Журналистика в плену волюнтаризма и рецидивов культа личности

Новые тенденции в политике, экономике, общественных отношениях, проявившиеся в жизни советского общества в конце 50-х – начале 60-х гг., не оставляли сомнений в том, что было многое сделано для совершенствования форм и методов деятельности советского государства, для преодоления последствий культа личности Сталина. Но идеологический пресс прошлого продолжал довлеть, в том числе над литературой и журналистикой. Так, в 1954 г. Александр Твардовский был освобожден от обязанностей главного редактора журнала «Новый мир» за «неправильную линию в вопросах литературы» и намерение напечатать «политически вредную» поэму «Теркин на том свете».

Вернулся Твардовский к руководству журналом лишь в середине 1958 г., когда сменивший его Константин Симонов в свою очередь вызвал недовольство у работников идеологических отделов ЦК КПСС за публикацию романа Владимира Дудинцева «Не хлебом единым». Последующие одиннадцать лет «второго редакторства» Твардовского принесли «Новому миру» большое признание в читательской среде. С каждым годом к нему все больше тянулись те, кто был по-настоящему озабочен будущим страны, которая медленно, но верно сползала в трясину всеобщей фальши, лживых прикрас, угодливой лести в литературе и искусстве.

«Оттепель» сделала возможной, благодаря «благословению» Н. Хрущева, публикацию в ноябрьской книжке журнала за 1962 г. повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Она стала эпохальным событием не только в литературной, но и в общественной жизни1. Но и при жизни Хрущева, относившегося к Твардовскому с явной симпатией, «оттепель» сменялась внезапными «похолоданиями», и «Новый мир» ощущал на себе резкие колебания политического климата, вновь и вновь становясь мишенью официальной догматической критики. И, тем не менее, в журнале были напечатаны произведения А. Яшина, С. Залыгина, Е. Дороша, Ч. Айтматова, В. Белова, Ф. Абрамова и многих других, которые годами не могли увидеть света.

В решении многих проблем хозяйственной, государственной жизни и партийного руководства вновь проявились серьезные искривления. Принимаемые Хрущевым в конце 50-х – начале 60-х гг. непродуманные решения как в промышленности, так и, особенно, в сельском хозяйстве все больше свидетельствовали об отступлении от демократических тенденций. Все очевиднее становилось, что в партийном и государственном руководстве утверждается волюнтаризм – принцип принятия единоличного, необоснованного решения.

Волюнтаризм Н. Хрущева, подаваемый официальной пропагандой как исторические действия выдающейся личности, находил отражение в прессе тех лет: его шараханье из стороны в сторону в сельскохозяйственном производстве, в многочисленных реорганизациях, цели и задачи которых трудно было объяснить, в его настойчивом стремлении насильственным, директивным путем изменить структуру полеводства или животноводства2.

Нельзя сказать, чтобы средства массовой информации в этой обстановке хоть как-то стремились предотвратить волюнтаризм Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева и не допустить нанесения огромного урона сельскому хозяйству. Парализующе на сознание и мышление журналистов действовали слова Н. Хрущева, произнесенные на I Всесоюзном съезде советских журналистов, о том, что журналисты – подручные партии. Подручные означало «послушные», «находящиеся всегда под рукой», т.е. люди, слепо и безропотно выполняющие указания тех, кто находится у руководства партией и страной. Рассматривая с таких позиций свое положение в обществе, центральные и местные газеты настаивали на обязательном и немедленном выполнении указаний свыше, данных поспешно, без серьезного и всестороннего их обсуждения. Да и сами газеты вели разговор приказным тоном, настаивая на выполнении их собственных указаний. Если же в редакционном коллективе находился журналист, который пытался высказать здравое суждение или показать, к чему может привести выполнение опасных директив, он попадал в опалу или изгонялся из редакции. Такой факт, в частности, имел место в редакции республиканской газеты «Советская Киргизия», двое сотрудников которой весьма нелестно отозвались об аграрной программе Хрущева и имели неосторожность оставить свои пометки на полях журнала, где был опубликован его доклад. В результате – оба исключены из партии, освобождены от работы, репрессированы. И это – в начале 60-х гг.

