Здравствуй, Скорелле!

Понедельник прошел в сборах. В 8 утра, как обычно, я пришел к завтраку. В столовой сидел Эмиль, который пил чай, также здесь были Джулия и Георгина, судя по всему, пришедшая к завтраку совсем недавно.

- Итак, вы завтра едете в Скорелле? - Спросила она Эмиля, когда я вошел.

- Да. Собственно, это главная цель нашего путешествия. - Ответил он.

- Очень хорошо. Вы не будете любезны подвезти меня туда? Мне ведь тоже надо туда ехать по делам. - Несколько смущенно спросила она.

- С удовольствием. – Ответил Эмиль: - В машине места хватит.

- О, благодарю! Благодарю вас, самельер Касальгадо! - Воскликнула девушка.

В это время упоминаемая в начале повествования о нашем проживании в доме Гиди Сара (сейчас от нее невыносимо разило табачным дымом) подала мне завтрак. Эмиль же с Джулией и Георгиной продолжали вести беседу, но меня она уже не интересовала, так как моим вниманием всецело завладел поданный мне завтрак.

- Кстати, когда вы завтра выезжаете? – Спросила Георгина, когда мы все позавтракали (кроме Эмиля, который просто коротал время в нашем обществе).

- Вероятно, в 8 утра, если ничего не помешает. - Ответил Эмиль, подойдя к окну и посмотрев во двор.

- Отлично. - Сказала девушка, затем подумала и отправилась по своим делам.

- Вот, уж не думала, что она с нами поедет. – Сказала Джулия, когда она вышла: - Ладно, если хочет, пусть присоединяется, только бы не безобразничала.

- Надеюсь, что не будет. - Вздохнул Эмиль.

После завтрака мы приступили к сборам. Хозяину было немного жаль, что мы уезжаем – он был готов терпеть наше присутствие и дальше, но у нас были свои планы.

И вот, настало утро вторника. Все мы поднялись и приготовились к отбытию без всяких проблем, а Георгина, как сказал самельер Гиди, была на ногах с 6 утра. Теперь ее волосы были не золотистые с темными корнями, а черные, как смоль, что, на мой взгляд, больше ей шло, чем то, что было раньше, учитывая ее южную внешность. Правда, на челке кое-где виднелись белесые пряди. А вот, Джулия ночью опять плохо спала и была сонная. Мы погрузили вещи и вывели машину со двора (Эмиль сел рядом с Базиашем впереди, Джулию посадил на заднем сидении, а я и Георгина сели в среднем ряду), хозяин тепло прощался с нами, напутствовал племянницу. После этого мы отправились. Некоторое время мы ехали по шоссе, наслаждаясь движением по дороге, любуясь пейзажем вокруг нас и лишь потом взлетели (что привело Георгину в неописуемый восторг, так что она не уставала восхищаться тем, что «наша машина летает», на что Эмиль ответил, что это просто удобно и позволяет экономить много времени).

- Интересно. – Спросила Джулия Георгину, когда мы только отправлялись: - Вы втроем – племянницы самельера Гиди. А родные дети у него есть?

- Да. – Ответила девушка: - У него – трое детей – дочь Флорина недавно вышла замуж за офицера-пограничника и живет где-то на границе с Туберией, а сыновья Флоренсиус и Анастасио – служат на флоте, на базе в Сиракузах и оба холосты.

- То есть, всех детей судьба разнесла по стране? - Спросила Джулия уже совсем сонным голосом.

- Да. Был еще старший Габриэле, но он погиб в последнюю войну при обороне Сиенны. Его могила где-то там, на кладбище. Это место из нас знает Марселла. - Ответила Георгина. Увидев, что Джулия, приклонив голову, уже дремлет, она замолчала и какое-то время в машине царила тишина. Дремала Джулия и когда мы поднялись в воздух, так что первый раз воскликнув, она далее говорила шепотом. Так прошло какое-то время. В какой-то момент Эмиль повернулся к нашей пассажирке. У его носа появилась голографическая надпись: "Вы механочеловек?" Она положила на спинку кресла свою руку. Эмиль тут же уставился на нее. Я сразу не понял, что он там увидел, но тут заметил, что по ее руке бегут белые буквы (просто кожа в этих местах была более светлой, чем остальная загорелая кожа на ее руке).

- Да - гласила надпись: Как вы поняли?

- Я чувствую, когда передо мной предстают киборги и роботы в человеческом обличии. Сенсоры моей личной системы безопасности это всегда фиксируют, ведь в вас есть электронная начинка, а ее от моих приборов не скроешь. - Ответила голографическая надпись под носом Эмиля.

- Чувствую, что от вас ничего не скроешь. – Ответила Георгина: - Но, умоляю, об этом ни слова никому.

