Социальность и культура

ТЕМА 5. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ПРОЦЕСС

В лекции анализируется «вплетенность» атрибутов культуры в структуру деятельности человека в ситуации социального взаимо­действия. Единицей анализа является социальное взаимодействие, порождающее «социальное». Упорядочение социальных действий людей, их смыслонаполнение, интегрирование людей посредством самоидентификации в общности различных уровней происходят именно в так называемых социокультурных процессах. Современное общество выступает как сложная социокультурная система.

Любой социальный процесс вызван к жизни стремлением людей удовлетворять свои жизненные потребности, будь то личного, группового или общественного масштабов. Взаимодействуя друг с другом и преследовании своих конкретных целей, возникающих при этом, они гак или иначе содействуют формированию типичных, стандартных «парадигм» такого взаимодействия, своеобразных алгоритмов совместного действия. Назовем их термином «социальность». Взаи­моотношения людей в таких случаях строятся согласно требованиям различных типов социальности. Учитель и ученики в ситуациях обу­чения, работодатель и работник в ситуациях труда, власть и гражда­нин в сфере государственных дел, продавец и покупатель в ситуации обмена и потребления и т. п. руководствуются возникшими в куль­туре взаимными ожиданиями-требованиями, упорядочивающими, нормализующими их взаимоотношения и действия.

Социальная дифференциация указанных ролевых фигур форми­рует определенную социальную дистанцию между ними, размер кото­рой определяется ценностно-нормативными требованиями, устано­вившимися в данной культуре: общество, стремящееся к социальному равенству, сокращает эту дистанцию, а общество, узаконивающее социальное неравенство, наоборот, пытается четко регулировать та­кое социальное расслоение между группами или их представителями. Например, социализм призван культивировать обращения типа «товарищ» или «гражданин», а иной строй — «господин»¹.

Если мы подключаем к анализу парадигм внешнего взаимодейст­вия людей их внутренний план (картину мира), т. е. их личное отношение к возникшим стандартным взаимоотношениям, то могут возникнуть весьма различные оценки. Оглянемся на эпоху Возрож­дения. Настроения людей, у которых к тому времени созрели чувства достоинства и социальной справедливости, думается, лучше всех выразил В. Шекспир в своем известном сонете:

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж

Достоинство, что просит подаяния,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеяньи,

И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместной почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка,

И вдохновенья зажатый рот,

И праведность на службе у порока...¹

Подобное «братание противоположностей», перевертывание человеческих отношений с ног на голову возможно лишь при таких швах социальности, когда люди либо лично зависимы (как в усло­виях рабовладельческих, феодальных отношений, а также в бюрок­ратических или мафиозных структурах), либо вещно зависимы (как а рыночных отношениях, когда деньги приобретают колоссальную силу и господство над людьми). На человеческие отношения накла­дывается социальная или экономическая вуаль, порой до неузнаваемости искажающая их родовое естество. И если мы возмущаемся такой несообразностью, значит, мы, пусть интуитивно, улавливаем Человеческое измерение данных социальных отношений «социаль­ности». С полным основанием можно считать Шекспира пионером такой «экспертизы», проделанной в поэтической форме.

Со времен Шекспира прошло более 400 лет, однако мало что И влепилось в жизни в этом смысле. Попытка построения «государственного социализма», вначале романтическая, а затем и бюрократи­зм км «чуждая», решить проблемы прозрачности человеческих отношений оказалась лишь экспериментом, поставленным, возможно, слишком рано в историческом смысле. Господство над человеком, продуктов его деятельности, а следовательно, и возможность его подавления с помощью этой силы (отчуждение человека) в истории пока усиливаются².

Вспомним, что в культуру входит опыт жизнедеятельности лю­дей, социально отобранный и ценностно упорядоченный, прошедший этап знаковой символизации. Именно в этом случае культура может передаваться, ей можно обучиться, ею можно руководствоваться в ситуациях взаимодействия людей. Следовательно, развитие внутреннего мира людей в целом совпадает с развитием их внешнего мира уровнем их взаимодействия. Это совпадение совершается за счет их взаимной поддержки, когда развитие одной стороны обеспечивает условия для движения другой, сообщая ей стимулы для эволюции, создавая поле напряженности между сущим и должным.

Здесь находится поле нашего анализа. Традиционное общество, формируя и стабилизируя рутинные типы социальности, т. е. парадигмы взаимодействия и совместной жизни множества людей, обрекает на застой и их внутренний мир. Энергия духа в таком обществе используется для формирования у масс напряженного следования «божественному». Для отдельной личности при этом благом, видимо, является формирование в ее внутреннем мире поля напряженности между профанным и сакральным, обыденным и трансцендентных (повседневным, рутинным, с одной стороны, и священным, точнее освященным — с другой). Чувство вины перед высшим существом за совершенные грехи формирует у нее совесть религиозного характеру появляется идея спасения души, возникают надежды на продолжение жизни в других мирах или душах. Сказывается ли такой отрыв духа человека от условий его повседневной жизни на изменении социальности, на возникновении новых ее типов? Анализ библейских нравоучений показывает, что все они адресованы индивиду служат саморегулированию им своего поведения, своих внутренний отношений к людям, миру, обществу и себе. В то же время они проповедуют терпимость в жизни («Бог терпел и нам велел», «всякое начальство от Бога» и т. д.), заглушают естественный протест против эксплуатации, несвободы, зависимости, произвола случая, освящай существование социальной пирамиды с ее жесткими структурами, формирующимися вследствие стихийно возникшего различия людей в отношениях статуса, престижа, богатства, собственности, возможностей, санкций.