Журналистика, находясь в положении общественного института, обязанного выполнять партийные директивы, еще больше способствовала усугублению хозяйственных и идеологических трудностей в стране. Негативной стороной деятельности журналистики конца 50-х – начала 60-х гг. стало создание нового культа – культа личности Хрущева.

В октябре 1964 г. была дана справедливая оценка субъективизму и волюнтаризму Н. Хрущева в руководстве партией и государством, и предприняты некоторые шаги в восстановлении порушенных норм руководства народным хозяйством и культурой.

Вторая половина 60-х гг. была связана со стремлением отечественной журналистики избавиться от недостатков, имевших место в недавнем прошлом: односторонности в оценке фактов, элементов произвола. Прессе предстояло преодолеть пагубные последствия волюнтаризма. И в первые пять лет пребывания Л. Брежнева во главе партии это было возможно. Печать без прикрас заговорила о тех, кто добросовестно относился к порученному им делу.

Административно-командная система с большой торжественностью отмечала знаменательные даты в жизни страны – 40-, 50-, 60-летие Октябрьской революции, 40-, 50-, 60-летие образования СССР. Выпускались целевые номера, специальные полосы, посвященные различным историческим вехам жизни страны, всем республикам Союза ССР, проводились фотоконкурсы «Октябрь – год 50-й», «Великому Октябрю – 60» и др. В центральной и местной печати вводились постоянные рубрики: «Умножим богатство Родины», «Трудовые подарки Октябрю», «Больше продукции, меньше затрат!», «Юбилейному году – высокий урожай», «Юбилейная вахта Москвы», «Юбилейный шаг Урала», «Советская Армения – к юбилею», «Земля, преображенная Октябрем» и др.

«Идем к Октябрю» – так называлась рубрика, ежедневно появлявшаяся на первой полосе «Правды». Публиковавшиеся здесь материалы рассказывали о трудовых победах горняков, машиностроителей, металлургов, представителей десятков других профессий промышленности и сельского хозяйства. Тысячи писем пришли в редакцию «Правды» в ответ на ее просьбу рассказать на страницах газеты о своей жизни, прислать документы, материалы и фотографии, отражавшие памятные вехи в жизни авторов писем. Сотни подобных размышлений, документов, фотографий увидели свет в специально открытой газетой рубрике «О времени и о себе».

Среди юбилейных циклов публикаций в многонациональной советской журналистике особое место заняли материалы рубрики «Октябрь в судьбах людей». Появившаяся в «Правде», она получила свое развитие и продолжение во многих республиканских, краевых и областных газетах. В значительной своей части – это очерки о людях, трудовой, духовный и нравственный мир которых целиком отражал идеал общества, строящего «коммунистическое завтра».

Анализируя деятельность печати, радио, телевидения начала 70-х гг., следует отметить увлечение СМИ такими сюжетами, как освещение хода социалистического соревнования, вопросов комплексной механизации и автоматизации производства, их собственного участия в поисках путей повышения производительности труда и культуры производства. Но в этих материалах не было системы, не было попыток оценки реальных результатов собственной деятельности. Вот лишь один факт. В начале 70-х гг. по инициативе «Правды» развернулось движение «Ни одного отстающего в бригаде». Больше года в «Правде», «Комсомольской правде», «Труде», во многих республиканских газетах рассказывалось об этом движении. Нельзя упрекнуть печать в том, что освещение развернувшегося движения было скучным и однообразным в жанровом отношении. Были очерки и репортажи, беседы и зарисовки. Все было, кроме одного: попытки анализа результатов собственной деятельности. Действительно ли стало меньше отстающих в бригадах или все осталось по-прежнему?

Вместо этого печать переключалась на освещение нового почина, провозглашенного газетой «Труд». На первые полосы газет вышел призыв «Отдел технического контроля – на каждом рабочем месте». И опять все повторилось вновь. В очередной раз выявилась противоречивость советской журналистики: с одной стороны – взлет творческих поисков, жанровое многообразие, с другой – формализм в осуществлении главной цели своей деятельности.

Творческий поиск телевизионных журналистов во второй половине 60-х гг. привел к рождению цикла передач «Летопись полувека». Это была пятидесятисерийная лента, посвященная 50-летию советской власти. Перед зрителем предстали люди, события, документы кинофотоархивов, советской и зарубежной хроники.

