Прошлое – это пролог 2 страница

Как мы отметили ранее, Лука говорит нам, что, когда Учитель после вос­кресения шел с учениками по дороге в Эммаус, он «изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании».⁶⁴ И в последней главе Евангелия от Луки, непос­редственно перед вознесением Иисус объясняет Апостолам: «...вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написан­ному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах».⁶⁵

Все эти свидетельства побуждают нас спросить: разве Иисус, глубоко понимавший Ветхий Завет и знавший, что его миссии предназначалось стать исполнением Писания, не должен был запечатлеть этот факт на все време­на, когда говорил это? Отважимся ли мы взять на себя смелость выдвинуть гипотезу, что Господь сам, по своей воле, чтобы сохранить живое Слово для нас (хотя «небо и земля прейдут»),⁶⁶ записал для нас свое Евангелие?

Не следует ли нам пересмотреть наше отношение к Иисусу и его посланию? Мы приучены без рассуждения принимать то, что нам говорили в воскресной школе, будто Иисус просто не записывал своих проповедей. И сегодня мы по-прежнему считаем не требующим доказательства, что тот, кто сказал: «Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела... слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца»,⁶⁷ никогда не прикладывал свою заботливую руку к тому, чтобы слова Отца (переданные ему для нас, чтобы, заметьте, освещать нам путь на протя­жении двух тысяч лет) были тщательно переписаны и сохранены.

Иисус был послан, чтобы передать самое важное послание, которым Отец когда-либо удостаивал Сына, – послание о нашем спасении. Перед престо­лом Бога принял он святое поручение. И я, например, не могу поверить, что наш возлюбленный Брат не записал своего послания, несущего поддержку и утешение нашим сердцам. Принимая во внимание вышеупомянутое, поче­му не допустить (хотя бы ради дискуссии), что Иисус в самом деле написал что-то, а затем пойти дальше и спросить: что же он написал?

Хотя в некотором отношении это – спорный вариант, но первый канди­дат – Послание к Евреям. По стилю, композиции и мысли это волнующее, со вкусом написанное произведение является единственным в своем роде. Мож­но было бы написать тома о теологическом смысле некоторых его стихов.

Но ученые не знают, кто написал его. Временами его приписывали Пав­лу, и существует определенное сходство в теме посланий Павла и Послания к Евреям. Различия, однако, более существенны. И как писал Ориген – пер­вый выдающийся христианский богослов (ок. 185 – ок. 254 г. н. э.), стиль Послания к Евреям «не примитивен, подобно языку Апостола, признавшего себя «невеждой в слове», то есть в формулировании мыслей; выбор слов бе­зупречнее, чем в греческом. Всякий, способный увидеть различия во фра­зеологии, признает [это]».⁶⁸

Тем не менее, Ориген понимает, почему некоторые считают Павла авто­ром Послания к Евреям, и говорит, что таковые достойны похвалы, но у него есть свои сомнения. Современные ученые соглашаются. «Автор «Послания к Евреям» – независимый мыслитель, – утверждает исследователь Нового Завета Александр С. Перди. – Зовут его не Павел, он также и не павлинист. Этот вывод можно сделать на основе совокупности данных, включая стиль, который александрийские ученые видели и признали».⁶⁹ Ориген, осознавая сложность проблемы, в конечном счете, сделал вывод: «...кто написал это Послание – известно одному Богу».⁷⁰

Помимо Павла предлагались многие другие авторы: Климент, Тимофей, Варнава, Аполлос, Акила и Прискилла, Сила, Аристион, Лука, а также слу­житель Филипп. Сам факт, что так трудно определить автора, должен бы вызывать у нас подозрение. Ученый Хью Монтефьоре отмечает: «Он, долж­но быть, был человеком очень способным и оригинальным. Почти невоз­можно представить, чтобы такой человек не оставил никакого следа (не счи­тая данного Послания) в записях древней церкви».⁷¹

Как бы то ни было, и сейчас, спустя две тысячи лет после написания Послания к Евреям, над ним продолжает висеть огромный вопросительный знак. Кто написал его? Возможно, Иисус, – по крайней мере, отчасти. Ибо кто еще, кроме Сына Бога, мог знать, что Мелхиседек уподобился «Сыну Божию», или что сам Иисус сделался «Первосвященником навек по чину Мелхиседека»?⁷²
Разве только Владыка Иисус Христос сам продиктовал это послание своему посланнику Павлу или кому-то другому.

