История синтаксических учений

Синтаксис занимает центральное место в грамматике, так как его средствами формируется и оформляется человеческая мысль, - с участием морфологии, словообразования, лексической семантики и др. Объект синтаксической науки – это синтаксический строй русского языка.

Университетский курс синтаксиса - способ освоения этого объекта. Ни одна синтаксическая теория не может быть совершенной и законченной, но не должна быть застывшей и монолитной. Путь знаний долог и бесконечен, каждый исследователь находит что-то новое, а что-то упускает. Ставим своей учебной целью научить студентов разобраться в разных подходах к объекту, понимать, чем эти подходы дополняют, обогащают друг друга, в чем вступают в противоречия и между собой, а иногда и внутри себя, какие вопросы остаются нерешенными. Синтаксис формирует мысли, и преподавание его имеет целью развитие мышления студентов, их способности самостоятельно оценивать и применять получаемые знания, чтобы развивать, двигать дальше ту науку, которая досталась нам от предшествующих поколений [Золотова 2000: 69-70].

Современное синтаксическое учение – это грандиозные научные построения, результат неустанного труда человеческой мысли на протяжении веков, позволяющее использовать синтаксис (да и грамматику в целом) как орудие познания для получения новой информации, для понимания окружающей реальности и осмысления места и роли в ней Человека. Многие из вопросов, решаемых или не решаемых сегодня, обозначены и как бы завещаны нам великими нашими предшественниками, именно поэтому считаем, что для адекватного понимания сегодняшнего состояния науки, необходимо обратиться к их наследию.

Представление об истории русского синтаксического учения дано в трудах крупнейшего историографа русского языкознания академика В.В. Виноградова; бережливо и внимательно относился он ко всему, что было сделано в науке другими исследователями. Книга Виноградова «Из истории изучения русского синтаксиса» (1958) не утратила ценности до наших дней. Ее отличает систематичность изложения и глубина критического анализа большого количества первоисточников. Нет ни одной живой идеи или спорного вопроса, ни одного имени, оставившего след в изучении синтаксиса, обойденных вниманием Виноградова. Книга, обобщающая поучительный опыт прошлого, остается обращенной к будущему. Не случайно ученым постоянно выделяются те мысли и вопросы, которые не утратили своего интереса и значения, не нашли полного отклика и развития в последующей русской синтаксической литературе и своего окончательного решения даже в наше время. Автор последовательно осветил развитие русской грамматической теории в области синтаксиса от истоков до начала 20 века, особенно детально - в эпоху «от Ломоносова до Потебни и Фортунатова». Существенным добавлением к книге стали опубликованные позднее статьи В.В. Виноградова, характеризующие синтаксические концепции последующего этапа (А.А. Шахматова, А.М. Пешковского, М.Н. Петерсона, Л.Б. Щербы и др.).

Виноградов предложил глубоко обоснованную периодизацию истории синтаксических учений, принятую в науке, ее мы и осветим в лекциях далее.

Развитие русской синтаксической науки раскрывается В.В. Виноградовым как история напряженных интеллектуальных поисков, рождения концепций, преемственности и внутренней связи идей, столкновения противоречивых взглядов и разных методологических принципов, подъемов и неудач научной мысли. В этих сложных исканиях научного движения прослеживает В.В. Виноградов постепенное выяснение предмета синтаксиса, его объема, его задач и методов.

В российской науке время со середины 18 по конец 19 вв. считается периодом становления русской синтаксической традиции, основные достижения этого времени - наблюдения и многостороннее «описание языковых фактов» [Сиротинина, Кормилицина: 102].

Последовательное изучение русского синтаксиса начинается с трудов Михаила Васильевича Ломоносо­ва (1711-1765). В «Российской грамматике» (1755) ученый считал важнейшей частью синтаксиса учение о закономерностях и правилах соединения слов в связные целые, поэтому важнейшее внимание уделил описанию словосочетаний. Он впервые описал русский синтаксический строй как учение о фор­мах и типах словосочетания. Однако именно Ломоносов впервые высказал мысль о необходимости выделения двух основных синтаксических единиц – словосочетания и предложения.

Идеи Ломоносова получили дальнейшее развитие в трудах А.А. Барсова и А.X. Востокова.

Синтаксис Барсова - учение не только о «сочинении частей речи» (словосочета­нии), но и о предложении; Барсов, по свидетель­ству В. В. Виноградова, впервые вводит в русский синтаксис понятие сложного предложения.

Дальнейшее оригинальное развитие получило учение о словосочетании у Александра Христофоровича Востокова (1781-1864). В «Русской грамматике» (1831) он отметил разнообразие типов словосочетаний, выдвинул тезис о двусоставных предложениях как наиболее характерных для русского языка, описал особенности сказуемого и способы его выражения.

Ломоносовскую ли­нию в изучении синтаксиса Виноградов определял как структурно-семантическую: исследование в синтаксисе его собственных закономерностей, без подмены их закономерностями логики, психологии, а также риторики.

В русской синтаксической науке 19 – начала 20 вв. на первый план выдвинулось учение о предложении, понимаемом по-разному: как логическое или как психологическое суждение. Предложение стало главным предметом синтаксиса, и изучение связей между словами стало пониматься как учение о предложении. Понятие словосочетания стало избыточным. Оформились три направления, во многом противопоставленные друг другу: логико-синтаксическое, психолого-синтак­сическое и формально-синтаксическое, в центре внимания которых находится предло­жение. Охарактеризуем их последовательно.

Л о г и к о - с и н т а к с и ч е с к о е (или логико-грамматическое) направле­ние, базировавшееся на идеях так называемой всеобщей грам­матики, разрабатывалось Федором Ивановичем Буслаевым (1818 – 1897). Его известнейшие труды - «О преподавании отечественного языка» (1844) и «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858). Ученым разработана теория членов предложения, классификация типов придаточных в сложноподчиненном предложении.