Безусловно, это была уникальная документальная программа из 50 фильмов. Но концепция ее отражала сталинскую трактовку истории советского государства и оставляла миллионы телезрителей в неведении о тех ужасах и муках, которые испытали огромные массы советских людей, ощутивших на себе все тяготы административно-командного давления и сталинских методов руководства. Вероятно, такая трактовка исторических событий, скрывающих правду и те административно-командные и репрессивные меры, которые были допущены в период индустриализации, коллективизации, в годы первых пятилеток, а также в 40–50-е гг. Сталиным и его окружением, вполне устраивала ЦК КПСС и его Политбюро.

Советская журналистика на протяжении всей своей истории выполняла охранительные функции. Будучи однопартийной, она стала составной частью партийной структуры, взяв на себя миссию идеологического обеспечения деятельности административно-командной системы. Пресса не видела противоречий, деформаций, она изобиловала материалами об успешном выполнении планов пятилеток, строительстве материально-технической базы коммунизма, формировании новых общественных отношений на селе, воспитании нового человека, о величайших достижениях в решении национального вопроса.

Своеобразным итогом торжества идей социализма, успехов общества «развитого социализма» стал телесериал «Год за годом», посвященный 60-летию Октябрьской революции. Это публицистическая лента, построенная на воспоминаниях современников, в которой хотя и были сделаны попытки правдивого отображения исторического прошлого советского государства, но не названы причины тех нарушений законности, того сохраняющегося еще административно-командного режима, который сделал возможным преследование и суровое наказание инакомыслия и в сталинскую пору, и в последующие годы. Анализ художественных достоинств телесериала «Год за годом» – предмет особого разговора. Но то, что он пришелся по душе ЦК КПСС, партийным органам – бесспорный факт. Создатели телесериала были удостоены Государственных премий. Особенно высокую оценку заслужили последние 5–6 серий, в которых воспевался Л. Брежнев как главный вдохновитель всех побед советского общества.

Создатели ленты, восторгаясь личностью Генерального секретаря ЦК КПСС, возвеличивали его заслуги в преодолении волюнтаризма и субъективизма Хрущева, забывая о том, что сам он ровным счетом ничего не сделал для дальнейшего развенчания культа личности Сталина и реабилитации миллионов безвинных жертв сталинского правления. Больше того, стало предаваться забвению решение «О культе личности и его последствиях», в некоторых случаях вообще возрождались традиции культа. В частности, возвеличивание личности самого Л. Брежнева преподносилось как необходимость укрепления авторитета Генерального секретаря ЦК КПСС. И награждение «Звездами героя», и восторженные статьи, и рецензии на книги «Малая земля», «Возрождение», «Целина», вышедшие под именем Л. Брежнева, но в действительности написанные другими людьми, – все это делалось с единственной целью: показать величие личности, т.е. создать еще один культ личности3.

Вся светская журналистика широко отмечала 20-, 30-, 40-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., а также юбилейные даты разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге. В материалах печати, телевидения, радио чрезмерно преувеличивалась роль Н. Хрущева, а после его смещения – Л. Брежнева в достижении побед на фронтах Великой Отечественной войны. В то же время в прессе рассказывалось о мужестве советских воинов и тружеников тыла, публиковались статьи, воспоминания прославленных военачальников, офицеров, солдат, ветеранов труда. Советская журналистика жила славным военным прошлым страны и избегала правды о трагических страницах ее современной истории.

С 1979 г. во всей советской печати регулярными стали сообщения об интернациональной миссии ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Первоначально объяснение этому было сформулировано в духе идей социалистического интернационализма: оказать помощь братскому афганскому народу. В печати публиковались статьи, корреспонденции, интервью о благородной миссии воинов-интернационалистов, в информационных программах телевидения шли репортажи Александра Каверзнева из Афганистана. Но никто из читателей, телезрителей и радиослушателей не представлял, что советские войска ввязались в вооруженную борьбу с моджахедами, и уже в марте 1979 г. был убит первый советский воин.

