Д.В. Смирнов

Литература Шотландии в поисках самоопределения

Относительно этнического подхода принято разделять так называемую региональную и постколониальную литературу. В первом случае речь идет о национальных литературах стех стран, которые входят в состав Соединенного королевства: это Шотландия, Северная Ирландия и Уэльс (и конечно Англия). Одной из наиболее интересных среди национальных литератур Британии представляется литература Шотландии. История Шотландии драматична и ее отношения с Англией весьма непросты. Шотландия была страной, куда в свое время так и не добрались римляне (после гибели одного из легионов в шотландских горах было решено прекратить римскую экспансию на север Британии). В истории острова Великборитания эта страна заслужила репутацию дикого горного края. В этногенезе шотландцев поучаствовали кельтские племена бриттов, пиктов и скоттов (давших имя народу), скандинавские викинги и германские племена англов. Однако сами шотландцы ассоциировали себя, прежде всего, с кельтскими корнями и на этом основании отделяли от огерманившихся южных соседей. В Средние века Шотландия сохраняла свою независимость, хотя постоянно вела войны с Англией, но в последствии судьбы двух стран оказались тесно связана, шотландские короли из династии Стюартов даже восходили на британский престол в течение столетия. Но после поражения последнего из Стюартов (прица Чарльза Бонни) и жестоко ответа Англии шотландским горцам за поддержку Стюарта Шотландия окончательно потеряла независимость и вошла в состав Великборитании на правах «младшего брата». В симбиозе эти государства существовали вплоть до конца ХХ века. Однако сегодня все чаще раздаются голоса шотландских националистов об отсоединении от королевства Великобритании.

Стоит заметить, что на самом деле Шотландия не является с языковой и этнической точки зрения единой страной. В ее составе традиционно выделяются два географических региона – Лоулэндс (низменности, равнины) и Хайлэндс (горы, холмы). Равнинная часть наиболее близка к английской культуре, здесь развивается промышленность и крупные города, основной язык здесь – английский или скоттс (шотландский вариант английского). Хайлэндс – это край пастухов, традиционных промыслов и труизма. Здесь среди гор расположены развалины замков, здесь потомки горных кланов носят килты и говорят на гэлике (гельском языке кельтского происхождения). Поэтому националистские тенденции заключаются в возрождении шотландской культуры – но какой? Ведь величайшие шотландские писатели Джеймс Макферсон, Роберт Бёрнс, Вальтер Скотт, Роберт Льюис Стивенсон писали не на гэлике, а на английском. Проблемы шотландской самоидентификации тем самым заключаются в раздвоенности (культуры, языка, ментальности) и в ощущении неполноценности. Шотландия ощущает себя страной, которой нужна уния с Британией, но которая этой унии играет подчиненную роль: ее парламент ничего не решает, ее националя промышленность почти истреблена, язык как таковой отсутствует и т.п.

Эти проблемы знаменуют собой развитие шотландской литературы на современном этапе. Всплеск шотландской литературы пришелся на 1980-е – 1990-е гг. Показательна в этом контексте роль группы писателей из Глазго, которую возглавлял критик, поэт и преподаватель Филипп Хосбаум, немалую роль в группе играл Питер Кравиц, редактор издательства «Polуgon Books». В эту группу входили James Kelman, Alasdair Gray, Liz Lochhead, Tom Leonard and Aonghas MacNeacail. Она существовала до 1975 года. Частично под влиянием группы, а частино вопреки ему созданы такие шедевры современной шотландской литературы, как «На игле» Ирвина Уэлша (1993), «Бедные-несчастные» (1992) Аласдера Грея, и «До чего ж оно все запоздало» (1994) Джеймса Келмана.

Мироощущение этих писателей формируется вокруг осознания провинциальности и отсталости Шотландии. Аласдер Грей пишет в романе «Ланарк»: «Глазго — величественный город,Почему мы этого почти никогда не замечаем? —Потому что никто не думает, что в нем живет.Возьмем Флоренцию, Париж, Лондон, Нью-Йорк. Всякий, кто туда попадает, не чувствует себя чужаком, потому что уже посещал эти города, знакомясь с ними по картинам, романам, историческим книгам и фильмам. Но если какой-то город художники обошли вниманием, то даже его обитатели не в состоянии его вообразить. Что такое Глазго для большинства из нас? Дом, место работы, футбольное поле или площадка для гольфа, пабы, близлежащие улицы. Вот и все. Нет, ошибаюсь: есть еще кино и библиотеки. Когда нам хочется пофантазировать, мы навещаем мысленно Лондон, Париж, Рим под властью Цезарей, американский Запад на рубеже столетий — бываем где угодно, только не здесь и не сейчас. Воображаемый Глазго существует только в песенке для мюзик-холла и в нескольких скверных романах. Мы предъявили миру только это. И только это предъявляем себе». Не случайно в большинстве современных шотландских романов главный герой страдает потерей памяти. Это сам Ланарк, который приезжает в незнакомый город на поезеде, не зная, кто он и откуда, – герой одноименного романа Грея (1981), это герой романа Йена Бэнкса «Мост» (1986) и романа «Кошмары аиста Марабу» Ирвина Уэлша (1995). В этих романах герои находятся в больнице в состоянии амнезии и повествование состоит по большей части из их галлюцинаций или фантазий, навеянных воспоминаниями. Для большинства шотландских романов типично, что герой приходит в сознание в обстоятельствах, в которых он вынужден отрицать свое прошлое – как герой романа Алана Уорнера «Morvern Callar» (1995), который начинает рассказывать свою историю с момента, когда он перерезал себе горло ножом, – или как Сэмми Сэмюэлс из романа «До чего ж оно все запоздало» Дж. Келмана, в котором герой в начале повествования не может понять, где он находится и кто он такой. Отсюда –и нетрадиционная нарративная структура: человек без памяти и собственной идентичности не может связно рассказать свою историю, не может найти нужных слов.