- Я умею хранить тайны, когда это нужно.

- Хорошо. Благодарю. Так вот, наша мать была Гербертийским агентом, засланным в Лютанию для разведывательной работы. При этом она активно пользовалась своим женским обаянием и разными другими хитростями, дабы заставлять людей раскрывать тайны перед ней. Однажды перед ней поставили цель разведать что-то о структуре военного управления нашей страны и для этого она начала обрабатывать одного военного, но тот оказался тоже не прост, и в итоге, она….. влюбилась сама, а тот, будучи связан с военной разведкой, поняв, кто перед ним (мою мать к тому времени уже активно разрабатывали), перетянул ее на свою сторону и успешно. В конце концов они поженились, и от их брака родилась я и мои сестры-близняшки, а потом он даже склонил ее к крещению, однако ее бывшие коллеги из Гербертики, поняв, что их агента перевербовали, решили ее ликвидировать. Увы, это им удалось и вместе с ней погиб и мой отец, пытаясь ее защищать. Нам тогда было по три года. Мы, к счастью, избежали детского приюта с его порядками, а нас взял на воспитание знакомый моего отца – тот самый Гайо Гиди.. В моей памяти все это практически не сохранилось и отчим хотел сказать мне всю правду, когда я повзрослею, а может и не всю, ведь тут есть и кое-что, содержащее государственную тайну, что он не может сказать даже мне, но я все равно все вспомнила в 16 лет, когда электронная часть моего тела полностью активизировалась и вложенная в нее программа пришла в действие. Стыдно сказать, но там содержится вся правда о похождениях моей матери, в том числе и то, чего мне не хотелось бы знать (девушка тяжело вздохнула)…. Ну, а то, как мы оказались у дяди Николо, вы знаете. Мы благополучно пережили предыдущие войны, но эта для семьи стала катастрофой. После гибели мачехи Гайо стал непредсказуемым, стал вспыльчивым, любой пустяк мог привести к тому, что он приходил в бешенство и избивал нас и всех, кто попадал под руку, из-за чего происходили безобразные ссоры с соседями, у него появились проблемы с полицией. Хуже того, он начал пить, из-за чего стал еще опаснее. Вы удивитесь этим словам, но я скажу, что у нас руки не поднимались на него, потому он бил нас, как хотел, несмотря на все преимущество над ним. С дядей Николо мы сошлись еще во время оккупации, когда он с партизанским отрядом появился в Револютене и с тех пор активно переписывались, а потому при первой же возможности ушли к нему и он нас принял. Сами понимаете, но как бы мы ни были оснащены, а жить в таком обществе не совсем приятно.

- А отчим ничего не имел против?

- Поначалу он угрожал, что если мы не вернемся, то он найдет и убьет, я пыталась помириться с ним, но тщетно - он продолжал угрожать, но потом стих. Сейчас, по слухам, он угодил в тюрьму из-за убийства – говорят, он во время пьяной драки зарезал своего собутыльника. Но сейчас никаких вестей от него нет.

- Теперь можно сказать, что мы с вами вполне знакомы. Я сразу учуял, что передо мной человек «с начинкой». В некотором роде ваш рассказ меня успокоил.

- Вы думали, что я шпион?

- А кто вас знает?

Скоро, однако, они прекратили свою переписку, лишь любуясь пейзажем за окнами машины, время от времени делая снимки. Мы летели над холмистой равниной. В какой-то момент впереди, в туманной дали появился силуэт какого-то огромного шпиля, вздымающегося в небо.

- Скорелле еще даже не виден, а знаменитый большой дворец Комиссариата уже показался. - Сказал Эмиль.

- Так, это он? - Спросил я, с опаской поглядывая на Джулию, но оказалось, что она уже проснулась.

- Да. Помнится, я говорил, что высота его 1799 метров. Скоро появится и сам город. - Ответил Эмиль.

- С тех пор, как первый раз побывала здесь, я так и не поняла, зачем было сооружать такую громаду?

Можно было ограничиться чем-нибудь поскромнее. - Сказала Георгина.

- Скорпион хотел иметь все нужные ему ведомства, что называется, под рукой. Эта башня имела внушительный гарнизон охраны и свой пост ПВО и многое другое. Не отменяется также свойственное многим руководителям желание поразить современников чем-нибудь этаким, продемонстрировать могущество своей власти. - Ответил Эмиль.

- Значит, скоро прилетим? - Подала голос Джулия.

- Да. Двухмесячный путь близится к финишу. - Ответил Эмиль.

Джулия в этот момент вскрикнула, сказав, что «он дерется».