Девять лет продолжались бои в Афганистане. Советская страна оказалась втянутой в боевые действия. Средства массовой информации уже не могли скрывать гибель воинов и боевой техники. Но приносимые жертвы оправдывались необходимостью исполнения интернационального долга, а о все растущих потерях умалчивалось. Самым гибельным годом оказался 1984 г. 2343 советских воина сложили свои головы на афганской земле. А всего за годы войны там погибло 13833 воина – это русские, украинцы, узбеки, белорусы, казахи, туркмены, отдавшие свои жизни – за что?

Однако правду об афганской трагедии страна не ведала. Созидательному пафосу советской журналистики, пропаганде достижений общества «развитого социализма», ставшими официальным фасадом советского образа жизни, «не соответствовали» сообщения о трагических событиях, происходивших в Афганистане. Воины-интернационалисты гибли за рубежами нашей страны, а в сознании их отцов и матерей она жила в мирных условиях.

В международной проблематике советской журналистики конца 50-х – середины 80-х гг. доминирующее место занимали вопросы формирования под эгидой СССР мировой социалистической системы, укреплявшегося экономического и военного союза стран СЭВ и Варшавского договора.

Для печати 70-х – начала 80-х гг. характерна неуклонно развивавшаяся тенденция борьбы с инакомыслием. Под огонь критики вновь попадает журнал «Новый мир». После публикации повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и поэмы Твардовского «Теркин на том свете» для него настали тяжелые времена. Жесткое идеологическое давление сверху, поощряемое Л. Брежневым, привело к задержкам с выходом журнала. Цензурные и «цековские» придирки приводили к сокращениям, изъятиям и другим последствиям цензуры. Все громче раздавались в печати и на различных совещаниях обвинения в адрес журнала и его редактора в «мелкотемье», в «очернении» действительности. Брежневское окружение обвиняло «Новый мир» в клевете на советский строй.

Предлогом для окончательной расправы с журналом стала новая, не увидевшая тогда света поэма А. Твардовского «По праву памяти» (опубликована лишь 17 лет спустя). Поэма послужила поводом для тяжелых политических обвинений ее автора, для травли его в коллективе редакции. Так, в феврале 1970 г. Александр Твардовский – знаменитый автор «Василия Теркина» и «Дома у дороги» – был вынужден вновь, и на этот раз окончательно, покинуть возглавляемый им журнал.

Ужесточение политического режима в стране, растущее идеологическое давление и нетерпимость к инакомыслию вызвали откровенный протест у некоторой прогрессивно настроенной части научной и творческой интеллигенции, стремление защитить гражданские свободы. Так возникло диссидентство, основными проявлениями которого стали протесты и обращения в адрес руководителей страны, в судебные и карательные органы, бесцензурная печать («самиздат» и «тамиздат»). Начало диссидентскому движению положила демонстрация 5 декабря 1965 г. в Москве на Пушкинской площади. Дальнейшее его развитие приходится на 1968–1976 гг., когда в Чехословакию были введены советские войска для подавления там народных выступлений, и состоялись политические процессы над теми, кто обвинялся в антипатриотизме, в преступной связи с западными средствами массовой информации и разведывательными органами.

О диссидентстве советская печать долгое время умалчивала. Но о политическом процессе над А. Гинзбургом и Ю. Галансковым она вынуждена была заговорить, чтобы использовать его для обвинения подсудимых в контактах с западными разведками, с радиостанциями Би-би-си, «Европа», «Свободная Европа», с русскими эмигрантскими изданиями «Грани», «Посев» и ведении антисоветской пропаганды.

Идейное осуждение диссидентства, преследования представителей правозащитного движения повлекли за собой новую волну эмиграции. В числе высланных из страны оказался и А. Солженицын. И вновь, как и раньше, русское зарубежье стало играть роль оппозиции существовавшему строю в России.

70-е гг. характеризуют сегодня как период застоя. Такая характеристика социально-политического состояния советского общества той поры не соответствовало реальности. Это период деформации, период, когда во многих сферах нашей жизни насаждались подхалимство, угодничество, взяточничество, коррупция, подтасовка фактов, грубое извращение реального положения дел в экономике, в национальных отношениях.

В конце 70-х – середине 80-х гг. в советской журналистике утверждаются помпезность, лжепафос, безудержное славословие, явное стремление выдать желаемое за действительное, уход от реальных проблем, выдвигаемых жизнью.

