Шестнадцатая лекция

Вера или представление того, что бог есть творец, хранитель, правительмира, - представление, которое человек заимствовал из себя, из политическогостроя и перенес на природу, - основывается на незнакомстве с природой; оно ведет поэтому свое происхождение от детских времен человечества,хотя бы оно и сохранилось вплоть до сегодняшнего дня, и оно лишь тамуместно, лишь там оно является, по крайней мере субъективно, правдой, гдечеловек при своем религиозном простодушии и невежестве приписывает богу всеявления, все действия природы. "Было естественно, - говорит современныйтеолог-рационалист Бретшнейдер в своей работе "Религиозное учение о вересогласно разуму и откровению для мыслящих читателей" - что в древнейшиевремена благочестивое: чувство рассматривало все или большую часть природных изменении какнепосредственные действия богов или бога. Дело в том, что чем меньше зналиприроду и ее законы, тем решительнее должны были для этих измененийподыскивать сверхъестественные причины и - следовательно- искать волю богов.Так, у греков Юпитер был тем, кто посылал грозу, метал молнии направо иналево. Благочестивое чувство еврейского народа так же относило все пли вовсяком случае большую часть к богу как к непосредственной причине. СогласноВетхому завету, Иегова дает взойти семени, оберегает жатву, доставляет хлеб,масло, вино, посылает урожайные и неурожайные годы, болезни и эпидемии;побуждает чужеземные народы к войнам, добрых награждает долгой жизнью,богатством, здоровьем и другими благами, злых наказывает болезнью, раннейсмертью и так далее; выводит на небо Солнце, Луну и звезды и руководит посвоему желанию всей природой, как и судьбами народов и отдельных людей". Мы должны, однако, тотчас же заметить этому рационалисту, что этот родпредставления основан на сущности религии, что лишь там вера в бога являетсяеще истинной, живой, где все объясняется только теологически, а' нефизически. Мы находим поэтому такое представление не только у древнихнародов, по и у древних христиан, да и вообще у благочестивых христиан,сохранивших древние, то есть истинные, представления религии и веры в бога,у благочестивых христиан, у которых культура ума еще не победила и неразрушила религиозных представлений, и это служит явственным доказательствомтого, что это представление истинно религиозно. Мы встречаемся поэтому с нейи у наших реформаторов. Различие между обычным ходом вещей в природе ичудом, по их мнению, заключается лишь в том, что, когда бывает чудо,действие бога бросается в глаза, между тем как обычный ход вещей в природеимеет своей предпосылкой такое же чудесное действие бога, но только в силусвоей обычности он не является таким чудом в глазах толпы. Все действияприроды, по их мнению, - действия бога; различие между чудом и действиемприроды, с их точки зрения, лишь то, что в одном случае бог действует впротиворечии с природой, в другом же - в согласии, по крайней мере с еепроявлениями. "Не хлеб, - говорит Лютер, - а слово божие питает тело, точнотак же естественно, как оно творит и сохраняет все вещи. Если есть хлеб, тобог питает хлебом и под видом хлеба так, чтобы этого не видели и полагали,что это делает хлеб. Там же, где его не имеется, там он питает без помощихлеба одним лишь словом так же, как он это делает под видом хлеба. Вообще жевсе создания - маски и переодевания бога ("бессильные тени бога", - каквыражается Лютер в другом месте), которые он хочет заставить действовать сним и помогать ему творить всяческое, что, однако, он может сделать и без ихсодействия, да и на самом деле делает". Так же говорит и Кальвин в своем"Учреждении христианской религии"; так, например: "божественное провидениепредстает перед нами далеко не всегда в обнаженном виде, часто оно,наоборот, облекается в форму естественных средств, оно часто помогает нампри помощи отдельного человека или неразумной твари, оно помогает нам также,не прибегая к естественному средству или даже в противоречии с природой",следовательно, очевидно, чудесным путем, то есть другими словами: вседействия природы являются, собственно говоря, только действиями бога, всевещи - лишь инструменты, орудия бога и притом инструменты безразличные, неинструменты, подобные инструментам природы, которая видит только при помощиглаза, но не уха, не носа, но инструменты, с которыми бог по желанию, лишьсилою своей воли, сочетал те или другие действия, действия, которые он можетпоэтому произвести и без помощи этих инструментов. "Бог мог бы, - говоритЛютер в одной из проповедей, - производить детей без помощи отца и матери...