Планы переустройства России

Александр II высказал два исключающие друг друга положения, отнюдь не успокоившие московских кре­постников. С одной стороны, царь заявлял о своем неже­лании отменить крепостное право, с другой — указал на необходимость все же осуществить эту реформу. Однако это выступление нельзя рассматривать как начало под­готовки отмены крепостного права. Во-первых, сам Алек­сандр II, понимая необходимость отмены крепостного права в силу создавшихся условий, вместе с тем всяче­ски оттягивал решение этого вопроса, противоречившего всей его натуре, и, во-вторых, приступить к подготовке отмены крепостного права без согласия дворянства, интересы которого выражал царизм, было невозможно. Это находит прямое подтверждение в письме Александ­ра II к своей тетке великой княгине Елене Павловне в конце 1856 г.: “...я выжидаю,— писал он,—чтобы бла­гомыслящие владельцы населенных имений сами вы­сказали, в какой степени полагают они возможным улучшить участь своих крестьян...”[9]

В результате всех этих причин на протяжении 1856г. ничего не было сделано по подготовке реформы, за ис­ключением попытки выяснить отношение к этому вопро­су дворянства и добиться того, чтобы оно само хода­тайствовало перед царем об отмене крепостного права. Как рассказывает в своих воспоминаниях товарищ ми­нистра внутренних дел Левшин, дворянство упорно уклонялось от каких-либо ходатайств по этому вопросу, что достаточно ясно обнаружилось в период коронаци­онных торжеств — осенью 1856 г., во время переговоров Левшина с предводителями дворянства. “Большая часть представителей поземельных владельцев,— говорит он,— вовсе не была готова двинуться в новый путь, никогда не обсуждала крепостного состояния с точки зрения ос­вобождения и потому при первом намеке о том изъяви­ла удивление, а иногда непритворный страх. Очевидно, что такие беседы, хотя многократно повторенные, не по­двинули меня далеко вперед”.[10]

3 января 1857 г. был открыт Секретный комитет “для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян” под председательством самого царя. В состав этого комитета вошли следующие лица: председатель Государственного совета князь А. Ф. Орлов (с правом председательства в отсутствие царя), министры: внут­ренних дел — С. С. Ланской, финансов — П. Ф. Брок, государственных имуществ — М. Н. Муравьев (впослед­ствии получивший наименование “вешателя”), двора — граф В. Ф. Адлерберг, главноуправляющий путями сооб­щения К. В. Чевкин, шеф жандармов князь В. А. Дол­горуков и члены Государственного совета — князь П. П. Гагарин, барон М. А. Корф, Я. И. Ростовцев и го­сударственный секретарь В. П. Бутков. Почти все члены комитета были настроены довольно реакционно, при­чем Орлов, Муравьев, Чевкин и Гагарин являлись ярыми крепостниками.

При обсуждении вопроса об отмене крепостного пра­ва комитет отметил, что волнение умов “...при дальней­шем развитии может иметь последствия более или ме­нее вредные, даже опасные. Притом и само по себе кре­постное состояние есть зло, требующее исправления”[11] что “...для успокоения умов и для упрочнения будущего благосостояния государства необходимо приступить безотлага­тельно к подробному пересмотру... всех до ныне издан­ных постановлений о крепостных людях... с тем, чтобы при этом пересмотре были положительно указаны нача­ла, на которых может быть приступлено к освобожде­нию у нас крепостных крестьян, впрочем к освобожде­нию постепенному, без крутых и резких переворотов, по плану, тщательно и зрело во всех подробностях обду­манному”[12]

В соответствии с этим решением 28 февраля того же года была учреждена специальная “Приуготовительная комиссия для пересмотра постановлений и предположе­ний о крепостном состоянии” в составе Гагарина, Корфа, генерал-адъютанта Ростовцева и государственного секретаря Буткова. “Приуготовительная комиссия” должна была рассмот­реть законодательство по крестьянскому вопросу (зако­ны о “свободных хлебопашцах” и “обязанных крестья­нах”), а также различные записки и проекты, посвящен­ные вопросу об отмене крепостного права. Однако члены комиссии, рассмотрев все эти материалы, не смогли прийти к какому-либо определенному решению и ограни­чились изложением личного мнения по этому вопросу.