Противоречивость советской журналистики на протяжении всей ее истории проявлялась между провозглашаемыми ею целями и собственным отношением к этим целям. Формализм, проникший во все сферы общественно-политической жизни, проник и в журналистику. Так, в журналах «Журналист», «Рабоче-крестьянский корреспондент», в газетах «Правда», «Известия» и других много писалось об общественных началах в советской прессе. Сколько добрых и вполне справедливых слов было сказано в адрес рабселькоров.

В средствах массовой информации появились многочисленные интересные формы массовой работы, массового участия авторского актива в их деятельности. Вошли в практику нештатные отделы, общественные редколлегии, общественные приемные, рабселькоровские посты и авторские советы и многое др. К сожалению, зачастую редакции в погоне за количеством только провозглашали существование некоторых из них, формально «рапортуя» об их деятельности. В результате в начале 70-х гг. эти общественные формы во многих редакциях остались лишь на бумаге, а затем вообще сошли на нет.

К середине 70-х гг. наметилась тенденция к усилению взаимодействия всех звеньев системы средств массовой информации. Плодотворно проявившаяся в период проведения общегосударственных и партийных политических кампаний, она раскрыла возможности совместных усилий СМИ в их эффективном идеологическом и организационном воздействии на аудиторию. Специфика влияния печатного текста, оперативность радио, аудиовизуальная сила телевидения могли иметь большую будущность при комплексной их деятельности. Были весьма плодотворными попытки объединения усилий в совместном проведении важнейших политических акций: выборов в высшие органы власти, обсуждения новой программы КПСС, принятия Конституции СССР 1977 г. и др. Появились формы совместных действий: составление единых скоординированных планов проведения кампании; совместные выступления журналистов газеты, телевидения и радио; выступление перед камерой или у микрофона публициста газеты или теле- радиожурналиста в газете; аннонсирование в печати совместных публикаций и передач по телевидению и радио и др.

Однако начавшееся содружество печати, телевидения и радио не получило своего развития и продолжения. Вполне возможно, что основной причиной стало командное давление партийных органов на средства массовой информации, лишавшее их творческой активности и индивидуальности, давление, требовавшее неукоснительного выполнения своих директив.

Стремлению полностью «приручить» прессу, сделать ее послушным инструментом в руках партийных, советских, хозяйственных органов были подчинены многообразные формы партийного руководства, среди них – принятие партийных решений по различным вопросам, связанным с деятельностью СМИ, обсуждение в ЦК КПСС и на пленумах партийных комитетов вопросов о работе печати, телевидения и радио, утверждение планов работы печатных органов на бюро партийных комитетов, отчеты редакторов газет на бюро или пленуме партийного комитета, обзоры печати, редакционные и передовые статьи «Правды» и органов республиканских, краевых и областных партийных комитетов и др. Так, в рассматриваемые годы среди документов, принятых ЦК КПСС, были постановления: «О мерах по улучшению подготовки и переподготовки журналистских кадров», «О руководстве ЦК КП Туркменистана печатью, радио и телевидением», «О руководстве Томского обкома КПСС средствами массовой информации и пропаганды», о работе газет «Известия», «Экономическая газета», «Советская культура», «Труд», об улучшении деятельности районных и городских газет; о журналах «Огонек», «Наука и религия», «Вопросы истории КПСС», «Советская печать» и др.

Во второй половине 70-х – середине 80-х гг. в практику партийного руководства СМИ вошли новые формы: всесоюзные и республиканское летучки, пресс-конференции секретарей партийных комитетов, руководящих советских и хозяйственных работников, встречи с ними журналистов, дни редакторов и др. Главная их цель – ограничить кругозор прессы суждениями, исходившими из директивных органов или «компетентных» лиц.

Идя за лозунгами партии, средства массовой информации восторженно говорили о реальных и мнимых достижениях, не желая замечать тех деформаций и противоречий, которые все больше проявлялись между достигнутой ступенью «развитого социализма», провозглашаемой теорией, и реальной практикой и вели страну к кризису. Прикрывая словесной завесой все больше проявляющиеся в обществе противоречия и деформации, пресса оказалась в чрезвычайно трудном положении. «Закрытые темы», командно-нажимный метод, запреты, давление сверху окончательно лишили ее возможности оценивать действительность.