Считалось, что в основе каждо­го предложения лежит классическая, восходящая к античным логикам, схема суждения S есть Р (субъект - связка - предикат). Суть анализа предложения состояла в том, чтобы найти в нём члены, которые соответствуют логическим компонен­там схемы S есть Р. Представителем субъекта считалось подлежащее – сущ. в И. п., представителем предиката - сказуемое. Они на­зывались главными членами предложения.

Кроме того, выделялись не имеющие логического соответ­ствия (т.е. не отражённые в схеме S есть Р) второстепенные члены предложения - дополне­ния, определения и обстоятельства. Если реальные предложения строились не по схеме, соответству­ющей суждению S есть Р, то для сведения таких предложений к логической схеме использовались такие понятия, как опущение, сокращение, слия­ние. Например, считалось, что в предложении Волк — хищный зверь опущен глагол-связка быть, а в предложениях Рассветает, Светает подлежащее скрыто в личном окончании глагола.

П с и х о л о г о – с и н т а к с и ч е с к о е направ­ление, возникшее под влиянием идей В. фон Гумбольдта, противопоставило себя логико-син­таксическому. Теоретик этого подхода - Александр Афанасьевич Потебня (1835-1891), языковед-мыслитель с широким кругом научных интересов: философские вопросы языковедения, семантика, диалектология, фольклор, фонетика. В книге «Мысль и язык» (1862) он рассмотрел проблемы взаимоотношения языка и мышления. Важнейший труд – «Из записок по русской грамматике» в 4-х томах, где центральное место отведено синтаксису, понимаемому как учение о значении форм слова и словосочетаний.

Предложение ученый считал основной грамматической и структурно-смысловой единицей и утверждал, что для пони­мания синтаксиса языка необходимо исходить не из логи­ческого, а из психологического суждения, т.е. из акта мышления, считая речь деятельностью и формой воплощения языка, в которой прежде познанному (подле­жащему) приписывается вновь познаваемое (ска­зуемое). Формы мышления в разных языках могут быть весьма разнообразными, различен поэтому и синтаксис разных языков. Потебня детально проанализиро­вал роль каждой части речи в психологическом процессе мышления. Большое значение для разви­тия синтаксической теории имел его вывод о том, что главную роль в предложении играет глагол в личных формах (вербум финитум), являющийся минимумом того, что должно заключаться в предложении развитых в формальном отношении язы­ков, к числу которых принадлежит и русский. Счи­талось, что в предложении типа Светает представлен неопределённый субъект.

Синтаксические идеи Потебни были положены в основу описания синтаксиса русского языка его учеником и последователем Д.Н. Овсянико-Куликовским. Известнейший труд его – «Синтаксис русского языка» (1902). Главный объект научных интересов – предложение, основу которого ученый усматривал в грамматическом предицировании (сказуемности); им разработано понятие синтаксической формы.

Ф о р м а л ь н о – с и н т а к с и ч е ­ с к о е направление, ведущую роль в котором играл Филипп Федорович Фортунатов (1848-1914), основатель и глава Московской лингвистической школы, создатель формального направления в грамматике. Он стремился построить синтаксис русского языка без обра­щения к логике или к психологии мышления, а лишь исходя из собственно языковых данных. В основе синтакси­ческой теории Ф.Ф. Фортунатова лежало понятие грамматической формы, которая понималась как единство грам­матического средства и того грамматического зна­чения, которое этим средством выражается. В аспек­те общего понятия грамматической формы Форту­натов определяет синтаксис как учение о грамматических словосочетаниях. Центральной единицей С. ученый считал словосочетание. Предложение для Ф. – это один из видов словосочетания – «законченное словосочетание».

Грамматическими называет ученый сло­восочетания, в которых грамматическая форма слова в одной части слово­сочетания обозначает отношение данного предмета мысли к другому предмету, к другой части слово­сочетания: хорошая погода. Словосочетания, в которых не обозначено формами языка отношение одного предмета к дру­гому, названы неграмматическими: Сегодня мороз. Среди словосочетаний Фортунатов выделил их осо­бый тип - грамматические предложения. Это та­кие словосочетания, которые включают грамматиче­ское сказуемое и подлежащее.

Грамматическое подлежащее - слово, к которому относится в слово­сочетании грамматическое сказуемое. Грамматиче­ское сказуемое в русском и в родственных с ним язы­ках - это либо глагол в формах спряжения - Пти­ца летит, либо соединение слов, образующееся при употреблении глагола как вспомогательного слова при другом слове - Погода была великолеп­ной. Формы, делающие глагол грамматическим сказуемым,- это формы времени и наклонения, которые вместе могут быть названы формами сказу­емости в глаголе. Фортунатова упрекали в том, что он «растворил» учение о предложении как основ­ной синтаксической единице в учении о словосоче­тании. Однако дифференциация того, что теперь называют словосочетанием и предложением, проведена Фор­тунатовым чётко и на единой основе (Д. Н. Шмелёв).

Итак, в основе всех трёх концепций лежит подлежащно-сказуемостная схема предложения, но суть подлежащего и сказуемого в их взаимоотношениях понимается по-разному, что особенно ясно проявилось в определении синтаксического статуса односоставных предложений.

В начале 20 в. в науке наметилось стремление соединить психологиче­ский и формальный подходы: взгляды Потебни и Фортунатова получили свое­образное развитие в синтаксических концепциях А.А. Шахматова и А.М. Пешковского. Для обоих характерно следующее: значение синтаксических форм определялось на психологической основе.