Анализ этих записок представляет несомненный инте­рес для характеристики взглядов членов Секретного ко­митета в первой половине 1857 г., т. е. в период, пред­шествовавший опубликованию рескриптов.

Наиболее обстоятельной является записка Ростов­цева, датированная 20 апреля 1857 г. [13]

В начале этой записки автор указывает на необходи­мость отмены крепостного права. “Никто из людей мыс­лящих, просвещенных и отечество свое любящих,— писал он,— не может быть против освобождения крестьян. Человек человеку принадлежать не дол­жен. Человек не должен быть вещью”. Высказав столь решительно свою точку зрения, Ростовцев, излагая исто­рию крестьянского вопроса в первой половине XIX в., подвергает критике существующее о крестьянах законо­дательство, а также различные проекты отмены крепост­ного права и приходит к выводу, что они не могут быть приняты. Во-первых, указывал он, освобождение кресть­ян без земли, так же, как и с небольшим участком ее, невозможно. Во-вторых, предоставление крестьянам до­статочного надела без вознаграждения будет несправед­ливо, так как разорит владельцев земли. Выкуп же зем­ли, по мнению Ростовцева, также не может быть осу­ществлен, так как для единовременного выкупа не хватит средств, разновременный опасен для государства: он продолжался бы довольно долго и мог вызвать крестьянские волнения. С точки зрения Ростовцева, единственно приемлемым мог бы быть проект полтав­ского помещика Позена. “Этот проект,— писал он,— вполне практический, умеряющий все опасения, обеспе­чивающий все интересы, обильный благими последстви­ями введения ипотечной системы, был бы превосходен, если б, во-первых, указал финансовые для осуществле­ния своего средства, во-вторых, был бы окончательно развит в административном отношении”.

Говоря о “великой государственной пользе” освобож­дения крепостных крестьян, Ростовцев вместе с тем ука­зывал, что это требует “величайшей осторожности”, так как крепостное крестьянство “по самому нравственному своему состоянию” требует за собой особого надзора и попечительства. “...Вообще,— продолжает он,— нельзя отвергать истины, что из полного рабства невозможно и не должно переводить людей полуобразованных вдруг к полной свободе”.

Проект Позена, изложенный в его записке, поданной царю 18 декабря 1856 г., предусматривал постепенный перевод всех крестьян в разряд обязанных и “свободных хлебопашцев”. Крестьянам, переходившим в разряд, “свободных хлебопашцев”, должна была выдаваться ссуда сроком на 37 лет для уплаты помещику. Перевод крестьян в обязанные давал помещику право получить государственный кредит на сумму стоимости земли, от­данной в пользование крестьян. Это должно было осу­ществляться путем введения так называемой ипотечной системы. Каждый помещик, переведший своих крестьян в обязанные, получал бы особое “ипотечное свидетель­ство”, которое принималось бы в залог, а также учиты­валось бы во всех кредитных учреждениях. Из процентов и других сборов, поступавших за пользование этим ипо­течным капиталом, должен был образоваться ипотеч­ный фонд, из которого черпались бы средства для выку­па дворовых и тех крестьян, которые будут еще нахо­диться в положении крепостных. Все это, по мнению Позена, обеспечило бы, во-первых, помещикам необхо­димый кредит, а во-вторых, постепенно подготовило бы все средства, необходимые для “упрочения нового поряд­ка, и таким образом дело освобождения,— писал Позен,— совершится, хотя не вдруг, но зато без всяких потрясе­ний”.[14]

Развивая это положение, Ростовцев доказывал, что русский народ вряд ли способен был воспользоваться “внезапной” свободой, к которой он вовсе не подготовлен ни своим воспитанием, ни государственными мера­ми, облегчавшими ему возможность познания этой сво­боды. “Следственно,— писал он,— самая необходимость указывает на меры переходные. То есть крепостных сле­дует подготавливать к свободе постепенно, не усиливая в них желания освобождения, но открывая все возмож­ные для них пути”.

