Развитие права на северо-западе Руси

Основные черты республиканского строя Великого Новгорода. Развитие права на северо-западе Руси

Новгород Великий – один из самых древних городов Северо-восточной Руси, расположен на реке Волхов, в шести километрах от озера Ильмень. Впервые упоминается в Новгородской летописи (859). С конца X века –второй по значению центр Киевской Руси. В 1136 – 1478 годах – столица Новгородской феодальной республики. Находился на стыке торговых путей «из варяг в греки» и Волжского, что способствовало развитию в нем уже в X веке ремесел, торговли и культуры. Торговые связи Новгорода распространились от Фландрии и ганзейских городов до Югорской земли и от Скандинавии до Астрахани и Константинополя. Вывозились пушнина, воск, лен, кожи и т.д.

До XII в. Новгородская земля входила в состав Киевской Руси. Она занимала обширную территорию севера Великой Русской равнины от Чудского озера до Урала. Её центром был Новгород Великий, а города Псков, Старая Руса, Ладога, Торжок считались его «пригородами». В начале XII в., предположительно в 1136 г., бояре Новгорода, воспользовавшись восстанием го­родских низов и крестьянства против князя, захватили власть и установили свое политическое господство, окончательно отделившись от Киевского княжества.

Псковская земля была частью Новгородской земли («пригородом») до середины XIV в. В 1348 г. Псков, выросший в крупный тор­говый и ремесленный центр, отделился от Новгорода и стал независимым.

Большое значение в жизни древнего Новгорода имело вече. Социально политическая жизнь в Новгороде Великом (XII – XV века) была бурной, что иногда приводило к столкновениям между жителями Софийской и Торговой сторон или отдельных концов (районов) города, порой сопровождавшимся расправами над неугодными боярами и изгнанием не понравившихся горожанам князей. Сопротивление церковной политике часто выражалось в форме различных ересей. Новгород Великий – один из центров русского летописания, распространения грамотности, развития русского национального искусства. Не пострадав от разрушительного татаро-монгольского нашествия (1237 – 1241), он в течение столетия хранил и приумножал национальное и культурное богатство русского народа. Большое значение имело включение Новгорода Великого в состав Русского государства (1478). В 1546 году по количеству населения (35.000 человек) он занимал третье место после Москвы и Пскова.

Особенности общественной и политической систем Нов­города и Пскова

определялись своеобразием их географического положения и экономического развития. Господствующее место занимали бояре-феода­лы, крупные землевладельцы. Они эксплуатировали местное население (в значительной части - финно-угорские племена), получали товары для вывоза и финансировали торговые операции купцов.

Интенсивное развитие ремесел и торговли привело к появ­лению широкого среднего класса новгородско-псковского об­щества, к которому относились «житьи люди», «своеземцы» и купе­чество. К «житьим людям» относились и мелкие землевладельцы, занимавшиеся торговлей и ростовщичеством. Купечество объединя­лось в сотни и особые компании (артели) для ведения торговли с русскими княжествами и с заграницей.

Ниже купцов стояла масса городского населения, которая состоял из так называемых «черных людей» - ремесленников и наёмных работников разных профессий. Наиболее опытные и уважаемые из них назывались «старейшими».

Свободное сельское население состояло из двух разрядов. К первому относились «своеземцы» («земцы») - мелкие землевладельцы, работавшие на земле са­мостоятельно или сдававшие её в аренду. Ко второму разряду принадлежали смер­ды-общинники, которые жили в общинах (погостах) на государственных, церковных и частных землях. Эти категории крестьян были лично свободны, выбирали в своих погостах старост и на сходах решали наиболее важные жизненные вопросы.

Крестьяне, работавшие за часть продуктана господской земле, назывались «половниками», «третниками», «четниками», в соответствии с условиями договоров, по которым они отдавали часть произведенного продукта.

Низший, но весьма многочисленный слой населения новгородской земли составляли хо­лопы. Они использовались в качестве рабочей силы и прислуги в боярских вотчинах.

Организация государственной власти

В Новгороде Великом, а затем и в Пскове сложилась необычная для средне­вековой Руси форма государственного устройства - феодальная рес­публика. Её основной особенностью являлась вечевое народовластие.

Главным законодательным органом республиканского Новгорода было вече.

Новгородское «вече» представляло собойсобрание полноправных жителей города и прилегающих территорий мужского пола. Все они приходили на вече в составе своих профессиональных и территориальных корпораций и действовали в соответствии с их интересами. Преобладали те корпорации, которые превосходили других по численности и организованности. Но если одна из «сильных» корпораций (кончанская или профессиональная) не соглашалась с предлагаемым решением, то иногда решение откладывали. Постепенно, с формированием сословий, борьба на вече приняла межсословный характер.

