Неомарксизм 14 страница

Новые субъекты не вытесняют государства из международной по­литики, а вступают с ними в сложные взаимодействия, характеризую­щиеся как соперничеством, так и сотрудничеством. «Страны и их.эко­номические и политические субъекты могут одновременно сотрудни­чать в одних областях и жестко конкурировать в других» (Стратегия для России. 2000. 2.5). Негосударственные акторы, которые конкурируют с государством, требуют вместе с тем поддержки от него, рассчитывают на нее и пользуются ее плодами. Так, например, предприятия, экспортирующие свою продукцию, или же гуманитарные НПО, дей­ствующие в зонах риска, без подобной поддержки были бы обречены на паралич, если не на исчезновение. Соперничество новых акторов с государством сочетается с определенным сотрудничеством: в кризисных обстоятельствах именно государства, как правило, навязывают свою волю негосударственным акторам» (см.: Сокеп. 1998. Р. 79—80).

Кроме того, в международных отношениях суверенитет не может быть и никогда не был абсолютной величиной. Международное право как система обязательств, добровольно принимаемых на себя государ­ством и ограничивающих его свободу действий, сужает и его внутрен­нюю политическую автономию. Понятие суверенитета и сегодня имеет смысл только в диалектическом соотношении с взаимозависимостью-

1 Капитализация — долларовая стоимость курса акций на данный момент, ум пая на число наименований акций, находящихся в обращении.

при полной независимости оно становится тавтологией. Именно раз­ногласия, реальные или потенциальные, придают понятию суверенитета свойственное ему значение. Сохранять суверенитет означает умение преследовать свои собственные цели, несмотря на давление взаи­мозависимости, или используя его. В нынешних условиях даже бедные и слабые страны могли бы национализировать многонациональные корпорации, а преобладание национализма бросает сомнение на ут­верждение, что нации-государства увядают. Существует не только тен­денция к относительному упадку традиционной роли государственного суверенитета, но и противоположная тенденция к созданию новых независимых государств, ревностно отстаивающих как внутренние, так и внешние признаки своего суверенитета.

Уже с конца 80-х гг. различные исследования привели к двум вза­имодополняющим выводам. Первый вывод заключается в том, что гло­бальные предприятия, которые задумывали свои операции и свои стра­тегии в мировом масштабе и имели действительно космополитическую управляющую команду, являются исключительной редкостью, хотя ТНК стремятся извлечь выгоду из своего присутствия на многих рынках и из своего доступа к многообразным производственным объектам. Второй результат касается процесса в целом: глобализация набирает темпы, но национальные и региональные пространства сохраняют свое значение, а государственные власти не бессильны перед процессом. Национальные правительства не утратили своей возможности выбора в сферах экономической и социальной политики, даже если либеральный контекст и навязывает некоторые реформы. С другой стороны, различные международные инстанции устанавливают правила, способные отвечать требованиям контроля трансграничной деятельности. Это касается, в частности, обменов товарами и услугами (установление режима ВТО) и финансовой сферы (подробнее об этом см.: Ро1н±[ие е1тапдеге. № 2. Б1е 1997. Р. 257-263)¹.

«Государство сохраняет свою ответственность суверенитета и со­лидарности,— пишет Ф. Моро-Дефарж, — но осуществляет ее с откры­тыми границами, то есть с заботой о том, чтобы не пострадать от волны, которая от него ускользает, или даже ею воспользоваться» (Моро-Де-

Что же касается ВТО, то, как отметил Кофи Аннан, развитые страны стремятся использовать ее для управления глобализацией в собственных интересах. «Кажется, — Утверждает он, — что в некоторых богатых государствах исходят из того, что экономики ^стРан с развивающимися рынками просто неспособны к честной конкуренции. Поэтому как только они производят что-то по сходной цене, их автоматически обвиняют в дем-ХУиге. (...) Европейский союз, например, сейчас расходует от шести до семи процентов своего валового внутреннего продукта на всевозможные виды торгового протекциоииз-ма (См. подробнее: Ьйр:/Ау\у\у.т1ег1ах.ги/аа2е1а/01.п1т)