Перед нами теперь стоит проблема определить, каким образом все дру­гие работы учеников (и даже самого Иисуса), отсутствие которых бросает­ся сегодня в глаза, были утеряны. Один из возможных ответов: они были уничтожены во время разграбления Иерусалима около 70 г. н. э. или про­пали в течение последовавших за этим неспокойных времен. Но не похо­же, что те двенадцать могли доверить все свои сокровища рукотворным храмам.

Мортон Смит предлагает еще одну версию: их писания были скрыты.⁷³ Как, когда и кем? Возможно, мы никогда не узнаем всей этой истории, но очевидно, что Иисус и его ученики преднамеренно утаивали определенные учения. Ибо, как мы увидим, они действительно имели их и намеревались сохранить втайне.

Евангелие от Марка, самое раннее и наименее приукрашенное из синоп­тических Евангелий, недвусмысленно говорит нам, что притча о сеятеле была задумана с целью скорее скрыть, чем раскрыть истинный смысл по­слания Иисуса. Этот технический прием был выполнен настолько успеш­но, что позднее Иисус, будучи слегка в замешательстве, вынужден был объяс­нять эту притчу своим собственным ученикам.

«Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче. И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смот­рят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи».⁷⁴

Матфей и Лука повторяют тот же отрывок, что-то опустив, что-то до­полнив и в несколько ином стиле, и далее продолжают объяснение.⁷⁵ Один из дополнительных стихов Матфея объясняет скрытность Иисуса как волю Бога, соблюдаемую с давних времен: «...ибо истинно говорю вам, что мно­гие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слы­шать, что вы слышите, и не слышали.⁷⁶

Следующий стих из Марка добавляет еще один штрих к описанию тай­ного учения Иисуса: «Без притчи же не говорил им, а ученикам наедине изъяснял всё».⁷⁷

Некоторые ученые, исследующие эти и другие места Нового Завета, при­знали, что у Иисуса было «эзотерическое», или «внутреннее», учение, кото­рое он давал только кругу посвященных. Другие же с трудом принимают все­рьез послание авторов Евангелий о том, что помазанным притчи объяснялись, а что касалось масс, то это зависело от отдельного индивидуума, то есть от его реакции на посвящения Слова – «кто имеет уши слышать, да слышит!»⁷⁸

Давайте немного поразмышляем над утверждением Марка «Без прит­чи же
не говорил им». Преувеличивал ли Марк? В Евангелиях есть пуб­личные наставления не в стиле притч. Нагорная проповедь – один такой пример. Вероятно, Марк обобщал, когда заявил, что Учитель говорил с народом только притчами (греческий и латинский корни этого слова – «сравнивать», «сравнение»), и подразумевал, что ориентированные на ши­рокую аудиторию учения Иисус излагал в большой степени в виде рассказа или сравнения; если же не так, то по форме учение больше напоминало прит­чу, чем тайные учения, которые он давал своим ученикам наедине.

Многие учения, данные Иисусом своим ученикам конфиденциально, не записаны в Евангелиях. Примерно на тридцать притч имеется лишь несколь­ко объяснений Господа. И даже если мы решим, что все, сказанное Иису­сом своим ученикам (когда они были одни), являлось тайным учением, этого недостаточно для утверждения Марка «а ученикам наедине изъяснял всё».

Фактически подавляющее большинство слов Иисуса, запечатленных в Евангелиях, представляет собой либо остроумный ответ книжникам (закон­никам) и фарисеям, либо проповеди народу. Ни то, ни другое нельзя на­звать внутренним учением. Более того, некоторые слова из тех, что, соглас­но Евангелиям, Иисус говорил своим ученикам «наедине», представляют собой упрек за то, что они не понимают его. Например, когда он велит им: «берегитесь закваски фарисейской и саддукейской», а они рассуждают: «это значит, что хлебов мы не взяли».⁷⁹

Если (как некоторые христиане хотели бы заставить нас поверить) все необходимое и благое для нас, чему Иисус когда-либо учил, записано в Биб­лии, то почему она не содержит более подробного объяснения Иисусом «все­го»? Где те недостающие звенья, которые рассказали бы нам о настоящей работе, связанной с процессом спасения, о котором Павел сказал: «со стра­хом и трепетом совершайте свое спасение».⁸⁰

Итак, Евангелие от Марка, признанное самым ранним, – то, которое Матфей и Лука взяли за основу (они воспользовались схемой Марка и поза­имствовали 90 процентов его стихов), – содержит, стих за стихом, самое минимальное количество тайных учений. Вероятно, Марку следовало бы иметь в своем труде больше тайных учений, так как именно он сказал, что Господь «ученикам наедине изъяснял всё».