Но он создал людей для этого и производит на свет и вскармливает детей черезпосредство родителей, отца и матери. Он мог бы произвести и день без солнца,подобно тому, как первые три дня творения были день и ночь, а между тем небыло тогда еще создано ни солнца, ни луны, ни звезд. Подобное бог мог бы ещесотворить... если бы этого захотел; но он этого не хочет делать".Разумеется, странное ограничение, странное "но", которое значит, что он нехочет делать того, что он может делать. По этим изречениям древних, истинно верующих в бога, мы можем судить,как мало физика или физиология согласуются с теологией, до какой степенидаже те явления, которые рационалистический теист рассматривает как цели иприводит в качестве доказательств существования бога, плохо выводятся избога. Между таким органом, как глаз, или средством видения, и целью глаза,актом видения, существует в природе необходимая связь; в самой организации, в природе глаза заложена та особенность, чтотолько глаз, а не какая другая часть тела может видеть; в теологии же волябога нарушает эту необходимую связь; бог может, если захочет, сделать так,чтобы человек видел и без глаз или даже при посредстве органа,противоположного глазу, даже при посредстве органа, лишенного чувства, дажепри посредстве заднего прохода. Кальвин определенно утверждает, что бог вВетхом завете создал свет раньше солнца, дабы люди могли отсюда видеть, чтоблаготворные явления света отнюдь не необходимо связаны с солнцем, что бог ибез солнца может сделать то, что он теперь, то есть при обыкновенном, носовсем не необходимом естественном ходе вещей, делает через солнце или припосредстве солнца. Мы имеем в этом случае одно из наиболее убедительных доказательствтого, что природа отрицает существование бога и, наоборот, существованиембога отрицается природа. Если есть бог, то зачем же существует мир,существует природа? Если есть совершенное существо, - совершенное существо,каким его себе представляют в виде бога, - то зачем еще несовершенное? Неотрицает ли существование совершенного существа необходимость, основусущества несовершенного? К несовершенству совершенство, правда, подходит; нокак подходит к совершенству несовершенство? Смысл несовершенства заключаетсяв совершенстве: несовершенное хочет стать совершенным, мальчик - мужем,девочка - женщиной, то, что находится внизу, стремится вверх, хочетподняться: но как могу я, будучи в здравом уме, из высшего существа вывестиниже его стоящее, низшее существо? Если я в уме, как могу я из разумногосущества дать произойти существам, лишенным разума? Как может духпроизводить на свет существа, лишенные духа? Стало быть, если я себе мыслюбога и хочу правильно умозаключить и действительно заставить его мысленночто-либо создать, хотя божество есть всегда нечто непроизводительное, тоспрашивается: что может бог создать кроме богов, кроме существ, которые емуравны? И если бог есть, то есть, есть существо, которое видит без помощиглаз и слышит, то есть все воспринимает, не имея ушей, то как могу я от неговывести глаза и уши? Ведь смысл, цель, существо, необходимость существованияглаз и ушей есть только зрение и слух; но если уже есть существо, видящеебез помощи глаз, то зачем же тогда глаза? Не исчезает ли с тем вместе основаего существования? "Кто создал ухо, как может тот не слышать, кто создалглаз, как может он не видеть?" Но тот, кто уже видит, зачем ему делать глаз?Глаз существует, потому что без него нет видящего существа, но он существуетне потому, что есть видящее существо. Глаз является следствием страстногожелания природы видеть, жажды света, потребности, необходимости глаза дляжизни, по крайней мере, высшего организма. Часто говорилось: мир необъясним без бога; но истинно как раз обратное:если есть бог, то существование мира необъяснимо; ибо он совершенно излишен.