Исключительно важную роль в жизни нашего общества сыграл апрель 1985 г., положивший начало широким демократическим преобразованиям.

* * *

Во второй половине 50-х – середине 80-х гг. происходило дальнейшее развитие всех структурных звеньев СМИ. В стране функционировал мощный информационно-пропагандистский аппарат, главной целью которого было обеспечение дальнейшего усиления административно-командного давления и директивного воздействия КПСС на все сферы жизни общества.

Страницы печати отразили «оттепель» в общественно-политической жизни страны, заметные сдвиги в преодолении последствий культа личности Сталина, реформаторские усилия Н. Хрущева в сфере экономики. Несмотря на изменившийся характер выступлений прессы она вновь обратилась к методам административно-командного давления, настаивала на реализации волюнтаристских указаний Хрущева, усугубляя и без того тяжелое положение в сельском хозяйстве.

Не привели к желаемым последствиям и неоднократные попытки Л. Брежнева реформировать экономику страны. Проблемы планирования, экономического стимулирования, механизации и автоматизации производства, качества продукции и многие другие находили постоянное освещение в СМИ. В центре их внимания постоянно оставались вопросы выполнения народнохозяйственных планов и связанные с ними трудовые усилия масс. Творческий поиск журналистов и публицистов печати, телевидения, радио, информационных агентств дал много интересных находок и позитивных фактов.

Хозяйственные реформы в силу экстенсивного развития экономики, сокращающихся объемов производства и многих других причин не получили своего завершения. Застой в производстве усугублялся разраставшимися масштабами «теневой экономики», коррупцией. Для показа мнимых успехов в экономике и других сферах жизни страны широкое распространение получила практика произвольного манипулирования информацией, которая не обошла стороной и прессу.

Советская журналистика второй половины 50-х – середины 80-х гг. при всем ее проблемно-тематическом многообразии пребывала в плену волюнтаризма и рецидивов культа личности. Находясь под постоянным давлением и контролем КПСС, она настойчиво проводила ее лозунги, не замечала тех противоречий и деформаций, которые все больше проявлялись во всех сферах жизни общества и вели страну к кризису.

Сложные и очень часто противоречивые процессы, происходившие в общественно-политической и экономической жизни страны, не получали адекватного отражения в журналистике. И все же многонациональная советская публицистика оставалась гражданственной, яркой и многообразной. Она возбуждала в сознании масс стремление задуматься над многим, что их волновало, на что они ждали ответа в статьях и очерках А. Аграновского4, Ч. Айтматова5, Г. Бочарова6, С. Смирнова7, В. Пескова8, Ю. Смуула9, А. Стреляного10, Т. Тэсс11, Ю. Черниченко12 и других литераторов.

Тема 7 «Журналистика второй половины 80-х начала 90-х»

В середине 80-х гг. к руководству партией пришел М. Горбачев. По его инициативе КПСС провозгласила курс на перестройку. Это был, безусловно, позитивный шаг, начало нового политического курса. Однако в материалах апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС, в документах XXVII съезда партии и XIX Всесоюзной партийной конференции незыблемой оставалась линия на централизацию партийного руководства средствами массовой информации, целью которой являлось обязательное проведение в жизнь директив КПСС. Широко обнародованная гласность оказалась лишь продекламированной, но она не коснулась многих сфер государственной и общественной жизни, в том числе взаимоотношений прессы и партийных органов.

Демократизация и гласность не только открыли для журналистов новые темы, но и создали им огромные трудности. Никогда прежде однопартийная советская журналистика не сталкивалась с необходимостью объективного отражения многочисленных проблем, рожденных новым политическим и экономическим мышлением. На страницах газет и журналов, в телевизионных и радиопрограммах отражалась реальная жизнь с ее достижениями и противоречиями, во всем многообразии различных мнений и суждений.

И все же развитию гласности препятствовали силы и традиции, складывавшиеся десятилетиями. Сохранялся частокол всевозможных табу, запретов на правдивое освещение недалекого прошлого и реальностей перестроечного периода. Главлит, как и прежде, стоял на страже чисто ведомственных интересов.

КПСС, исходя из реальных условий, в которых оказалось общество, пошла на радикальное изменение своей политики, в том числе и по отношению к СМИ.

Дата добавления: 2014-01-20