Формально вече было высшим органом управления, решавшим все важнейшие экономические, политические, военные, судебные и административные вопросы. В полномочия веча входило избрание князя. Решения на со­браниях должны были приниматься единогласно. Имелась вечевая администрация - вечевые дьяки, вечевая изба.

Структура же вечевых органов определялась административным уст­ройством города. Новгород делился на 5 концов, а концы на сотни и ули­цы, во главе которых стояли выборные кончанские. и улицкие старосты, сотники. Здесь действовали местные кончанские и улицкие вечевые собра­ния. Вечевые собрания действовали и в пятинах, т.е. административных округах, на которые делилась Новгородская земля (их было 5). Но выс­шим органом власти было городское вече, на котором принимались чако­ны, утверждались международные договоры, решались вопросы войны и мира, выбора князей, высших должностных лиц. В вечевых собраниях участвовали только взрослые свободные мужчины.

Источники, однако, не позволяют с большей определенностью рас­крыть все нюансы в деятельности вече. Так, считалось, что вече собира­лось по звону вечевого колокола на Ярославовом дворище, однако рас­копки показали, что там могло поместиться всего несколько сот человек, но никак не все жители Новгорода. Да и трудно представить, чтобы мож­но было решить какие-то вопросы на сборище в несколько тысяч человек. В.О. Ключевский не зря предполагал, что в работе вече было много анар­хии, шума, крика, усобиц и драк.

В советское время превалировала точка зрения, согласно которой только «имущие» слои населения могли принимать участие в вечевых соб­раниях. Однако Новгородскую судную грамоту, как это видно из преам­булы к ней, принимали на вече не только бояре, но и житьи люди, купцы и черные люди, а Псковскую судную грамоту – «весь Псков». Возможно, что вече собирало лишь известную часть горожан, элитарную или наибо­лее почитаемую (тех же улицких и кончанских старост, сотников). Извест­но также предположение В.Л. Янина об избирательном бюллетене (берестяная грамота с именами четырех человек), с помощью которого, возможно, проводились на вече выборы должностных лиц.

Как бы то ни было, вечевое устройство Новгорода отразилось даже в его гербе. В нем центральное место занимала трибуна («степень») – крес­ло, с которого новгородский посадник управлял вечем. У веча существо­вало свое делопроизводство, свой архив, свои исполнительные органы.

Реальная власть в Новгороде и Пскове принадлежала бо­ярскому совету, включавшему знатных бояр и представителей городской администрации. Председательствовал в совете ар­хиепископ. Боярский совет являлся организационным и под­готовительным органом. К его компетенции относились: под­готовка законопроектов, вечевых решений, контрольная де­ятельность, созыв вече, подготовка вопросов для обсуждения, подбор кандидатур для избрания должностных лиц и др.

Вооруженные силы включали княжескую дружину, «владычин[12] полк» и городское ополчение.

Высшими должностными лицами Великого Новгорода бы­ли посадник, тысяцкий, архиепископ и князь. Первые три должности выбирались по жребию, а князя избирали на вечевом собрании подачей «речей». Когда «сойдут все на одну речь», решение считалось принятым.

Князь приглашался на княжение боярами, которые посылались к нему от боярского совета. Предвари­тельно его кандидатура обсуждалась на боярском совете и за­тем вносилась на утверждение в вече. Главной целью князя была организация защиты республики от внешних врагов. Во­енную, судебную и административную деятельность князь осу­ществлял вместе с посадником и тысяцким.

С князем заключался договор, определявший его права и обязанности. Окончательно кандидатуру приглашаемого князя утверждало вече. Из­вестно около 30 таких договоров (от середины XIII до конца XIV вв.) с тверскими, литовскими и московскими князьями. Князь целовал крест (приносил клятву) «держати Новгород по пошлине» (по обычаю, ставше­му нормой – как «пошло»). Права князя при этом оговариваются в дого­ворах нечетко, можно думать, что князь участвовал в управлении вместе с посадником, архиепископом и др.

Более подробно регламентируются обязанности и то, что князь не дол­жен делать: творить суд единолично, а только вместе с посадником, разда­вать новгородские земли своим вассалам и слугам, ставить слободы, раз­давать государственные грамоты, «без вины» лишать новгородца «волости», облагать население податями. Даже охотиться и ловить рыбу князь мог только в отведённых для этого местах. Не разрешалась ему и торговля с иноземцами без новгородских посредников. В договорах опре­делялись даже размеры пошлин на содержание княжеского двора и дру­жины. Как считал с свое время Г.Ф. Миллер, написавший первый науч­ный труд по истории Великого Новгорода, положение князей в нём было аналогично положению «комендантов городского войска» в XVIII в.