Можем ли мы сделать вывод, что он не считал тайные учения ценными для будущих поколений? Вряд ли. Возможно, сокрытие «твердой пищи»⁸¹ Слова было частью традиции Христа и его Апостолов. Ориген, которого уче­ный отец церкви Иероним называл «величайшим учителем Церкви после Апостолов», сказал, что Апостолы давали некоторые учения, а некоторые – нет, даже если и понимали их смысл, «чтобы могли иметь упражнение и показать таким
образом плоды своего ума наиболее ревностные и любящие мудрость из числа преемников, те из них, которые сделаются достойными и способными к восприятию».⁸²

Но вовсе не желание сделать упражнение достаточно трудным для «любя­щих мудрость» побуждало учеников держать определенные учения в секрете. Ученый Йоханнес Манк говорит: «В комментарии к Евангелию от Матфея Ориген показал своей трактовкой притчи [работники в винограднике (Матф. 20:1-16)] убежденность в том, что Матфей знал секреты (или тайны) как дан­ной притчи, так и притч о сеятеле и о плевелах, но не разглашал их. Он не делал достоянием гласности все, что было открыто ему, так как сознавал опасность».⁸³

Может, это было следствием его страха перед ответными действиями со стороны плевел – «сынов лукавого»,⁸⁴ которые, как отмечал также Иуда, являлись врагами Иисуса и его учеников?

Наряду с тем, что таковы были стиль Иисуса и средства, с помощью ко­торых он передавал Святой Дух «чистым сердцем», Учитель говорил прит­чами еще и потому, что учитывал различение своих слушателей, которые, по словам Марка, принимали слово, «сколько они могли слышать».⁸⁵

В подобном же ключе Павел говорит о завуалированных истинах, пред­назначенных для «совершенных», или «зрелых», то есть для посвященных⁸⁶ в более глубокие таинства, преподанные Иисусом (таинства, которых, как утверждает канон, просто не существует).

В Первом Послании к Коринфянам Павел провозглашает: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не влас­тей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей».⁸⁷

Ясно, что Павел, подобно Иисусу, получил от Господа эзотерическое учение, предназначенное не для каждого. Он считает себя одним из «домо­строителей тайн Божиих»⁸⁸ и пишет новообращенным в Эфесе о тайне, «со­крывавшейся от вечности в Боге»,⁸⁹ а церкви в Колоссах – о «тайне, сокры­той от веков и родов, ныне же открытой святым Его».⁹⁰ То, как Павел выбирает слова, подчеркивает, что самые драгоценные учения Учителя были сокрыты от людей, духовно не подготовленных к их получению.

Слово «тайна», так часто употребляемое Павлом, происходит от «того же корня, что и глагол «посвящать», – отмечает исследователь Нового Заве­та Фрэнсис У. Биэр, – и его первое значение – «обряд посвящения» или «тайна, ключом к которой является посвящение». В обычном современном языке это слово как правило означает «тайну» в самом общем смысле; но в религиозной лексике оно означает всю совокупность посвящений, религи­озных обрядов и тайного учения, на которой основывались многочислен­ные закрытые религиозные братства...»⁹¹

Для Иисуса, его непосредственных учеников и Павла эзотерическая тра­диция явно не была чем-то необычным. Представители многих слоев обще­ства имели свои тайны и (или) тайные учения – члены мистических куль­тов, философские школы, еврейские секты, такие как фарисеи и ессеи, храмовые жрецы в Иерусалиме, самаритянские жрецы, целители, прини­мавшие клятву Гиппократа, политические группировки, женщины, рабы, ремесленники. Это был настоящий мир тайн. Практика передачи внешнего учения массам, а внутреннего – последователям укоренилась и в раввинс­ких кругах.⁹²

