Двадцать первая лекция

Прежде, чем продолжать тему вчерашней лекции, я должен предупредитьодно возможное недоразумение, которого я вчера только потому не коснулся,что не хотел прерывать хода моего изложения. Я сказал, что как боги,предметы языческой веры, так и предметы веры христианской являютсяпродуктами воображения. Отсюда можно заключить и на самом деле заключали,что библейская история как Ветхого, так и Нового завета есть чистейшаябасня, чистейшее измышление. Но этот вывод ни в коем случае не оправдываетсебя, ибо я утверждаю лишь, что предметы религии в том виде, в каком ониявляются ее предметами, суть существа, созданные воображением, а не то, чтоэти предметы сами по себе - вымыслы. Так же мало, как из утверждения, чтоСолнце, каким его себе представляет языческая религия, а именно личным,божественным существом, а стало быть, из утверждения, что Солнце-бог естьвоображаемое существо, следует, что и само Солнце есть воображаемоесущество, так же мало из утверждения, что Моисей, как его представляетиудейская история религии, что Христос, как его изображает христианскаярелигия и история религии Нового завета, являются существами, созданнымивоображением,-можно заключать, что Моисей и Иисус как таковые не былиисторическими личностями. Ибо между личностью исторической и религиозной тоже различие, как между естественным предметом как таковым и им же, каким егопредставляет себе религия. Религия ничего не создает из себя, иначе мыдолжны были бы верить в творчество из ничего, фантазия загорается лишь отестественных и исторических предметов. Как кислород не создает без горючеговещества огня, поражающего глаз (19), так и воображение без соответствующегоматериала не создает своих религиозных и поэтических фигур. Но историческаяличность в том виде, как она является предметом религии, - уже более неисторическая, а переделанная воображением личность. Я не отрицаю,следовательно, что был Иисус, была историческая личность, которойхристианская религия обязана своим происхождением, я не отрицаю, что онпострадал за свое учение. Но я отрицаю, что этот Иисус был Христом, богомили сыном божиим, рожденным от девы, чудотворящим существом, что он исцелялбольных одним своим словом, укрощал бури простым повелением, мертвых, ужеблизких к разложению, пробуждал и сам был пробужден от смерти, короче, яотрицаю, что он был таким, каким его представляет Библия; ибо в Библии Иисус- не предмет простого исторического рассказа, а предмет религии,следовательно, не историческая, а религиозная личность, то есть существо,переделанное и преобразованное в существо воображения и фантазии. Инеразумно или, по меньшей мере, бесплодно стремление отделить историческуюистину от прибавок, искажений и преувеличений, сделанных силой воображения.У нас для этого нет исторических средств. Христос, как он изображаетсябиблейским преданием - а мы не знаем другого, - есть и остается созданиемчеловеческого воображения. Но сила воображения, которая творит богов человека, связанапервоначально с природой; явления природы, а именно те явления, от которыхчеловек больше всего себя чувствует и сознает зависимым, и являются как разтеми, которые производят наибольшее впечатление на воображение, как я этопоказал на первых лекциях. Что такое жизнь без воды, огня, земли, солнца,луны? Да и какое же впечатление производят эти предметы на теоретическуюспособность, на фантазию! И прежде всего действует глаз, которым человексозерцает природу, а не разум, производящий опыты и наблюдения, действуетисключительно сила воображения, фантазия, поэзия. Но что делает фантазия?Она творит все по образу человека; она делает природу изображениемчеловеческого существа. "Всюду,- прекрасно говорит Б. Констан в своемсочинении "О религии", - где есть движение, дикарь видит и жизнь; катящийсякамень кажется ему либо бегущим от него, либо его преследующим; бушующийпоток бросается на него; какой-нибудь разгневанный дух живет в пенящемся водопаде; воющий ветересть выражение страдания или угрозы; эхо от скалы - пророчествует или дает ответ, и когда европеецпоказывает дикарю магнитную стрелку, то тот видит в ней существо, уведенноеиз своего отечества, существо, которое жадно и боязливо стремится к желаннымпредметам". Поэтому человек обожествляет лишь тем пли лишь потому природу,что он ее очеловечивает, то есть он обожествляет самого себя, обожествляяприроду. Природа дает лишь материал, вещество для бога; но форму,преобразующую это сырое вещество в человекоподобное и потому божественноесущество, душу, - доставляет фантазия. Различие между язычеством ихристианством, между политеизмом и монотеизмом лишь то, что политеизм делаетотдельные фигуры и тела природы богами, и именно поэтому принимаетчувственное, действительное, индивидуальное существо человека - разумеется,бессознательно - за образец и масштаб, соответственно которому фантазияочеловечивает и