Ветхозаветная поэзия

При дидактическом характере всего Священного Писания Ветхозаветная поэзия (Псалмы, Притчи, Песнь Песней) имеет своей специальной целью научить, вразумить, показать, как нужно мыслить о какой-либо религиозно-нравственной истине, как её следует понимать.

Предложенная в Законе в форме заповеди и запрещения, религиозно-нравственная истина является в Ветхозаветной поэзии живым убеждением людей, которым дана, которые о ней думали и размышляли. Божественное откровение в поэзии выражается как истина не потому только, что так оно открыто в законе, но и потому, что вполне согласно с думой человека, стало уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью.

Например, заповедь «Не убивай»:

«Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: «иди с нами, сделаем засаду для убийства, подстережем непорочного без вины, живых проглотим их, как преисподняя, … наберем всякого драгоценного имущества, наполним домы наши добычею»… Сын мой! Не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови. В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть, а делают засаду для их крови и подстерегают их души. Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им» (Притч. 1, 10-19).

«Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь! И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет. Не так - нечестивые, не так: но они - как прах, возметаемый ветром с лица земли. Потому не устоят нечестивые на суде, и грешники - в собрании праведных. Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет» (Пс. 1, 1-6).

Заповедь «Не прелюбодействуй»:

«Мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый; ноги ее нисходят к смерти, стопы ее достигают преисподней… Держи дальше от нее путь твой и не подходи близко к дверям дома ее, чтобы здоровья твоего не отдать другим и лет твоих мучителю; чтобы не насыщались силою твоею чужие, и труды твои не были для чужого дома. И ты будешь стонать после, когда плоть твоя и тело твое будут истощены» (Притч. 5, 3-5, 8-11).

Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, человек в ветхозаветные времена выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и размышлений.

«Когда взираю я на небеса Твои - дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его. Господи, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле!» (Пс. 8, 4-7,10).

«Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю - и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, - и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя. Скажу ли: "может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью"; но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет. Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей. Славлю Тебя, потому что я дивно устроен. Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это» (Пс. 138, 7-14).

Особенностью ветхозаветных поэтических произведений является то, что они, как плод богопросвещенной рефлексии о Божественном откровении, носят по преимуществу субъективный характер (в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе).

Другая характерная особенность Ветхозаветной поэзии - параллелизм, определяемый исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это - род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных.

Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитетический, синтетический.

1. Синонимический вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл.

Пример синонимического параллелизма.

"Когда Израиль вышел из Египта, дом Иакова - из среды народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль владением Его. Море это увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овцы, и холмы, как агнцы" (Пс. 113, 1-4).

«Притчи Соломона, сына Давидова, царя Израильского, чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума; усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленость, юноше - знание и рассудительность; послушает мудрый - и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы; чтобы разуметь притчу и замысловатую речь, слова мудрецов и загадки их» (Притч. 1, 1-6).

«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем. Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя...»

2. Антитический параллелизм состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств.

Пример антитетического параллелизма.

"Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо" (Пс. 19, 8-9).

"Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко" (Притч. 27, 6-7).

«Когда умножаются праведники, веселится народ, а когда господствует нечестивый, народ стенает. Царь правосудием утверждает землю, а любящий подарки разоряет ее. Люди развратные возмущают город, а мудрые утишают мятеж. Без откровения свыше народ необуздан, а соблюдающий закон блажен» (Притч. 29, 2, 4, 8, 18).

3. Синтетическим параллелизм бывает, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или размера, когда оборот и форма тождественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол - глаголу, прилагательное - прилагательному, и размер один и тот же. Когда происходит развитие выражаемой мысли.

Пример синтетического параллелизма.

"Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи" (Пс. 18, 8-10).

«Когда мудрость войдет в сердце твое, и знание будет приятно душе твоей, тогда рассудительность будет оберегать тебя, разум будет охранять тебя» (Притч. 2, 10-11).

«Что уксус для зубов и дым для глаз, то ленивый для посылающих его» (Притч. 10, 26).

«Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и - безрассудная.