Как же появилась светская культура, как произошел поворот духа людей к Земле? Состояние духовной жизни основной массы людей в Средние века и в начале эпохи Возрождения явно выражено в картине Брейгеля-старшего «Падение Икара» (середина XVI в., Европа). Высоко в небе разыгрывается трагедия Икара, попытавше­юся вырваться из сетей повседневности ввысь и обрести свободу. Однако, судя по картине, этот порыв к свободе никем на земле не был замечен — крестьяне пашут землю, пасут скот, лица людей обращены К своим повседневным делам. Вырисовывается трагедия большого масштаба и характера — героический пример Икара не был, говоря современным языком, социально оценен и поддержан.

В эпоху Просвещения менталитет европейцев был разбужен усилиями целого сонма философов, прежде всего — французскими энциклопедистами. Постепенно были разрушены предрассудки, которые якобы были виновны в воспроизводстве всех общественных и hi, Критика началась с отрицания богословских объяснений мира и общества, религии как таковой за присвоенное ею право на безогово­рочную власть над духовной жизнью людей и завершилась всеобъемлющей критикой всех законов и установлений абсолютистского государства. Попутно была решена и задача снятия ореола с «героической истории». Святость традиций была серьезно поколеблена, они стали предметом выбора, а не безоговорочного следования им. Для того чтобы превратить время в созидательную силу, надо было открыть новые горизонты социального развития. А это было возможно лишь в случае соединения повседневной культуры с «высокой культурой» (И. Кант), т. е. создания поля напряженности между нормами и цен­ностями повседневной жизни и ориентирами высокой культуры за счёт возведения разума, творца «истины и прекрасного», на «священ­ный» пьедестал (сакрализация знания).

Талант и умение работать должны были прийти на смену родовитости, клановости при распределении между людьми видов деятельности, которыми по традиции могли заниматься тогда лишь люди «благородные» по крови. Эта эмансипация, говоря нынешними словами — демократизация, коснулась многих сторон общественной жизни. Особенно четко этот момент начал реализовываться в ходе Великой французской революции. Общественная роль «случайного» человека (человека, обязанного своим общественным положением (иной случайности, как рождение в родовитой или богатой семье) постепенно стала уходить в прошлое. Лозунги революции «свобода,

равенство, братство» увлекли многих, явились ориентирующими и мобилизующими смыслами социальных изменений.

Новое соотношение разума и чувств (желаний) было кратко выражено еще в XVII веке формулой: «Свобода есть осознанная не­обходимость» (Спиноза). «Хочу» было ограничено рассудком, стре­мящимся овладеть кругом жизненных необходимостей посредством их познания. Но для этого надо было также решить вопрос о свободе духа — было доказано, что лишь при свободном движении духа воз­можно творение новых ориентиров, т. е. универсальных ценностей, способных притягивать к себе и интегрировать в себя индивидуаль­ные сознания. Видами деятельности, посредством которых рожда­лись эти универсальные ценности и смыслы, были объявлены наука и искусство — сферы «высокой культуры». Следовательно, и люди, занимавшиеся соответствующей деятельностью, должны были быть людьми благородными, честными, свободными, а потому — достой­ными социального подражания.

Так, по замыслу мыслителей эпохи Просвещения, человечество перешло бы от традиционного, застойного общества к культурному, причем без столкновений, социального хаоса и духовной дезориен­тации масс. Для этого надо было путем просвещения наделить людей разумом, «повернуть» лица крестьян из картины Брейгеля к солнцу, к свободному ощущению каждым человеком новых просторов для лич­ной актуализации, открывающихся с помощью научного знания, т. е. нового понимания смыслов социальной и индивидуальной жизни.

Чем все это кончилось — читатель знает. Политическое самоос­вобождение людей от отношений личной зависимости и замена и отношениями «вещной» зависимости принесли новые проблемы, более глубокие и сложные. Появилась даже поговорка о том, что революцию замышляют гении, совершают фанатики, пользуются ее плодами проходимцы. Это означает, что если люди ставят цель, основываясь лишь на «добром разуме», то действует пословица: «Бла­гими намерениями вымощена дорога в ад». Поэтому позже разу¹ был понят теоретиками прогресса лишь как «помощник интереса Иными словами, общество надо перестраивать не на основе разум а с помощью разума, опираясь на интересы того или иного класс¹ (сегодня у ряда политологов таким классом предстает «средний класс» — некий гипотетический класс, существующий пока лишь и головах теоретиков).

Дата добавления: 2015-06-04