Дж. Харт в своей книге «Шотландский роман» выделяет три отличительных особенности современной шотландской прозы:

1. Конфликт между местным и универсальным, между региональным реализмом и всеобщностью (стремлением изображать местные реалии и в то же время показывать целые эпохи и континенты).

2. Отражение проблем разделенной нации, расщепленной истории, что воплощается в «синдроме каледонской асимметрии» – разрыв между разумом и чувством, между эмоциями и рассдком, между логикой и иррациональным. Отсюда и эклектическая смесь жанров и стилей. Романтическое повествование сменяется иронией, реалистические картины действительности – фантастикой.

3. Проблема языка, конфликт лингвистических интересов аудитории и автора. В результате герой и автор зачастую говорят на разных языках (герой – на скоттсе или гэлике, а автор – на английском).

Первую черту наглядно представляет один из лучших шотландских романов современности – «Ланарк» А. Грея. Здесь конфликт «местного» и универсального представлен уже в композиции книги, которая состоит из двух частей, включающих в себя по две книги. Первая часть представляет нам доктора тау – рядового обывателя из Глазго, а вторая – загадочного Ланарка, путешествующего по фантастическим пространствам. На поверку оказывается, что это один и тот же человек. Для синтеза реалистического и фантастического начал Грей нарушает хронологию: повествование начинается с фантастической третьей книгой, затем продолжается реалистически первой и второй и заканчивается (после эпилога) фантастической же четвертой. При этом на уровне интертекста и аллюзий персонажи шотландской истории фигурируют и в фантазиях и в реальности: Ланарк называет себя Модбодо (шотландский иллюминат эпохи просвещения), Тау противостоит мистер Уатт (Джеймс Уатт – изобретатель и конструктор канала в Глазго), собеседник Тау носит имя Кеннет Макальпин (первый средневековый король Шотландии), одного из студентов Тау зовут Макбет (а его самого Дункан). В то же время в «Ланарке» воплощается и «каледонская асиммертия».

Примером этой черты может служить и роман Йена Бэнкса «Осиная фабрика» (1984), в котором черты комедии соединяются с триллером и аллюзиями к «Франкенштейну» Мери Шелли, и его же роман «Идя по стеклу» (1985), в котором соединяются три различных жанра и три нарратива: современный авантюрно-приключенческий роман, исследование сознания параноика и научная фантастика.

Такая постмодернистская структура текста наиболее соответствует шотландскому художественному сознанию, с его невротичностью, расщепленностью, саморефлексией.

Третья черта – языковая раздвоенность – воплощается в текстах шотландских романов таким образом, что за счет смешения языковых потоков (английского и скоттса) разрушается нарративная определенность, так что становится непонятно, кто говорит (автор или герой). Начиная с Дж. Келмана скоттс получает большую популярность в литературе. Показателен в этом отношении опыт Ирвина Уэлша, который в своем романе «На игле» использует фонетическую транскрипцию слов на скоттсе. Тем самым разрушается единство «высокого» или «нейтрального» литературного языка: «Ah did learn a few things though, based oan Forbes’s disclosures and ma ain researches into psychoanalysis and how ma behaviour should be interpreted. Ah have an unresolved relationship wi ma deid brother, Davie, as ah huv been unable tae work oot or express ma feelings about his catatonic life and subsequent death. Ah have Oedipal feelings towards ma mother and an attendant unresolved jealousy towards ma faither. Ma junk behaviour is anal in concept, attention-seeking, yes, but instead of withholding the faeces tae rebel against parental authority, ah’m pittin smack intae ma body tae claim power over it vis-à-vis society in general. Radge, eh? (p. 185)». Парадокс состоит в том, что скоттс подсознательно становится языком героев без прошлого, без идентичности, что символизирует неосознанное пробуждение их этнической природы, их прошлого. В романе А. Грея «1982. Джанин» это происходит на визуальном уровне, с помощью игры шрифтами и пространством страницы, что должно символизировать языковую и психоческую расщепленность личности:

Выходом из амнезии нации становится для шотландцев мотив воссоединения семьи: Так в романе Алана Уорнера Morvern Callar (1995) в финале герой возвращается в Шотландию из Испании, в романе Electric Brae (1992) Эндрю Крейга герой понимает, что должен взять на себя заботу о ребенке, которого его любовница родила о его лучшего друга; роман Джеки Кей Trumpet (1998) заканчивается примирением между приемным сыном и матерью, которая жила в лесбийском браке с женщиной, которую, в свою очередь, герой всегда считал своим отцом; роман Энн Донован «Будда-да» (2003) заканчивается тем, что отец усыновляет ребенка, которог его жена родила от другого. Таким образом, реинтеграция становится в шотландском романе ведущей темой.

Основы теории надёжности

Дата добавления: 2014-01-15