обожествляет предметы природы. Как человек есть телесноеиндивидуальное существо, так и боги политеиста являются телесными,индивидуальными существами; у него поэтому бесчисленное множество богов; унего столько же богов, сколько он замечает различных родов существ вприроде. Но он идет даже дальше: он обожествляет даже отдельныеразновидности. Разумеется, и это обожествление, эта религиозная схоластикасвязаны, главным образом, с вещами, имеющими величайшую важность для эгоизмачеловека; ибо именно у таких предметов человек внимательно подмечает все,своим взором следит за малейшими различиями и затем обожествляет своейфантазией. Чудесный пример этого дают нам римляне. Они имели, например,отдельных богов для каждой стадии развития, через которые с начала и доконца проходят полезнейшие для человека растения, как, например, разные видыхлеба, - для стадии прорастания, для стадии образования колоса, для стадииналивания почки, короче говоря, для каждой бросающейся в глаза, различаемойступени роста растения. Так, они имели и для детей множество богов: богинюNatio - для рождения, богиню Educa - для еды, богиню Potina - для питьядетей, бога Vagitanus - для детей кричащих и плачущих, богиню Cunina - длянаходящихся в колыбели, богиню Rumia - для кормящихся грудью. Монотеист, наоборот, исходит не от действительного, чувственногочеловека, являющегося живым, отдельным существом, он идет изнутри наружу, онисходит от духа человека, духа, который выражается в слове, который однимлишь словом производит действие, чье простое слово способно творить.Человек, стоящий над другими, как их господин, которому они повинуются,повелевает ведь миллионами одним простым словом; ему стоит лишь приказать,чтобы его воля была исполнена другими, ему подчиненными слугами. Черезпосредство простого слова действующие и творящие дух и воля человека, аименно человека, деспотически, или монархически, повелевающего, есть,следовательно, то, из чего исходит монотеист, есть прообраз его фантазии,его воображения. Политеист косвенно обожествляет человеческий дух,человеческую фантазию, ибо ведь предметы природы превращаются для него вбогов лишь при помощи фантазии, монотеист же обожествляет прямо,непосредственно. Монотеистический или христианский бог поэтому есть, что инадлежало доказать, в такой же мере продукт человеческой фантазии, такой жеобраз человеческого существа, как и политеистический, с той лишь разницей,что человеческое существо, сообразно которому христианин мыслит и творитсвоего бога, не есть существо осязаемое, существо уловимое, могущее бытьпредставленным в очертаниях статуи, картины. Христианский и иудейский бог неподдается изображению; да и кто может составить себе телесный образ духа,воли, слова? Различие между монотеизмом и политеизмом заключается далее втом, что политеизм имеет своей отправной точкой и основанием чувственноевоззрение, представляющее нам мир во множестве его существ, монотеизм жеисходит от связи, от единства мира, от мира, каким его человек приводит кединству в своем мышлении и воображении. Есть лишь один мир и,следовательно, лишь один бог, говорит, например, Амвросий. Многие боги -создания воображения, непосредственно примыкающего к чувствам; единый богесть создание воображения, отвлеченного от чувств, связанного соспособностью к абстракции. Чем больше человек находится во властивоображения, тем чувственнее его бог; так же и единый бог; чем большечеловек привык к отвлеченным понятиям, тем его бог менее чувственный, болееотвлеченный, хитроумный. Различие между христианским богом в том виде, вкаком он является предметом для рационалиста, подвергающего свою веруразмышлению, и в том виде, в каком он является предметом для правоверногохристианина, заключается лишь в том, что бог рационалиста есть существоболее хитроумное, отвлеченное, не чувственное, чем существо мистика илиправоверного, заключается лишь в том, что рационалист силу своеговоображения определяет силой абстракции, отдает первую во власть второй;старовер же дает воображению преодолеть свою силу отвлечения или способностьпонимания, преодолеть и властвовать над ними. Или иными словами: рационалистопределяет или, лучше, ограничивает веру разумом, - ведь - это разум,который мы обозначаем и выражаем в обыденной речи и в обыденном мышлении какспособность образовывать понятия, - а правоверный властвует над разумом припосредстве веры. Бог староверов может все, и на самом деле делает то, чтопротиворечит разуму; он может все, что представляет себе возможнымнеограниченное воображение веры,- а для веры нет ничего невозможного, - тоесть этот бог осуществляет то, что верующий воображает; он есть лишьосуществленная, опредмеченная неограниченная сила воображения человека,цельно верующего. Рационалистический бог, наоборот, ничего не может и ничегоне делает такого, что противоречило бы разуму рационалиста или, вернее, силеверы и