фарж. 1998. С. 138). «Одной из самых распространенных ошибок, ка­сающихся анализа мондиализации, — подчеркивается в редакционной статье тематического выпуска журнала «Политик этранжер», посвя­щенного анализу феномена мондиализации/глобализации, — является вывод о том, что государства утрачивают свою роль и что понятие суверенитета теряет свое значение» (Ье топсиаИкте е1 Ггшедгайоп гедюпа1е. 1997. Р. 253). Действительно, как показывают примеры с про­ектом российско-украинского транспортного самолета АН-70 и проек­том нефтепровода Баку — Джейхан, государствам и их союзам вполне удается осуществлять контроль над крупнейшими экономическими сделками и даже заставлять задействованные в них фирмы отказываться от прямых выгод или же, напротив, идти на заведомо убыточные проекты во имя своих политических интересов.

При этом, рассуждая о глобализации, нельзя забывать по крайней мере еще о двух тесно связанных с ней процессах. Во-первых, о ее диалектической противоположности, о регионализации. В этой связи ре­гиональные интеграционные объединения (ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР, АСЕАН и др.) выглядят не только как проявления глобализирующих процессов, но и как противостояние им. Фактически каждое из них в той или иной степени представляет собой пример «закрытого сотруд­ничества», причем степень закрытости является более высокой в более продвинутых интеграционных объединениях. Например, наиболее жесткие меры, связанные с ограничениями миграционных потоков из третьих стран, с протекционистскими барьерами в области междуна­родной торговли и т.п., приняты именно в Европейском союзе. Фран­цузские специалисты признают феномен сокращения обменов ЕС в ущерб третьим странам: в Европе с заключением Римского договора доля внутрирегиональных обменов в ВВП значительно выросла, тогда как межрегиональных обменов осталась на прежнем уровне (8азск-м>а1ё. 1997). Ссылки на интеграционные процессы и международные институты как на причины «отмирания» суверенитета и национальных интересов несостоятельны. Как отмечают специалисты, «региональная интеграция является ответом на проблемы, с которыми столкнулись индустриально развитые страны, не по своим прямым последствиям, т.е. объединением национальных политик в некоторых сферах, а по своим опосредованным последствиям, а именно соревнованием между странами, встречающимися со сходными внутренними проблемами, в связи с которыми они должны выработать соответствующие решения. С этой точки зрения мондиализация и региональная интеграция, являются, скорее всего, созидателями суверенитета» (Ье топсиаНкте е1 Ышедгайоп гедюпа1е. 1997. Р. 255). Б. Бади (известный своими работами об относительности государства как политического института, размывании основ государственного суверенитета в условиях глобали­зации, о неадекватности понятия «национальный интерес» современным международным реалиям) отмечает «отставание институтов от практики и от идей», признавая, что «на деле межправительственные институты остаются главным хранителем национально-государственной модели и традиционной практики международных отношений» (см.: 8тои1$ (сиг). 1998. Р. 55). Поляризация территорий дистанцирует связи солидарности, традиционно создающиеся на национальном уровне. П. Вельц настаивает на том, что национальные государства остаются главными акторами, ответственными за перераспределение этих связей. Регионалистские искушения, которые встречаются на международной арене, в частности в Европе, таким образом, представляют опасность для национальной сплоченности. Европа регионов вряд ли возможна, и продолжение европейского строительства не может основываться на разрушении государств (см.: Ье топсиаикте ег Гтиедгайоп ге§юпа1е. 1997. Р. 261).