Руководствуясь этим, Ростовцев намечал три этапа отмены крепостного права. Первый — это безотлагатель­ное “умягчение” крепостного права. По его мнению, это успокоит крестьян, которые увидят, что правительство заботится об улучшении их участи. Второй этап — по­степенный переход крестьян в обязанные или “свобод­ные хлебопашцы”. На этом этапе крестьяне остаются лишь “крепкими земле”, получая право распоряжаться своей собственностью, и становятся совершенно свобод­ными в семейном быту. Этот период должен был быть, по-видимому, довольно длительным, так как, по мнению Ростовцева, крестьянин в этом положении “перемен за­хочет не скоро” и лишь постепенно “дозреет до полной свободы”. Наконец, третий, завершающий этап — пере­ход к полной свободе всех категорий крепостных (поме­щичьих, удельных, государственных крестьян и крепост­ных рабочих).

“И весь этот переворот, — указывал Ростовцев,— со­вершится незаметно, постепенно, если и не быстро, то прочно. Возразят: народ этого не дождется, народ по­требует свободы, и сам освободит себя. Если правитель­ство будет продолжать волновать умы, ничего не пере­создавая, то революция народная разразиться может. Кто дерзнет поручиться за будущее?.. А ежели прави­тельство, опасаясь предполагаемой революции, мерою отважною, крутою, и к несчастию России неотгаданною, само, так сказать, добровольно революцию вызовет? Правительству идти вперед необходимо, но идти спо­койно и справедливо, настойчиво и религиозно...”[15]

Во “всеподданнейшем отчете” III отделения за 1857 г. говорилось о том же: “Слухи об изменении быта, начавшиеся около трех лет, распространи­лись по всей империи и привели в напряженное состоя­ние как помещиков, так и крепостных людей, для которых дело это составляет жизненный вопрос”.[16] В за­ключение шеф жандармов указывал, что “спокойствие России много будет зависеть от сообразного обстоятель­ствам расположения войск”.[17]

Именно это положение и заставляло правительство торопиться с решением вопроса об отмене крепостного права. Однако оно не могло приступить к реформе без привлечения к этому делу дворянства. По мне­нию правительства, наиболее целесообразным было на­чать освобождение крестьян с западных губерний, дво­рянство которых в какой-то степени склонялось к отмене крепостного права.[18]

В силу этого виленскому генерал-губернатору В. И. Назимову и было предложено добиться у дворянства западных губерний согласия на отмену крепостного права. Ему было поручено заявить дворянству, что если они не пойдут навстречу стремлениям правительства, то будет проведена новая инвентарная реформа, невыгод­ная помещикам.

С этой целью летом 1857 г. Назимовым были образо­ваны губернские дворянские комитеты (состоявшие из уездных предводителей дворянства и “почетных” поме­щиков) для пересмотра инвентарей помещичьих имений. При этом Назимов рекомендовал дворянам, “не стесня­ясь прежними постановлениями, изложить откровенно мнение свое о прочном устройстве помещичьих крестьян, при необходимых для того пожертвованиях со стороны их владельцев”.[19] Однако итог работы этих комитетов был невелик. Так, члены дворянского комитета Гродненской губернии постановили просить правительство “...о дозво­лении помещикам Гродненской губернии предоставить своим крестьянам лично без земли свободу из крепост­ного состояния на правилах Положения о крестьянах Курляндской губернии”. Дворянский же комитет Виленской губернии не вынес даже такого скромного решения, заявив, что “...он не вправе сделать предположения, не отобрав согласия от всех владельцев”, т. е. постановил обсудить этот вопрос на очередных дворянских выбо­рах, что не было ему разрешено. Комитет же Ковенской губернии также не пришел ни к какому определенному выводу.

С этими весьма и весьма скромными результатами Назимов прибыл в Петербург в конце октября 1857 г. К этому времени в Министерстве внутренних дел были уже разработаны “Общие начала для устройства быта крестьян”, представленные Ланским в записке от 8 нояб­ря, “Общие начала” предусматривали следующее: а) вся земля является собственностью помещиков; б) ликвида­ция крепостной зависимости должна происходить посте­пенно, в течение 8—12 лет; в) “ввидах предотвращения вредной подвижности и бродяжничества в сельском населении, увольнение крестьян из личной крепостной зависимости должно быть сопряжено с обращением в собственность их усадеб, находящихся в их пользова­нии с небольшими участками огородной и выгонной зем­ли всего от полудесятины до десятины на каждый двор”.[20] Погашение стоимости усадьбы предполагалось за 8—12 лет.

