Poznaс 2006 4 страница

Протоирей А. Мень написал о Толстом, что писатель, создавший патриотическую эпопею Война и мир, стал осуждать патриотизм. Богоискатель, нашедший обоснование жизни в вере, в сущности подрывал её основы. Проповедуя Евангелие Христово, он оказался в остром конфликте с христианством и был отлучен от Церкви... И, наконец, он, поставивший во главу угла непротивление и кротость, был в душе мятежником... И это далеко не все противоречия, терзавшие Толстого. Но и сказаного достаточно, чтобы ощутить, какие бури бушевали в его жизни, сознании и творчестве[25]. Отвергая церковь, Толстой не отвергал Христианство в целом, наоборот пытался отсеять ложные, нелепые наросты в виде церквей, ритуалов, духовенства.

В начале ХХ века Толстого называли “учителем жизни и искусства”. В последующие десятилетия вплоть до наших дней наследие гениального художника продолжает поражать и жизненными, и творческими открытиями. Мудрость его постижения человека, эпохи, страны всего сущего приходит к нам в близких каждому переживаниях. Его любовь ко всему человечеству и универсализм привели его к мировой славе. Например, в польских литературных кругах Толстой пользовался огромным уважением и авторитетом, о чем свидетельствуют высказывания о нем таких писателей, как С. Виткевич, С. Жеромский, Б.Прус. Откликаясь на известие о присуждение Г.Сенкевичу Нобелевской премии ученый В. Налковский счел нужным подчеркнуть, что Толстой имел больше прав на ее получение, так как более, чем Сенкевич старался содействовать счастью человечества[26].

Поэт А.А. Блок отзывался о Толстом как о величайшеми единственном гение Европы, высочайшой гордостью России. Человеке, одно имя которого - благоухание, писателе великой чистоты и святыни[27].

Толстой был назван академиком Э.Фаге «одним из десяти величайших имен европейской литературы ХIX века, одним из ярких светочей художественного и мыслящего человечества»[28].

Страстное желание донести Истину диктует новое понимание творчества: Лев Николаевич отмечал, что единственным достоинством его произведений являются содержащиеся в них мысли, сказал Е.А. Мироненко. Недаром Д.Мережковский, используя евангельский образ, назвал Толстого «купцом, продавшим все свое имение, чтобы купить одну жемчужину». Именно поэтому в поздний период Толстой прибегает к жанру трактата и исповеди. Именно поэтому отказывается от громоздкой формы романа, перегруженного философскими отступлениями, и обращается к притчевой форме, подавая истину на ладони[29].

Деятельность и роль Толстого выходит далеко за рамки его творчества как гениального мастера слова. Пафос его нравственной проповеди, страстный призыв к добру и справедливости имели немаловажное значение для России и всего мира в период господства позитивизма и утилитаризма. Вскоре после смерти Толстого Булгаков писал о положительном влиянии писателя «в смысле пробуждения религиозных запросов». Толстой стремился растопить лед социально-этического индифферентизма, привлечь внимание всех слоев общества к вечным проблемам. Трагическим парадоксом остается тот факт, что этот гений, выступавший как учитель жизни, оказался в непримиримом конфликте с Церковью[30]. Для него «Царство Божие» - только «внутри нас», внутри каждой человеческой личности, уединенной и обособленной; для него дело спасения - дело исключительно внутреннее, личное, безобщественное. Тут следует он тому же бессознательному уклону, как и все историческое христианство. Толстой - анархист, но не революционер. Он отрицает политическую революцию как всякое внешнее общественное действие, рассуждает Д.С.Мережковский[31].

Еще в 1855 году, за четверть века до его духовного кризиса в 70-80-х годах, когда была написана Исповедь и другие книги тетралогии, Толстой в дневнике пишет, что разговор о божественном и вере навел на него великую, громадную мысль, осуществлению которой он чувствует себя способным посвятить жизнь. Мысль эта — основание новой религии, соответствующей развитию человечества: религии Христа, но очищенной от веры и таинственности; религии практической, не обещающей будущего блаженства, но дающей блаженство на земле. Привести эту мысль в исполнение, он понимает, что могут только поколения, сознательно работающие к этой цели. Действовать сознательно к соединению людей с религией — вот основание мысли, которая, как он надеется, увлечет его[32].

В.Г. Короленко вспоминает, что видел Толстого три раза. В первый раз это было в 1886 г. второй - в 1902 г. и в последний раз - за три месяца до его смерти. Значит, он видел его в начале последнего периода его жизни, когда Толстой превратился в анархиста, проповедника новой веры и непротивления; потом он видел его на распутье, когда, казалось, он был готов еще раз усомниться и отойти от всего, что нашел и что проповедовал: от анархизма и от непротивления. Наконец, в третий раз он говорил с великим писателем у конца его жизненного пути и опять слышал от него новое, неожиданное, загадочное[33].

Толстой, как никто и никогда еще, жаждал исполнить до конца Волю Отца. Такой жажды исполнениязаповеди морального закона ни у кого нельзя встретить кроме Толстого, отмечает Н.Бердяев. И не удивительно, что такая мощная жажда познания смысла жизни и огненное желание найти спасительное Духовное учение для России, привело Толстого к сотрудничеству с Великими Учителями Человечества.[34]

Дата добавления: 2015-07-13