Во-вторых, нельзя забывать о встречных тенденциях глобализации: деглобализации и сохранения (хотя и в обновленных формах) тради­ционных геополитических факторов в мировой политике. Хотя такие тенденции являются вторичными, значение их последствий для нацио­нальных интересов нельзя недооценивать. Ослабление роли государств, в частности в нестабильных зонах послехолодновоенного мира, связано не только с воздействием безличных рыночных сил, но и с монополярным видением мира, которое часто доминирует в политике США после падения идеологического противника (см.: Зохе. 1997).

Интеграционные процессы в условиях глобализации разворачиваются на фоне сильных дезинтеграционных тенденций и способствуют их закреплению (см. об этом: Эльянов. 2000). Как считают некоторые французские ученые, одна из целей процессов регионализации, разво­рачивающихся в Европе и Азии после холодной войны, состоит в стремлении избежать необузданной либерализации и оказать тем самым сопротивление гегемонии единственной современной сверхдержаве — США (8аскм>а1С. Р. 157). С политической точки зрения глобализация представляет собой геополитическое переустройство, включающее в себя, в частности, пересмотр политики союзов, когда принадлежность к одному и тому же региону играет важную, но не Исключительную роль (там же. Р. 158).

Таким образом, государство-нация, его суверенитет и его интересы как аналитическое понятие и как критерий поведения государства на международной арене продолжают сохранять свое значение. Но это не означает, что глобализация не вносит в национальные интересы никаких изменений. Напротив, национальный интерес существенно изме-

няется в своем содержании и направленности. Возникают новые при­оритеты, связанные с необходимостью использования преимуществ глобализации путем адаптации к открываемым ею возможностям, с одной стороны, а с другой — борьбы против ущерба, приносимого ею национальному развитию.

Важнейшим приоритетом национального интереса становится включение страны в процесс мирового экономического развития, по­скольку в процессе глобализации выявилась «почти абсолютная за­кономерность: ни одна страна не способна добиться серьезного эко­номического роста и'роста благосостояния населения без растущего вовлечения в мировую экономику» (Стратегия для России. 2.5.). В структуре национального интереса на передний план выходит также стремление к обладанию передовыми технологиями, обеспечивающими совместимость с самыми современными средствами информации, связи и транспорта. Что касается военного фактора и связанных с ним стратегий (баланс сил, заключение союзов...), то они перемещаются в иерархии национальных интересов с первого места, но не на последнее. Действительно, выживание государства-нации сегодня зависит уже не столько от способности противостоять традиционным военным угрозам (хотя и их еще рано сбрасывать со счетов), сколько от возможности находить адекватные ответы (создавая для этого соответствующие средства) на новые вызовы экономического, технологического, эколо­гического, демографического и информационного характера.

Уже отмечалось, что глобализация рождает эффект, который харак­теризуется термином «слабое» или «неэффективное государство». В первую очередь он затрагивает слаборазвитые страны Юга, угрожает государствам с переходной экономикой и нестабильным в политическом отношении, но в некоторой степени касается всех стран (Катопе!. 2000). В этой связи в структуре национальных интересов современных стран важное место занимает укрепление их государственных институтов.

Действительно, как мы уже видели, «национальные» и «государст­венные» (а в общепринятой терминологии — общественные и нацио­нальные) интересы не только отрицают, но и предполагают друг ДРУ^га> поэтому ущемление или «сдача» одной из этих составляющих неми­нуемо ведет к ослаблению и деградации второй. Следствием отказа государства от своей территориальной целостности станет неизбежное его ослабление и деградация. Слабое же государство не способно от­ветить адекватным образом на вызовы, связанные с использованием возможностей глобализации и обузданием ее разрушительных послед­ствий для уровня жизни, безопасности и свободы обществаи человека (о положительных сторонах и негативных последствиях глобализации см.: Авдеева, Стукало. 2000. С. 51). Вот почему «сильная Россия, спо­собная эффективно защищать свои интересы, интересы своих граждан, остается главной целью политики» (Стратегия для России. 2000. 1.6.). Защите национальных интересов от внешних и внутренних угроз, т.е. национальной безопасности, по-прежнему принадлежит важное место в международных отношениях. Вместе с тем глобализация вносит свои изменения и в эту сферу, сферу национальной и международной безопасности, особенности которой рассматриваются в следующей главе.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аберкомби Н., Ху»ш С, Тернер В.С. Социологический словарь. Издательство Казанского университета, 1997.