Такой же статус имел и князь во Пскове, хотя близость города к грани­це и постоянные пограничные конфликты и стычки псковичан вынуждали их дружить с великокняжеской властью.

Высшие исполнительные органы Великого Новгорода – это посадник, архиепископ и тысяцкий. Архиепископ возглавлял Совет знати «Осподу», определял идеологию городской жизни. Посадник – степен­ной, т.е. посаженный на «степень» или действующий и посадник старый, переизбранный, но не потерявший свой авторитет, как и тысяцкий – по­мощник посадника – избирались вечем. В их руках находились все управленческие функции как в области финансов, суда, так и в области торговли и дипломатии.

Должность посадника была введена в 80-е гг. XI века. Он избирался на один – два года из знатных бояр. Он председательствовал на вече, руководил боярским советом, ведал администрацией, внешнеполитическими дела­ми; вместе с князем осуществлял вопросы управления, суда и командования вооруженными силами.

Должность тысяцкого появилась в конце XII века. Он также избирался из знатных и богатых горожан, известных своими военными заслугами. Он занимался вопросами торговли и торгового суда, возглавлял народное ополчение и решал другие вопросы управления, помогая посаднику.

Архиепископ (владыка) с середины XII века избирался из монахов, выходцев из боярской среды. Он был хранителем государственной казны, контроле­ром торговых мер и весов. Основная роль архиепископа сводилась к руководству церковной иерархией.

Выборность должностных лиц Великого Новго­рода и Пскова является ярчайшим свидетельством демократизма и право­вого характера государственности в этих республиках.

Республиканская государственность в Новгороде не была застывшей, она развивалась, эволюционируя в сторону угасания роли вече и усиления значения боярского Совета, который подготавливал решения вече. Власть великого князя, в особенности с 1370-х гг., когда на эту должность стали избираться московские князья, жившие в своей «отчине» и лишь эпизоди­чески наезжавшие в Новгород, стала номинальной.

В XV в. Новгород попытался окончательно высвободиться из-под влияния московских великих князей, но это ему не удалось. В 1456 г. под Ругой, а затем в 1471 г. в битве при Шелони Великий Новгород, имея ог­ромное численное преимущество в военной силе, потерпел сокрушительное поражение от Москвы. Новгород пал, а великий князь московский Иван Васильевич III конфисковал земли у оппозиционных новгородских бояр и житьих людей, тяготевших к польско-литовскому государству и намеревавшихся, как считал Великий князь, вместе с предводительницей Марфою Борецкой, матерью посадника, «отпасть в латынство». Новго­родские феодалы были выселены в пограничные земли Московской Руси, а на их землях Иван III, создавая себе опору на новгородской территории, «испоместил» около 2 тысяч служилых московских людей. Поход Ивана III на Новгород в 1478 г. поставил окончательную точку в этой борьбе. Новгородский вечевой колокол, символ вольности и республиканского строя, по звону которого собиралось вече, был вывезен в Москву и пове­шен на одной из кремлевских башен как обычный благовест. Ещё ранее, в 1462 г., Москве подчинился и Псков.

Однако, как считал А.И. Герцен, республиканская государственность Новгорода и Пскова была столь значительной и реально значимой демо­кратической традицией России, что ещё в начале XVI в. не было ясно, ка­кой из принципов возьмет верх: «князь или община, Москва или Новго­род».

Территория Новгородского государства делилась на пя­тины, управление в которых строилось на началах местной автономии. Каждая пятина была приписана к одному из пяти концов Новгорода: Плотницкому, Словенскому, Загородскому, Неревскому или Гончарскому. Пятины состояли из волос­тей, волости - из погостов. Центром самоуправления пятины являлся пригород.

Одним из пригородов был Псков. Государственная организация Пскова во многом повторяла новгородскую: вечевая система, выборный князь и другие должностные лица (два степенных посадника), шесть концов, двенадцать пригородов.

Источниками права в этом регионе были

– Русская Правда,

– вечевое законодательство,

– договоры города с князьями,

– судебная практика,

– иностранное зако­нодательство.

В результате кодификации XV века появились Новгородская и Псковская судные грамоты.

От Новгородской судной грамоты сохранился фрагмент, да­ющий представление о судоустройстве и судопроизводстве. Су­дебными правами обладали все органы власти и управления: вече, посадник, тысяцкий, князь, боярский совет, архиепи­скоп, сотский, староста. Судебными полномочиями наделялись купеческие и цеховые корпорации (братчины). Судебны­ми чинами были дьяки, приставы, «позовники», писцы, меж­ники, подверники и др.

