Развитие историографии истории зарубежных стран в XX веке

План:

1. Историческая наука Запада в период методологического кризиса (первая половина XX века)

2. Становление и развитие «новой научной истории» (вторая половина XX века).

3. Основные проблемы в развитии зарубежной историографии на рубеже 1980-90-х годов.

Литература:

· Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки.. М., 2002. С.6-15, 135-140, 409-413.

Понятия и ведущие идеи:

О.Шпенглер. А.Д.Тойнби. Р.Д.Коллингвуд. Б.Кроче. М.Блок. Л.Февр. Неопозитивизм. Ф.Симиан. А.Берр. Фрейдомарксизм. Идиографическое направление. Теории индустриального общества и модернизации. Новая историческая наука. Количественный анализ. Междисциплинарный подход. Новая социальная история. Школа «Анналов». Глобальная история. Антропологическая история. История ментальности. Межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований. Повседневная история. Новая социокультурная история. Х.Уайт. Постмодернизм. Концепция деконструкции. Лингвистический поворот.

1. Историческая наука Запада в период методологического кризиса (первая половина XX века)

На рубеже 20-30-х годов возрастает стремление ответить на тревожные вопросы эпохи либо созданием глобальных теорий всего исторического прогресса, либо в форме исторических сопоставлений и аналогий с прошлым, либо путем расширения исторического горизонта, включения новых сфер и проблем в область исследования.

Интерес к вопросу о смысле истории приобрел такое значение потому, что в отличие от прошлого были поставлены под сомнение не просто представления об отдельных сторонах исторического процесса – моральной, социально-экономической, религиозной. Оказалась поколебленной сама ценность и целостность истории как таковой. Классический позитивизм XIX века с его верой в линейный прогресс вновь и окончательно проявил свою неспособность ответить на новые вопросы и решить новые проблемы.

Ошеломляющее впечатление на современников произвела книга немецкого философа Освальда Шпенглера (1880-1936) «Закат Европы» (2 тома, 1918-1922). В основе концепции Шпенглера лежала идея культурно-исторического цикла в сочетании с принципом замкнутости локальных культур. Шпенглер раздвинул границы традиционной исторической науки и показал несостоятельность европоцентризма. Будучи историком культуры, он специфически толковал ее не как некую единую общечеловеческую, а как расколотую на восемь отдельных культур, каждая из которых возникает как органический порыв некой души по темной воле роке из бессознательных недр не менее темной прадуши.

Он выделял следующие 8 культур: египетская, вавилонская, китайская, греко-римская, византийско-арабская, западноевропейская, культура майя и зарождающаяся русско-сибирская.

В развитии каждой из культур он выделял два этапа: восхождения и упадка, который он называл «цивилизацией» или «окостенением», связанным с наступлением эпохи масс и войнами. Ориентация Шпенглера на эмоциональные переживания, пророчества и ожидание грядущего апокалипсиса отвечала смятению умов послевоенной Европы и сделало книгу сенсацией.

Другая концепция исторического развития была создана британским историком Арнольдом Джозефом Тойнби (1889-1975) в монументальном 12-ти томном труде «Постижение истории» (1934-1961). Как и Шпенглер, Тойнби считал историческое существование человечества раздробленным на самозамкнутые единицы – цивилизации (всего 21). Но от своего немецкого предшественника он отличался в двух отношениях. Во-первых, он не настаивал на фаталистическом характере истории, а признавал за человеком способность к свободному выбору и самоопределению. Во-вторых, он отвергал непроницаемость друг для друга отдельных культур и считал, что объединяющую роль в истории играют мировые религии (ислам, буддизм, христианство), которые и являются высшими ценностями и ориентирами исторического процесса. Таким образом, в отличие от Шпенглера Тойнби восстанавливал идею единства мировой истории.

«Культурно-историческая монадология», т.е. представление об истории человечества, как состоящей из самозамкнутых дискретных единиц, при всех издержках показала несостоятельность глобальной схемы мирового исторического процесса на основе обобщения опыта только Западной Европы.