2. Авдеева ТТ., Стукало А.А. Глобализация мировой экономики // Международная жизнь. 2000. № 5.

3. Воскресенский АД. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М„ 1999.

4. Возродится ли Союз? Будущее постсоветского пространства. Тезисы Совета по внешней и оборонной политике, 26 апреля 1996 г. // Ьйр/ Лу\у\у.5Уор.ш/с1ок- 1ас121.п1т

5. Государственные, национальные и классовые интересы во внешней политике и меж­дународных отношениях // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 2.

6. Громыко Ал., Громыко Ап. Состоится ли «тихая революция» в ООН? // Независимая газета. 2000. 22 июня.

7. Концепция национальных интересов: общие параметры и специфика // Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 7.

8. Концепция национальной безопасности Российской Федерации // \у\у\у.па.ги 14 января 2000 г.

9. Коршунов СВ. «Имперское» и национальное в российском сознании // Международная жизнь. 1998. № 5, 6.

Ю. Кунадзе Г. Новое мышление тоже стареет // Новое время. 1991. № 11, И. Ларин В.Л. Россия и Китай на пороге третьего тысячелетия: кто же будет отстаивать наши национальные интересы? Взгляд с российского Дальнего Востока // Внешняя политика и безопасность современной России. Хрестоматия: В 2 т. М., 1999. Т. 1. Кн. И.

12. Леон А. Внешнеполитическая доктрина ност^Аоммунистической России и ее внутри-
политический контекст // США — Канада. Экономика, политика, культура. 1999. -V?
1, 2.

13. Межуев Б.В. Понятие «национальный интерес» в российской общественно-политической
мысли // Полис. 1997. № 1. Межуев Б.В. Моделирование понятия «национальный
интерес». На примере дальневосточной политики России конца XIX — начала XX в. //
Полис. 1999. № 1. Молчанов М.А. Дискуссионные аспекты проблемы «национальный
интерес» // Полис. 2000. № 1.

16. Национальный интерес уегкик государственный интерес: теоретические понятия и Политическая реальность. «Круглый стол» // Полис. 2000. № 1.

17. Национальный интерес (заочный «круглый стол») // Полис. 1995. № 1.

18. Поздняков Э.А. Системный подход и международные отношения. М., 1976.

19. Политический дискурс: национальный интерес // Полис. 1997. № 1.

20. Преображенная Россия в новом мире. Научно-практическая конференция МИД Рф (26—27 февраля 1992 г.) // Международная жизнь. 1992. № 3—4.

21.Примаков ЕМ. Россия в мировой политике // Международная жизнь. 1998. X» 5

22.Рассет В., СтаррX. Мировая политика. Ч. I. М., 1982.

23.Сорокин К Э. Геополитика современности и геостратегия России. М., 1996.

24.Сандерс Д. Международные отношения: неореализм и нсолиберализм // Полити­ческая наука: новые направления. М„ 1999.

25.Стратегия национальной безопасности США для нового столетия. Белый Дом, ок­тябрь 1998 // Независимая газета. 1999. 10 февр.

26.Стратегия для России: повестка дня для президента — 2000: Глава 2. Российская внешняя политика перед вызовами XXI века // Ьйр//\у\у\у. Ьоок 2000.ги

27.ТоркуновА.В. (ред.). Современные международные отношения. М., 2000.

28.УдалоеВ.В. Баланс сил и баланс интересов // Международная жизнь. 1990. № 5.