Алексей Александрович Шахматов (1864-1920) вслед за Фортунатовым определяет словосочетание как «такое соединение слов, которое образует грамматическое единство, обнаруживаемое зависимостью одних слов от других», а потому предложение, состоящее из 2-х и более слов, считает тоже словосочетанием, но «законченным», соответствующим законченной единице мышления. Однако предложение не просто разновидность словосочетания, а особая синтаксическая единица, которая может быть представлена и не словосочетанием, а одной словоформой.

При описании словосочетаний Шахматов обращается только к словосочетаниям «незаконченным», а анализ «законченных» словосочетаний ученый дает в учении о предложении. Он рассматривает сочетания двух главных членов предложения и потенциально однословные предложения с одним главным членом. Т.о., описание системы предложения строится как анализ его главных членов. Учение о словосочетании строится как описание всех зависимых от главных членов словоформ в составе предложения, т.е. как описание второстепенных членов.

Шахматов создал типологию предложений: предложения односоставные не представляют «словесного обнаруже­ния тех двух членов, на которые распадается каждая словесная коммуникация»; в предложениях двусоставных один из составов является господствующим и соответствует психологическому субъекту, а другой состав зависим и соответствует психологическому предикату. Не отождествляя в плане значения главный член односоставных предложений ни с подлежащим, ни со сказуемым, Шахматов предлагает классификацию односоставного предложения по способу выражения главного члена, различая бессказуемо-подлежащные предложения, в которых главный член выражается так же, как подлежащее в двусоставных предложениях – Знобит.

Александр Матвеевич Пешковский (1878-1933) в первых изданиях главного труда – «Русский синтаксис в научном освещении» (1914) определял синтаксис как учение о словосочетании. Однако ученый не мог совершенно отказаться от теории предложения и пытался вывести понятие предложения из понятия словосочетания. Это привело его к парадоксальному утверждению о возможности существования словосочетаний, состоящих из одного слова: Зима. Пожар! Морозит. Скучно.

В поздних изданиях Пешковский считал предложение главной единицей синтаксиса. Ученый ввёл понятие нулевой связки и нулевого бытийного глагола, дав этим понятиям - в отличие от понятий опущения и подразумевания в логико-синтаксической концепции - собственно языковое обоснование. Нулевые связки и бытийные глаголы выявляются на основе парадигматических соответствий типа Он инженер – Он был инженер - Он будет инженер (знак означает нулевой компонент, сигнализирующий о наст. времени и изъявительном наклонении). Тем самым было предложено решение вопроса о выражении в именных предложениях категории времени и наклонения (грамматические формы сказуемости или предикативности). Это сыграло затем большую роль в развитии синтаксической теории.

Чисто формальный анализ синтаксиса русского языка был характерен для Михаила Николаевича Петерсона (1885-1962). Cчитая словосочетание основной единицей синтаксиса, ученый обращался к проблеме синтаксической синонимии. Он предложил классификацию, систематическое описание словосочетаний с применением статистических методов исследования, упорядочивая в систему синтаксические формы словосочетания.

Необходимо подчеркнуть, что важной составной частью большинства синтаксических концепций является учение о членах предложения, главных и второстепенных. В логико-синтаксическом направлении члены предложения выделялись на основе логической структуры. Освобождение синтаксиса от логицизма не привело, однако, к отказу от понятия «член предложения», которое стало осознаваться как некоторое системное обобщение синтаксических форм связи.

Период с начала 50-х гг. 20 в. открывают капитальные работы по современному русскому литературному языку Виктора Владимировича Виноградова (1895-1969). Это «Русский язык. Грамматическое учение о слове» (1947) и «Основные вопросы синтаксиса предложения» (1955). Обобщив и систематизировав взгляды на синтаксис своих научных предшественников, ученый наметил свою концепцию, изложенную им во Введении ко второму тому академической «Грамматики русского языка» 1952-54 гг.

Изложим далее вклад в синтаксис В.В. Виноградова в оценке его ученицы Г.А. Золотовой [Золотова 1970: Труды акад. В.В. Виноградова в области синтаксиса].

Объектом изучения академика был русский язык не в идеализированных схемах и моделях, а во всем его живом богатстве, во всем многообразии его форм и проявлений. Синтаксические работы В.В. Виноградова направлены против смешения синтаксиса с логикой, психологией, с морфологией: ««Морфологизм» как принцип построения теории предложения не может привести к цели».

Так, раскрывая содержание понятий согласования, управления и примыкания, к которым в русской грамматике со времен Буслаева и Потебни принято сводить виды синтаксических связей слов, Виноградов показывает, что в пределах каждого из этих видов связи объединены очень далекие и различные синтаксические явления. Обнаруживается резкое качественное своеобразие разных видов так называемого согласования, неясность содержания термина «примыкание», разнородность и нерасчлененность явлений, обозначаемых термином «управление».

Особенно неопределенно и расплывчато синтаксическое содержание так называемого слабого управления. «Вместо термина пред нами слабо выразительная метафора». «В тех случаях, когда так называемое слабое управление переходит в свободное присоединение предложной конструкции вернуться на рассвете, лес на рассвете, ясное на рассвете небо, оно качественно отличается от управления в собственном смысле этого слова». Именно такие конструкции, как заметил еще А.Х. Востоков, могут не вступать в словосочетания, а «относиться ко всему составу предложения», обнаруживаясь только в структуре распространенного предложения. Разграничение связей, реализующихся в словосочетании, и связей, реализующихся в предложении, приводит и к уточнению понятия строительного материала для предложения. «Вместе со словосочетанием, как строительным материалом для предложения, входят в структуру предложения разнообразные предложные конструкции, хотя в предложении развиваются и свои специфические виды предложных связей с формами идеи существительных». Отсюда и сформулированная В.В. Виноградовым задача: «Изучение функций форм слов и законов их употребления, установление правил их использования, как для образования словосочетаний, так и в структуре разных типов предложений - очень важный и еще недостаточно исследованный круг вопросов русского синтаксиса».