Мир, природа лишь тогда объяснимы, мы лишь тогда находим разумное основаниеих существованию, если только мы таковое ищем, если мы признаем, что нетсуществования вне природы, нет другого, кроме телесного, естественного,чувственного существования, если мы предоставим природу самой себе, если мы,стало быть, признаем, что вопрос об основе природы совпадает с вопросом обоснове существования. Но вопрос о том, почему вообще что-либо существует,есть глупый вопрос. Следовательно, мало того, что мир не имеет в боге своегооснования в противоположность тому, что говорили древние теисты, но основамира уничтожается, если бог существует. Из бога нельзя ничего вывести; всеиное кроме него излишне, пусто, ничтожно; как же могу я это другое выводитьиз бога и желать им обосновывать? Но также верен и обратный вывод. Раз естьмир, раз этот мир есть истина и эта истина ручается за его существование, тобог есть лишь сон, лишь существо, которое человек себе вообразил, котороеживет лишь в его воображении. К какому же мы присоединимся заключению? Кпоследнему, ибо мир, природа есть нечто непосредственно, чувственнодостоверное, нечто, что не подлежит сомнению. Из существования какого-либопредмета заключать к его необходимости и существенности, без сомнения, кударазумнее и вернее, чем из необходимости какого-либо существа заключать к егосуществованию; ибо эта необходимость, та необходимость, которая неосновывается на бытии, может быть лишь субъективной, лишь воображаемой. Новот нет же человека, нет жизни, если нет воды, нет света, нет теплоты, нетсолнца, нет хлеба, если, короче говоря, нет средств существования. Мы,следовательно, имеем полное право из их бытия заключать к их необходимости,полное право заключать, что жизнь, которая без них, без неорганическойприроды не существует, существует только благодаря им. Мы чувствуем, мызнаем, что мы умрем от жажды, засохнем без воды; что мы умрем от голода,погибнем без еды; мы чувствуем, мы знаем, стало быть, что своеобразная сила воды и пищи,основанная на их индивидуальной природе, есть то, что оказывает на нас этоблаготворное действие. Зачем же мы хотим похитить у природы эту силу иприписать ее отличному от природы существу, богу? Зачем думаем мы отрицатьто, о чем так отчетливо говорят нам чувства и разум, а именно, что мы толькоэтим силам, этим существам природы обязаны нашим существованием, что нас быне было, если бы их не было, что они - необходимые элементы и основы нашегосуществования, что не бог при посредстве этих вещей, а эти вещи припосредстве их собственной силы поддерживают нас без бога; ибо зачем бы богунуждаться в подобных небожественных, обычных средствах, как вода и хлеб, нотакже зачем бы и воде и хлебу иметь надобность в боге для того, чтобыпроявить те действия, которые коренятся в их собственной материальнойприроде? Однако вернемся опять назад! В образе действий бога мы различаем три ступени или три разновидности:из них первую мы можем назвать патриархальным образом правления илидействия, вторую - деспотическим или абсолютистски-монархическим и третью -конституционно-монархическим. Первая ступень есть та, когда бог является,собственно говоря, лишь выражением аффекта, выражением удивления,поэтическим именем для каждого предмета природы, производящего на человекаособенное впечатление, когда человек хотя и говорит вместо: гром гремит илидождь идет - бог гремит, бог посылает дождь, по этот бог все же не выражаетеще ничего особого, ничего от природы и ее явлений отличного, ибо в том-то идело, что человек еще не имеет никаких познаний, никакого даже самомалейшегопредставления о существе и действиях природы, когда именно поэтому еще нетчудес, по крайней мере, в собственном, в нашем смысле этого слова, ибочеловеку еще все представляется чудесным; чудо же выражает нечто отличное отестественного, закономерного или, по крайней мере обычного, хода вещей. Яназываю это представление патриархальным, ибо оно самое древнее, самоепростое, наиболее естественное для похожего на ребенка необразованногочеловека, ибо патриархальная форма правления есть такая, при которойправитель находится в таком же отношении к управляемым, в каком отецнаходится к детям, отец, который отличается не по существу от детей, атолько возрастом, большей силой и большим умом, ибо и правитель природы