На трех заседаниях (2, 9 и 16 ноября) Секретный комитет, рассматривая предложения, привезенные из Вильно Назимовым, подготовил проект ответа дворянст­ву Литовских губерний, абсолютно не соответствовавший их чаяниям. 20 ноября 1857 г. Александром II был дан “высочайший” рескрипт виленскому генерал-губернатору Назимову, в котором дворянству этих губерний разреша­лось приступить к составлению проектов “об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян”. Таким образом, подготовка реформы отдавалась целиком в руки дворянства. Состав­ление проектов должно было осуществиться на основе следующих положений:

1)Помещикам сохраняется право собственности на всю землю, но крестьянам оставляется их усадебная оседлость, которую они в течение определенного времени приобретают в свою собственность посредством выкупа; сверх того, предоставляется в пользование крестьян над­лежащее, по местным удобствам, для обеспечения их быта и для выполнения их обязанностей перед прави­тельством и помещиком, количество земли, за которое они или платят оброк, или отбывают работу помещику.

2) Крестьяне должны быть распределены на сельские общества, помещикам же предоставляется вотчинная по­лиция.

3) При устройстве будущих отношений помещи­ков и крестьян должна быть надлежащим образом обе­спечена исправная уплата государственных и земских податей и денежных сборов”.[21]

Следовательно, в основу официальной программы Правительства по крестьянскому вопросу были положе­ны предложения Министерства внутренних дел.

Из рескрипта следовало, что крестьяне на основании правительственной программы должны были получить личную свободу, но остаться в полуфеодальной зависи­мости от помещиков.

В дополнение к рескрипту в особом обращении к виленскому генерал-губернатору Ланской указывал, что крестьяне первоначально будут находиться “в состоянии переходном”, которое не должно превышать 12 лет. За это время они обязаны выкупить “усадебную оседлость”, и тогда же будут определены размеры полевого надела и повинности за пользование им.

Рескрипт Назимову об открытии губернских дворян­ских комитетов не должен был, по крайней мере в дан­ное время, распространяться на другие губернии, Так, Орлов, представляя Александру II доклад о целесооб­разности рассылки копии рескрипта Назимову губерн­скому начальству всей России, писал: “Мера сия не только предупредит распространение вредных толков и слухов, но и познакомит дворянское сословие внутрен­них губерний с теми подробностями, кои предписаны для трех западных губерний и кои со временем могут быть более или менее применены и к прочим губерниям России”.[22]

После смерти Ростовцева, председателем редакционных комиссий был назначен министр юстиции граф В. Н. Панин, известный консерватор.

На каждом последующем этапе обсуждения в проект вносились те или другие поправки крепостников. Реформаторы чувствовали, что проект все более сдвигается от “золотой середины” в сторону ущемления крестьянских интересов. Тем не менее, обсуждение реформы в губернских комитетах и вызов дворянских представите­лей не остались без пользы. Милютин и Самарин (главные разработчики реформы) поняли, что она не может осуществляться на одинаковых основаниях во всей стране, что нужно учитывать местные особенности. В черноземных губерниях главную ценность представляет земля, в нечерноземных — крестьянский труд, овеще­ствленный в оброке. Они поняли также, что нельзя без подготовки отдавать помещичье и крестьянское хозяйства во власть рыночных отношений; требовался переходный период. Они утвердились в мысли, что крестьяне должны быть освобождены с землей, а помещикам следует предоставить гарантированный правитель­ством выкуп. Эти идеи и легли в основу законоположений о крестьянской реформе.[23]

3. Изменения в социально-политическом устройстве России:

а) организация местного самоуправления: Положение о земских учреждениях 1864 г. и Городовое положение 1870 г.