29.Фурман Д. Внешнеполитические ориентиры России // Россия и мусульманский мир. Бюллетень реферативно-аналитической информации. 1995. № 12 (42).

30.Цыганков АЛ. Ганс Моргснтау: взгляд на внешнюю политику // Власть и демокра­тия: зарубежные ученые о политической науке. М., 1992.

31.ЭльяновА.Я. Проблемы и противоречия глобализации. СПб., 2000.

32.Агоп К. Ра1х еГ Отделе епГге 1ез патюпз. Р., 1984.

33.ВааЧе В. Ьа йп сСс 1егпгоггез. Р., 1996.

34.ВаЛе В., 8тоиСзМ.-С. Ье гегошпетепт Си топСе. Ьпе зосю1о§1е Се 1а зсепе ййегпа-йопа1е. Р., 1992.

35.ВеагЛ Ск. ТЬе 1Сеа оШайопа1 Ыегез! Ап Апа1уйса1 81иСу т Атепсап Боге1§п РоКсу. КУ., 1934.

36.ВЫг Т. «Босйтпе ой ГЬе Метайопа1 Соттипйу». АСгезз Ьу БгШзЬ Рпте МгпцзГег Топу Бкагг Го Есопогшс С1иЬ, СЫсадо, 111. 1999. 22 АрпЬ

37.СШплопР Ьа ршззапсе Сез уегйаЬкез тайгсз Си топСе // МопСе СрЪтай'яие. 1988.

38.СНп1оп Ш. А №1юпа1 8есипту 81га1е§у йог а №\у СепТигу. ШазЫпдГоп, БС: ТЬе Шйе Ноизе. 1998. ОсгоЬег.

39.Бегпептс/.-Р. Езяшззе Се ргоЫетайфие роиг ипе зосю1о§1е Сез ге1айопз т1етай'оп-а1ез. ОгепоЬ1е, 1977.

40.Бе1арог1еМ. Ьа роНйфие е1гапдеге атепсате Сершз 1945. Р., 1996.

41.БигозеПеЗ.-В. Тоит етргге регга. ЬГпе У1зюп йЬеощие Сез ге1айо'пз Шетайопакез. Р., 1982.

42.РегпегЗ.-Р. Ьез геЫюпз 1п1егпаИопа1ез. Ьез ас1еигз, 1ез йопСетепйз ет 1ез ЬШз. Ьез 1есЬп1яиез. Р., 1996.

43.НоЪй К.З. 1п1егпаИопа1 РоШсз: А Ргате\уогк йог АпаЬяз. Еп§1е\уооС СЦйГз, 1977.

44.Кга1оскм>ИР. Ой ТЬе ЫоНоп ой Ьйегезт гп 1п1егпайопа1 Ке1айоп // 1п1егпаИопа1 Одагц-2айюп. Уо1. XXXIV. Шпйег 1982.

45.Зохе А. Кергезепйайоп Сез аШапсез Сапз 1а поиуе11е з1га1е§1с атепсагпе. РоНИдие

е!гап§еге. № 2. Е1е 1997.

46.Мег1еМ. Ьа роШцие еггапдеге // Тгайе Се заепсе роШцие. Р., 1985.

47.Ье топСаЬ'зте е1 1'гп1е§гайоп ге§юпа1е // РоШцие еггапдеге.

№2. Е1е 1997. ЕСйопаЙ

48.Могеаи-Ое/аг§езРк. Ьа МопСаНзайоп, уегз 1а йп Сез йгопИегез. Р., 1995.

49.Могдеп&аиН. РоШсз атопд Ыайопз. ТЬе 81ш§§1е йог Ро\уег апС Реасе. Ы.У., ^л°°'

50.МиесШеИеш Б.Е. ЬпйеС 81а1ез Кайопа1 ЫегезТз т а СЬапдГпд ^ог1С Ьехи1§1оп, 197 I-

51.МиесШеИеш Б.Е. Атепса КесоггтийеС: ЬпйеС 81а1ез Кайкта1 Ьйегезтз гп а Кесопс 1игеС \\"Ъг1С. Ьехтдиоп, 1991.