ичеловечества в данном случае так же еще не отличается ничем от природы. Зевсесть бог, от которого исходят гром и молния, град и буря, ливни и метели. Онвладыка, то есть очеловеченная, олицетворенная причина этих явлений; онповелевает этими действиями природы по своему желанию и произволению; постольку он, стало быть, - однако только для нас, - отличное от нихсущество, но его отличие теряется в испарениях и синеве неба; Юпитер есть -так он и называется - небо, эфир, воздух; вместо холодного воздуха, сыроговоздуха поэты говорят даже - холодный Юпитер, сырой Юпитер; его отличиеистекает с каждой дождевой каплей, которая падает с неба на землю, оноулетучивается, как метеор, с каждой стрелой молния. Так, например, Плинийназывает молнию то творением Юпитера, то частью Юпитера. Поэтому для римлянсама молния представляла собой нечто священное, божественное; она у них прямо называется священною молнией, священным огнем. Как малосущество этих богов, по крайней мере первоначально, отличается от существаприроды, до какой степени их существо растворяется в существе природы, неимеет характера устойчивой личности, мы увидим, если ближе ознакомимся сдревними религиями и заметим, как они даже те явления природы, которые внаших глазах совсем не представляются и не воспринимаются в виде личностей,существ, тем не менее почитали за богов. Так, например, персы обожествлялидни и времена дня, утро, полдень, послеполуденное время, полночь; египтянеобожествляли даже часы; греки - kairos, благоприятный момент, движениявоздуха, ветра. Также и персы, что, однако, в данном случае безразлично. Нобог, существо которого есть ветер, - что это за улетучивающееся, преходящеесущество? Или кто может бога ветра отличить от ветра? Греческие и римскиеисторические книги кишат чудесными историями, но эти чудеса отнюдь не имеютзначения чуда в смысле монотеизма, по крайней мере развитого монотеизма, ониимеют более поэтический, наивный характер, они создания скореенатуралистического, чем теологического суеверия, они совсем не такиедоктринерские, преднамеренные чудеса, как чудеса монотеистические. От обманажрецов мы, разумеется, здесь отвлекаемся. В монотеизме же существо бога, хотя оно первоначально есть не что иное,как отвлеченное и отделенное от чувств существо природы или мира,представляется существом, отличным от мира и его существа. Здесь поэтомуидут насмарку поэтическое простодушие и патриархальный уют политеизма. Здесьначинается рефлексия, бог критически отделяется от мира; здесь во главемира, природы, становится бог-деспот, перед волей которого сгибается и волекоторого безвольно и безлично подчиняется все, деспот, который простымприказом вызвал к жизни мир. "Как он говорит, - значится в Библии, - так иделается, как он приказывает, так оно и есть". "Он приказывает - и тактворится". "Он может творить все, что хочет". Стоя на этой точке зрения,хотя и не в самом начале, но при дальнейшем развитии монотеизма, человекименно потому, что он различает природу и бога, человек имеет ужепредставление о способах деятельности природы в отличие от способовбожеских. Он верит в особые действия бога, которым он в отличие от действийприроды дает имя чудес. Тем не менее, однако, и на этой точке зрения стоя,до тех пор, пока его религиозные представления еще не ограничены разумом,неверием, пока он еще живет в ненарушимой, деятельной вере, он ещепредставляет себе действия природы действиями бога. Остановимся по этомуслучаю на уже приведенном нами из Лютера примере с хлебом. Если бог сохранитчеловека без пищи, без хлеба, то это - явственное чудо, ибо здесь человек,очевидно, сохраняется чудесным образом, но если бог сохраняет человека припомощи хлеба, то и здесь не в меньшей степени есть действие бога, есть чудо,ибо бог здесь действует в равной море, но только под видом хлеба; ибо несила хлеба, а сила бога питает и сохраняет тело. Существа природы - личины,тени, за которыми и под видом которых действует бог. Поэтому хотя различиемежду действиями природы и действиями бога здесь уж осознано человеком, темне менее здесь все же еще налицо, собственно говоря, только чудеса,поступки, действия бога; ибо действия природы - только кажущиеся действия,обычные действия и явления природы, - только