Хозяйство и экономика

Счет

Мера и счет

Интеллектуальные факторы сыграли в разделении труда и размещении более важную роль, чем естественные (природные).

Как ни странно, не столько природные различия, сколько интеллектуальные игры в меры и счет, способствовали территориальному разделению труда и особенно – комплексному развитию городов, территорий и стран.

Формула «Разделяй и властвуй!», скорее всего, гораздо древнее Британской империи. Тот, кто разделял пищу между соплеменниками, сидящими вокруг вечернего костра, тот и властвовал, был вождем племени. Это было настолько в дохристианские времена, в период преобладания присваивающего хозяйства, что вождь брал себе не последний кусок, как поступил бы Иисус, а первый. Процедура деления, хорошо усвоенная вождями еще в пещерах, не требует никакого математического аппарата, даже счета: себе – самый большой кусок, ближайшим – просто большие куски, дальним – маленькие, а совсем дальним – и вовсе ничего, обиженка может и без куска.

Некий грек, еще не догадывавшийся о собственной античности и древности, любил сидеть по вечерам на берегу моря, которому еще предстояло стать Эгейским, наслаждаться чистым, без тарелок и самолетов, закатом и накатывающими беспрерывно волнами. "Раз" – шептал он, – "раз, раз" (в основе русского "раз" лежит греческое слово, означающее "прибой") и его умиляла однообразная красота и бесконечность этих "раз". "Раз" для него был наглядной, зримой мерой и единицей бесконечности, прекрасной, как и все божественное.

А днем он работал у самого себя пастухом. Каждое утро он выпускал на пастбище из загона своих тощих овец и коз, вечером загонял их назад и, чтоб знать, сколько у него этой мелкой рогатой скотины, перекладывал из кучки в кучку камешки, прототип абака: один камешек – одна скотинка. Появилось знаковое замещение реального множества. Приговаривать при этом "раз, раз" ему, естественно, не приходило в голову, ему вообще счет был не нужен, пока не возникало несоответствие между количествами камешков и овец: то приплод появится, то животное пропадет. И тогда стали появляться камешки несоответствия между двумя множествами, получившие имена, символы – "один", "два", "три" – элементы считаемого подмножества несчетного множества.

Вечерние созерцания и ежедневный пересчет поголовья однажды совпали, и изумленный своей мудростью древний грек начал считать волны: "один раз, два раза, три раза", уже имея представление и о бесконечности волн и о подобии-бесподобии разных множеств (камешков и скотинки), и о том, что знаковая система (камушки) есть критерий оценки реальной деятельности (овцеводства), а не наоборот.

Так "раз" как единица бесконечности соединился с "один" как единицей счета и возник новый синоним этих двух слов – "единица" – мера меры.

Отсюда – и три специфические области использования синонимов "один", "раз" и "единица" (общая область – цифра 1): "раз" употребляется как синоним "случаю", "один" может использоваться в функции неопределенного артикля, "единица" употребляется как мера ("единица веса" -- тонна, "единица мощности" -- ватт, "единица электрического сопротивления" -- ом).

Английский аналог русского "раз" также связан с бесконечностью: time -- что может быть бесконечней времени и чем его еще мерить кроме time ("раз")? Английское time, пришедшее от норманнов (tlmi – время) до 12-го века, несет в себе ту же идею бесконечности.

Счет мог появиться только при производящем хозяйстве. Для этого человеку пришлось придумать первый «математический идеальный объект» – сначала, собственные пальцы, а затем камушки, символизирующие и повторяющие собой в миниатюре утлую скотину тех времен (козы, овцы) либо растительные единицы (пучки колосьев, корнеплоды, плоды и т.п.)... Так постепенно возникла абака, а в рефлексии абаки – число.

Научившись сложению, человек вынужден был освоить и вычитание, а затем, уже для собственного комфорта, а не по нужде, умножение, деление как процедуру, обратную умножению, возведение в степень как ускоренное умножение одних и тех же величин и извлечение корня, как противоположную процедуру. Логарифмирование, дифференцирование и т.п. пришли много-много позже, в 16-17 веках.

Алгебра оказалась, по сути, такой же операционно-рефлексивной надстройкой над числом, счетом и арифметикой, как число, счет и арифметика – над простым перечислением и перебором реальных предметов.

Землепользование и строительство породили геометрию и меру.

