Первые шаги Лейбористской партии

Торможение в социальной активности ведущих партий, победа в них традиционалистского крыла, сторонников невмешательства в отношения между трудом и капиталом, явственно сказались в политической жизни страны. Национальный доход в начале XX в. достиг 1,8 млрд. фунтов стерлингов, или по 43 тыс. фунтов стерлингов на душу населения. Однако правительство тори жаловалось на гнетущую бедность, и королевская комиссия под председательством главы знаменитого банкирского дома Ротшильдов не смогла изыскать средств на вспомоществование безработным и нуждающимся. И по части прав законодатели демонстрировали ту же инертность. Показательна была судьба билля о 8-часовом рабочем дне, который по инициативе Конгресса тред-юнионов с регулярностью часового механизма вносился на рассмотрение палаты общин и исправно отвергался. Долгое время не удавалось провести даже частный вариант — введение 8-часового рабочего дня для горняков, занятых под землей. От второго чтения билля (1894) до его принятия прошло 15 лет!

В рабочей среде зрела мысль о необходимости самостоятельного, без посредничества либералов и консерваторов, представительства в парламенте. На Плимутском конгрессе тред-юнионов (1899) раздавались гневные речи: необходимые рабочим законопроекты «с презрением вышвыриваются» из «августейшей ассамблеи». В феврале следующего, 1900 г. в лондонском Мемориал-холле представители более чем полумиллионной профсоюзной массы и трех социалистических организаций (Независимой рабочей партии, Фабианского общества, Социал-демократической федерации) образовали Комитет рабочего представительства (КРП).

На первых порах дела Комитета шли ни шатко ни валко. Выборы, проведенные в 1900 г. на гребне шовинистической волны, вызванной англо-бурской войной, принесли победу консерваторам. Но затем у общественности наступило отрезвление: «война до крайности здесь всем надоела, между тем не видно конца фазису... партизанских действий». «Энтузиазм уступил место рассудочности, рассудочность — критике», - сообщали в Петербург российские дипломаты. Народную совесть возмущали варварские акты военщины, в особенности изобретенная генералами «новинка» в виде концентрационных лагерей.

Трудовую Англию взволновало и встревожило «Дело Таффской долины». В ходе конфликта между персоналом проходившей по Уэльсу железной дороги (с требованием восстановить на работе уволенных товарищей, сократить продолжительность смен и повысить зарплату) и предпринимателями последние обратились в суд, который счел возможным возместить их убытки за счет фондов профсоюзов. Палата лордов санкционировала это решение.

Тред-юнионы были возмущены: так можно было их разорить. Попытка добиться справедливости в палате общин успехом не увенчалась — резолюция с требованием оградить рабочих от судебного произвола была провалена голосами консерваторов. А тут начался застой в делах, кривая безработицы поползла вверх, и акции КРП начали повышаться. В него вступали все новые и новые профсоюзы, и на всеобщих выборах 1905 г. Комитету удалось завоевать 29 мест. В целом же победу одержали либералы. Делегаты шестой конференции КРП (1906) пришли к выводу, что пора преобразовать Комитет в Лейбористскую партию. Так родилась одна из двух основных современных партий Великобритании. Ей удалось добиться отмены решения по «делу Таффской долины», причем при поддержке нового премьер-министра Г. Кэмпбелл-Баннермана, упомянувшего в своей речи о «великих заслугах профсоюзов» в «предотвращении конфликтов между трудом и капиталом». С новой партией явно считались. Принятый акт двусмысленно санкционировал мирное пикетирование и не разрешал возбуждать судебные иски против профсоюзов и их должностных лиц (за исключением уголовных дел).

Дальнейших громких успехов лейбористам одержать не удалось. Они зарекомендовали себя как фракция реформаторов несколько левее либералов и лояльно поддерживал правительство.

Лейбористская партия имела двойное членство – индивидуальное (очень незначительное) и коллективное: если на собрании какого-либо тред-юниона половина его членов плюс один голос выступали за вхождение в Лейбористскую партию, считалось, что оный союз является ее коллективным членом. При этом каждый был волен голосовать на выборах по своим наклонностям и симпатиям, а вовсе не обязательно за лейбориста. Парламентская фракция не была подчинена партийному исполкому, решения ежегодных конференций имели для нее рекомендательный характер. Традиционная нелюбовь к «теории», боязнь сузить круг сторонников, отпугнуть их «крайностями» во взглядах побуждали делегатов этих конференций отвергать предложения о выработке программы. Среди их насчитывалось немало сторонников социализма. Случалось, резолюция об обобществлении средств производства собирала на конференции большинство голосов, но, не будучи обязательной для лейбористских «эм-пи», как сокращенно именуются в Англии парламентарии, она оставалась благим пожеланием.

Рождение новой фракции было встречено в палате общин подчеркнуто благожелательно. Было сделано все, чтобы ее члены почувствовали себя «как дома» в «лучшем клубе Лондона». Никто, никогда и ни по какому поводу не позволил себе хоть намеком подчеркнуть свое превосходство в образованности и культуре над вчерашним ткачом или литейщиком. Лейбористский «эм-пи» чувствовал себя равным среди равных законодателем, с готовностью поддавался общей атмосфере, тщательно соблюдал веками сложившиеся обычаи, вроде низкого поклона спикеру после закрытия прений.

Дата добавления: 2014-01-15