воображения, ограниченной рационалистическим разумом. Тем не менее, рационализм есть также поклонение изображениям иидолопоклонство, если поклонение изображениям равносильно идолопоклонству;ибо так же, как подлинный, чувственный идолопоклонник принимает чувственноеизображение за бога, за действительное существо, точно так же и рационалистсчитает своего бога, создание своей веры, своей силы воображения и своегоразума за действительное существо, живущее вне человека. Он приходит вбешенство и впадает в фанатизм старой веры, если у него оспаривается бытиебога или - что то же - его бога, ибо каждый считает за бога лишь своегобога, - если ему хотят доказать, что его бог есть лишь субъективное, то естьвоображаемое, представленное, измышленное существо, что его бог есть лишьизображение его собственного, рационалистического существа, ограничивающегосилу воображения силою абстракции, веру - мышлением. Однако довольно покачто говорить о различии между рационалистами и ортодоксами, к которому мыеще позже вернемся. Я должен, однако, вставить еще одно замечание. Я не различал,противопоставляя друг Другу язычество и христианство, веру во многих богов иверу в единого бога, я не различал между предметом языческой религии в томвиде, в каком он является предметом природы, и в том, в каком он являетсяпредметом искусства; я одинаково говорил: бог язычества есть эта природа,это изображение, это дерево. Об этом скажу теперь вот что. Я говорил: сила воображения делает тела природы, солнце, луну и звезды, растения,животных, огонь, воду человеческими личными существами, но сообразноразличным действиям и впечатлениям, которые производят предметы природы, онаочеловечивает, олицетворяет различно. Небо, например, оплодотворяет землюдождем, освещает солнцем, оживляет теплотою. Человек представляет себепоэтому в своем воображении землю, как существо воспринимающее, женское,небо - как существо оплодотворяющее, мужское. Религиозное искусство не имеетдругой задачи, как чувственно, наглядно представить предметы природы илипричины природных явлений и природных действий, какими их человек в своемрелигиозном воображении рисует, - другой задачи, как осуществить созданиярелигиозного воображения. То, во что человек верит, внутренне себепредставляет, внутренне считает действительным, он хочет также и видеть внесебя, как нечто действительное. При помощи искусства - разумеется,религиозного искусства - хочет человек дать существование тому, что не имеетсуществования; религиозное искусство есть самообман, самообольщениечеловека; он хочет себя уверить при его помощи, что есть то, чего нет,подобно тому, как это делают верующие в бога философы, желающие нас заверитьпри посредстве своих искусственных доказательств бытия божия, что богдействительно есть, что действительно вне нас существует то, что есть тольков нашей голове. Что же, следовательно, есть то, чему искусство хочет датьсуществование? Есть ли это солнце, есть ли это земля, есть ли это небо,воздух, как причина молний и грома? Нет, эти предметы существуют, - и что заинтерес был бы для человека, а особенно религиозного человека, изображатьсолнце, каким оно является нашим чувствам? Нет! Религиозное искусство хочетизображать не солнце, а бога солнца, не небо, а бога небес; оно хочетизображать лишь то, что фантазия вкладывает в чувственный предмет, что,стало быть, не существует чувственно; оно хочет лишь сделать доступным нашимчувствам небо, солнце, поскольку они мыслятся, как личные существа, солнце,поскольку оно является нечувственным, а фантастическим, воображаемымсуществом. Главное в художественном изображении бога есть его личность, егосозданное фантазией человекоподобное существо, второстепенное - природа;естественный предмет, хотя бог и является первоначально лишь егоолицетворением, служит лишь средством обозначения этого бога и придается емукак атрибут. Так, бог неба и грома, Зевс в греческой религии, хотяпервоначально, как и во всех естественных религиях, он представлял одно сгромом и молнией, изображается держащим в руке королевский скипетр илипылающую стрелу молнии. Первоначальное существо бога грома - природа -низведено, стало быть, до роли простого орудия лица. Тем не менее, однако,между небом как существом природы, и богом неба, представленным впроизведении искусства, имеется то равенство или единство, что оба они -существа чувственные, телесные; но небесный бог таков лишь в воображении, так что по сравнению с богом,по крайней мере не являющимся чувственным существом, различие междупредметом искусства и природой отпадает, или по крайней мере не былонеобходимости это различие выдвигать. Однако вернемся опять к нашемупредмету. Я утверждал, что сила воображения есть существенный орган религии; чтобог есть воображаемое, образное существо и притом он есть образ человека;что и предметы природы, человекоподобные существа, если они рассматриваютсяс