Минут через десять Скорелле и правда, показался. Сперва внизу поплыли пригородные поселки, затем частные домики на окраине, а потом и высотные дома в центре. Сразу чувствовалось, что полвека этот город был столицей Севера, как и то, что до войны он был больше Лирборга, хоть здесь и не было такого изобилия циклопических сооружений, но дворцы были, но опять же, сравнительно небольшие и тонули среди современных зданий. А среди всего этого ввысь вздымался мрачный колосс бывшего дворца Комиссариата, столь же широкого в основании, что и так и не достроенный, но уже снесенный аналогичный дворец в Лирборге, но поднимающегося на невообразимую высоту. Ничего подобного я до этого не видел и потрясенный, смотрел на эту колоссальную свечу.

- Потрясающе! - Произнесла Джулия, смотря на дворец.

На Эмиля в этот момент нашло вдохновение и он запел. Георгина, судя по всему, эту песню уже слышала, так как принялась подпевать. Ее хрипловатый альт не представлял из себя чего-то выдающегося, но я не слышал, чтобы она фальшивила. Итак, по традиции, приведу текст этой песни:

* * *

Снова я в гости к тебе приезжаю,

Здравствуй, Скорелле!

Есть необычней ли место, не знаю,

Как этот город?

И я приехав сюда, восклицаю:

Здравствуй, Скорелле!

Я, как и прежде, тобой восхищаюсь,

О, чудный город.

* * *

Ты для южан был, бесспорно, легендой –

Чудный Скорелле!

Северной ты был, бесспорно, звездою,

Яркой, прекрасной.

Лучшим на Севере был, несомненно,

Чудный Скорелле!

Ты был для многих лютанцев мечтою,

Городом-сказкой.

* * *

Не был для нас ты вполне досягаем,

Как мир далекий,

И был враждебным для нас государством

Порабощен ты.

Как же случилось, мы не / понимаем,

Как ум жестокий /

Смог разлучить, разделить нас, лютанцев,

Как отчужден ты /

Был от лютанского в прошлом единства /

Чьей-то злой волей?

От разделенья страны все страдали /

Без исключенья.

О возрожденьи мечтали единства /

Мы не без боли,

Так как властители нас разделяли /

И без зазренья /

Совести ссорили нас меж собою,

Чтоб нами править.

И доказать свою нужность желая,

Все клеветали,

Снова желая столкнуть меж собою,

Чтоб дольше править.

Мы же, причуды их претерпевая,

Не унывали.

Время пройдет и мы объединимся –

Мы точно знали.

Рухнут границы, что вот уж полвека /

Нас разделяли.

Да, знали все мы, к чему вновь стремимся,

Сбудется точно,

И все, о чем мы мечтали полвека,

Сбудется точно.

Время прошло и единство вернулось.

Слава народу,

Что одолев разделенья и ссоры,

Объединился.

Нация наша, вот, снова проснулась /

В эти полгода.

Север и Юг, позабыв про все ссоры,

Объединился.

* * *

И вот, могу / тебя видеть я снова,

О, чудный город!

Как ты во всем твоем блеске прекрасен!

Я в восхищеньи –

Север страны весь не знает другого,

Чем этот город!

Да и денек нынче светел и ясен,

И настроенье /

Нынче чудесное, как это утро,

И песня льется /

Вновь из души, и из уст моих тоже –

Хочется петь мне!

И вдаль залитая солнечным светом /

Дорога вьется.

И небоскребы, на скалы похожи,

Видятся вновь мне.

Я среди улиц твоих проезжаю,
Не налюбуюсь /

Видом твоих площадей, твоих парков,

И твоих улиц.

Как красоту погубить враг, не знаю,

Хотел такую?!

* * *

Были бои здесь и было здесь жарко /

Средь твоих улиц.

После войны здесь руины лишь были.

Был ты разрушен,

И весь, казалось, людьми был покинут

Ты без остатка.

Но ведь все мы про тебя не забыли –

Ты ведь нам нужен!

Был в довоенном ты блеске воздвигнут /

Весь без остатка.

И вот, могу тебя видеть я снова,

О, чудный город!

Как ты во всем твоем блеске прекрасен!

Я в восхищеньи –

Лучше весь Север не знает другого,

Чем этот город!

Я повторяю – Скорелле прекрасен!

Я в восхищеньи!

* * *

- Ну, вы прямо дуэтом запели! - Усмехнулась Джулия, когда они закончили.

- Я просто хорошо знаю эту песню и не смогла удержаться. – С улыбкой ответила ей Георгина – Вы тоже могли бы петь с нами!

- Я не так хорошо умею петь, чтобы дерзать подпевать Эмилю, тем более, что я не так хорошо знаю эту песню. Я ее слышала всего два раза, а это – третий. - Ответила Джулия.