Новгородская судная грамота

Новгородская Судная Грамота – свод законов древнего Новгорода (XV в.) и связанных с ним земель. Дошла до нас в редакции 1471 года в единственном списке (без конца) в составе рукописного сборника середины 1470-х годов.

В надписи на Новгородской судной грамоте говорится, что эта грамота составлена на общем вече на Ярославовом дворе.

Юридическими источниками грамоты явились статьи Русской Правды и местное новгородское право более позднего происхождения. Отдельные нормы Новгородской судной грамоты перекликаются с некоторыми нормами псковской судной грамоты и судебными порядками Северо-восточной Руси.

Новгородская судная грамота состоит из разновременных частей и посвящена судоустройству и судопроизводству в Новгороде Великом. В ней определены компетенция суда архиепископа, посадника, тысяцкого, великокняжеского наместника и тиуна, указаны размеры судебных пошлин, рассмотрены различные судебные казусы. Особое внимание уделено разбору земельных тяжб. Помимо интересов господствующих классов Новгорода (бояр, житьих людей и др.), Новгородская судная грамота отразила также политику Ивана III Васильевича по ограничению произвола новгородского боярства в пользу великокняжеской власти (50 рублей штраф с боярина в случае клеветы на судей и т.п.). Новгородская судная грамота ограничивается узаконениями о суде и порядке суда, других узаконений в ней нет. Статьи, содержащиеся в ней, можно разделить на следующие отделы: о видах суда и об ограждении суда законом; об истце, ответчике и поверенных, или адвокатах; о послухах, или свидетелях; о вызове в суд; о судебных сроках; о судебных пошлинах; о порядке суда. Новгородская судная грамота послужила одним из источников Белозерской уставной грамоты 1488 года и Судебника 1497 года.

I отдел. Виды суда были следующие:

– владычный суд, или суд Новгородского архиепископа. Этот суд по
закону Новгородской грамоты должен был производиться архиепископом
Новгородским и людьми, поставленными им, по правилам св. отцов и по
Номоканону. Следовательно, этот суд был совершенно самостоятельный и
отдельный от других судов: в нем не участвовали ни княжеские, ни
городские, ни какие-либо Другие судьи. Он касался всех новгородцев, но
только в известных случаях. Сами дела, подлежавшие этому суду, были те
же, какие по прежним законам подлежали церковному суду; в Новгородской
грамоте только добавлено, что во владычном суде не должно быть никакого
пристрастия, что бояре, жилецкие люди и меньшие должны быть судимы
одинаково;

– суд посадника. Этот суд в Новгороде, так же как и в Пскове,
нераздельно принадлежал двум властям: князю или его наместнику и
представителю земской власти — посаднику. По настоящей грамоте ни князь не мог судить без посадника, ни посадник без князя;

– суд тысяцкого. Этот суд отличался от посаднического тем, что в нем
вовсе не участвовали представители со стороны князя. Это был суд
совершенно независимый от князя, то же, что в Пскове суд городских судей
и сотских;

– суд новгородских докладчиков. Этот суд совершенно новый,
неизвестный в Новгороде до составления настоящей грамоты, суд,
придуманный в данном случае аристократией для того, чтобы давить
меньших людей; он-то и составляет суть настоящей грамоты, через него-то
большие люди гл. обр. и надеялись подчинить себе меньших. Суд
новгородских докладчиков имел свои заседания во владычной комнате, а
судьями на нем были от каждого новгородского конца по боярину и по

житию, т. е. по богатому купцу, следовательно, всех судей было 10; они собирались в суде каждую неделю три раза (в понедельник, среду и пятницу). Какие дела подлежали этому суду – в грамоте не говорится.

Новгородская грамота вообще не указывает, какому суду какие подлежали дела; исключением из этого служит только владычный суд. Все судьи в Новгороде ежедневно, как только являлись на суд, должны были целовать крест на этой судной грамоте в том, что будут судить «вправду, другу не дружить никакой хитростью, посулов не принимать и недругу не мстить» и др. Эта странная клятва дает нам понятие о новгородском суде и судьях. И понятие очень невыгодное для них.

Действительно, новгородские судьи отличались несправедливостью, лихоимством и медлительностью в решении дел. Известно, что дело московского государя по Двинской земле тянулось в новгородских судах целых 25 лет, зато они и не пользовались никаким уважением; нередки были такие случаи, что какой-нибудь недовольный решением суда собирал толпу других недовольных, с которой нападал на судей и разгонял весь суд. Такое положение судей и суда в Новгороде вызвало к жизни особенный закон, ограждающий их неприкосновенность. По этому закону, если боярин делал «наводку» на суд, то платил в пользу князя и Новгорода 50 руб., житий — 20, а младший — 10 руб. Равным образом этому же штрафу подвергался тот, кто нападал на своего истца во время суда или у доклада, или на судей во время поединка.