Поясним выдвинутую ученым задачу. Ядро синтаксиса того или иного языка составляют правила соединения слов и словосочетаний в предложения. Позднее Виноградов уточняет: «Модели построения предложений не есть модели соединения слов; это - модели соединения форм, выступающих как носители и частных, и общих грамматических значений».

Синтаксические функции форм слов обобщены традиционной грамматикой в учении о членах предложения, главных и второстепенных. Используя понятие членов предложения для представления структуры предложения, Виноградов вместе с тем выступает против антиисторического, логического синтаксиса, для которого анализ сводился к отысканию в любом предложении любого грамматического построения - подлежащего и сказуемого, дополнения, определения и обстоятельства. При этом игнорировались конкретно языковые формы разных типов предложения, «необоснованно применялся принцип «подразумевания» будто бы опущенных звеньев».

Хотя предложения номинативно-глагольной структуры наиболее типичны для русского языка, однако «свидетельства самой живой русской речи» указывают на «разнообразие грамматического строения и грамматических функций так называемого главного члена господствующего состава в двусоставных несогласованных предложениях».

Что касается второстепенных членов, то их введение в составе предложения и распределение по их рубрикам всего многообразия синтаксических отношений «связано с искусственной схематизацией структуры предложения и далеко не всегда основано на грамматических принципах». Отсюда важный вывод: «Традиционное учение о второстепенных членах предложения нуждается в коренном пересмотре».

Разграничение двусоставных и односоставных предложений - основа их грамматической типологии. Вместе с тем В.В. Виноградов предупреждает читателя о некоторой непоследовательности описания (отразившего колебания акад. А.А. Шахматова, которому грамматика обязана этим делением) между морфологическим и логико-синтаксическим принципом классификации односоставных предложений. Читателя, выросшего на традиционных синтаксических представлениях, сначала озадачивает, потом заставляет глубже понять природу односоставности замечание Винограда о том, что предложение Была зима, вопреки А.А. Шахматову, не членится на подлежащее и сказуемое, что для современного языкового сознания оно так же одночленно, как и Зима. «Это - простое называние явления, относимого к прошлому, простая констатация явления в прошлом».

Признавая выдвинутые отечественной наукой два основных грамматических признака предложения - интонацию сообщения и предикативности, Виноградов и здесь отмечает неясные стороны вопроса. Каково взаимоотношение этих признаков? Все ли слова и формы слов могут непосредственно с помощью соответствующей интонации становиться предложениями?

Сложное и спорное понятие предикативности сформулировано В.В. Виноградовым как отнесенность предложения к действительности. Она выражается в синтаксических категориях модальности, времени и лица. Категории эти опираются на соответствующие морфологические формы, но не сводимы к ним. «Категории времени и модальности, выражающие отношение сообщения к действительности, могут быть свойственны предложению в целом - независимо от наличия глагола». Подчеркивается многообразие форм и способов выражения предикативности, группирующихся в три разновидности: морфологические способы, конструктивно-синтаксические и интонационно-синтаксические. Таким образом, здесь открываются новые возможности синтаксического исследования.

Грамматический состав предложения не определяет всецело его строения. «Фактически предложение существует как определенное единство своего состава, интонации и порядка слов», поэтому нельзя изучать предложения «без опоры на живые интонационно-смысловые процессы фразового движения речи».

Систематизировав основные функции интонации: (1) грамматически-синтезирующая, 2) расчленяющая на синтагмы, 3) предикативная и 4) модально-дифференцирующая) - В.В. Виноградов показывает, как неизмеримо возрастают смысловые возможности грамматической конструкции, если воспользоваться всем многообразием интонационно-синтаксических ресурсов русского языка.

Посредством интонации, порядка слов, системы ударений оформляется «актуальное членение», в котором выражаются различные связи одного и того же по формальному строению предложения с конкретной ситуацией и контекстом. Изучение этого круга явлений должно привести к выявлению типизированных форм применения одной и той же синтаксической схемы предложения для выражения разного содержания. В этом академик В.В. Виноградов видит интересную и важную задачу для синтаксиса, особенно стилистического.

И в области сложного предложения ученый критически пересматривает ряд традиционных представлений, условных и произвольных. Деление сложных предложений на сложносочиненные, сложноподчиненные и бессоюзные принимается как способ первоначальной ориентировки. Термины «сочинение» и «подчинение» слишком общи, применение их не отражает ни диалектической связи между обозначаемыми категориями, ни многостепенности синтаксической взаимообусловленности и взаимозависимости основных частей сложного предложения. Внимательный анализ различных видов связывания и объединения предложений, разных функций объединения предложений как строительного материала в структуре сложного предложения должен подготовить новые принципы группировки материала.

В синтаксисе Виноградов выделяет две части: восходящее к работам Востокова учение о словосочетании и учение о предложении. Словосочетание, как и слово, он считает номинативной единицей, выражающей единое, хотя и сложное расчлененное понятие, рассматривая его как строительный материал для предложения. Предложение понимается им как конструкция с грамматическими признаками предикативности (время, модальность, лицо) и интонацией сообщения.

Сделаем отступление и прокомментируем это положение В.В. Виноградова. Позднее эту мысль академика опроверг Д.Н. Шмелёв, считая, что словосочетание - не строительный материал для предложения, а готовое предложение, как бы разобранное на части. Только при таком подходе можно объяснить, как одно и то же слово может оказаться в разных «строительных блоках», ср.: Он читал газету в кресле - читал газету и читал в кресле. Номинативная природа некоторых словосочетаний (типа читать книгу) так­же была поставлена Шмелёвым под сомнение.