- Жаль. - Ответила Георгина.

- В ее семье не принято хоровое пение. – Ответил Эмиль, обращаясь к девушке: - То есть, моим родственникам они втихую могут подпевать, но сами в своем кругу не поют.

- Ладно. Буду знать. - Ответила девушка.

- Судя по вашему голосу, вы недавно бросили курить? - Спросил ее Эмиль.

- Да. – Виновато улыбнулась Георгина: - В семье моего отчима много курильщиков. Селестина как-то

больше помнила наших покойных биологических родителей и не пристрастилась к табаку, Марселла попробовала и бросила, а я дала слабину, но когда я попала к дяде Николо – приверженцу здорового образа жизни, то баловаться табаком стало неудобно и я решила бросить и вот, не курю уже несколько месяцев. Надеюсь, Господь поможет, и я даже запах этот забуду. Правда, некоторые из дядиных работников курят, но им запрещено это делать под окнами, а рекомендовано уходить для этого подальше во двор, дабы не отравлять атмосферу. Вот, только с Сарой это не вполне работает, так как она выкуривает по пачке в день и от нее вечно разит табачным дымом.

- Не понимаю страсти к этой вонючей дряни! - Сказала Джулия.

- Возникает иллюзия успокоения, расслабленности. – Ответила Георгина: - Правда, в один прекрасный момент человек начинает понимать, что теряет способность расслабляться без сигареты.

- Неужели, нет других способов, чем вдыхать этот вонючий дым?! - Фыркнула Джулия.

- Курильщику кажется, что нет, а в том возрасте, когда дети обычно начинают этим баловаться, эта страсть кажется этаким признаком взрослости – ребенок видит в нем способ казаться взрослее. - Со вздохом ответила Георгина.

И вот, полет завершился. Мы приземлились прямо на одной из улиц. Через пару кварталов наша спутница попросила ее высадить и водрузив на плечи рюкзак, попрощавшись с нами, грациозно вышла из машины и помахав нам рукой, побежала куда-то вдоль по улице.

- Если она и вправду ко мне неравнодушна, хоть и видит, что я женат, то надеюсь, что теперь, она поживет отдельно от меня, остынет, рассудит трезвой головой и поймет, что не на того напала. - Сказал Эмиль.

- Я тоже. - Вздохнула Джулия, глядя вслед девушке.

Высадив Георгину, мы поехали дальше мимо 15-20 этажных домов, некоторые из которых были украшены барельефами, контрфорсами и какими-то фигурами на крышах, другие были этакими стеклянно-металлическими фигурами самых разных форм. Много было автомобильных мостов, по которым мы проезжали дважды. Несколько раз мы проезжали мимо больших фонтанов, изобилующих скульптурами, но такого количества памятников, как в Лирборге, здесь не было. Разумеется, это было первое впечатление, могущее быть ошибочным, но именно изобилие разнообразных монументов было моим первым впечатлением от Лирборга.

- В их бывшей столице по-видимому, монументов не так много, как в Лирборге? - Спросил я спустя полчаса езды по городу.

- Да, их меньше, просто потому что личности их высших руководителей были засекречены. – Подтвердил Эмиль: - Правда, на одной из площадей стоит мемориальная часовня над захоронением убитого людьми «Нового государства» Д’Экорпо, да еще имеются монументы ряду деятелей культуры Севера и есть пара восстановленных монументов старых времен. Своих героев у скорпионовского режима почти не было.

- А новое время монументов не добавило, как мы раньше видели в других городах? - Спросил я, в свою очередь.

- Есть и такие. – Кивнул Эмиль: - Возле бывшего здания комиссариата соорудили памятник партизанам, воюющим за освобождение данной земли от «диктатуры Скорпиона», то есть, боевикам «Нового государства», а также партизанам, воюющим против эргатонских оккупантов в последней войне.

Поколесив по городу, мы остановились в местной гостинице, где и провели весь оставшийся день, размещаясь в номере и отдыхая. Эмиль, впрочем, созванивался с домом, узнавая о жизни квартирующих у него родственников, а также детей, слушая отчеты Лэриас и давая указания (часто, судя по разговорам, через электронную почту туда и сюда ходили и подробные письменные отчеты и указания), а я дерзнув включить телевизор, снова попал на «Морских черепах», которые показывали очень злую пародию на какой-то фильм ужасов про привидений, но их кривлянья мне быстро надоели. Еще два канала транслировали речь Корчевичиса, произносимую откуда-то с трибуны стадиона. Его появление вызвало неистовый рев трибун, который долго не стихал, а уж потом президент, одетый на сей раз в обычный деловой костюм, начал говорить то спокойно, то возвышая голос до крика, а трибуны то и дело прерывали его овациями. Но это выступление настолько меня убаюкало, что я решил последовать примеру Джулии.