Среди историков царила методологическая растерянность. Одни, разочаровавшись в позитивизме, декларировали непознаваемость прошлого. Они утверждали, что «написание истории – акт веры» (Ч.Бирд), что «каждый сам себе историк» (К.Беккер). Английский философ и историк Робин Джордж Коллингвуд (1889-1943) считал что «история есть история мысли». Итальянец, лидер «этико-политической школы» Бенедетто Кроче (1886-1952) говорил, что «любая история есть современная история».

Против как устаревшего позитивизма, так и иррационалистического субъективизма выступили французские истории Марк Блок (1886-1944) и Люсьен Февр (1878-1956), создавшие в конце 20-х годов журнал «Анналы экономической и социальной истории», ориентированный на построение обобщающего исторического синтеза. Блок считал, что задача ученого заканчивается объяснением того, как и почему произошло то или иное событие. Что касается оценок, то они всегда имеют субъективный характер, и поэтому от них лучше воздержаться, тем более что стремление судить, в конце концов, отбивает желание объяснять. Отвергалось разделение истории на политическую, экономическую, социальную, духовную, она приобретала комплексный, синтезирующий характер («тотальная» история).

К концу 30-х годов позитивистская методология, по-прежнему на практике владеющая умами большей части историков, в целом исчерпала потенциал дальнейшего развития. В методике и технике критики источников и анализа фактов она достигла такого уровня формального совершенства, превзойти который в принципе было, видимо, уже невозможно. Но позитивистская историография оставалась описательной, беспроблемной наукой, уже не отвечающей духу и потребностям новой эпохи.

На смену классическому позитивизму приходит неопозитивизм, основные идеи которого сформировались в рамках деятельности Венского кружка, объединившего философов и физиков Венского университета: Мориц Шлик, Отто Нейрат, Рудольф Карнап, Людвиг Витгенштейн. Разработаны следующие принципы:

· Все социальные явления подчиняются общим и для природы, и для истории законам, носящим универсальный характер (натурализм);

· Методы социально-исторического исследования должны быть такими же точными, строгими и объективными, что и методы естественных наук (сциентизм );

· Субъективные аспекты человеческого поведения можно исследовать анализом не сознания, которое в принципе непосредственно не наблюдаемо, а открытых поступков и поведения (бихевиоризм);

· Истинность всех научных понятий, гипотез и утверждений должна устанавливаться на основе эмпирических процедур и практической проверяемости (верификация);

· Все социально-исторические явления должны быть описаны и выражены количественно (квантификация);

· Социология и история должны быть свободны от оценочных суждений и связи с любой идеологией (методологический объективизм).

Национальные историографические школы:общее и особенное.

Лидирующее положение занимали французская и британская историческая наука, быстрыми темпами развивалась историография США. Германская историческая наука была оттеснена на второй план, в связи с поражением и дискредитацией историко-политических концепций.

Общая тенденция – становление современной экономической истории, связанной с зародившейся на рубеже 20-30-х годов количественной историей. Классическая работа создана французом Франсуа Симианом «Долгосрочные экономические колебания и мировой кризис» (1932). Не производство и отношения, возникающие в его сфере, а процессы обмена и распределения являлись главным объектом исследования экономических историков.

Постепенно вызревало и другое направление - «социальная история». Однако трактовка ее пока расплывчата – «история без политики» и не сформирован самостоятельный предмет исследования.

Замена господства политики господством экономики проявилась в устойчивом общепринятом выражении – социально-экономическая история. Это отражало влияние марксизма. Ученые находились под впечатлением от глубокого воздействия индустриализации на трансформацию общества и на изменение положения отдельных социальных групп.

Французский ученый Анри Берр (1863-1954) полагал, что история должна объединиться с психологией и социологией и попытаться объяснить эволюцию человечества глубже, чем любая другая отдельно взятая гуманитарная дисциплина.

Растущий интерес к социальным и экономическим аспектам исторического процесса сопровождался усилением разработки рабочего и социалистического движения.

Развиваются центры марксистских исследований. В 20- е годы зарождается неомарксизм и фрейдомарксизм. Вильгельм Райх (1897-1957) стремился соединить марксистскую концепцию революции с идеями З.Фрейда, утверждая, что социальная революция невозможна без революции сексуальной, поскольку сексуальное подавление формирует консервативный характер человека, который склонен к слепому подчинению.