Однако сама идея выделения словосочетания как части предложения, выдвинутая Виноградовым, плодо­творна: для того чтобы выявить формы связи слов, нет необходимости анализировать всё предложе­ние, эти формы полностью выявляют себя в сло­восочетании. Идеи Виноградова сыграли большую роль в развитии синтаксиса, дав толчок развитию типоло­гии синтаксических связей, изучению проблем вза­имодействия лексики и грамматики, синтаксиче­ской синонимии, членения предложения и др.

Вернемся к «Грамматике русского языка» 1952-54, где, к сожалению, не все синтаксические идеи Виноградова были реализо­ваны. Хотя ученый и показал несовершенство учения о второстепенных членах предложения, система которых не отражает всего многообразия функций компонентов предложения, это учение в граммати­ке было сохранено. Раздел о второстепенных чле­нах предложения во многом дублировал раздел о словосочетании. Сохранилась и традиционная классификация сложноподчинённого предложе­ния, восходящая к логико-грамматическому на­правлению с его уподоблением придаточных пред­ложений членам простого предложения.

Безусловная заслуга В.В. Виноградова заключается в том, что многие достижения синтаксиса наших дней уже предвосхищены размышлениями и тезисными формулировками великого ученого. В докладе В.А. Белошапковой и Т.В. Шмелевой, прочитанном на Международной юбилейной сессии, посвященной 100-летию со дня рождения академика В.В. Виноградова, сказано: «Виноградовские наблюдения и идеи содержат в себе как бы ростки будущих синтаксических исследований [Белошапкова, Шмелева, 1995: 45].

Эту идею поддерживает профессор Г. Гладров (ФРГ): мысли акдемика о синтаксисе русского языка, высказанные более 50 лет назад, содержат немало положений, отражающих стержневые идеи современного синтаксического мышления. Идеи В.В. Виноградова обогащают развитие не только русской, но и международной синтаксической науки, учитывая, что за последние два десятилетия в ней произошли глубокие изменения в теоретических и в методологических подходах. Остановимся на них подробнее, ссылаясь на доклад Г. Гладрова, прочитанный на Международном конгрессе русистов-исследователей «Русский язык: исторические судьбы и современность» (МГУ, 13-15 марта 2001) [Гладров 2002: 22 - 32].

Исследовательские работы В.В. Виноградова отличает постоянная готовность к восприятию актуальных идей международной лингвистики и их интеграция с результатами самобытного русского языковедческого мышления. Поэтому вполне естественно, что В.В. Виноградов обсуждает не только «конкретные языковые формы или структурные особенности предложения», но и его смысловую нагрузку «как орудие мышления и обмена мыслями». Ученый пишет об актуальном членении, а также о «модальных красках и оттенках» предложения, которые «образуют как бы второй слой модальных значений в смысловой структуре высказывания, так как они накладываются на грамматический грунт предложения, уже имеющего модальное значение».

Первое. В трудах В.В. Виноградова содержатся и намеки на структуру простого предложения, рассматриваемую как многоступенчатое устройство, хотя автор не ставит эксплицитно проблему комплексности структуры предложения. Однако идея многосторонности простого предложения вырисовывается во «Введении» к синтаксическому тому академической «Грамматики» так развернуто и убедительно, что внедрение этого подхода в последующие академические издания и в вузовские учебники по синтаксису русского языка оказывается закономерным.

Второе. При дефиниции простого предложения В.В. Виноградов учитывает не только формальную сторону этого явления, но и разные аспекты его содержания.

Третье. Определяя предложение, академик различал, с одной стороны, референтную сторону предложения, передающую определенное положение дел, и, с другой стороны, модальную (модусную) сторону предложения, передающую позицию говорящего к высказыванию. Эту позицию он рассматривает в рамках понятия модальности, что в 70-гг. стали связывать с прагматическим подходом к описанию предложения.

Четвертое. Ссылаясь на теорию актуального членения В. Матезиуса, В.В. Виноградов описывает актуально-информативное устройство предложения. «При перемещении логического ударения одно и то же «формально-грамматическое предложение» по-разному членится на части, различающиеся между собой по степени важности, «новизны» сообщения: одна из таких частей выражает данное, уже известное содержание мысли, другая – высказывает новое, открываемое и сообщаемое в речи».

Пятое. Развив понятие предикативности, В.В. Виноградов определил четкий и всеобъемлющий критерий конструктивно-грамматического устройства предложения. «Среди средств выражения предикативности в качестве основного структурного формально-грамматического признака предложения уже давно выдвигалась личная форма глагола (вербум финитум)». «Широко распространенное понимание глагола как организатора предложения объясняется не только преобладанием особенной употребительности глагольных типов предложения, но и тем, что в личных формах глагола непосредственно, наглядно, морфологически выражены те грамматические категории лица, времени и модальности, с которыми связано понятие синтаксической предикативности как существенного признака предложения».

Итак, делает заключение В. Гладров, в синтаксических исследованиях В.В. Виноградова содержатся первые шаги к многоуровневому подходу к описанию простого предложения.

НЕКЛАССИЧЕСКИЙ СИНТАКСИС

Вторая половина 20 века ознаменовалась бурным развитием общих лингвистических концепций, дальнейшее развитие синтаксической теории шло в разных направлениях. Была осознана не­обходимостью преодолеть определённый консер­ватизм и непоследовательность «Грамматики русского языка» 1952-54. Задача создания новой академической нормативной грамматики современного русского языка стала острой как никогда в 70-е гг.

Наталья Юльевна Шведова, ученица В.В. Виноградова, создала исходную концепцию – многоаспектный подход к изучению синтаксических категорий, и прежде всего предложения. Она наметила общие ориентиры грамматического описания. Под ее руководством (редактор и автор ведущих разделов) было осуществлено издание Русской грамматики 70, Русской грамматики 80. Это новая, цельная, восходящая к синтаксическим идеям Виноградова синтаксическая концепция Н.Ю. Шведовой, с тремя главными понятиями: синтаксическая парадигма, формальные схемы предложения с их регулярными организациями и д етерминативы. Основные положения шведовской синтаксической концепции таковы.