Идея меры и измерений также возникла из хозяйственных и практических нужд, что и счет, но в ее основе лежит идея не приращения (сложения), а другая, не менее счастливая идея о подобии. Так, Фалес, исходя из идеи подобия, определил высоту египетской пирамиды: сначала он в полдень измерил длину собственной тени, а затем, в это же время дня, длину тени пирамиды. Далее – простая пропорция (даже без знания и понимания всяких теорем о прямоугольных треугольниках и их катетах: чтобы получить высоту пирамиды, надо взять высоту Фалеса столько раз, во сколько длина тени пирамиды длиннее длины тени Фалеса.

Мера

Античные философы считали ее чуть ли не высшей ценностью:

Клеобул: Лучшее – мера

Питтак: Знай всему меру

Протагор: Человек есть мера всем вещам – существованию существующим и несуществованию несуществующим.

Эта фраза, ставшая крылатой, за двадцать пять веков не утеряла прелести новизны и таинственности. Если человек – мера всем вещам, то кто им мерит?

Строго говоря, Богу измерения не нужны, Он обходится собственной способностью творения без шаблонов и прототипов (недавно, правда, у меня был очень жаркий спор с одним из лютых антисемитов, который начал с того, что евреи устроили переворот в 17-ом году, потом, что они распяли Христа, потом, что из-за них был Великий Потоп, наконец, он договорился до того, что обвинил евреев в сочинении неправильного Бога, который устроил неправильный мир, удобный и полезный только евреям, и только эти евреи знают, как и зачем он устроен, а остальным людям они через своих ученых вроде Альберта Эйнштейна вешают лапшу на уши в виде теории относительности и других еврейских штучек - я вынужден был уступить в этом споре и сказать, что, наверно, Бог действительно пошел на поводу у евреев, его же и придумавших, и потому, раз уж и Бог с ними, то не стоит нарываться на неприятности и устраивать погромы).

Человек избрал самого себя в качестве меры всем остальным вещам, как существующим, так и не существующим, и в этом смысле всякая мера –предельная абстракция всех вещей – бывших, настоящих, будущих, могущих и не могущих быть. Мера более абстрактна, чем число, и в этой ее абстрактности и заключена ее особая ценность.

Кроме того, будучи от человека, мера становится защитой человека. Меря все на себя и собой, мы не вторгаемся в безмерные для нас пределы и не занимаемся, например, переустройством Вселенной и ее законов.

Первые меры возникли, по-видимому, в торговле, сельском хозяйстве и строительстве.

В толщине пальца укладывается шесть злаковых зерен как шесть дней творения мира. На ладони умещается в ширину четыре пальца (без большого). Три ладони составляют пядь (расстояние между кончиками большого и среднего пальцев вытянутой кисти), две пяди составляют локоть (аршин), четыре локтя составляют объятие (по-гречески - оргия), которое не только символизирует открытость человека миру и любовь к миру, но и переходит в меру пашни (оргия равна сажени): сеятель берет в ладонь зёрна (выходит, что 288 зерен) и разбрасывает их на одной сажени своего пути по пашне. 600-700 саженей составляют версту - один оборот плуга. Под высокие дисканты жаворонков, в розовом мареве черной пашни, пышущей парным теплом, сеятель мерно и истово разбрасывает семя, осеняя ждущую новой жизни утробу земли, и молитвой своей придает прозаическому действию ритуальное таинство. Так мы, в подражании Богу, творим новый мир и новую жизнь в виде предстоящего урожая. Прошли тысячелетия и сменилось множество агротехнологий, но мера (норма) высева осталась неизменной. И тайные смыслы меры, погребенные повседневными делами и заботами, не исчезают и доступны нам в наших размышлениях.

Библейское описание Храма Соломона все дается в локтях длины, высоты, толщины. По-видимому, локоть был основной единицей меры при строительстве не только у иудеев, но и у всех древних народов, ведь строительство шло в основном вручную и локоть всегда был, что называется, под рукой, если не ближе.