К крестьянской реформе Россия подошла с крайне отсталым и запущенным местным хозяйством. Медицинская помощь в деревне практически отсутствовала. Эпидемии свободно ходили из конца в конец огромного государ­ства, унося тысячи жизней. Крестьяне не знали элементарных правил гигиены. Народное образование никак не могло выйти из зачаточного состояния. Отдельные помещики, содержавшие для своих крестьян школы, закрыли их сразу же после отмены крепостного права. О проселочных дорогах никто не заботился. Между тем государственная казна была истощена, и правитель­ство не могло своими силами поднять местное (земское, как тогда говорили) хозяйство. Поэтому было решено пойти навстречу либеральной общественности, которая ходатайствовала о введении местного самоуправления. 1 января1864 г. был утвержден закон о земском самоуправле­нии. Оно учреждалось для руководства хозяйственными делами: строительством и содержанием местных дорог, школ, больниц, богаделен, для организации продовольственной помощи населению в неурожайные годы, для агрономической помощи и сбора статистических сведений.

Распорядительными органами земства были губернские и уездные земские собрания, а исполнительными — уездные и гу­бернские земские управы. Для выполнения своих задач земства получили право облагать население особым сбором.

Выборы земских органов проводились раз в три года. В каждом уезде для выборов гласных (депутатов) уездного земского собрания создавалось три избирательных съезда. В первом съезде участвовали землевладельцы, независимо от сословия имевшие не менее 200—800 десятин земли (земельный ценз по разным уездам был неодинаков). Второй съезд включал в себя городских собственников с определенным имущественным цензом. На третий, крестьянский, съезд съезжались выборные от волостных сходов. Каждый из съездов избирал определенное число гласных. Уездные земские собрания избирали гласных губернского земства.

Как правило, в земских собраниях преобладали дворяне. Несмотря на конфликты с либеральными помещиками, самодержа­вие считало поместное дворянство своей основной опорой. Поэтому земство не было введено в Сибири и в Архангельской губернии, где не было помещиков. Не ввели земство и в Области Войска Донского, в Астраханской и Оренбургской губерниях, где существовало казачье самоуправление.

Земства сыграли большую положительную роль в улучшении жизни русской деревни, в развитии просвещения. Вскоре после их создания Россия покрылась сетью земских школ и больниц.

С появлением земства стало меняться соотношение сил в русской провинции. Прежде все дела в уездах вершили правительственные чиновники вкупе с помещиками. Теперь же, когда развернулась сеть школ, больниц и статистических бюро, появился “третий элемент”, как стали называть земских врачей, учителей, агрономов, статистиков. Многие представители сельской интеллигенции показали высокие образцы служения народу. Им доверяли крестьяне, к ним с уважением относились многие земские деятели, к их советам прислушивались управы. Правительственные чиновники с тревогой следили за ростом влияния “третьего элемента”.

По закону земства были чисто хозяйственными организациями. Но вскоре они стали играть важную политическую роль. В те годы на земскую службу обычно шли самые просвещенные и гуманные помещики. Они становились гласными земских собраний, членами и председателями управ. Они стояли у истоков земского либерального движения. А представители “третьего элемента” испытывали тяготение к левым, демократическим течениям об­щественной мысли.

На аналогичных основаниях в1870 г. была проведена реформа городского самоуправления. Попечительству городских дум и управ подлежали вопросы благоустройства, а также заведование школьным, медицинским и благотворительным делом. Выборы в городскую думу проводились по трем избирательным съездам (мелких, средних и крупных налогоплательщиков). Люди, не платившие налогов, не участвовали в выборах. Городской голова и управа избирались думой. Городской голова возглавлял и думу, и управу, координируя их деятельность. Городские думы проводили большую работу по благоустройству и развитию городов, но в общественном движении были не столь заметны, как земства. Это объяснялось долго сохранявшейся политической инертностью купечества и предпринимательского класса.

б) новые судебные уставы 1864 г.

Одновременно с земской реформой, в1864 г., по настоянию общественности, правительство провело судебную реформу. Россия получила новый суд: бессословный, гласный, состязательный, независимый от администрации. Су­дебные заседания стали открытыми для публики.