* * *

Сансельхоньи Сатурнина Эквиппа: Георгина, дорогая, как хорошо, что ты приехала. О делах дяди Николо я уже слышала, а как дела у тебя?

Георгина: Сейчас отпуск. Правда, узнав, что я здесь, начальники на меня повесили одно дело.

Эквиппа: Понятно! Но они, что, издеваются?!

Георгина: Не знаю, тетя Сата, но мне придется побегать.

Эквиппа: Да уж, все работодатели одинаковы. Похоже, многие так и не забыли времена Скорпиона, когда мы без отпусков все 365 дней в году пахали, как лошади, лишь с перерывом на воскресенья. Корчевичис принес нормальные трудовые отношения, да видно кое-кому закон не писан!

Георгина (со вздохом): Возможно.

Эквиппа: Ну, что поделаешь?! Если не можешь изменить ситуацию, измени к ней отношение!

Георгина: И на том спасибо!

Эквиппа: Не за что! Но я по лицу вижу, что это не все твои проблемы! Есть что-то еще. Только не стесняйся – я тебя не укушу!

Георгина: Я, кажется, по уши влюбилась… Этот человек навещал дядю Николо и три дня жил у него, а

потом поехал в Скорелле и подвез меня. Но теперь все мои мысли только о нем.

Эквиппа: Но что в этом такого?! Этого же замечательно, моя девочка! Для хорошенькой незамужней девочки это замечательно!

Георгина (со вздохом): Так-то оно так, тетя Сата, но есть одна проблема!

Эквиппа: Какая же? Только не скрывай – я не буду, как покойная Джульетта, при всех случаях отсылать на полку с таблетками.

Георгина: В этом все зло – он женат!!! Он приехал с женой, притом беременной, уже наверно, на 8 месяце (закрывает лицо руками и минут пять так сидит, трясясь)!

Эквиппа: Ничего себе! Ладно, будет тебе, девочка моя! Молись и все образуется, искушение отойдет от тебя (девушка кивает, силится что-то сказать, но не может, ее душат слезы).. Господь близко и всегда слышит тебя, да и мы тоже. Мы все тоже будем молиться за тебя! Уверяю тебя – ты скоро его забудешь, а холостых вокруг – тьма и своего избранника ты еще найдешь.

Георгина (всхлипывая, открывает лицо, показывая красные от слез глаза): Благодарю, тетя Сата!

Эквиппа: Но что это за персона такая, что так зацепила тебя, даже если она заведомо занята кем-то?

Георгина: Вы не поверите, тетя Сата!

Эквиппа (шепотом): Я никому не скажу, только скажи, кто же это?

Георгина: Это Касальгадо. Тот самый – Эмилиано Касальгадо, известный всей СЕТИ.

Эквиппа (глаза ее вылезают из орбит, закрыв рот рукой, она затем кричит во весь голос): Касальгадо?!!! Это кошмар!!! Он женат!!!

Сансельхоньи Эквиппа падает в обморок.

Георгина (удерживая ее): Тетя Сата, да что вы так бурно реагируете на мои слова?!!

Девушка пытается привести ее в чувство, а затем вызывает «скорую».

«Выходит, не я одна этим страдаю? – Подумала Георгина, ожидая прибытия бригады «Скорой помощи»: - Зачем я ей сказала, что это Касальгадо?»

* * *

Вернусь к нам. Вечером, когда Джулия пошла в душ, Эмиль к тому времени уже вымывшийся, рассуждал вслух.

- Причуды Алькоры, мир ее праху, я пережил благополучно и нашу семью она не расстроила. Теперь не хватало еще, чтобы я получил еще одну влюбленную глупышку! – С долей раздражения говорил он: - Вы ведь видели, как она на меня смотрела?!

- Не особенно. – Признался я: - Но кажется, это постоянная обратная сторона известности.

- Да уж. – Ответил Эмиль: - С этим я сталкиваюсь часто, но здесь, судя по обстоятельствам знакомства, от нее можно ждать чего угодно.

- Ты про то, что она тебя выследила?

- В том числе.

- Ты думаешь, что она способна на какую-нибудь пакость?

- Не знаю. Мы пока очень мало знаем предмет. Но я начинаю беспокоиться.

- Кстати, извини, что подглядел ваши переговоры с ней, но учитывая то, что она – киборг, механочеловек, как ты это называешь, ты не думаешь, что она может быть связана с минувшими событиями?