II отдел. Об истце, ответчике и поверенных.

По Новгородской грамоте истцом и ответчиком мог быть без различия звания, состояния и пола каждый, даже полный холоп. Тяжущиеся могли или сами являться в суд, или посылать от себя поверенного, по-новгородски «ответчика». Поверенным мог быть как посторонний, так и родственник тяжущегося: сын от матери, муж от жены и т. д.

Первой обязанностью тяжущихся и их поверенных перед началом суда было целование креста на грамоте в том, что каждый из них считает свое дело правым и вполне согласным с новгородскими законами. Без целования же креста по Новгородской грамоте суд не мог начаться, и тот, кто не целовал креста, без суда признавался виновным и на него выдавалась правая грамота. Целование креста требовалось от тяжущихся даже тогда, когда они поручали свое дело поверенным, без того поверенный не допускался в суд. Исключение из этого было одно: когда муж был поверенным своей жены или сын поверенным своей матери. Богатые и знатные совершали крестное целование у себя дома в присутствии приставов от суда, а бедные — в суде. Поверенные, несмотря на присягу тяжущихся, их доверителей, также должны были целовать крест за себя в самом начале суда, без чего суд не начинался.

III отдел ведет речь о послухах.

Свидетелем в Новгороде мог быть каждый, так же как истцом и ответчиком. Впрочем, здесь были некоторые ограничения, а именно: к свидетельству не допускались полные холопы, которые могли свидетельствовать только по делам холопов же, и псковитяне. Недопущение к свидетельству последних объясняется временем: во время составления Новгородской грамоты псковитяне были в крайней вражде с новгородцами – псковитяне держались московской стороны, а новгородцы – польской, поэтому они смотрели на псковитян как на своих врагов и изменников. Представлять послухов на послуха не позволялось. По Новгородской грамоте если кто объявлял своего послуха отсутствующим, то для вызова его должен был давать заклад шестнику или гонцу «по старине» на 100 верст и сверх того, также по старине, по 4 гривны на 100 верст подвойским, бирючам, софиянам, т. е. служителям церкви Св. Софии, и изветникам. Если кто-либо из тяжущихся ссылался на послуха, находящегося на расстоянии более 100 верст, то для вызова его в суд и для отсрочки суда он должен был просить согласия другой стороны. Если же ему не дано было согласия на отсрочку, то

он должен был представить своего послуха в трехнедельный срок, который назначался и для вызова послуха, жившего на расстоянии 100 верст.

В IV отделе речь идет о вызове в суд.

По Новгородской грамоте вызов в суд имел следующие четыре формы:

– вызов истца и ответчика по тяжебным делам;

– вызов свидетелей;

– вызов товарищей, или шабров;

– вызов по уголовным делам.

1. По первой форме Новгородская грамота узаконивает, что суд прежде всего должен известить ответчика о предъявленном на него иске и потребовать от него назначения срока, когда он может явиться в суд. Но если в срок, назначенный им судье, почему-либо нельзя сесть на суде, то он должен известить об этом вызываемого и назначить ему свой срок. Если ответчик в первый срок, назначенный им самим или судьей, не являлся, то суд делал ему новый вызов через трехразовую отсьшку по особенной форме. А именно: суд трижды посылал позовников на двор вызываемого, в то же время ему делался вызов через бирючей, которые ходили по городу или волости и кликали, что такой-то вызывается в суд по такому-то делу. А если кто и после этого не являлся, то на него выдавалась т. н. обетная грамота со взятием трех денег за неявку. Если вызываемый силой сопротивлялся позовнику, явившемуся к нему с обетной грамотой, прогонял и бил его, то на него родственникам и друзьям позовника выдавалась бессудная грамота. В законе сказано: «А примут позовника в селе, а почнут над ним силу деять, то дать в позовниково место грамота бессудная, племяннику его или другу». На суд вызываемого сопровождали двое выборных от того общества, к которому он принадлежал, т. н. ятцы, которые посылались при нем на тот случай, если община в защиту подсудимого нападала на позовников, ятцы отвечали перед Новгородом за оскорбление позовников.