В составе простого предложения в Грамматике 80 выделяются три разных по своему синтаксическо­му статусу компонента: структурная схема, слово­сочетание, которое способно распространять струк­турную схему на основе присловных связей, и детерминанты, которые выполняют особую функ­цию — относятся не к отдельному слову или слово­форме, а ко всему составу предложения в целом. Например, Вчера я читал лекцию, где вчера - детерминант, я читал - формальная структурная схе­ма, читал лекцию - словосочетание.

Структурная схема является предикативной основой простого предложения, синтаксическим образцом, по которому может быть построено отдельное нераспрост­ранённое элементарное предложение. Значение предикативности включает в себя время и модаль­ность.

Если до сер. 60-х гг. 20 в. для синтаксиса был характерен исключительно синтагматический подход, предпо­лагающий анализ линейного развёртывания син­таксической структуры, то изучение системных связей в языке требовало ввести в синтаксические описания понятие парадигмы как некоторого органи­зованного на определённых основаниях вертикаль­ного ряда единиц с разными модально-вре­менными значениями. Именно с учетом синтаксической парадигмы анализируются структурные схемы. Парадигма определяется для каждой структурной схемы. Различаются структурные схемы с полны­ми и разного рода неполными парадигмами. Для каждой структурной схемы указываются её регу­лярные реализации, например, реализация с фазисными глаголами Он начал работать.

«Русская грамматика» 1980 отказалась от понятия «второстепенный член предложения». В разделе о подчинительных связях слов и слово­сочетании смысловые отношения между словами характеризуются не в терминах второстепенных членов предложения, а в других. Приведем в пример некоторые из них.

Определительное значение интересная книга,

определительно-восполняющее непостижимые вещи,

объектное читать книгу,

объектно-об­стоятельственное добраться до дома,

восполня­ющее умудриться упасть,

обстоятельствен­но-определительное находиться поблизости,

обстоятельственно-восполняющее находиться на берегу.

Заключённая в понятии «второстепенный член предложения» идея обобщения разных способов выражения оди­наковых смысловых ролей компонентов предложе­ния находит отражение в разделе о семантике простого предложения.

Активно разра­батывается концепция актуального членения предложения (И.П. Распопов, П. Адамец, О.Б. Сиротинина, И.И. Ковтунова, О.А. Лапте­ва, Т.М. Николаева, О.А. Крылова и др.). Каждая структурная схема последовательно анализируется с точки зрения актуального членения построенных на её основе предложений (И.И. Ковтунова); для пред­ложений, построенных на основе разных струк­турных схем, вводятся интонационные характери­стики (Е.А. Брызгунова).

Н.С. Поспелов и его последователи (В.А. Белошапкова, Л. Ю. Максимов и др.) предлагают новую структурно-семантическую концепцию сложного предложения, согласно которой синтакси­ческое значение и типология сложного предложе­ния определяются на собственно языковых, а не на логических основаниях. В области сложного предложения получает дальнейшее развитие структурно-семантическая концепция (И.Н. Кручинина, М.Б. Ляпон): с большой полнотой пред­ставлен анализ всех средств связи в сложном предложении и всех отношений между частями сложного предложения.

Итак, АГ-70 и АГ-80 гг. предлагают многоаспектное рассмотрение предложения. Описание каждой структурной схемы предложения проведено, таким образом, через такие ее конкретизации, как характер ее распространения, парадигматика, семантическая специфика, возможность семантических ограничений при ее реализации, порядок слов, соотнесенность с моделями вариативного ряда. Расширение параметров описания синтаксической единицы потребовало небывалой масштабности привлечения языкового материала.

Идеи Виноградова продолжала развивать другая его ученица – Г.А. Золотова. Это направление - функ­циональный синтаксис русского языка (Г.А. Золотова). Функция языковой единицы понимается как выполняемое ею назначение, например, функции родительного субъекта, творительного орудия. Функции языковых единиц могут быть не только семантическими, но и структурными, например, функция средств согласования.

Г.А. Золотова выдви­гает понятие с и н т а к с е м ы - далее неделимой семантико-синтаксической единицы русского языка, выступающей одновременно и носителем элементарного смысла и конструктивным компонентом более сложных синтаксических построений. Выде­ляются, например, синтаксемы родительного падежа даты, родительного количественного падежа и др., описанные в «Синтаксическом словаре». Задача синтаксиса сводится к тому, чтобы определить синтагматику синтаксем: как и для каких смысловых целей они в соответствии с приписанными им функциями сочетаются в предложении.

Развиваются синтаксические идеи Московской форту­натовской школы (формальное направление). М.В. Панов даёт краткое описание русского синтаксиса, в котором положения Фортунатова о синтаксической форме соединены с идеей позиционного анализа языковых явлений. В позиционной структуре предложения выделяется подлежащее как позици­онная вершина предложения, абсолютно независи­мый член синтаксической конструкции, и сказуе­мое как носитель предикативного значения. Пози­ционный анализ проявляет себя при определении членов предложения (при этом используется метод Р.И. Аванесова): выделяются морфологизованные члены предложения, определение функций которых не вызывает затруднений; определение фун­кций неморфологизованного члена осуществляет­ся путём проверки на его сочинительную сочетае­мость с морфологизованным членом. Возможность сочетаться на основе сочинительной связи показы­вает, что два сочинённых члена занимают в пред­ложении одну позицию, а значит, выполняют оди­наковую функцию. В предложении Он пишет без ошибок второстепенный член предложения без ошибок является обстоятельством образа действия, т. к. возможна конструкция Он пишет красиво и без ошибок.