'52 Ре(егзоп Е. «Ьоотте СоШвюп о? СарнаНкт?» Тле ХУакЫпдиэп Оиагтег1у. Vо1. 17, № 2.

1994. 53 Катопе! I. Ьап 2000 // Ы1р. тетете. топ<^те си'р1ота11дие.Рг.

54. Козепаи/. Тле 8с1еп1Шс 81ис1у о? Роге1§п РоНсу. >1.У., 1971.

55. Козепаи/. Тле Ма1юпа1 1п1еге§1: Могтайуе Роипс1а1юп // Кетегеу о? РоНйск. Vо1. 43. 1986. Ли1отп.

56. ЗаскуиаШР. Ьа топсНаН§а1юп сотте?ас1еиг с1е Рт1е§га1юп ге§юпа1е // РоШдие е1гап§еге. Б1е 1997. № 2.

57 8епагйепз Р. йе. Мопси'аНкайоп, §оиусгате1е е1 1пеопе§ йе ге1а1юп§ т1егпа1юпа1е§. Р., 1998.

58 8тои(зМ.-С. (зоиз 1а йгг. йе). Ьек поиус11ск ге1а1юп§ т1егпа1юпа1е§. Ргайдиек е1 1пеопе§. Р., 1998.

59. 8о\йа1оз Р. Ли йе1а е1 аи с1еса сСек Б1а1§-па1юп§. Р., 1997.

60. Тагдег К.Н. апс1 ВагЪег СР. Тпе Ы8. Лгту №аг Со11еде Мейюс1о1о§у?ог Ве1епшшп§ Ыегекгк апс1 Ьеуе1к о? Ьйепкпу. СагН§1е Ваггакк, 1997.

61. Жо1/егз А. Б18согй апс1 Со11аЪога1юп. Бккау о? 1п1егпа1юпа1 РоШск. ВаШтоге, 1962.

ГЛАВА 11

Международная безопасность

Проблема безопасности — одна из центральных в теории и практике международных отношений, поэтому она всегда была и остается в поле зрения ученых-международников и государственных деятелей. С нею так или иначе связан любой вопрос международной политики. Племена, народности, этнические группы, полисы, империи и государства на протяжении всей истории человечества не переставали враждовать друг с другом. Поэ­тому политики и мыслители издавна задумывались над тем, как избежать угроз нападе­ния со стороны соседей, какими должны быть средства противостояния. Создавались все новые системы вооружений, разрабатывались самые разные стратегии. Одна из глав­ных особенностей международных отношений — анархичность международной среды. Она даже с оговорками (пусть иногда очень серьезными) признается всеми исследова­телями и связана с нерешенностью проблемы безопасности. Пока существуют государ­ства, безопасность не будет тотальной или абсолютной, а останется относительной и всегда будет зависеть от политической воли «государей». Конечно, международные от­ношения не сводятся к межгосударственным взаимодействиям, а международная поли­тика — к внешнеполитической деятельности государства, Однако было бы.ошибкой недооценивать ту роль, которую государства продолжают играть в оценке вызовов и возможностей внешнего мира, в адаптации нации к международному окружению, в со­хранении се идентичности, защите ценностей, иначе говоря, в национальной безопасности в широком смысле этого термина. Это особенно актуально в современных условиях глобализирующегося мира, когда «экономизация, информатизация и демократизация международных отношений создают беспрецедентные возможности для развития, но одновременно делают всю систему более уязвимой для терроризма, применения оружия массового поражения, возможно, информационного оружия» (Стратегия для России. 2.13.).

Что такое международная безопасность, в чем состоят достоинства и недостатки основных теоретических парадигм в се понимании? Какое влияние оказывает на меж­дународную безопасность глобализация мирового развития? Наконец, чем отличаются современные концепции международной безопасности от традиционных? Эти вопросы рассматриваются в настоящей главе.