Обучение – это лишь одно из целого ряда деяний, совершенных Иису­сом втайне, которые описывают, но не разъясняют Евангелия. «Сообщения о тайных практиках Иисуса не ограничиваются несколькими историями, – пишет Мортон Смит. – Они в Евангелиях повсюду. Нам часто говорят, что перед тем, как совершить исцеление, он незаметно отводил больного в сто­рону, или же, если входил в помещение, где находился больной, то никого не впускал, за исключением ближайших учеников. Сотворив чудеса, он нео­днократно наказывал заинтересованным лицам хранить произошедшее втайне... Важные люди навещали его под покровом ночи; некоторые из них, говорят, были его тайными учениками».⁹³

Естественно, что тайные практики Иисуса оказали влияние на авторов Евангелий, просочились в их книги и оставили неизгладимые следы. «Еван­гелие от Иоанна изобилует противоречиями, похожими на загадки, – пишет Смит. – Иоанн и Лука намекают, что после смерти Иисуса тайное учение пре­подавалось воскресшим Учителем или духом».⁹⁴ Климент Александрийский в своих «Очерках» даже говорит, что «после воскресения Господь доверил Иакову Праведному, Иоанну и Петру высшее знание».⁹⁵

Короче говоря, в Новом Завете довольно много свидетельств того, что Иисус и Павел знали тайное учение, о котором сегодняшнее христианство знает мало или вообще ничего. Несомненно, их вполне достаточно, чтобы проводить дальнейшее расследование.

Есть и другая находка, указывающая на существование обширного сво­да тайных учений, никогда не предназначавшихся для широких масс, – на­ходка такая же важная, как любой из свитков Мертвого Моря или текстов Наг-Хаммади. Это – Тайное Евангелие от Марка, обнаруженное Мортоном Смитом в 1958 году в Map Сабе, греческом православном монастыре, что в иудейской пустыне.

Тайное Евангелие от Марка!

На самом деле то, что нашел Мортон, было частью Евангелия, процити­рованной Климентом Александрийским во фрагменте письма к некому Феодору. Климент – влиятельный отец ранней Церкви, живший около 200 г. н. э.,
пытался открыть Феодору глаза на порочных Карпократиан и в разгово­ре поведал, что «Марк во время пребывания Петра в Риме записал деяния Гос­подни, однако не обнародовал все их и даже не намекнул на тайные, а выбрал те, которые счел самыми полезными для роста в вере тех, кому передавал их. А ког­да Петр мученически умер, Марк пошел в Александрию, взяв с собой и свои записи, и записи Петра. Из них он перенес в свою первоначальную книгу те части, которые способствовали росту знания. Он составил более духовное Еван­гелие для тех, кто продвинулся к совершенству. Но он не разгласил того, что не должно было быть произнесено, и не записал иерофанического⁹⁶ учения Госпо­да, однако добавил к записанным ранее деяниям другие. Более того, он ввел некоторые изречения, толкование которых, он знал, приведет слушателей в со­кровенное святилище той истины, сокрытой за семью [завесами]. Короче гово­ря, он заранее подготовил материал, не проявив ни скрытности, ни неосмотри­тельности (с моей точки зрения), и после смерти оставил свой труд церкви в Александрии, где он сейчас весьма надежно хранится, доступный для чтения только тем, кого посвящают в великие таинства»? ⁹⁷

Это – поистине удивительное послание. В нем Климент пишет о «более духовном евангелии», которое давалось только посвященным в «великие та­инства»!

Смит и другие ученые анализировали отрывок письма Климента, и боль­шинство согласилось, что оно действительно было написано этим отцом Церкви. Проведя стилистическое исследование, Смит пришел к выводу, что Тайное Евангелие от Марка (далее обсуждаемое в 10 главе этой книги) не является частью новозаветных апокрифов, составленных во второй поло­вине второго столетия или позже, а написано не позднее 100-120 гг. н. э.⁹⁸ Более того, на основе других сведений Смит приводит убедительные аргу­менты в пользу того, что оно написано даже ранее – примерно в то же вре­мя, что и Евангелие от Марка. ⁹⁹