Представлен опыт описания синтаксиса как системы синтаксических форм: на основе форм связи слов создаётся синтаксическая конструкция, минималь­ным звеном которой является словосочетание; син­таксические конструкции с формами предикатив­ности становятся предикативными конструкциями со своими формальными структурными схемами; предикативные конструкции на основе особых форм могут объединяться между собой; специаль­ные формы придают одной или нескольким объе­динённым предикативным конструкциям статус предложения, соответственно простого или слож­ного (Е.Н. Ширяев).

Как показал Л.В. Щерба, возможна грамматика двух типов: пассивная и активная. Русская синтакси­ческая традиция развивалась в основном в области грамматики пассивного типа (анализ от языкового средства к его значению). Активный, функцио­нальный, синтаксис предполагает направление анализа от некоторого смысла ко всем возможным синтаксиче­ским способам его выражения.

В плане активной грамматики разрабатывается теория функциональ­ного поля (А.В. Бондарко), идеи которой важны и для синтаксиса. Одно из направлений функциональной грамматики базируется на понятии ф у н к ц и о н а л ь н о - с е м а н т и ч е с к о г о поля как группировки разноуровневых средств данного языка, взаимодействующих на основе общности их семантических функций и выражающих варианты определенной семантической категории. Так, поле темпоральности, грамматическим центром которого является грамматическая категория глагольного времени, охватывает и другие компоненты. Например, выражение временных отношений в конструкциях типа Ночь; Уберите деньги!; Покинуть площадку!; Прилечь бы; Я бы завтра пошел. Выделяются следующие группировки функционально-семантического поля. 1) С предикативным ядром: аспектуальность, временная локализованность, таксис (временные отношения между действиями), темпоральность, модальность, персональность, залоговость; 2) с субъектно-объектным ядром: субъектность-объектность, коммуникативная перспектива высказывания, определенность-неопределенность; 3) с качественно-количественным ядром - качественность, количественность; 4) с предикативно-обстоятельственным ядром - локативность, бытийность, посессивность, обусловленность (комплекс полей условия, причины, цели, следствия и уступительности).

В плане функциональной грамматики про­водятся и типологические исследования с привлечением русского синтаксического материала (А. А. Холодович, В. С. Храковский).

Русская синтаксическая традиция основное вни­мание уделяла исследованию формальной струк­туры предложения, при этом всегда ставилась задача чётко дифференцировать формальный и неформальный смысл в предложении. Ср. предло­жения, одинаковые в формальном плане, напр.: Тихо; Пасмурно; Дождливо; Холодно; Морозно; Тепло, но различные по смыслу.

Были попытки анализа и неформального смысла предложения (А. А. Дмитревский, В. Сланский), но они не получили развития.

Многие новые синтаксические концепции ставят целью соединить описание фор­мального и неформального смысла в предложении. Особое место среди этих направлений занимают те, которые так или иначе восходят к идеям порож­дающей грамматики (Н. Хомский) или к вырос­шим на основе их критического осмысления идеям порождающей семантики. П. Адамец, В. Грабе, Р. Ружичка и др. разрабатывают русский трансформа­ционный синтаксис: по строго определённым правилам осуществляется переход от чисто смысловой, глу­бинной структуры, записанной на специально раз­работанном для этих целей метаязыке, к реальным естественным, реализующим этот смысл предло­жениям, называемым поверхностно-синтаксиче­скими структурами.

Наиболее полное теорети­ческое осмысление применительно к русскому языку идеи порождающей семантики получили при раз­работке модели «Смысл <=> Текст» (И.А. Мельчук, Ю.Д. Апресян, А.К. Жолковский и др.). Синтаксис в этой модели строится по трём уровням: от семан­тики к глубинно-синтаксическому уровню и затем к поверхностно-синтаксическому уровню.

Важным для понимания неформальной семантики предло­жения стало разработанное Апресяном в рамках модели «Смысл <=> Текст» понятие «модель управления слова». В модель управления включаются все те компоненты, без которых невозможно лекси­ческое толкование слова, и именно эти компоненты определяют неформальную семантику предложе­ния с этим словом. Напр., неформальная семанти­ческая структура предложений с глаголами-сказу­емыми типа вырезатъ, вырубать, выпиливать включает компоненты со значениями КТО, ЧТО, ИЗ ЧЕГО (материал), ЧЕМ (инструмент): Он вырезает ножом из дерева фигурку человека.

Не менее важны в этом плане исследования семантики пре­диката как центра, организующего семантическую структуру предложения (работы Т. В. Булыгиной, О. Н. Селиверстовой и др.).

Неформальный смысл предложения активно изучается в рамках нового логико-синтаксического направления (Н.Д. Арутюнова и др.), восходяще­го к идеям некоторых логиков (Дж. Остин, Дж. Р. Сёрл и др.) и Ш. Балли. Анализ логики обы­денного мышления привёл к убеждению, что в предложении должны последовательно выделяться две зоны смысла: модус и пропозиция. Пропозиция показывает «положение дел», модус - отно­шение говорящего к пропозиции: Я думаю (мо­дус), что идёт дождь (пропозиция). Пропози­ция — это также то, что может быть заключено в модальную рамку, т.е. к любой пропозиции можно добавить модальный смысл. Выделены 4 типа про­позиций: бытийная (У меня есть сын); именова­ния (Его зовут Петя); тождества (Петя - это тот мальчик, которого ты сегодня видел) и характеризации (Петя хорошо учится).

Развитие учения о модальном смысле предложения выли­лось в особую теорию речевых актов (работы Е.В. Падучевой и др.).