1. Содержание понятия «безопасность» и основные теоретические подходы к ее изучению

Понятие «безопасность» тесно связано с категорией «национальные интересы». Более того, первое является производным от второй. На­циональная безопасность призвана прежде всего обеспечить гарантии неуязвимости основных, жизненно важных интересов — национального суверенитета, территориальной целостности государства-нации, защиты его населения, — т.е. таких интересов, ради достижения которых оно скорее согласится воевать, чем пойдет на компромисс. Иначе говоря, национальная безопасность — это стратегия, направленная на обеспечение жизненно важных интересов государства-нации. Таков классический, реалистский подход к проблеме.

Напомним, что с точки зрения теории политического реализма международные отношения существуют, говоря словами Р. Арона, «в тени войны». В отсутствие высшей руководящей инстанции, единого управления действиями государства в достижении и защите своих ин­тересов могут рассчитывать только на собственные силы. Неореализм, как уже говорилось, идет в этом отношении несколько дальше и вводит понятие «зрелой анархии», в соответствии с которым международные институты, а также вырабатываемые ими нормы и правила поведения смягчают последствия столкновения государственных интересов и от­части выводят международные отношения из «тени войны». Неоре­алисты утверждают, что национальные интересы и национальная без­опасность самым непосредственным образом связаны со структурой международной системы. Однако главным средством достижения и защиты национальной безопасности и в реализме, и в неореализме признается сила (прежде всего в ее военно-политическом измерении), а главным инструментом, гарантирующим международную безопасность, — баланс сил.

Еще одна существенная особенность реалистского понимания без­опасности состоит в том, что оно носит прежде всего охранительный характер: безопасность рассматривается как неугрожаемое состояние. Такое понимание безопасности оставляет в тени, порой недооценивает, а в некоторых случаях и вовсе игнорирует ее значение как совокупности мер для обеспечения неугрожаемого состояния. Как показывает Н.А. Косолапое, недооценка такого аспекта безопасности, как конкурентные способности государства-нации в борьбе за выживание и развитие, т.е. недооценка «жизнеобеспечивающего» аспекта безопасности, может привести к самым серьезным последствиям. СССР уделял пре­имущественное внимание развитию своего военного потенциала и внутренних спецслужб, и все же он рухнул не от того, от чего усиленно себя охранял: не от нападения внешнего врага и не от происков внут­реннего, а от острого дефицита жизнеспособности системы {Косолапое. 1992).

С позиций политического реализма главное действующее лицо на­циональной и международной безопасности — государство. Именно оно является основным звеном, причиной и следствием, основным ви­новником (источником угроз) и надеждой в соотношении угроза — безопасность.

Холодная война (и в этом ее сходство с любой войной) способст­вовала расширению роли государства, усилению его значения и власти его бюрократического аппарата. Реалистская концепция лежала в основе построения структур безопасности в противоборстве между Востоком и Западом. Это проявлялось не только в постоянном наращивании и качественном совершенствовании военной силы, но и в особом внимании к стратегии ядерного сдерживания.

Вышесказанное не следует понимать как признание абсолютного доминирования реалистской парадигмы в понимании безопасности пе­риода холодной войны. За пределами стратегических исследований, изучающих отношения Восток — Запад, реалистские подходы уже тогда не считались полностью адекватными. Предпочтение отдавалось более широкому пониманию безопасности. Опасность возникновения ядерной войны, рост взаимозависимости, навязывающий ограничения в применении военной силы, а также этические проблемы, связанные с ситуацией заложников гарантированного взаимного уничтожения, все эти проблемы дают толчок к разработке альтернативных представлений. Такие представления, особенно к концу холодной войны, получают все более широкое распространение. Важное место в новых представлениях о безопасности занимают понятия неделимости и взаимной безопасности: безопасность рассматривается как единое целое. Сниже­ние уровня безопасности одной стороны с этой точки зрения неминуемо вызывает снижение уровня безопасности другой.