Что особенно важно, этот фрагмент в большей степени знакомит нас с тайными практиками Иисуса. Он содержит другой вариант истории о Лаза­ре, до настоящего времени рассказанной только в книге Иоанна.¹⁰⁰ Тайное Евангелие от Марка утверждает, что после воскрешения Лазаря (отрывок Климента не называет его имени) юноша, «взглянув на Него, возлюбил Его и начал умолять позволить быть с Ним. И выйдя из гробницы, они пришли в дом юноши, а он был богат. И спустя шесть дней, Иисус сказал ему, что надлежит сделать. И когда наступил вечер, юноша пришел к Нему в одном покрывале, накинутом на голое тело. И он остался с Ним в ту ночь, так как Иисус учил его тайне Царства Божия.¹⁰¹

Этот рассказ, вместе с самим фактом существования Тайного Евангелия, подкрепляет свидетельство о тайных учениях и посвятительных ритуалах.¹⁰²

Упоминание Климентом, что Марк объединил свои записи с записями Петра, поддерживает теорию о том, что ближайшие последователи Иисуса были гра­мотными и вели запись учений их Господа – если не исторический дневник.

Тайное Евангелие от Марка представляет официальный канон в другом свете. Могли ли сами канонические Евангелия (в соответствии с изначаль­ным намерением авторов) выступать в роли «экзотерического учения» для «внешних»? Климент говорит нам, что Тайное Евангелие от Марка предназ­началось для тех, «кто продвигался к совершенству», то же сказал Павел: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными» – посвященными.

Существование Тайного Евангелия от Марка поднимает еще один воп­рос: если Марк написал «более духовное евангелие», был ли он единствен­ным, кто сделал это? Или были и другие?

Однако, даже если бы все тайные тексты нашлись (как бы много или мало их ни было), мы по-прежнему не имели бы доступа ко всем сокровен­ным учениям Иисуса. Потому что в том же отрывке Климент сообщает Фе­одору, что Марк «не разгласил того, что не должно было быть произнесено, и не записал иерофанического учения Господа».

Следовательно, существовали учения, которые не могли быть доверены бумаге. Лучшее, что Марк мог сделать, – это направить ищущего на правиль­ный путь и верить, что Святой Дух пробудит его сердце в Господе. Но если Марк секретности ради исключил историю о Лазаре из своего канонического Евангелия, возникает вопрос: «Что еще он (или кто-то другой) исключил?»

Помимо преднамеренного сокрытия авторами части учений, мы знаем, что Евангелия подвергались редакции, интерполяции,* а также не избежа­ли ошибок, допущенных переписчиками, и изменений, внесенных желаю­щими «улучшить» текст. Как говорит профессор Джеймс X. Чарльзворт: «Все рукописи Евангелий содержат ошибки: некоторые из них порождены несо­вершенным слухом или зрением переписчика, другие произошли по при­чине плохого написания или невнимательности, иные же появились в ре­зультате преднамеренных изменений, сделанных вследствие перемен во взглядах на доктрину и теологию».¹⁰³

Подобное можно увидеть в тысячах имеющихся у нас рукописей Нового Завета и в тысячах библейских цитат, сохраненных в древних писаниях, в которых можно найти более 250 тысяч отличий. «Эти тексты подверглись серьезной обработке и переработке, – объясняет Марвин Мейер, профес­сор религиоведения и новозаветных исследований. – Один переписчик за другим снимал копии с текстов, обычно делая ошибки, а также поправляя то, что считал ошибками так что в конечном итоге один манускрипт существен­но отличается
от другого».¹⁰⁴ «В действительности, – говорит профессор Мерил М. Парвис, – можно с уверенностью сказать, что в Новом Завете нет ни одного предложения, в котором рукописное предание полностью сохра­нено».¹⁰⁵

Одной из самых важных рукописей, ярко свидетельствующей о доктри-нальной правке, является Синайский кодекс.¹⁰⁶ Написанный на греческом, он представляет собой старейшую в мире Библию. Датируемый примерно 340 г. н. э., он был обнаружен немецким ученым Константином Тишендор­фом в 1859 году в греческом православном монастыре св. Екатерины Алексан­дрийской, расположенном у подножия горы Синай. Если брать все имеющие­ся у нас рукописи Ветхого Завета, то этот кодекс является, по-видимому, одним из самых подлинных, что подтвердили ранние фрагменты некото­рых книг Библии. Он недвусмысленно показывает, что Новый Завет, кото­рый мы держим в руках сегодня, подвергался правке и приукрашивался из теологических соображений.