затаенные замаскированныедействия бога, чудеса же в собственном смысле слова - лишь свободные отпокровов, обнаженные действия бога; в одном случае бог действует толькоинкогнито, в другом же - во всем своем божественном величии. Короче говоря,как при патриархальной или политеистической точке зрения бог теряется вприроде, его отличие от природы неуловимо, ничтожно,- так здесь наоборот,при точке зрения настоящей веры в бога, теизма или монотеизма, теряетсяприрода; ее существо стушевывается перед существом бога; за ней непризнается существования собственной силы и самостоятельности. Здесь бог есть единственно действительное, единственно действующее идеятельное. Магометанство высказало эту мысль со всей энергией восточнойфантазии и пыла. Так, например, один арабский поэт говорит: "все, что небог, ничто", а в "Развитии понятий магометанского исповедания веры" ЭльСенуси значится: "невозможно, чтобы рядом с богом что-либо существовало ипри том самостоятельно действовало". Точно так же ведется борьба против техмагометанских философов, которые утверждают, что бог не является в каждыйданный момент заново действующим и творящим в мире, но что мир продолжаетсамодеятельно существовать благодаря той силе, которая однажды в него былавложена богом; против них ведется борьба и выдвигается утверждение: "Ничтоне имеет действенной силы кроме бога, и если взаимная связь между причиною иследствием, существование которой мы в мире признаем, заставляет нас веритьв то, что это есть самодеятельность мира, то мы ошибаемся; сама эта связьесть лишь свидетельство вечно действующей силы божией". Но даже и философымагометанской религии высказывали это последовательное и строго религиозноеотрицание самодовлеющей и самостоятельной деятельности природы. Так,арабские ортодоксальные философы и теологи, мотекаллемины, верили и учили,"что мир творится постоянно вновь и потому является непрестанным чудом, чтонет ненарушимого существа вещей, нет необходимой связи между основанием иследствием, между причиной и действием", - утверждения, с необходимостьювытекающие из признания всемогущей силы воли и чудотворной деятельностибожией; ибо если бог все может, то не может быть и необходимой связи междусуществом, или основанием, и следствием. Эти арабские ортодоксы утверждаютпоэтому совершенно правильно, с точки зрения теологии, что "нет противоречияв том, если что-нибудь произойдет с вещью против ее природы, ибо то, что мыимеем обыкновение называть природою вещей, есть не что иное, как обычный ходвещей, от которого воля бога может отклониться. Не невозможно, чтобы огоньпроизводил холод, чтобы земной круг был превращен в небесный свод, чтобыблоха могла стать такой же большой, как слон, и слон таким же малым, какблоха; каждая вещь могла бы быть иной, чем она есть". Эти примеры ониприводят, однако, - замечает Риттер, из сочинения которого "О нашем знанииарабской философии" взяты эти цитаты, - только для пояснения их тезиса, что"если бы богу было благоугодно, то он мог бы сотворить другой мир и с темвместе другое устройство природы". Или, вернее: это представление о том, чтовсе могло бы быть иным, чем оно есть, что нет необходимой природы вещей,есть лишь следствие веры, что бог все может, что богу все возможно, что,стало быть, воле божией не противостоит естественная необходимость. И средихристиан было довольно не только теологов, но и философов, не признававшихсуществования рядом с волею божией какой-либо естественной необходимости иотрицавших за вещами вне бога всякую причинность, всякую самодеятельность исамостоятельность. Но этот взгляд, хотя он и последовательно и строго религиозен, тем неменее слишком противоречит естественному человеческому разуму, слишкомпротиворечит опыту, тому чувству, которому природа невольно дает себя знатькак самодеятельная сила, чтобы человек, - по крайней мере прислушивающийся кголосу разума и опыта, - мог сохранить этот взгляд. Человек поэтомуотказывается от этого взгляда и признает за природой самодеятельностьдействий; но так как для него в то же время отличное от природы существо,бог, есть существо действительное и действующее, то перед ним оказываетсядвоякого рода действие: действие бога и действие природы; действие природы - как