Хозяйство как форма зрелой жизнедеятельности и ведущий воспроизводственный процесс может отражаться в разных системах отношений хозяйствующих субъектов или экономиках

Хозяйство

Хозяйство возникло из идеи и потребности выживания, из выделения в составе ресурсов резервов (ресурсы с отложенным использованием, например, плоды или корни, не достигшие максимальных размеров и спелости) и запасов (омертвление и тезаврация ресурсов, например, заготовка пищи впрок). Хозяйствующий человек мало чем отличался от хозяйствующих медведей, белок, пчел, муравьев – да он и поныне мало чем отличается от них. Хозяйство – один из древнейших процессов воспроизводство, пожалуй, самая архаичная форма организации жизнедеятельности, в которой нет ярко выраженного производства и потребления, а имеется, по выражению О. Тоффлера, prоsuming, «протребление». Хозяйство циклично и замкнуто: его рамками был и остается вегетационный период. Разумеется, современное хозяйство уже разомкнуто своей товарностью, но циклы как идея сохраняются.

В хозяйстве следует выделять четыре важнейших цикла:

Цикл действий (собственно просюьминг), последовательность работ и процедур, повторяющаяся более или менее точно в каждом цикле, обусловленная причинно-следственными связями (в природе они отсутствуют). Аграрный хозяйственный цикл сильно зависит от природных условий (в России годовой цикл включает всего один урожай и достаточно длительный период покоя, в Испании в годовом цикле – до восьми урожаев, без перерывов на покой) и хозяйственных традиций. Воспроизводство, выживание, «протребление» – все это не является, по сути, целенаправленной деятельностью. Крестьянин крестьянствует безо всяких на то целевых установок и целеполаганий, ориентируясь на ценности своего крестьянствования. Эта почти животная пастораль в настоящее время уже не встречается, но имела место практически до конца 19 века.

К подобного рода циклам относятся и номадные циклы. В ряде случаев номады завершают свою кочевку в течение одного года, иногда – несколько лет (германцы времен Цезаря осуществляли трехлетний цикл), иногда – всю жизнь (эвенки возвращаются к месту своего рождения, чтобы умереть). Алтайцы, жившие ранее в степи, проделывали в ходе годового номадного цикла сотни километров, однако переселение в Горный Алтай сократило этот цикл до нескольких десятков километров. Богатые пастбища Горного Алтая и резкое сокращение перегонов имели для алтайцев плачевные последствия: не зная иных способов долгого хранения молока (например, сыроварение), они губят себя слабоалкогольной молочной водкой.

Еще в начале 20-го века в России сохранялся индустриально-аграрный цикл: на Пасху Москва пустела от рабочих, живших всю зиму в фабрично-заводских казармах и бараках для одиноких и бессемейных, которые возвращались в свои села и деревни, крестьянствовали от пахоты до сбора урожая, а затем, осенью, опять возвращались в город, на полгода вновь превращаясь в промышленных рабочих.

Вторым хозяйственным циклом является круг общения и коммуникации (съезд, сход, мир, община, круг и так далее): здесь происходит обсуждение и решение тех или иных вопросов жизнедеятельности и жизнеобеспечения, в этом же кругу происходят общие праздники и жизненные события (свадьбы, рождения, смерти, рекрутская жеребьевка). Уже в пещерный период истории сбор людей вокруг костра был важнейшим основанием и формой организации хозяйства.

Третий цикл – ритуальный, литургический, духовный, объединяющий людей в церковь (тоже круг) или вокруг жертвенника, сакрального места, тотемов.

Наконец, четвертый цикл – цикл собственности, пронизывающий собой все три предыдущие. Пересечение этого цикла с духовным дает право собственности, освященное всеми культами и религиями, с циклом общения – ответственность за собственность, и с циклом дел – распоряжение, управление собственностью. Сама идея собственности тесно связана с хозяйством: собственностью хозяйство замыкается и ею же гарантируется. Хозяйствующий субъект с трудом различает себя и свое хозяйство, себя и свою собственность. Для него любой элемент хозяйства, от лопаты до рабочих рук, жизненно важен и необходим.

Примитивное присваивающее хозяйство продолжает существовать, правда, уже не только в виде лова рыбы и зверя, собирания дикоросов – приватизация и следующие за ней волны, порой кровавые, передела собственности несут на себе все черты и особенности этого древнего занятия.

Современное хозяйство, в ходе своей эволюции и совершенствования, все менее опирается на естественные ресурсы, замещая их искусственными: техническими, интеллектуальными, творческими, финансовыми, информационными и т.п.

Переход от хозяйства к экономике потребовал поистине героических усилий – Геракла.