Продолжает существовать и разрабатываться понимание безопас­ности на основе либерально-идеалистической парадигмы. Напомним, что одной из центральных в этой парадигме является идея о междуна­родном сотрудничестве, основанном на универсальных ценностях и общечеловеческих интересах. С этих позиций угрозу безопасности представляют те участники международных отношений, которые от­казываются от сотрудничества, нарушают общепринятые моральные и правовые нормы. Центральные понятия в либерально-идеалистической парадигме — всеобщее разоружение и коллективная безопасность, главным объектом которой являются указанные универсалии, а также неотъемлемые права личности. Коллективная безопасность — единст­венный путь для преодоления дилеммы безопасности, который проходит через создание и укрепление международных институтов (и прежде всего через укрепление и дальнейшее развитие системы ООН), дальнейшее совершенствование международного права, соблюдение общепринятых норм нравственности (см., например: С1агк апй 8окп. 1962).

При этом понятие «коллективная безопасность», получившее по­литический статус еще во времена Лиги Наций, начиная с 1970-х гг. не только привлекает внимание исследователей, но и имеет широкое хождение в политических кругах, занятых разработкой и осуществле­нием стратегий международной безопасности как в обеих сверхдержа­вах, так и в авторитетных межправительственных (ООН, СБСЕ, НАТО, ОВД и др.), а также неправительственных (например, СИПРИ) организациях, в кругах «профессионалов безопасности», как их называет французский исследователь Д. Биго.

В эти же годы рождаются и иные, близкие указанному понятия безопасности. Например, понятие «общей безопасности» (соттоп ке­сипгу) как противоположности стратегии сдерживания. «Общая без­опасность» подразумевает долгосрочные государственные обязательства, учитывающие опасения относительно своей безопасности со стороны других государств, а также совместную работу по разным направлениям для максимального увеличения степени взаимозависимости между государствами. Другое понятие — это понятие «общей и коллективной обороны». Под ним подразумевается совместная защита членов сообщества безопасности (например, НАТО и ОВД) от внешней агрессии.

Наконец, в 1970-е гг. появляются и понятия «всеобъемлющей без­опасности» (сотргепепяуе кесипгу) или «всеобщей безопасности» (оуега11 кесипгу), которые рассматриваются как альтернатива нацио­нальной безопасности и как средство придания новой и более широкой основы сотрудничеству в условиях стабилизации международной сис­темы. Всеобъемлющая и/или всеобщая безопасность — явления много­мерные: они сосредоточиваются не только на политических и дипло­матических спорах (которые зачастую приводят к конфликту), но и на таких факторах, как слаборазвитая экономика, торговые противоречия, неконтролируемые перемещения населения, состояние экологии, наркобизнес, терроризм и права человека.

Однако главным и наиболее операциональным в этом комплексе остается понятие коллективной безопасности. Под нею понимается си­туация, в которой все члены определенного сообщества безопасности Сказываются от применения силы в отношениях друг с другом и со­глашаются оказывать помощь любому государству-участнику который подвергся нападению со стороны иного государства данного сооб­щества. Основное направление теоретических поисков и политических Усилий, направленных на преодоление тупиковой ситуации, которая сложилась в результате гонки вооружений (наиболее концентрирован­ного выражения холодной войны), было направлено на создание сис­темы всеобъемлющей коллективной безопасности под эгидой ООН. Дальнейшие исследования показали, что создание такой системы со­пряжено с серьезными трудностями. Они связаны с тем, что всеобъем­лющая коллективная безопасность должна отвечать ряду трудновы­полнимых условий, среди которых, резюмируя исследования данной проблемы, можно выделить пять групп: моральные, юридические, ин­ституциональные, системные и ситуационные.

Дата добавления: 2015-07-02