- Вряд ли. Хоть ничего исключать нельзя. Мои знакомые сейчас должны сделать пару анализов, а потом надо провести еще ряд работ, а тогда и можно будет о чем-то говорить. Но то, что эта девушка с влюбленными глазами действует мне на нервы – это факт.

- Если ты прав, то надеюсь, что она и правда остынет.

- Хотелось бы верить.

Так прошел наш первый день в Скорелле.

Следующий день мы посвятили осмотру города. В первую очередь, мы посетили находящийся в двух кварталах от гостиницы местный храм. Это здание было выполнено в романском стиле и было относительно большим¸ в сравнении с теми церквушками, что мы до сих пор видели. Все же этот храм был довольно богато убран – здесь все сверкало позолотой. Выйдя, мы наткнулись на дом с памятной доской с бронзовым барельефом какой-то местной знаменитости – это была какая-то Люсия Раст-Аркон, которую, по словам Эмиля, знал ее отец.

- Аркон – известная на Севере писательница, бывшая какое-то время местным кумиром. Писала она, я вам

скажу, очень тяжелым языком – ее чрезвычайно тяжело читать. Тем не менее, скорпионовская пропаганда поначалу ее возвеличивала, как величайшего литератора Лютании, правда, она дерзнула покритиковать политику правящего режима и ее труды сейчас же запретили. Каким-то чудом она улизнула оттуда и до смерти жила в Республике, в Дэль-Наэполи» - Говорил Эмиль.

- А доска повешена уже сейчас? - Спросил я.

- Да. Это сделали буквально две недели назад. При Скорпионе 20 лет ее имя было под запретом и лишь сейчас несправедливость устранена. Но я еще раз скажу, что она не в моем вкусе. - Ответил Эмиль.

Мы провели в этой поездке целый день и имен при этом звучало множество. Памятников здесь, как я уже писал, было ощутимо меньше, чем в Лирборге и часть из них были уже послевоенными, хоть и были монументы времен Скорпиона. Среди них практически не было монументов политикам – это были исключительно памятники деятелям культуры. Монументы же послевоенные посвящались «Борцам с режимом Скорпиона» и конечно, партизанам, сражавшимся с эргатонскими оккупантами в последнюю войну. Кроме того, мы осматривали здания, среди которых были дворцы (город получил развитие в последние полвека, но и здесь не обошлось без них), музеи, а также видели четыре местных собора, три из которых были построены в классическом вкусе. Но и здесь повсюду висели портреты Корчевичиса и здравицы в его адрес. Завершили мы этот день в местном парке, где просидели до темноты и лишь тогда вернулись в номер.

- Интересно здесь. – Сказала Джулия, когда мы входили в гостиницу: Главное, чтобы эта девчонка под ногами не путалась.

- Надеюсь, что все-таки не будет, а остынет и трезвой головой все обдумает. - Ответил Эмиль.

- При нормальных условиях все это проходит быстро. - Заметил я.

- При нормальных. - Кивнула Джулия, постучав пальцем по голове.

Шибко же их обоих задело поведение девушки, на которое я не обратил особенного внимания, раз они то и дело возвращались к ней!

Последним, что стоит включить в описание этого дня, будет очередная песня, спетая Эмилем:

* * *

Наш двухмесячный путь, наконец-то окончен,

Нашей цели, друзья, мы достигли вполне

А теперь отдохнуть вполне можем мы, впрочем,

Обойтись нам нельзя / уж без отдыха, нет.

* * *

Много в этом пути / сил истрачено было,

Много уж городов / мы успели пройти.

Но сумели дойти / мы до цели, а было /

Мы подумали, что /еще долго идти.

* * *

Ведь казалось, в пути / будет много препонов,

И опять, как и прежде, нам будут мешать.

Но легко нам идти / оказалось и словно,

От нас наши враги предпочли убежать.

* * *

Но вот, путь позади и достигли мы цели,

И Скорелле у наших / ног ныне лежит.

И нам не / повредит / отдых, может, неделю,

Чтобы силы вновь наши, друг, восстановить.

* * *

Ведь я знаю, дела / предстоят завтра снова,

И для них нужно нам / силы восстановить.

Может, шанса для нас / и не будет такого,

Как сегодня, нам силы / опять накопить.

* * *

Значит, пользуемся / этим шансом сегодня,

Пока дел никаких / нам не нужно творить,

Ведь не вечно, друзья, так мы будем свободны,

Как сегодня. Давай / этот шанс, друг, ценить.

* * *

- Ты думаешь, что и здесь тебя будут вызывать на всевозможные мероприятия? - Спросила Джулия.

- Надеюсь, что нет, но я не исключаю ничего. - Ответил Эмиль.