Он первым, согласно мифам, заявил ценности личности выше родовых. В мифе об Авгиевых конюшнях царь Авгий, будучи, как и все лентяи, человеком скаредным, отказался платить Гераклу за чистку конюшен по тем основаниям, что, во-первых, герой и так получит плату за этот подвиг от Эврисфея или богов, а, во-вторых, работу произвел не Геракл, а гений ручья, принадлежащего самому Авгию. Пытавшегося «качать права» Геракла избили племянники Авгия, но Геракл сначала расправился с каждым из них поодиночке, а затем обесчестил и взял в наложницы единственную дочь Авгия, Эпикасту («последнюю в роду»). С Гераклом же связан миф о незыблимости частной собственности: единственный человек, которого не смог одолеть Геракл – Антагор, скромный пастух с острова Кос, отстоявший в поединке с героем свою овцу.

Вот те необходимые условия, при которых произошла рефлексия хозяйства (экономика):

- формирование городов

- героизация как индивидуализация и преодоление первозначимости рода

- переход от сельскохозяйственного календаря к олимпийскому

- игры, имитации, символы

- мифологизация жизни

Экономика

В английском и многих других языках «хозяйство» и «экономика» -- синонимы, полные синонимы. В русском языке и русской ментальности это далеко не одно и то же. В советской экономике, например, хозяйство было лишь словесной оговоркой, а само хозяйство тщательно и неукоснительно преследовалось и «исправлялось» до производства. С отменой частной собственности это было неизбежно.

Экономика есть форма отражения хозяйства в отношениях, сначала между хозяйствующими субъектами, а позже и между производителями и потребителями, уже не в хозяйственной, а в производственной сфере.

И, как и всякое отражение, экономика есть определенная редукция хозяйства, как двухмерное зеркальное отражение есть редукция трехмерного пространства. Эта редукция заключается, например, в том, что производственные и хозяйственные процессы необратимы: молоко можно получить от коровы, но из молока получить корову пока не удается. В экономике же важна именно обратимость всех процессов: деньги можно превратить в другие деньги и наоборот, в товары – и наоборот, в ценные бумаги – и наоборот, в ценности – и наоборот. Экономика имеет, как минимум, на одну степень свободы больше, чем хозяйство. Экономика порождает свободу и независимость человеческого существования.

Любую деятельность (в том числе, хозяйственную, производственную и т.д.) можно представить как искусственно-технический перевод ресурса деятельности в продукт. В хозяйстве не возникает никакой экономики до тех пор, пока этот продукт не приобретет статус товара, то есть продукта отчуждаемого от хозяйства, поступающего в обмен, на продажу или передаваемого в качестве ресурса вне хозяйства.

Общество Древнего Египта было построено специально как внеэкономическое. И дело тут вовсе не в примитивности этой великой цивилизации, просуществовавшей, по некоторым источникам, около 25 тысяч лет.

Аграрное хозяйство в дельте Нила было очень просто: сразу после разлива Нила люди бросали на землю зерна и выпускали скотину затоптать эти зерна. Это длилось всего одну неделю. Через полгода люди возвращались на поля, чтобы еще за неделю собрать урожай, после чего вновь наступал разлив реки. Урожай при этом мог достигать сам-700. 50 недель вынужденного безделья надо было чем-то занять: торговля, мореплавание и войны были строжайше запрещены, как ведущие к развитию, а жрецы понимали, что развитие губительно для дельты, способной прокормить только весьма ограниченную популяцию людей. Именно для этих целей, то есть, чтобы занять людей и отвлечь их от идей развития в любом его претворении и воплощении, и были затеяны громоздкие и весьма трудоемкие проекты строительства пирамид, барельефов, других циклопических сооружений.

Этот опыт искусственного сдерживания развития и возникновения экономики повторялся многочисленное число раз – в Месопотамии, Урарту, Вавилоне. Шумерском царстве, Индии, Китае, Месоамерике, стране Инков, СССР.

Впервые экономические отношения возникли у финикийцев (в связи с развитием торговли и мореплавания) и древних греков (пиратство, торговля, освоение новых земель). И само понятие «экономика», и основной механизм экономического отражения хозяйственной деятельности пришли к нам от греков.

Результаты деятельности, превращаясь в ходе торговли или обмена в продукты, приобретают статус товаров, когда обмен осуществляется не непосредственно продукт на продукт (натуральный обмен), а через деньги. Деньги, будучи основной частью «символа» товара (сюда, к «символу», относятся также описание объема и качества товара, его владелец и производитель, срок сохранности, способ хранения, особенности и сроки транспортировки и многое другое), совокупно с самим товаром составляют товарный рынок.

Дата добавления: 2014-01-20