религиозной точки зрения, являются именно в силу этого образами человека,что и духовный бог христиан есть лишь силою воображения человека созданное,вне человека проектированное и представленное, как самостоятельное,действительное существо, как изображение человеческого существа, - что,следовательно, предметы религии, разумеется в том виде, в каком они являютсяее предметами, не существуют вне воображения. Против этого утвержденияверующие, особенно теологи, ужасно протестовали и восклицали: возможно ли,что простым воображением является то, что доставляет так много утешениялюдям, ради чего миллионы людей даже жертвовали жизнью? Но это совсем недоказательство действительности и истинности этих предметов. Язычники такжесчитали своих богов действительными существами, приносили им в жертву целыегекатомбы, даже жизнь свою или других людей, и все-таки христиане теперьсчитают, что эти боги были лишь вымышленные, воображаемые существа. Чтонастоящее время считает за действительность, то будущее признает фантазией,воображением. Наступит время, когда будет так же общепризнано, что предметыхристианской религии были лишь фикциями, как теперь это общепризнаноотносительно богов язычества. Только эгоизм человека полагает своего бога заистинного, а богов других народов за воображаемые существа. Сущность силывоображения - там где ей не выступают в противовес чувственные воззрения иразум, - заключается именно в том, что она заставляет казаться человекудействительным то, что она ему представляет. Какую власть над человеком проявляет воображение, это могут нагляднопоказать примеры из жизни так называемых диких народов. "Дикари в Америке иСибири не предпринимают никакого путешествия, не совершают никакого обмена,не заключают никакого договора, если они не побуждаются к этому своимиснами. Самое ценное, что у них есть, то, что они, не задумываясь, защищалибы ценой жизни, они отдают, доверившись сну. Камчадалки отдаются безсопротивления тому, кто уверит их в том, что во сне обладал ими. Одинирокезец видел сон, что ему отрезали руку, и он ее себе отрезал; другой, чтоон убил своего друга, и он его убил" (Б. Констан, указанное сочинение).Может ли власть воображения быть доведена до высшей степени, чем здесь, гдевиденная во сне потеря руки делается основой и законом действительнойпотери; где виденное во сне воображаемое убийство друга делается основой изаконом действительного убийства, где, стало быть, простому сну приносят вжертву свое тело, свои руки, своего друга? (20) Как для дикарей в настоящеевремя, так и для древних народов сон имел значение божественного существа,откровения, явления бога. Даже христиане отчасти и теперь считают сны забожественные внушения. Но то, в чем бог являет свое откровение, в чем онсебя проявляет, есть не что иное, как его существо. Поэтому бог, которыйявляет свое откровение во время сна, есть не что иное, как существо сна. Ночто же такое существо сна? Не ограниченная законами разума и чувственноговоззрения, необузданная сила воображения или фантазия. Следует ли из того,что христиане давали себя преследовать за предметы своей веры, приносили имв жертву свое имущество и кровь, следует ли их истинность идействительность? Нисколько. Так же мало, как из того, что ирокез в угодусвоему сну отсечет себе руку, следует, что он эту руку действительно потерялво сне; также мало вообще истинность снов вытекает из того, что человек,который дает над собой власть снам, приносит им в жертву истину разумногочувственного воззрения. Я привел сны, лишь как чувственные очевидные примеры религиозной властивоображения над человеком. Но я утверждал также, что сила воображениярелигии не есть свободная сила художника, но что она имеет практическуюэгоистическую цель, или что сила воображения религии имеет свои корни вчувстве зависимости, что религиозная сила воображения держится главнымобразом за предметы, возбуждающие в человеке чувство зависимости. Чувствозависимости человека не стоит, однако, в связи с определенными толькопредметами. Как сердце находится постоянно в движении, непрерывно бьется,так же точно никогда в человеке, а именно в человеке, над которым властвуетсила воображения, не замирает чувство зависимости, ибо при каждом шаге,который он делает, его может постигнуть беда, каждый предмет, как бы он нибыл незначителен, может угрожать ему смертью. Это чувство страха, этанеизвестность, эта всегда сопровождающая человека боязнь несчастий естькорень религиозной силы воображения; и так как религиозный человек все беды,его постигающие, приписывает злым существам или духам, то страх передпривидениями и духами есть сущность религиозной силы воображения, по крайнеймере у необразованных людей и народов. Чего человек боится, чего онпугается, то сейчас же фантазия превращает в злое существо, или, наоборот,что ему фантазия рисует как злое, того он боится и стремится поэтомурасположить