2. Свидетелей, как и самих тяжущихся, в Новгороде вызывали особые
служители — шестники, подвойские, бирючи, софияне и изветники.
Особенность вызова свидетелей состояла в том, что заклад и издержки по их
вызову должен был делать тот, кто вызывает, тогда как издержки по вызову
ответчика падали на обвиняемого. Кроме того, по новгородскому закону не
полагалось никаких принудительных мер при вызове в суд свидетелей; закон
вполне предоставлял заботиться о явке в суд свидетеля тому, правота
которого опиралась на нем; если свидетель не являлся в суд, то на
тяжущегося, который представлял его в свидетели, выдавалась бессудная
правовая грамота.

3. Для вызова в суд шабров, или товарищей тяжущегося, у которых
были крепости или иные документы, подтверждающие справедливость его
иска, суд не посылал от себя служителей и вообще не принимал в этом
никакого участия, а предоставлял это самому тяжущемуся. Здесь дело суда
ограничивалось только назначением срока для вызова в суд шабров (срок 3
недели на 100 верст, а больше или меньше — по расчету) и выдачей истцу
срочной грамоты для вызова. Впрочем, суд выдавал срочную грамоту только
тогда, когда обе стороны были согласны на вызов и когда вызывающий
присягал в том, что у его сябров действительно есть документы,
необходимые для решения его дела.

4. Для ответчиков, обвиняемых в татьбе, убийстве, грабеже, разбое,
холопстве (беглый холоп) и других уголовных преступлениях, назначался
особый вызов. Здесь суд прежде всего требовал от обвинителя или истца
присяги на судной грамоте в том, что он объявил иск и обвиняет преступника
законно. После такого подтверждения действительности преступления суд
брал на себя все хлопоты по вызову ответчика и посылал грамоты к
правителю области, к которой принадлежал обвиняемый, или к

землевладельцу, на земле которого он жил. При этом суд требовал, чтобы областные начальники или владельцы высылали обвиняемых в узаконенный срок (3 недели на 100 верст). А если не высылали и укрывали преступников, то за это платили все убытки истцу-обвинителю и в случае укрывательства беглого холопа не могли ссылаться на какие-либо грамоты и не имели права тайно провозить укрывающегося из одного имения в другое или из одной волости в другую. А если кто принимал укрывающегося преступника и в этом уличали его, тот кроме платежа убытков истцу подвергался еще особому штрафу.

V отдел. О судебных сроках.

По Новгородской судной грамоте полагалось два разряда судебных сроков: первый — для судей, а второй — для тяжущихся и их свидетелей.

- В первом разряде в делах по земельному владению назначался двухмесячный срок, т. е. судья должен был окончить суд по этим делам в течение двух месяцев, а во всех остальных делах срок был месячный. Впрочем, если проволочка дела зависела не от судьи, а от самих тяжущихся — вследствие ли их отсрочек для вызова свидетелей или по другим каким причинам, — то судья за это не отвечал; вследствие этой оговорки в законе дела в новгородских судах решались вообще очень медленно. Если же виноват в проволочке дела был сам судья, то истец и ответчик имели право жаловаться на него новгородскому вечу, которое давало им приставов от себя; в присутствии этих приставов судья должен был решать дело недовольных тяжущихся. А если по земляному делу посадник, тысяцкий или владычный наместник, вызвав межников и назначив срок для суда, сами не прибывали для решения дела, то за это должны были платить штраф 50 руб. в пользу Новгорода и великого князя и сверх того оплатить истцу и ответчику все их убытки.

- Второй разряд судебных сроков относится, собственно, к вопросу явки в суд самих тяжущихся или их свидетелей и шабров, или товарищей. Для этого были разные виды сроков:

1-й из них назначался для истца и ответчика, живших в одном городе; он зависел от ответчика, который назначал срок по своему усмотрению. В назначенный срок должны были явиться в суд как истец с ответчиком, так исудья; но если судья почему-либо не мог явиться в срок, назначенный ответчиком, то должен был известить об этом тяжущихся и назначить новый срок для суда. А если кто из тяжущихся не являлся на суд в назначенный срок, то ему посылались через бирючей три повестки, по получении которых, если он все еще не являлся, на него выдавалась обетная грамота и взыскивались 3 деньги штрафа за неявку.

2-й вид сроков назначался для ответчиков, живших не в одном городе с истцом; он назначался смотря по расстоянию, в котором жил ответчик: если это расстояние было 100 верст, то срок назначался двухнедельный, а если ответчик жил от истца дальше или ближе, чем в 100 верстах, то срок назначался по расчету.

3-й вид сроков назначался для вызова послухов и шабров. Здесь полагалось 3 недели на 100 верст, а дальше или ближе — по расчету. Но для вызова шабров, живших дальше 100 верст, нужно было иметь согласие противной стороны, причем положено было брать у судьи срочную грамоту, за которую платилось ему 3 деньги.