Благотворительная душа будет насыщена, и кто напояет других, тот и сам напоен будет» (Притч. 11, 22, 25)

Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев – гептасиллабический (из семи слогов). Стихами этого размера написаны кн. Иова (Главы 3 - 42, 6), вся книга Притчей и большинство псалмов.

Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов.

Особое место в Ветхозаветной поэзии занимает книга Псалмов.

В течение столетий она непосредственно обращалась к людям. Ее применение в церковной жизни и в частной молитве, многие стихотворные переложения, церковная поэзия, цитирующая псалмы, — все это доказывает особую молитвенную силу псалмов сегодня, как и тысячелетия назад.

В них выражено все, что трогает жизнь человека: бьющая ключом радость жизни всех творений Божиих (Пс. 95; 97; 99; 103), искренний плач из глубин страха и отчаяния (21; 68; 87; 101), вопль об отмщении и справедливости, совершенно элементарно взывающий к вмешательству Божию ввиду притеснения невинных и благоденствия насильников, наконец, безусловное доверие и глубокое укрытие, в котором душа молящегося “успокаивается” в Боге (Пс. 4; 22; 61; 138). Сквозь столетия люди чувствуют и сегодня, что слова псалмов непосредственно обращены к ним, и вновь и вновь находят себя в них со своим собственным жизненным опытом.

Если задаться вопросом, откуда псалмы черпают эту своеобразную силу, то напрашиваются два ответа. Один — в том языке образов, который открывают псалмы современному читателю так, что ему кажется, будто отдельные речи псалмов написаны специально для него и подходят к его ситуации. Во-вторых, необходимо заметить, что всё, высказанное в псалмах, сказано перед кем-то. Здесь люди не говорят сами с собой в бесконечном монологе, но они рассказывают о своей жизни с ее высотами и глубинами Богу, Который сказал во времена Моисея: “Я стану присутствовать для вас” (Ягве).

Псалмы возникли в богослужении Израиля, они употреблялись как молитвы и в этом употреблении обрели ту форму, которую мы теперь видим в Псалтири.

Псалмы не сначала писались, а затем пелись, а наоборот. Большинство псалмов пелись очень долго как молитвы, прежде чем были записаны. Записавшие их были не поэты, а собиратели.

От этих собирателей происходят и надписания псалмов, которые добавлены ради богослужебного использования какое-то время спустя после возникновения псалмов. В надписаниях иногда называются имена великих людей из истории Израиля, которым принадлежали отдельные песни. Иногда же указываются группы храмовых певцов, которыми эти псалмы передавались или исполнялись.

Ряд песен в их настроении, строении и языке совпадает. Это означает, что данные псалмы возникли в одной богослужебной ситуации (гимны, благодарения, жалобные песни народа, жалобные песни отдельного человека, песни паломников, царские песни).

Гимны, хвалебные песни Израиля, певшиеся в святые дни при принесении праздничных жертв. Их основное настроение — воодушевление и почитание славного и страшного Бога. Весь народ, стекаясь во внешний двор храма, распевал их, танцуя, ликуя под хлопание руками и под звуки разных инструментов.

На совершенно иную ситуацию указывают жалобные песни, плачи (Пс. 43; 73; 78; 79). Это посты и дни скорби. Народ сходился к святым местам, раздирая одежды, постясь, плача, вздыхая и бия в барабаны. Народ страстно умолял Бога помиловать его.

Лучше всего в Псалтири засвидетельствована ситуация трапезы благодарственной жертвы, когда пел свою песню благодарения отдельный жертвователь. Он поднимал чашу спасения и благословлял Имя Господа, чтобы затем во время праздничной трапезы возвестить кругу слушателей о своем спасении (Пс. 65; 21;115).

Жалобные песни отдельного человека составляют стержень Псалтири. Они более всего отделены от культового фона, так как отражают традицию персонального благочестия.

Есть еще несколько меньших жанров, берущих начало в богослужении. Это, например, песни паломников, певшиеся при входе на праздник в Иерусалим (Пс. 121); царские псалмы, в которых прославлялся царь и его богодарованное царствование (Пс. 2; 17; 44; 109) и др.

Дата добавления: 2014-01-20