Таким образом, в 20-30-е годы в мировой историографии произошли явные изменения и наметились новые тенденции, хотя внешне сохранялось прежнее преобладание историографии позитивистского толка и политико-дипломатической истории, получившей дополнительный мощный стимул развития в обстановке жарких дискуссий о проблемах происхождения мировой войны и степени ответственности за нее отдельных государств.

Новые тенденции в развитии исторической науки и социальной мысли в полной мере развернулись уже после второй мировой войны. Рассматриваемый период был временем их генезиса, как бы переходным этапом от историографии XIX века к современной исторической науке, периодом неоднозначным и противоречивым, но означавшем в целом дальнейший прогресс мировой исторической науки.

2. Становление и развитие «новой научной истории» (вторая половина XX века).

В развитии западной исторической науки второй половины 20 века выделяются два этапа: 40-50-е годы и 60-80-е годы. На первом этапе при всем многообразии методологических подходов важную роль приобрело идиографическое направление, характеризующееся отношением к истории как к науке о единичных, уникальных явлениях. В противоположность естествознанию в истории «случающиеся события не имеют общих признаков» и потому здесь возможно применение лишь «индивидуализирующего метода», описывающего события.

Релятивистские идеи не получили широкого распространения во французской историографии. Решающее влияние приобрели историки школы «Анналов», которые еще в 30- е годы, пересмотрев методологические принципы традиционной позитивистской историографии, не потеряли веры в возможность исторического познания и стремились реализовать идею «исторического синтеза».

С конца 50-х – начала 60-х годов произошли серьезные изменения в исторической науке западных стран, связанные с обстоятельствами социального, политического и общенаучного характера (отступление «холодной войны», начало долгосрочного государственного программирования экономического развития, региональная интеграция, реформистская политика в социальной сфере, развертывание НТР, оживление неолиберализма).

С конца 50-х годов на историческую мысль западных стран оказывают заметное влияние теории «индустриального общества» и «модернизации», которые связывают исторический путь, пройденный капитализмом, и перспективы его развития с научно-техническим прогрессом.

В новых условиях все очевиднее становилась неэффективность теоретико-методологических основ идиографической историографии. Получившие широкое распространение сомнения в возможности познания прошлого, абсолютизация индивидуального в истории, влияние эмпиризма и презентизма отнюдь не способствовали укреплению авторитета истории как научной дисциплины.

Переосмысление задач и методов изучения истории пошло по пути сциентизации, воплотилось в оформлении «новой исторической науки» («новая история», «новая научная история»). Противопоставление истории естественным наукам сменилось убеждением в их принципиальной общности. Усвоение междисциплинарных методов, методов социальных и отчасти естественных наук провозглашалось магистральной линией ее обновления.

В поисках новой методологии исторического познания противники неокантианских воззрений обратились к структурализму, разработанному французскими учеными в лингвистике (а в социально-экономической сфере – К.Марксом) и распространенному на гуманитарные науки. Они выделили категорию так называемых «бессознательных структур», свободных от субъективных моментов: экономические отношения, система обычаев и традиций, мифы, верования и т.д. Из естественных наук взят метод построения типологической модели.

Новая методология, выдвинув в качестве главного объекта исследования общественные структуры, открыла возможность изучения социально-экономических проблем и массовых явлений социальной жизни. Все это значительно расширило спектр исторических исследований, привело к появлению новых исторических дисциплин

Одна из главных тем «новой исторической науки» - внутреннее состояние общества и отдельных его групп, соотношение в нем факторов экономической, социальной и политической стабильности и факторов, порождающих социальную дисгармонию.

Вместе с выходом «новой исторической науки» на новую тематику изменилась и методика исторического исследования. Существенными ее элементами стали количественный анализ и междисциплинарный подход. Главные области их применения – экономическая, политическая и особенно социальная история.

Широким полем применения количественных методов стала экономическая история, где сам материал (производство, торговля, народонаселение) особенно выражен в цифрах. Другой областью применения количественного анализа стала политическая история.