4-й вид сроков давался истцу и ответчику уже по окончании дела для взаимных переговоров и для совета с судьями. Этот срок был месячный, и пропустившему его уже нельзя было апеллировать к решению суда.

5-й вид сроков назначался для лиц, обвиняемых в уголовных преступлениях. Этот срок был трехнедельный на 100 верст, а дальше или ближе — по расчету.

VI отдел посвящен судебным пошлинам.

По Новгородской грамоте судебные пошлины были разных видов.

1-й вид: в исковых или гражданских делах владыке, его наместнику и ключнику от печати полагалась гривна с судного рубля (т. е. когда иск кончался по суду). А от бессудного рубля, если иск кончался без суда, когда вследствие, напр., неявки ответчика в суд истцу выдавалась бессудная, или правовая, грамота, то 3 деньги от печати. Посадник же, тысяцкий и всякий другой судья от судного рубля получали по 7 денег, а от бессудного — по 3 деньги.

2-й вид составляли пошлины по уголовным делам. По новгородскому закону, если кто кого утяжет или уличит на суде в татьбе с поличным, в разбое, в головщине, в холопстве и в полевой грамоте, то судьям по таким делам выдавалось от судной грамоты по 4 гривны, а от бессудной — по 2

гривны.

3-й вид составляли пошлины, собираемые при выдаче срочной грамоты. Здесь судья получал от печати 1 гривну.

4-й вид пошлины — при выдаче обетной грамоты и истцу. Здесь судья получал 3 деньги от печати.

5-й — бирючам, подвойским, изветникам и софиянам выдавалась пошлина в 4 гривны на 100 верст по всем делам, за исключением земляных дел, с которых не брались пошлины.

VII отдел говорит о порядке суда.

1. По Новгородской грамоте суд, чей бы он ни был, начинался в тиуновой «одрине», или комнате; каждый судья после челобитья истца, назначив срок для суда, передавал дело своему тиуну на рассмотрение. В Новгороде каждый судья имел своего тиуна, который должен был предварительно рассмотреть дело: собрать и сличить показания свидетелей, рассмотреть грамоты и разные доказательства по делу и занести дело в особую грамоту, т. н. «судный список».

2. Рассмотрев дело, тиун вызывал в суд ответчика. После этого истец и
ответчик в назначенный срок являлись к тиуну в сопровождении своих
приставов, или т. н. «судных мужей», которые должны были заседать на суде
по их делу. При этом как ответчик, так и истец или их поверенные должны
были целовать крест — истец на том, что он ищет правого дела, а ответчик
— на том, что будет судиться и показывать правильно; точно так же и
пристава, и сам тиун должны были целовать крест на том, что они будут
судить вправду. Если же ответчик или истец не целовал крест, то та сторона,
которая не целовала креста, без суда обвинялась и проигрывала дело, а
противная сторона без суда оправдывалась.

3. По рассмотрении дела тиун приносил его к своему судье (посаднику
или тысяцкому, владычному наместнику или докладчикам), вместе с этим
тиун приводил в суд и самих тяжущихся или их поверенных и судей.
Посадник, тысяцкий или другой судья, начиная дело, присягал на грамоте в
том, что будет судить вправду, беспристрастно и т. д.

4. По новгородскому закону суд оканчивался тем же судьей, которому
дело было представлено на доклад, и каждый судья по окончании дела
должен был приказать своему дьяку записать решение, а рассказчики или
судьи от стороны должны были к тому списку дела приложить свои печати.
Но если судья даст тяжущимся срок для суда и по этому сроку срочную
запись за печатью и в это время перейдет на другое место или вообще
сменится другим, то тяжущиеся должны были обратиться к новому судье и
представить ему срочную запись. А этот новый суд должен был окончить
дело, начатое его предшественником.

5. Если на одном и том же лице был иск по наезду или грабежу и
земляному делу, то ему предоставлялось на волю или отвечать прежде по
делу о наезде, а потом по земляному делу или же по обоим делам вместе. В
первом случае, т. е. когда истец обвинялся в наезде и грабеже, он
приговаривался к платежу пени в пользу князя и Новгорода и сверх того
платил истцу судебные убытки. Если в наезде обвинялся боярин, то он
платил пени князю и Новгороду 50 руб., житий — 20 руб., а младший — 10
руб. Что же касается земляного дела, то оно судилось своим чередом: здесь
ответчик или истец признавался правым и ему выдавалась правая грамота
независимо от грабежа или наезда. Во втором же случае, т. е. когда оба дела
шли вместе, оправданной стороне выдавалась одна правая грамота и
обвиненный платил пеню только по наезду, по земляному же делу пени не
полагалось, а только убытки истцу.

