Основы “критической теории” общества

Свою социальную теорию философы ФШ назвали “критической теорией”. Тем самым они хотели подчеркнуть направленность своей концепции на критику, отрицание существующих социальных структур и утвердившегося способа мышления и познания мира.

“Критическая теория” противопоставлялась “традиционной” теории, то есть “теории в смысле науки”. По словам Хоркхаймера, “наука - это упорядочение фактов нашего сознания, которое позволяет в конечном счете ожидать правильного результата в правильном месте пространства и времени”, причем это касается как естественных, так и гуманитарных наук. “Правильность в этом смысле составляет цель науки, но - и здесь следует первый мотив критической теории - наука сама не знает, почему она упорядочивает факты именно в таком порядке и концентрируется именно на этих явлениях, а не на других”. Традиционной теории, науке “недостает саморефлексии, знания общественных причин... Чтобы быть истинной, науке следовало бы быть критичной по отношению к самой себе и к обществу, которое ее производит”.

То же самое, продолжал философ, касается отдельного человека. Он не знает, почему он думает так, а не иначе, почему его интересует то, а не другое. Поскольку ложное сознание (“идеология”), искажающее действительность в определенных социальных интересах, проникает во все сферы познания и апологизирует существующий порядок вещей, имеющееся, традиционное теоретическое знание не соответствует социальной реальности и истинным целям познания - способствовать правильной ориентации человека в мире и установлению подлинно человеческих отношений. Поэтому необходима новая, последовательно критическая социальная теория.

Главным моментом в отношениях между людьми и в мышлении человека критическая теория считала наличие правящих и угнетенных. Поэтому в 30-е - 40-е годы почти все ее сторонники выступали за революцию, прежде всего против фашизма. Они надеялись, что в “правильном” обществе и мышление станет “правильным”, поскольку оно уже не будет больше зависеть от сознательной и неосознанной борьбы классов и от закономерностей несправедливого устройства. Но это общество нельзя предопределить заранее, можно только определить, что дурно в существующем обществе, и работать над тем, чтобы это исчезло.

Таковы были, по Хоркхаймеру, исходные моменты “критической теории”.

В ряде работ, написанных в разные годы (“Гегель и проблема метафизики”, “Материализм и метафизика”, “Критическая теория”, “Традиционная и критическая теория” и др.) он сформулировал основные философские принципы теории. По его словам, Гегель, в отличие от позитивистского мышления, исходил из тождества субъекта и объекта, из неистинности частичного познания, из того, что подлинное познание возможно только через самопознание целостного субъекта. Впоследствии от гегелевской системы, претендовавшей на знание целостности и на диалектику целостности, отказались, и теперь необходимо новое целостное объяснение мира. При этом ориентация на современные научные рационалистические методы с их логико-математическим аппаратом несостоятельна, поскольку позитивизм не может осмыслить современную действительность в ее исторических сдвигах, напряженности, противоречиях. Естественно-научные методы не учитывают фактора господства и всей сложности современной общественной ситуации, в том числе растущей управляемости и манипуляции общественным сознанием. Человеческая деятельность, подчиняясь стихийным законам капитализма, сознательна в индивидуальном, но бессознательна в целом, ибо люди не могут свободно и осознанно договориться между собой. Свободное общество будет развиваться как саморазвертывание сознательной коллективной воли человечества, а не как “естественно-исторический процесс”, в котором господствует бессознательное.

При этом Хоркхаймер намечает некоторые элементы такой новой теории. В критической теории субъект и объект познания должны быть диалектически переходящими друг в друга моментами, а общество в целом, общественная практика - рассматриваться как совокупный субъект-объект. Познающий субъект - это общественный человек, целостный “тотальный” субъект, средоточие всех общественных отношений. Предмет, объект для такого “тотального” субъекта не есть нечто “объективное”, внешнее по отношению к нему, а продукт его собственной деятельности, отделенный от него лишь в его сознании. Любая познавательная и иная деятельность - лишь часть целостного исторического праксиса, возникающая и “снимающаяся” в нем. Теория призвана рассматривать не только общественные вопросы, но весь праксис - всю систему взаимоотношений человека, общества и природы.

Более детально занялся разработкой “негативной диалектики” как методологии “критической теории” Герберт Маркузе. Еще в двух статьях “К проблеме диалектики” (1930-1931) он высказывался в пользу негативного способа решения противоречий. В книге “Разум и революция. Гегель и становление социальной теории” (1941), ставшей программным произведением ФШ, он попытался актуализировать критическую направленность диалектики Гегеля. При этом он сосредотачивает внимание на тех ее аспектах, которые выявляют непримиримые противоречия действительности и ее иррациональность в противовес позитивистским концепциям, статическим даже в движении и апологетическим по отношению к существующему порядку вещей. По Гегелю, человек может познать истину, только прорвавшись сквозь свой “овеществленный” мир. Комментируя работы Гегеля, Маркузе подчеркивает следующий момент: негативная функция диалектики не только отрицает реальные условия существования объекта, но и выявляет его потенции, его иное, которое и есть истинное.

Марксизм как критическая теория общества, по Маркузе, есть продолжение не только Гегеля, но и антипозитивистских устремлений “конца философии”, выраженных Кьеркегором и Фейербахом. Любое положительное отношение к фактам данности, сегодняшнего дня - это позитивизм и потенциальный фашизм, результат вырождения рационализма и превращения его в конформизм. Господствующий ныне некритический рационализм, “идея разума, оказавшаяся под властью технического прогресса”, полагает, что жизнь человека управляется и должна управляться объективными законами, подобными законам природы, в которой нет собственной диалектики. “Люди верят, что их отношения друг к другу проистекают из объективных законов, которые действуют с необходимостью физических законов, и их свобода заключается в приспособлении их индивидуального существования к этой необходимости. Таким образом, поразительно конформистский скептицизм сопровождает развитие современного рационализма. Чем больше разум торжествует в технологии и естественных науках, тем неохотнее он откликается на требования свободы в общественной жизни человека”.