Свои пути в анализе неформального смысла предложения предлагают и те синтаксические на­правления, в центре которых стоит понятие структур­ной схемы предложения. В концепции Шведовой формальная структурная схема предложения, без­относительно к её конкретному лексическому на­полнению, уже сама по себе является фактором, небезразличным для семантической структуры по­строенного по этой схеме предложения. Под семан­тической структурой предложения понимается его информативное содержание, представленное в аб­страгированном виде как закреплённое в языковой системе соотношение типизированных элементов смысла. В «Русской грамматике» 1980 каждая структурная схема получает семантические ха­рактеристики.

Попытка соединить описание струк­турных схем русского предложения с анализом их неформального содержания сделана Г. Беличовой-Кржижковой и др. Считается, что основным организующим центром семантической структуры предложения является сказуемое. Сказуемое с не­обходимостью требует при себе определённых рас­пространителей. Сказуемые со своими распростра­нителями и определяют неформальную семантику предложения, или его расширенную структурную схему.

В анализе неформальной семантики предложе­ния особое место занимает прагматический аспект (Е.В. Падучева, Т.М. Николаева, В.3. Санников и др.). Прагматика учитывает конкретные условия функ­ционирования предложения: контекст и конситуацию, говорящего и слушающего с их знаниями и намерениями. Предложение На улице идёт дождь в зависимости от прагматических условий может быть простой информацией о погоде, выражением досады по поводу плохой погоды, побуждением к тому, чтобы слушатель взял зонт и т. п. (см. Се­мантический синтаксис).

Особой областью синтаксических исследований стал синтаксис текста (Т.М. Николаева, Е.В. Севбо, Г.Я. Солганик и др.), основы которого были заложены в рабо­тах Поспелова о структуре периода. Отличительной особенностью в изучении синтаксиса в 50-80-х гг. 20 в. является привлечение к исследованию материала разных сфер национального рус. языка: исследуется синтаксис разговорной (Шведова, Е. А. Земская, Сиротинина, Ширяев и др.) и уст­ной (Лаптева и др.) речи, С. диалектов и просто­речия (В. И. Собинникова, И.Б. Кузьмина, В.И. Трубинский и др.). Большое внимание уде­ляется исследованию исторического С. (В.И. Борковский, А.А. Зализняк, В.Н. Ринберг, Т.П. Ломтев, А.М. Ломов, М.Н. Преобра­женская и др.).

Литература: Востоков А. X., Рус. грамматика Александра Во-стокова, по начертанию его же сокращенной грамматики полнее изложенная, СПБ, 1831; Петерсон М. Н, Очерк синтаксиса рус. языка, М.~ П., 1923; АванесовР. И., Второстепенные члены предложения как грамматические категории, «Рус. яз. в школе», 1936, N° 4; Шахматов А. А., Синтаксис рус. языка, Л.,1941; ПоспеловН. СО грамматической природе слож­ного предложения, в кн.: Вопросы синтаксиса совр. рус. языка, М., 1950; Ломоносов М В., Рос. грамматика, в его кн.: Полное собр. соч., т. 7, М- Л., 1952; Пешковский А. М., Рус. синтаксис в научном освещении, 7 изд., М, 1956; Фор­тунатов ФФ, О преподавании грамматики рус. языка в средней школе, в его кн.: Избр. тр., т. 2, М., 1957; Вино­градов В.В, Из истории изучения рус синтаксиса, М., 1958; Потебня А. А., Из записок по рус. грамматике, т. 1-2, М., 1958; Буслаев Ф. И, Историческая грамматика рус. языка, М., 1959: Грамматика рус языка, т. 2, ч. 1-2, М, 1960; Панов М. В., Рус. язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 1-Индоевропейские языки, М., 1966; Матезиус В., О т.н. актуальном членении предложения, пер. с чеш., в кн.: Праж­ский лингвистический кружок, М., 1967; Реформат­ский А.А., Введение в языковедение, 4 изд., М., 1967; Ару­тюнова Н. Д., Синтаксис, в кн.: Общее языкознание. Внут­ренняя структура языка, М., 1972; её же, Предложение и его смысл, М., 1976; Ломтев Т. П., Предложение и его грамма­тические категории, М., 1972; Адамец П., Очерк функцио­нально-трансформационного синтаксиса совр. рус. языка 1. (Однобазовые предложения), Прага, 1973; Шведо­ва Н. Ю., О соотношении грамматической и семантической структуры предложения, в кн.: Слав, языкознание. VII Меж­дународный съезд славистов. Варшава, авг. 1973 г Докл. сов. делегации, М., 1973; Апресян Ю Д., Лексическая семантика Синонимические средства языка, М., 1974; Мель­чук И. А., Опыт теории лингвистических моделей. «Смысл» Текст». Семантика, синтаксис, М., 1974; Падучева Е. В., О семантике синтаксиса. (Материалы к трансформационной грамматике рус. языка), М., [1974]; её же, Высказывание и его соотношение с действительностью, М, 1985; Ковтуно-в а ИИ., Совр. рус. язык. Порядок слов и актуальное членение предложения, М., 1976; ЗвегинцевВ.А., Предложение и его отношение к языку и речи, М., 1976; Шмелёв Д. Н., Синтаксическая членимость высказывания в совр. рус. языке, М., 1976; Рус. грамматика, т. 2, РгаЬа, 1979; Рус. грамматика, т. 2, М., 1980; Совр. рус. язык, М., 1981; Золотова ГА., Коммуникативные аспекты рус. синтаксиса, М, 1982; её же, Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц рус. синтаксиса, М., 1988; Семантические типы предикатов, М., 1982; Николаева Т. М., Функции частиц в высказывании на материале слав, языков, М., 1985; [Ширяев Е. Н.], Син­таксис, в кн.: Рус. язык. Учебник для студентов пед. ин-тов, ч. 2, М., 1989. Е. Н. Ширяев.

Дата добавления: 2014-01-20