Хотя многие места, где Синайский кодекс отличается от нашего Нового Завета, могут быть истолкованы просто как ошибки переписчиков, неко­торые же нельзя объяснить иначе, как только преднамеренной редакцией. Как говорит Джеймс Бентли, автор книги «Секреты горы Синай»:

«Синайский кодекс... содержит множество текстов, которые более поздние переписчики по богословским соображениям удалили или изменили.

Например, в первой главе Евангелия от Марка нам рассказывают о прока­женном, который говорит Иисусу: «...если хочешь, можешь меня очистить». Синайский кодекс продолжает: «Иисус, рассердившись, простер руку, кос­нулся его и сказал: «хочу, очистись». Составители более поздних рукописей, видимо, решив, что рассерженный Иисус предстает слишком уж человечес­ким существом, изменили слово «рассердившись» на «умилосердившись».

Синайская версия Евангелия от Матфея содержит еще одно свидетель­ство об Иисусе, которое шло вразрез с богословскими представлениями поздних христиан и потому было изъято. Говоря о судном дне (24 глава Еван­гелия от Матфея), Иисус, согласно Синайскому кодексу, замечает, что «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, а только Отец Мой один».

Другие древние манускрипты тоже содержат слова «ни Сын». Но пред­положение, что Иисус мог не находиться на том же уровне осведомленнос­ти, что и Отец, было неприемлемо для последующих поколений христиан, и эти слова удалили».¹⁰⁷

Поэтому сегодня традиционная версия Евангелия от Марка (24:36) гла­сит: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один». Тем не менее, слова «ни Сын» появляются после слов «Ангелы небесные» в Иерусалимской Библии и в исправленном стандартном изда­нии ее.

Перевод этих версий Библии был сделан в последние сорок лет на основе ранних манускриптов, таких, как Синайский кодекс, которые не были доступны переводчикам версии Короля Якова.¹⁰⁸

Итак, создается впечатление, что многие изменения, ориентированные на доктрину, были направлены на достижение одной и той же цели – сде­лать Иисуса менее человеческим и более недосягаемо божественным.

Одно из наиболее поразительных расхождений состоит в том, что, в отли­чие от Марка и Луки, кодекс не упоминает о вознесении Иисуса. Перепис­чик, который снимал копию с книги Марка, закончил Евангелие на 8 стихе 16 главы. Он провел декоративную линию под стихом, означающую «конец». Последние двенадцать стихов Евангелия от Марка, отсутствующие в кодексе, описывают как вознесение Иисуса, так и его появления после воскресения.

«51 стих 24 главы Евангелия от Луки повествует о том, как Иисус оставил учеников после воскресения, – говорит Бентли. – Благословив их, «он стал отдаляться от них и возноситься на небо». В Синайском кодексе отсутству­ет последний эпизод. Текстолог К. С. Уильямс отмечает, что, если этот про­пуск не является следствием ошибки переписчика, то «не существует вооб­ще никакой ссылки на вознесение в оригинальном тексте Евангелий».¹⁰⁹ Так как Матфей и Иоанн не включают отрывки о вознесении, единственное упоминание о нем в Синайском кодексе (тоже сделанное Лукой) содержит­ся в книге «Деяний...».

Поразительно, что еще в одной древней Библии – Ватиканском кодек­се, – также написанном на греческом, тоже нет последних двенадцати сти­хов Марка. Этот кодекс, созданный примерно в то же время, что и Синайс­кий, или немного позднее, также был сначала представлен вниманию общества Тишендорфом. Но метод его открытия был во многом другой.