На следующий день мы объезжали центр города, застроенный 40 -50 этажными домами. Мы посетили несколько музеев, среди них выделялся музей, открытый в здании бывшего Совета Министров Севера. Здание представляло собой довольно тяжеловесное 30-этажное сооружение с портиками над входами (и весьма массивными колоннами) и куполом над центральным входом. В музее были собраны вещи, связанные с высшими руководителями режима Скорпиона, пропагандистские плакаты в сочетании с листовками,

издаваемыми подпольными организациями, вроде «Нового государства» или люнтеристов. Был сохранен даже зал заседаний правительства, убранный, надо сказать, довольно богато – все здесь просто поражало – от хрустальных с позолотой люстр и бра на стенах, до резных орнаментов с растительными мотивами на стенах и ножках столов.

В одном из залов здесь были представлены фигуры глав правительств Севера, сделанные из какого-то неизвестного мне материала. Это был не воск, а что-то другое, Эмиль называл мне его, но я не запомнил. В одном из залов на стене висело большое красно-синее знамя с черным серпом, как сказал Эмиль, штандарт Комиссариата, причем, этот серп, по словам Эмиля, не имел ничего общего с тем, что мы привыкли связывать с образом серпа – он символизировал волю власти к поддержанию порядка в стране. В качестве иллюстрации своих слов он привел знак с эмблемой Министерства Безопасности Национального Государства, на которой были изображены серп и коса. После столь удивительного зрелища мы осматривали уже упомянутые соборы. А вот, главную достопримечательность этого города – гигантское здание бывшего Комиссариата, мы видели только снаружи – оно предстало нам из-за забора, так как там, по словам Эмиля, располагался какой-то военный объект. Колоссальная башня была овальной в плане, как и ее так и не построенный двойник в Лирборге и занимала поистине гигантскую площадь, но еще больше поражала воображение ее вздымающаяся к небесам масса. В нашем мире просто нет ничего такого, что можно было бы сравнить с этим колоссом.

- Потрясающе! - Воскликнул я, глядя на это здание вблизи (насколько это было возможно).

- Согласен. Хоть для нужд самого Комиссариата, по мне, строить такое огромное здание излишне, даже учитывая то, что под крышей этого здания размещалось довольно много разных учреждений, действующих при Комиссариате. - Ответил Эмиль.

Джулия же только во все глаза смотрела на это здание, не находя, вероятно, слов. Немного в отдалении находилось кажущееся маленьким в сравнении с этим колоссом 40-этажное готическое здание с часами над фасадом. Это, как сказал Эмиль, бывшее здание Форума Народных Представителей – парламента при режиме Скорпиона.

- Я уже говорил, что эта структура была, скорее, декоративная, так как у Комиссариата было право

редактировать принимаемые им законы. – Сказал Эмиль: - В выборах могли участвовать только партии, подписавшие соглашение о формах политической борьбы, означающее полный отказ от критики правительства. Короче говоря, парламент, скорей потешный, но здание построили красивое. Ныне в нем разместили какой-то выставочный центр, причем, в бывшем зале заседаний теперь выложили мозаичное панно с портретами… Кого бы вы подумали? Вождей «Нового государства»! Назвали этот шедевр – «Победители». Впрочем, отмечу, что недурно сделали, насколько это показывали. Корчевичис повозмущался по поводу его возвеличивания, но потом все затихло, а панно так и осталось.

- Так, ты его видел? - Спросила Джулия.

- Да. В сети, а потом по телевизору. Я уже говорил, что сделано недурно. - Ответил Эмиль.

- Все равно атмосфера нездоровая. - Заметил я. Эмиль лишь вздохнул.

И снова целый день мы провели в городе, вернувшись в номер лишь ночью.

- Я не сказал, но утром, пока вы все спали, я получил интересную информацию о моей воздыхательнице. -

Сказал Эмиль, уже после того, как по возвращении в номер, помылся (пока Джулия мылась).

- Что-то важное? - Спросил я.

- Как знать? – Пожал плечами Эмиль: - Два года назад, живя в Револютене, Георгина, идя поздно вечером с какой-то вечеринки домой, подверглась нападению грабителей, которые, разумеется, не знали, что перед ними механочеловек. А она, отбиваясь от них попавшейся под руку палкой, работала ей так усердно, что сломала ее, а все трое угодили в больницу с сотрясением мозга, а у одного из них был проломлен череп, плюс, было еще много чего, короче говоря, врачи едва спасли ему жизнь. Суд не нашел в действиях девушки превышения необходимой обороны, но для нас с вами этот факт весьма интересен.

- Да уж, с ней шутки плохи!