Ключом к формулируемой Маркузе негативной диалектике можно считать знаменитую фразу Кьеркегора: “действительное - это уничтоженное возможное”. Иными словами, истина - это не то, что мы непосредственно видим, воспринимаем или логически постигаем, это то, что еще не стало фактом, но может и - по логике диалектики - должно стать реальностью - в свете Будущего. Негативная диалектика - это критика того, что есть с позиций того, что может быть.

С этой точки зрения, Маркузе критикует также марксизм за непоследовательную критичность. “Диалектика Маркса...”, - пишет он в работе “Разум и революция”, - “все еще тесно связана с предысторической фазой”. “Понятие, которое по определению связывает диалектику Маркса с историей классового общества - это понятие необходимости. Законы суть необходимые законы; различные формы классового общества необходимым образом погибают от их внутренних противоречий”. В классовом обществе, говорит Маркузе, необходимость, “объективность” существует потому, что человеческая воля не свободна, личность не может свободно и сознательно определять условия своего существования, взаимодействуя с другими людьми. Человек подчинен внешним по отношению к нему, так называемым “естественно-историческим” законам (например, рынка и т.д.), то есть своему “овеществленному” бытию.

Позднее, уже в 60-х годах, возвращаясь к проблеме марксизма в докладе на конгрессе памяти Гегеля в Праге в 1966 г., Маркузе повторит: “...Материалистическая диалектика еще остается в русле идеалистического разума, в позитивности, пока она не разрушит концепцию прогресса, в соответствии с которой будущее всегда коренится внутри существующего, пока марксова диалектика не радикализирует понятие перехода к новой исторической ступени, то есть не встроит в свою теорию поворот, разрыв с прошлым и существующим...”. По его словам, это крайне важно “перед лицом вопроса, может ли - и в какой мере - поздняя ступень западного индустриального общества служить моделью для создания нового общества, по крайней мере в том, что касается технической основы развития производительных сил”. Как для Гегеля, так и для Маркса силы отрицания, взрывающие систему, вызревают в ходе развития ее внутренних противоречий, например, буржуазия при феодализме, пролетариат при капитализме. В ходе “снятия” противоречий они неизбежно ведут к новой ступени, освобождающей производительные силы. “Разве это не есть снова форма прогресса объективного разума, новая форма репродуцирующейся власти прошлого, овеществленного в техническом аппарате труда над живым трудом?”, - спрашивает Маркузе.

В противовес этой детерминистской стороне марксизма, Маркузе еще в “Разуме и революции” сформулировал следующие положения: “Переход от неизбежно гибнущего капитализма к социализму необходим только в том смысле, что необходимо полное развитие человеческой личности. Новое социальное объединение людей необходимо только в том смысле, что необходимо использовать имеющиеся производительные силы для общего удовлетворения всех людей... Когда материальные процессы становятся разумными и превращаются в сознательное дело людей, слепая зависимость сознания от социальных условий прекращает свое существование. Разум, детерминированный рациональными социальными условиями, детерминирован самим собой”.

25 лет спустя Маркузе добавит к этому: диалектический материализм недостаточно глубоко анализирует воздействие общественных институтов на бытие и сознание человека, недостаточно учитывает насилие институтов и обстоятельств, формирование искусственных, мнимых, навязанных человеку потребностей. Иными словами, марксистский материализм недостаточно учитывает силы интеграции внутренних противоречий, которые действуют в условиях позднего капитализма.

Существующее антагонистическое “целое”, по мнению Маркузе, может отрицаться и устраняться только извне, и только так может быть достигнута следующая историческая фаза. При этом он уточняет: “Извне, о котором я говорю, не следует понимать механистически, в смысле пространства, а как качественное отличие, которое превосходит противоречия, существующие внутри антагонистического целого, например, противоречие между капиталом и трудом, и несводимы к нему... Качественное отличие новой общественной ступени состояло бы не только в удовлетворении жизненных и духовных потребностей..., но и в возникновении и осуществлении новых потребностей, удушенных в антагонистическом обществе. Эти новые потребности найдут свое выражение в радикально иных отношениях между людьми и в радикально иной социальной и природной среде - солидарности вместо конкурентной борьбы, свободном развитии чувств вместо подавления, исчезновении жестокости, варварства и их языка, мире как длительном состоянии”.

В 60-х годах с собственным истолкованием “негативной диалектики” выступил и Теодор Адорно. По его мнению, до сих пор философия занималась абстракциями, формированием общих понятий, теперь же необходимо обратить внимание на конкретную действительность со всей ее неповторимостью и исключительностью. Адорно формулирует постулат “Целое - неистинно”. Разумеется, это не позитивистское отрицание целого самого по себе. Целое отвергается как методологический принцип познания. Как попытка мышления любой ценой отождествить себя с “целым”. Как и Маркузе, Адорно отвергает “позитивное отрицание”, исходящее из существующего как целого. Вещи и явления подводятся под общие понятия для того, чтобы путем абстрагирования от их особенностей в пользу всеобщего сделать их управляемыми, привязать к данности. И поскольку задача негативной диалектики - это “объяснение того-что-есть терминами того-чего-нет”, она должна расколдовывать понятия, отрицать тождественность и выявлять непонятийное и неповторимое. Именно в нем - истинное, сущностное содержание объекта.

Дата добавления: 2014-01-20