непосредственное, ближайшее; действие бога - как посредственное, отдаленное. Бог не производит здесьнепосредственных действий; он действует не без посредства подчиненныхпосредствующих причин, которые и являются естественными существами. Ониназываются подчиненными или вторыми причинами, потому что первая причинаесть бог, средними или посредствующими причинами, потому что они именно тесредства, при помощи и силою которых бог действует, но не средства в смыслестарой веры, являющиеся лишь произвольными и безразличными инструментами вруке всемогущества, а средства в том смысле, в каком, например, глаз можноназвать средством зрения, - средства, имеющие собственную природу и силу,необходимые средства. Но бог здесь поступает и действует не только не безучастия естественных причин, он поступает только сообразно этим причинам, онпоступает не как неограниченный, абсолютный монарх, который распоряжаетсявещами, как хочет, который делает вещь также и тем, что противно ее природе(огонь водою, пыль - хлебным зерном, кожу - золотом), нет, он правит здесьлишь согласно законам природы; он правит, как конституционный монарх.Король, с точки зрения конституционного, а именно английскогогосударственного права, как это точно выражено, может управлять лишьсогласно законам, и точно так же бог с точки зрения рационализма, ибо точказрения, с которой мы сейчас имеем дело, есть не что иное, как так называемыйрационализм, взятый нами здесь, однако, в самом широком смысле слова, -правит только согласно законам природы. Конституционализм, как выражаютсянемецкие государствоведы, ставит пределы "злоупотреблению государственнойвластью", а рационализм ставит предел злоупотреблению божественнымвсемогуществом и произволом, то есть чудотворчеству. Различие междуконституционализмом и рационализмом в этом отношении лишь то, чторационалистический или конституционный бог может делать чудеса - иборационалист не отказывает богу в возможности делать чудеса, - но он их неделает, конституционный же монарх, или суверен, может не толькозлоупотребить своею властью, но и действительно ею злоупотребляет всякийраз, когда ему это захочется. Неограниченный монарх царствует и управляетили, по крайней мере, вмешивается в управление всякий раз, когда емузахочется, конституционный же монарх, напротив того, царствует, но неуправляет, точно так же и конституционный или рационалистический бог,который лишь стоит во главе мира, но не вмешивается непосредственно, подобностарому абсолютному богу, в управление миром. Короче говоря, подобно тому,как конституционная монархия есть монархия, ограниченная демократией илидемократическими учреждениями, так же точно рационализм есть теизм,ограниченный атеизмом или натурализмом, или космизмом, короче говоря,элементами, противоположными теизму. Или: подобно тому, как конституционнаямонархия есть лишь ограниченная и встретившая себе препятствия демократия,которая поэтому необходимо ведет в своем развитии к истинной и совершеннойдемократии, точно так же современный рационалистический теизм, или вера вбога, есть лишь ограниченный и встретивший себе препятствие,непоследовательный атеизм или натурализм. Ибо что такое бог, которыйпоступает лишь сообразно законам природы, чьи действия суть лишь действияприродные? Он лишь бог по имени, по содержанию же не отличается от природы;он бог, противоречащий понятию бога; ибо только бог, неограниченный, несвязанный никакими законами, творящий чудеса, спасающий человека - покрайней мере, соответственно его вере, его воображению - из всех бед, естьбог. Но бог, который, например, помогает в болезнях лишь через посредствоврачей и лекарств, есть бог, который не более помогает и может помочь, чемврачи и лекарства; это совершенно излишний, ненужный бог, бог, имея которогоя ничего не выигрываю, по сравнению с тем, что я имел бы и без него черезпосредство одной лишь природы, и при потере которого я, стало быть, ничегоне теряю. Одно из двух: либо абсолютная монархия, либо никакой; либо абсолютный бог, каким былбог древней веры, или полное отрицание бога. Бог, повинующийся законамприроды, приспособляющийся к движению мира, каким является бог нашихконституционалистов и рационалистов, - есть нелепость (16).

Дата добавления: 2014-10-23