- Именно так. Ввиду свойств ее тела со всеми добавками к тому, что дал человеку Господь, ее возможности

шире, чем наши с вами. Что я могу делать с помощью защитного пояса, она делает, используя лишь потенциал собственного тела – неудивительно, что она чуть не убила в драке здоровенного обормота, полиция даже не сразу поверила в это и лишь просветив ее рентгеном, УЗИ и микроволнами, они, наконец, поверили в произошедшее. Это, кстати, и питает в ее собратьях чувство превосходства, притом, что естество у нас одно. И именно это и заставило меня держать ушки на макушке. Здесь Джулия права. Тем удивительнее, что она позволяла своему отчиму себя избивать, ведь она могла одной левой из него сделать котлету!

- Ты ее подозреваешь в участии во всех этих делах, творящихся во время нашего путешествия?

- Пока говорить об этом рано, но ничего исключать нельзя, хоть ей убивать людей каким-то ядом нет смысла – есть куча более простых способов.

- Логично.

- Эта мысль приходит вполне естественно. Правда, для окончательных выводов нужно больше материала.

На этом обсуждение завершилось. Третий день мы провели, посещая музеи, коих здесь было очень много, так что в этих экскурсиях мы провели весь день, снова вернувшись в номер уже вечером. Описание этого дня можно было бы на этом и закончить, если бы не очередной сон. Уж простите, что я потчую вас такой чепухой,

но на сей раз мне приснился… католический епископ, который призывал побывать у него в гостях. Утром я с

удивлением вспомнил этот сон.

«К мощам святого Амвросия? – Почесал лоб Эмиль, услышав мой рассказ: - Это можно устроить.»

Это было еще одно напоминание о моем мире, ибо этот святой, чтимый в моем мире, как на Западе, так и на Востоке, как выяснилось, известен и здесь. В моем мире я бывал в Милане, как называется теперь древний Медиолан, бывал и у мощей святого и слышал о нем. А то что он известен и этому перевернутому миру, признаться, меня несколько удивило. Тем не менее, в ближайшее дни мы опять разъезжали по музеям, а в воскресенье отдыхали после ночного богослужения, бывшего в местной церквушке, той самой, что мы посетили ранее. Мы видели очень много, но мало что я могу описать здесь, тем более, что описание нашего путешествия и без того уже заняло много места. Здесь я могу привести разве что очередную песню, спетую Эмилем. Были, впрочем, и другие, но эта запомнилась более всего:

* * *

Даже не верится, что / мы уж неделю, как ходим /

И созерцаем великий / Севера нашей страны /

Город, что имя весьма / славное для всех нас носит.

Где побывать я хотел. И наконец-то здесь мы!

* * *

Припев:

Сколько этих мы дней / ждали, о, друг мой, с тобой!

И наконец-то мы здесь, всю красоту созерцаем /

Города нашей мечты, города наших героев,

Что созидали страну, где мы с тобой проживаем.

* * *

Месяца два уж прошло, как мы в дорогу пустились /

И захотели увидеть / славный Скорелле. Увы,

Сразу нам не удалось / сюда приехать - носились,

Шли день за днем, и весь Север / обошли, кажется, мы.

* * *

Припев:

* * *

Вот, уж неделя прошла, как мы Скорелле обходим,

И каждый раз восхищаемся чудной его красотой.

Но дни, как вихрь пролетят, и нас обратно проводят /

Из этих мест нас с тобой, друг, снова в Лирборг, домой.

* * *

Припев:

* * *

Но неужели сюда / месяца два путь держали,

Чтобы неделю одну-две / здесь нам всего погулять?

С радостью, видимо, мы / подольше б здесь задержались,

Но мы не можем дела / наши совсем забывать.

* * *

Припев:

* * *

Может, останемся здесь, и месяц – два поживем мы?

Ведь здесь для нашей, друг, жизни, знай, абсолютно все есть!

Или вообще, может быть, в этих местах пропадем мы?

В общем, не так уж и трудно / будет – в Скорелле осесть.

* * *

Припев:

* * *

Все же нам лучше домой / будет отсюда вернуться,

Ведь нас дела ожидают / бросить их? Нет, ни за что!

Перенести мой завод? К этому как отнесутся /

Мои партнеры по делу? Они подумают что?

* * *

Припев:

* * *

Да и осталась семья / дома моя дорогая,

Перевозить ее легче, видимо, будет сюда.

Но вот, как объяснить / ей переезд, я не знаю?

Нет, лучше / не убегать / из дому все ж никуда.

* * *

Припев:

* * *

Да, мы вернемся домой, но вспоминать все же будем,

И путешествие это / сниться нам будет во сне.

Сколько бы лет ни прошло, мы о тебе не забудем –

Город Скорелле прекрасный, яркий, как солнечный свет.

* * *

Припев:

* * *

Глава 3. Борьба.

Дата добавления: 2017-01-14