«Новая социальная история» - особенно обширная и влиятельная отрасль исторической науки по тематическому охвату. В поле зрения ее – социальные структуры и социальные процессы в обществе, статус отдельных социальных групп, социальные движения прошлого. Выделились в отдельные ветви (субдисциплины) «новая рабочая история», история этнических меньшинств, женское движение, история семьи, городская и локальная история и т.д. Главным стал междисциплинарный подход – использование в исторических исследованиях методов социологии, исторической антропологии, психологии, демографии, филологии.

В 60-80-е годы движение за «новую историческую науку» приобрело международный характер, и выявились ее общие черты. Шел интенсивный обмен идеями между французской школой «анналов», английской «народной историей», группами историков-демографов и «рабочих историков» Кембриджа и Оксфорда, немецкими университетскими центрами в Билефельде и Гейдельберге, институтом М.Планка в Геттингене и т.п.

Во французской историографии это направление стало складываться ранее, чем в какой-либо другой стране. Здесь элементы новой модели исторического познания начали утверждаться еще в начале 20 века, когда возникли социологическая школа Э.Дюркгейма и научный центр «исторического синтеза» А.Берра. Главной задачей исторической науки они считали синтез на базе тесного взаимодействия социологии и самой исторической науки.

Сложившаяся в 30-х годах школа «Анналов» находилась под воздействием Дюркгейма и Берра и испытала отчасти влияние марксизма. Основную задачу историки этой школы видели в создании всеобъемлющей («глобальной») истории, истории синтетической, использующей результаты исследований общества как с социальной и экономической, так и с психологической, моральной и других точек зрения. Школа «Анналов» считала необходимым все время обновлять методы исторического исследования, взаимодействуя с другими науками.

«Новая историческая наука» 70-80-х годов во Франции по своему происхождению и многим исследовательским подходам связана со школой «Анналов». В то же время она отличается по ряду применяемых новых методов и дроблению проблематики исследований. С одной стороны произошло расширение тематики с использованием достижений смежных наук, междисциплинарный подход включал демографию, этнографию, антропологию, лингвистику. На первый план выдвинулись – «антропологическая история»: изучение бытовой культуры и повседневной жизни людей, история семьи, сексуальных отношений, болезней и т.д. и «история ментальности» (история коллективных представлений и коллективной памяти). Под сильным влиянием США стали использоваться количественные методы.

«Новая историческая наука» развивалась в США стремительно и с большим размахом, охватив все главные проблемно-тематические области: экономическую, политическую и социальную историю.

В 1962 году Американская историческая ассоциация создала комиссию по изучению возможностей применения количественных методов и компьютерной техники в исторических исследованиях. В том же году был создан центр по сбору и машинной обработке архивных данных – Межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований при Мичиганском университете в Анн-Арборе. К началу 1974 г. в этом своеобразном машинном архиве было сосредоточено более 11 млн. перфокарт с кодированной информацией о переписях, выборах и т.д. Вскоре архив включал в себя сведения по более чем 100 странам. К концу 70-х годов исторические исследования с применением количественных методов велись в 600 университетах и колледжах. Наиболее интенсивно количественные методы применялись «новой экономической историей».

Влиятельным направлением «новой исторической науки» стала «новая социальная история». Организующая логическая цепочка в изучении социальной истории США: социальная структура – социальный конфликт – социальные изменения. В целом изучение социальной истории США значительно расширило диапазон исследований, демократизировало американскую историческую науку. Один из основателей новой социальной истории в США Д.Б.Ратмэн писал: «Новый социальный историк проникал в спальни, чтобы изучить интимные подробности, присаживался к постели больного для выяснения социальных последствий болезни, надеясь достичь ощущения характера и размера долговых сетей, заглядывал через плечо лавочника, когда тот вносил записи в конторскую книгу. Историк или скорее его компьютер – поглощал том за томом протоколы, цензы, городские адресные книги и тому подобное, учитывая, классифицируя и соотнося число детей, родственников, домочадцев, семей, профессий, прядильных фабрик и ткачей. Кто был грамотным, а кто нет; кто черный, кто белый; кто двигался в социальном, экономическом, в пространственном отношении, а кто оставался на месте; кто и когда имел электричество, а кто нет. Старый девиз газетчика – кто что делал, когда и где? Обратился в бесчисленные графики и таблицы».