6. Ответчик, по какому-нибудь делу вызываемый в суд, мог в то же
время сам начать иск на другое лицо. Но на этот раз по третьему делу его
никто уже не мог вытребовать в суд, и, если суд делал ему в это время вызов
по новому делу, он имел полное право не являться, пока не заканчивал два
первых дела.

7. Если кто из тяжущихся был недоволен медлительностью суда и если
притом виной был сам судья, в таком случае тяжущиеся имели право просить
у Новгорода приставов и судья должен был решать дело уже при этих
приставах.

8. Если же чей-либо поверенный брал у суда срок по известному делу
для представления свидетелей и в этот срок умирал. То в таком случае на тот
же срок доверитель должен был или сам явиться в суд, или же представить
нового поверенного, а если он не делал ни того, ни другого, то тем самым
проигрывал дело и на него выдавалась бессудная грамота.

Рассмотренный нами законодательный памятник России имеет важное значение для истории русского законодательства. Оно указывает на связь старого - по Русской Правде - с новым порядком - по Судебникам. В них мы еще видим и виры, и своды, и братчину, распределение уголовных округов, подобно древним вервям, и, тут же встречаем новые судебные пошлины, получившие дальней шее развитие в Судебниках.

С другой стороны, рассмотренный нами закон свидетельствует о порядке наместнического управления, о пошлинах и кормах наместника и его людей, об участии в суде выборных людей, как представителей земщины, об ограничении власти наместников выборными властями: сотскими, старостами, «лучшими людьми». Это не значит, что раньше выборные не участвовали в суде, а лишь показывает, что участие выборных подтверждено законом.

Этот документ свидетельствует, что порядок суда в своей основе был в Новгородских, владениях. Правительственные и земские власти везде стояли рядом, хотя, конечно, в Москве великокняжеская власть имела больше силы, чем земская, а в Новгороде - наоборот.

Псковская судная грамота

Псковская судная грамота 1467 года состояла из 120 ста­тей. По сравнению с Русской Правдой в ней более обстоятельно регламентируются гражданско-правовые отношения и институты, обязательственное и судебное право, рассматриваются неко­торые виды политических и государственных преступлений.

Вещное право предусматривало деление вещей на недвижи­мые («отчина») и движимые («живот»), различало наследствен­ное («вотчина») и условное («кормля») землевладение. Были определены способы возникновения права собственности: ис­течение срока давности владения, переход по договору, по на­следству, пожалование.

Обязательственное право регламентировало договоры куп­ли-продажи, дарения, залога, займа, мены, поклажи, найма по­мещений, личного найма. Форма договора могла быть устной и письменной. Оформление его осуществлялось в присутствии священника или свидетелей. При заключении некоторых до­говоров требовался заклад (при ссудах и займах на сумму свы­ше 1 руб.), поручительство («порука», если сумма менее 1 руб.) или обязательное письменное оформление («запись»).

Псковская судная грамота знает два вида наследования: по закону («отморщина») и по завещанию («приказное»). Завещание нуждалось в государственном утверждении. Прямо перечислялись только наследники по закону (восходящие, нисходящие, боковые, супруг).

Под преступлением Псковская судная грамота впервые в русском праве понима­ет причинение ущерба не только частным лицам, но и госу­дарству. Закон знает следующие виды преступлений: против государства (измена или «перевет»); против судебных органов (взятка или «посул» судье, насильственное вторжение в судеб­ное помещение, насилие в отношении судейских чинов); иму­щественные (простая татьба, квалифицированная или неодно­кратная татьба, кража церковного имущества, поджог, конокрадство, грабеж — насильственный и открытый захват иму­щества, разбой – вооруженное нападение с целью грабежа); против личности (убийство или «головщина», нанесение по­боев, оскорбление действием).

Судебное право регламентировалось в Псковской судной грамоте более обстоя­тельно, чем в Русской Правде. Процесс носил состязательный характер, но роль суда усилилась: вызов в суд по повестке («позовнице») и через судебного исполнителя («позовника»). Со­храняются упомянутые в Русской Правде судебные доказатель­ства, но появляются новые: судебный поединок («поле») и письменные доказательства, разделяющиеся на «доски» (частные расписки) и «записи» (официально заверенные документы). Возникает институт судебного представительства в судеб­ном поединке («пособничество»), которым могли пользовать­ся только женщины, подростки, монахи, старые люди. Разрешенные судом дела пересмотру не подлежали.

Дата добавления: 2014-01-20