Ватиканский кодекс хранился в Ватикане, по крайней мере, с 1475 года. Когда в девятнадцатом веке мир начал проявлять к нему интерес, Церковь не обнародовала свое сокровище, а выказала интересную, если не сказать странную, сдержанность. Исследователь Нового Завета Брюс М. Метсгер пишет: «По какой-то причине, которая никогда не была полностью объяс­нена, на протяжении большей части девятнадцатого столетия руководство библиотеки чинило постоянные препятствия ученым, желавшим подробно изучить манускрипт».¹¹⁰

Некоторым ученым было позволено взглянуть на него – но не копиро­вать ни единого слова. Один из ученых обошел этот запрет, делая заметки на ногтях рук. В ответ на растущее возмущение Церковь объявила, что гото­вит издание этой рукописи в ближайшее время. В 1866 году на сцену вышел Тишендорф. По словам Бентли, «он смог получить разрешение ознакомиться с теми частями
древнего манускрипта, которые могли бы касаться особо ин­тересных или сложных мест в Святом Писании. Попав в Ватикан, он не­медленно начал переписывать весь кодекс. Через восемь дней его раскры­ли. К тому времени он скопировал девятнадцать страниц Нового Завета и десять Ветхого. За это вопиющее нарушение соглашения данное Тишендор­фу разрешение на работу с Ватиканским кодексом было отменено. Со свой­ственной ему в сложных обстоятельствах находчивостью он тотчас же убе­дил Карло Верселлоне, ученого Римской католической церкви, который действительно занимался подготовкой официального издания Ватиканского кодекса, позволить ему изучать манускрипт еще шесть дней. Это позволило Тишендорфу выпустить собственное издание в следующем году, раньше, чем это сделал Верселлоне».¹¹¹

Стало ли открытие Тишендорфом Синайского кодекса катализатором для опубликования Римской церковью Ватиканского кодекса? Скрывали ли они его от людей столетиями потому, что он бросил бы тень сомнения на их «непогрешимую» доктрину?

Ватиканский кодекс совпадал с Синайским в нескольких других ключе­вых местах, отличавшихся от нашего Нового Завета, тоже указывая на то, что Библия подвергалась правке.

Но эти два кодекса, вероятно, не были ни началом, ни концом редак­торской деятельности переписчиков. Они, возможно, являются двумя из пятидесяти рукописей Библии, заказанных Константином Великим и со­зданных в 331 году н. э. Если так, тогда они включают любые изменения, которые были внесены к тому времени, и не могут пролить свет ни на какую правку, сделанную до 331 года.

Сам Синайский кодекс свидетельствует о бурных разногласиях по воп­росам доктрины, не утихавших в течение столетий. 14 800 изменений и при­мечаний было внесено в кодекс за некий период времени девятью «коррек­торами», которые, по словам Бентли, указывали, «каким, по их мнению, являлся верный текст».¹¹² Дополнительные правки этой древней книги, не­доступные невооруженному глазу, были обнаружены только недавно при помощи ультрафиолетового света – например, заключительный стих Еван­гелия от Иоанна был добавлен иной рукой позднее.

Еще один ключ, указывающий на вероятное редактирование Евангелий, – это отсутствие какого-либо упоминания о ессеях. Вне зависимости от того, был Иисус ессеем или нет, он не мог не знать о них. Ессеи были вместе с фарисеями и саддукеями одной из трех самых влиятельных иудейских сект того времени.

«Странно, что ессеи не упоминаются в Новом Завете, – заявляет Франк Мур Кросс, профессор еврейского и других восточных языков кафедры богословия Гарвардского университета. – Я не знаю никакого удовлетворитель­ного
объяснения этому. Определенно, это нельзя приписать невежеству».¹¹³

Если Иисус был ессеем, как считают некоторые, то почему мы не нахо­дим ни одного упоминания об этой влиятельной секте? Если доктрина ес­сеев расходилась с его учением, то где же хоть какое-то свидетельство о его противоборстве с ними? Возможно, все «за» и «против» были удалены.

Кроме того, некоторые учения Иисуса, возможно, были утрачены в период установления канона. Это был процесс, в ходе которого, как сообщает нам про­фессор Роберт М. Грант, «книги, считавшиеся авторитетными, священными и апостольскими, отбирались из гораздо большего собрания литературных про­изведений»,¹¹⁴ сохраненного многими ранними христианскими церквями.

Процесс формирования канона продолжался столетия, и самый ранний авторитетный список, содержащий весь наш Новый Завет, сложился, пример­но, к 367 г. н. э. Из канона были в значительной степени исключены гности­ческие писания – часто аллегорические или символические и предназначен­ные направлять стремящегося к высшему знанию (гнозису), или истине.

Дата добавления: 2017-01-14