«Новая историческая наука» во многом сумела преодолеть крайние проявления субъективизма и иррационализма, характерные для идиографической историографии конца 40-х – начала 50-х годов. Опираясь на количественные методы исследования, она смогла проанализировать массовые источники, статистические серии тысяч и тысяч однородных фактов, что было не под силу описательной историографии. Овладение методами смежных общественных наук помогло глубже, полнее постигать события прошлого в из взаимосвязи. Антропология вернула в поле зрения историка человека как целостного субъекта исторического действия. Истории повысила свой научный статус.

Однако остались и многие проблемы: фрагментация истории, возникновение мало связанных между собой субдисциплин; отсутствие общей теории исторического процесса; неудобочитаемые форма и язык исторических исследований.

Одним из далеко не адекватных ответов стала «повседневная история», а также возрождение нарратива. Начала формироваться новая социокультурная история.

3. Основные проблемы в развитии зарубежной историографии на рубеже 1980-90-х годов.

В 70-е годы казалось, что историческая наука достигла пика научности. В трехтомной антологии «Творить историю» (1974) под редакцией Жака Ле Гоффа и Пьера Нора говорилось, что наступила эпоха взрыва интереса к истории, а она сама как дисциплина изменила свои методы, цели и структуры, обогатилась привлечением идей из смежных наук, обратилась к исследованию материальной культуры, цивилизаций и менталитета. Пределы истории расширились за счет неписаных свидетельств – археологических находок, образных представлений, устных традиций, а текст как таковой перестал править бал.

Но не прошло и 10-ти лет, как текст взял реванш. Заговорили о том что история вступила в фазу «лингвистического поворота» и «семиотического вызова», что сложилась новая постмодернистская парадигма, изложенная ее гуру, калифорнийским историков Хайденом Уайтом в книге «Метаистория» (1973), которую одни объявили «самым значительным произведением по исторической теории в 20 веке», а другие – «опасной и деконструктивной» концепцией, разрушающей «все критерии истины».

Позиция постмодернистов выглядела экстремистской, ибо они заявили, что слова свободно изменяют свой смысл, независимо от намерения того, кто их употребляет. Обосновывая свою концепцию деконструкции, то есть выявления в тексте опорных понятий и слоя метафор, французский философ Жак Деррида, утверждал, что «не существует ничего, кроме текста», а сама истина «является вымыслом, чья вымышленность забыта».

Однако пока нет значительных конкретно-исторических работ, которые основывались бы только на принципах лингвистической метаистории. Джойс Эпплби заметил, что текст является пассивным материалом, так как словами играют люди, а не слова сами собой.

Очевидный спад интереса к исследованию материальных факторов и социально-экономических структур выразился и в том, что социальной истории был предъявлен целый букет более или менее обоснованных обвинений и упреков, а среди историков резко возросло увлечение изучением высокой и низкой культуры на фундаменте исторической антропологии. Сейчас все большее значение приобретает изучение отношений между полами и поколениями, религиозных убеждений и верований, роли и традиций воспитания и образования, локальной и региональной истории.

В конце 1990-х годов уже стал заметен отход большей части историков от радикального «лингвистического поворота». В актив постмодернистов занесен то факт, что они привлекли внимание к тому, что не существует ментальности помимо слов и нет такого метаязыка, который позволили бы рассматривать действительность независимо от ее языка. Но роль языка заключается не в нем самом, а в том, что он выступает посредником между текстом и реальностью.

Направление, в котором движется историческая наука на исходе 20 столетия, ее переориентацию можно уловить из изменения в подзаголовке крупнейшего исторического журнала. В 1994 г. знаменитый журнал «Анналы» сменил прежний подзаголовок – «Экономики. Общества. Цивилизации» на новый – «История – социальная наука». По заявлению издателей, это изменение означает расширение проблематики за счет более основательного обращения к политике и проблемам современности.

Дата добавления: 2014-01-20