к себе при помощи религиозных средств или обезвредить. Так,например, у чиккитов в Парагвае, как это значится в "Истории Парагвая"Шарлевуа, "не найдено явственного следа религии, однако они боялись демонов,которые, как они говорили, имели обыкновение являться им в ужасающихобразах. Свои празднества и пирушки они начинали с того, что призывалидемонов не мешать их веселью". Таитяне верят в то, что если кто ударитсяногою о камень и ему станет больно, то это сделал один из Эатуа или самЭатуа, то есть бог, так что про них, как это значится в третьем и последнемпутешествии Кука, "можно буквально сказать, что они при своей религиознойсистеме ступают всегда по заколдованной почве". Так и ашантии в Африке, еслиони ночью в темноте оступятся о камень, верят, что злой дух спрятался вкамне, чтобы им причинить боль ("Ausland", 1849, май). Так фантазияпревращает камень, о который человек по своей неосмотрительности споткнулся,в дух или в бога! Но как легко повторно спотыкается человек! На каждом шагуможет приключиться с ним это несчастье. Поэтому человек, находящийся вовласти своего чувства и воображения, постоянно видит себя окруженным злымидухами! Так, у североамериканских индейцев достаточно, чтобы у кого-нибудьзаболели зубы или голова, чтобы это сейчас же означало, что "духи недовольныи хотят, чтобы с ними примирились" (Хеккевельдер, "Известия об истории,обычаях и нравах индейских племен"). Особенно выделяются своим страхом переддухами и привидениями народы Северной Азии, исповедующие так называемоешаманство, религию, которая состоит не в чем ином, как "в боязни духов,изгнании духов и заклинании духов"; они живут в непрестанной борьбе "свраждебными духами, которые бродят по пустыне и по далеким снежным полям"(Штур, "Религиозная система языческих народов Востока"). Но не одношаманство, как это также говорит Штур, имеет свои корни в этой вере впривидения, но более или менее религии всех народов. Особенно замечательното, что рассказывают о североамериканских дикарях. "Как ни храбр, горд и какни чувствует свою независимость североамериканский индеец, все же страхперед колдовством и волшебством делает его одним из самых пугливых и робкихсозданий", - говорит Хеккевельдер. "Невероятно, - продолжает он далее, -какое влияние оказывает на настроение вера индейцев в колдовство. Они уже нете люди в тот момент, когда их воображение охвачено мыслью, что онизаколдованы. Их фантазия тогда находится постоянно в действии, рисуя самыестрашные и подавляющие образы". Страх перед колдовством есть не что иное,как страх перед тем, что может быть причинено несчастье злым существом такназываемым сверхъестественным, колдовским образом. И это суеверие, этовоображение так сильно у индейцев, что они часто под влиянием "простоговоображения, что им причинен вред, что они околдованы, и на самом делеумирают" (21). Точно так же, как и Хеккевельдер, высказывается и Вольней осевероамериканских дикарях в своем описании Северной Америки: "Страх передзлыми духами есть одно из самых распространенных и мучительныхпредставлений; их самые бесстрашные воины в этом пункте подобны женщинам идетям; сон, какое-нибудь ночное видение в кустах, неприятный крик пугаютих". Точно так же, как у названных народов, мы находим и у христиан самыепреувеличенные представления о бедах и смертельных опасностях и описания имиопасностей, которые преследуют человека на всех путях и которые ихрелигиозная фантазия представляет им как действия враждебного человеку злогосущества или духа, дьявола, Действия, которые могут быть устранены лишьпротиводействием доброго, к человеку благосклонною и всемогущего бога. Боги, следовательно, - создания фантазии, но создания фантазии,находящиеся в самой тесной связи с чувством зависимости, с человеческойнуждой, с человеческим эгоизмом, создания фантазии, которые в то же времяявляются существами, созданными чувством, существами или созданиямиаффектов, в особенности страха и надежды. Человек требует от богов, как яуже это говорил при описании религиозного поклонения изображениям, чтобы ониему помогали, если он их представляет себе добрыми существами, чтобы они емуне вредили, по крайней мере не мешали его планам и радостям, если он ихпредставляет себе злыми. Религия поэтому есть не только дело воображения,фантазии, не только дело чувства, но также и дело желания, стремлениячеловека и его потребности устранять неприятные чувства и создавать себеприятные, получать то, чего у него нет, но что ему хотелось бы иметь, аудалять то, что он имеет, но чего иметь он не хотел бы, как, например даннуюбеду или данный недостаток, - короче говоря, она есть выражение стремлениячеловека освободиться от бед, которые у него есть, или которых он опасается,и получить то добро, которое он желает, которое ему рисует его фантазия,-она есть выражение так называемого стремления к счастью.

Дата добавления: 2014-10-23