксические отношения часто возника­ют между словами, которые тесно связаны семантически — они «определяют» или «дополняют» значение друг друга.

В-четвертых, синтаксическое отношение неравноправ­но: из двух слов одно в каком-то смысле, который надо еще уточнить, «главнее» другого. Если слово X определяет слово Y, то Y не определяет X: в этом смысле определяемое слово «главнее» своего определения.

Теперь можно предположить, какими свойствами должны обладать выражения на том метаязыке, который бу­дет в состоянии выразить синтаксические отношения между словами в предложении. Такие выражения должны быть: а) связными, т. е. неразрывными; б) иерархическими, т. е. показывать, что одни слова в предложении «главнее» других; в) основываться на множестве бинарных отношений (т. е. таких отношений, которые определяются на множестве пар).

Обозначим дугами отношения между словами, обнару­женные в предложениях (4) и (5):

(4¹)

Даже маленькие дети быстро приучаются играть на компьютере. (5')

/ V \ v j*~~ s —*ч. ‘v Л f \ ***~~ ~^*J

Славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит.

На диаграммах (4') и (5') наглядно видны такие свой­ства синтаксических отношений, как бинарность (дуг, связы­вающих слова попарно, хватило, чтобы обозначить связи ме­жду всеми словоформами) и связность (бинарные дуги обра­зовали неразрывную последовательность).

Для того чтобы выразить иерархические отношения между словоформами (главный и второстепенный элементы в синтаксическом отношении), необходимо каким-то обра­зом всегда помечать либо тот конец дуги, который соприка­сается с главным словом, либо тот, который соприкасается

со второстепенным. Обычно это делают с помощью стрелки, указывающей на второстепенное слово: (4»)

Даже маленькие дети быстро приучаются играть на компьютере. (5»)

Славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит.

Важная особенность синтаксических зависимостей за­ключается в том, что они далеко не всегда связывают слова, находящиеся рядом в цепочке. Одновременно с простым от­ношением линейного порядка слова вступают в другие, не столь очевидные, отношения, которые также учитываются при установлении зависимостей. В русском языке слова ча­сто можно переставить местами так, что структура зависимо­стей от этого не меняется:

(7) а.

ы сегодня начинаем заниматься математикой.

Сегодня мы начинаем заниматься математикой. б.

Математикой мы сегодня заниматься начинаем.. г.

ж, f „ ^ * ‘V ^ -,

Математикой мы начинаем заниматься сегодня.

... и т. д.

Расположим слова на поверхности страницы так, что­бы выпрямить все стрелки зависимостей. Цепочка при этом рассыпется:

(8) математикой

заниматься

начинаем ———————>• мы

сегодня

Линейный порядок слов в рисунке (8) не отражается. Представленную в нем структуру можно спроецировать на линейную последовательность не только способами (7а-г), но и любым из 116 остальных комбинаторно возможных спосо­бов, как бы сплющив ее или раскатав, как скалкой. Следует ли отсюда, что линейный порядок слов не имеет ничего об­щего с отношениями зависимости? К этому вопросу мы еще вернемся в п. 7, а сейчас попытаемся определить точнее, что собой представляет синтаксическая зависимость.

ЗАДАНИЕ 1. Опираясь на интуитивные критерии синтаксической зависимости, расставьте стрелки зависимостей в следующих предложе­ниях. Отметьте трудности, с которыми при этом приходится столкнуться:

1. Начинается публикация обзоров разработок систем управления.

2. Ее голубой котенок играл с бумажкой, вертящейся на веревочке.

3. Незнание законов не освобождает от ответственности за их нару­шение.

4. Не соответствовало логике классовой борьбы лишь настроение двадцатидвухлетнего лейтенанта Ричарда Бейли-Лэнда, сменного командира одной из башен главного калибра на линейном кораб­ле «Ливерпуль» (В. Аксенов, «Остров Крым»).

Дата добавления: 2015-07-02