Центральным звеном нового судебного устройства был окруж­ной суд с присяжными заседателями. Обвинение в суде поддержи­вал прокурор. Ему возражал защитник. Присяжные заседатели, 12 человек, назначались по жребию из представителей всех сословий. Выслушав судебные прения, присяжные выносили вердикт (“виновен”, “невиновен” или “виновен, но заслуживает снисхождения”). На основании вердикта суд выносил приговор, т. е. определял меру наказания или прекращал дело. Такое судебное устройство обеспечивало наибольшие гарантии от судебных ошибок. Однако от них не застрахован ни один суд. Если подсудимому назначается смертная казнь, ошибку становится невозможно исправить. Но русское общеуголовное законодатель­ство не знало этой меры наказания. Только специальные судебные органы (военные суды, Особое присутствие Сената) могли приговорить к смертной казни.

Разбором мелких уголовных и гражданских дел занимался мировой суд, состоявший из одного человека. Мировой судья избирался земскими собраниями или городскими думами на три года. Правительство не могло своей властью отстранить его от должности (как и судей окружного суда). Принцип несменяе­мости судей обеспечивает независимость суда от администрации и является одним из основных начал правильного судебного устройства.

Судебная реформа была одним из наиболее последовательных и радикальных преобразований 60—70-х гг. Многие судебные деятели (А. Ф. Кони, Н. С. Таганцев и др.) пользовались заслу­женным авторитетом в обществе. Высоким профессионализмом, проницательностью и ярким даром слова прославились лучшие русские адвокаты (В. Д. Спасович, Ф. Н. Плевако, В. А. Макла­ков).

Судебная реформа 1864 г. осталась незавершенной. Не был реформирован Сенат — высшая судебная инстанция. Для разбора мелких уголовных дел и конфликтов в крестьянской среде был сохранен сословный волостной суд. Последнее отчасти объясня­лось тем, что крестьянские правовые понятия сильно отличались от общегражданских. Мировой судья со “Сводом законов” часто был бы бессилен рассудить крестьян. Волостной суд, состоявший из крестьян, судил на основании существующих в данной местности обычаев. Однако он был слишком подвержен воздействию со стороны зажиточных верхов деревни и правительственной админи­страции. Волостной суд, а также мировой посредник имели право присуждать к телесным наказаниям. Они существовали в России до 1904 г.

в) мероприятия по реорганизации вооруженных сил, финансовой системы, просвещения и печати.

В конце 1861 г. военным министром был назначен генерал Дмитрий Алексеевич Милютин (1816—1912), старший из братьев Милютиных. Учитывая уроки Крымской войны, министр провел ряд важных реформ. Они имели целью создание крупных обученных резервов при ограниченной армии мирного времени. На завершающем этапе этих реформ следовало перейти от рекрутских наборов к всеобщей воинской повинности. В течение ряда лет консервативной части генералитета удавалось блокиро­вать это преобразование. А. С. Меншиков называл Милютина “якобинцем”.

Перелом в ход дела внесла франко-прусская война 1870— 1871 гг. Современников поразила быстрота мобилизации прусской армии. 1 января1874 г. был принят закон, отменивший рекрутчину и распространивший обязанность служить в армии на мужчин всех сословий, достигших 20 лет и годных по состоянию здоровья. В пехоте срок службы был установлен в 6 лет, на флоте — в 7 лет. Для окончивших высшие учебные заведения срок службы сокращался до шести месяцев. Эти льготы стали дополнительным стимулом для распространения образованности. Военная реформа 1874 г. ускорила ломку сословного строя. (Хотя офицерский состав, как и раньше, в основном пополнялся дворянской молодежью.) Отмена рекрутчины, наряду с отменой крепостного права, значительно увеличила популярность Александра II среди кресть­янства.

Реформы 60—70-х гг.— крупное явление в истории России. Устранив ряд отживших явлений, создав новые, современные органы самоуправления и суда, они способствовали росту производительных сил страны, ее обороноспособности, развитию гражданского самосознания среди населения, распространению просвещения, улучшению качества жизни. Россия подключалась к общеевропейскому процессу создания передовых, цивилизо­ванных форм государственности, основанных на самодеятельности населения и его волеизъявлении. Но это были только первые, шаги. В местном управлении были сильны пережитки крепостничества, оставались нетронутыми многие дворянские привилегии. Реформы 60—70-х гг. не коснулись верхних этажей власти.

Дата добавления: 2014-01-11