Объективность юридического анализа

План

МЕДИЦИНСКИХ РАБОТНИКОВ

ЮРИДИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ОШИБОК

Лекция 4

1. Концептуальные подходы к профессиональным ошибкам медицинских работников.

2. Всесторонность юридического анализа.

3. Полнота юридического анализа.

4. Объективность юридического анализа.

1. Концептуальные подходы к профессиональным ошибкам

медицинских работников

Одним из наиболее сложных аспектов юридического анализа медицинской деятельности является вопрос о профессиональных ошибках медицинских работников. Во многом трудности юридического анализа профессиональных ошибок медицинских работников обусловлены тем, что до настоящего времени у отечественных и зарубежных ученых нет единства взглядов на их сущность.

Институт ошибки на протяжении многих лет глубоко исследуется специалистами в области уголовного права. Нормы об ошибке содержатся в уголовном законодательстве отдельных зарубежных стран, в частности, Аргентины, Болгарии, Испании, Норвегии, Польши, США, Франции, ФРГ.

Так, согласно ст. 122-3 УК Франции не подлежит уголовной ответственности лицо, представившее доказательства того, что в силу ошибки относительно права, которой оно не могло избежать, оно полагало, что имеет законное основание совершить действие. В данной статье ошибка рассматривается как неправильное представление лица о юридических свойствах совершенного действия, т.е. о юридической ошибке.

От юридической ошибки следует отличать фактическую ошибку, при которой лицо заблуждается относительно фактических признаков содеянного (например, неправильная оценка лицом признаков объективной стороны состава преступления, таких как: действие или бездействие, их последствия, причинная связь).

Норма о фактической ошибке содержится в уголовном кодексе ФРГ, в котором параграф 16 называется «Ошибка в фактических обстоятельствах деяния». В соответствии с п. 1 данного параграфа кто, совершая деяние, не знает об обстоятельстве, которое относится к составу деяния, предусмотренному законом, тот действует непреднамеренно. Наказуемость за деяние, совершенное по небрежности, при этом остается без изменений. В ст. 14 УК Болгарии установлено: «(1) Незнание фактических обстоятельств, которые относятся к составу преступления, исключает умысел относительно этого преступления. (2) Это положение применяется и к деянию, совершенному по неосторожности, если только само незнание фактических обстоятельств не составляет неосторожности».

В уголовном законодательстве Норвегии речь идет о неведении лица в отношении всех обстоятельств (как юридического, так фактического характера), определяющих ответственность. В § 42 УК Норвегии определено: «Если лицо при совершении деяния находилось в неведении относительно обстоятельств, определяющих ответственность или увеличивающих наказание за совершенное деяние, то эти обстоятельства не учитываются в отношении данного лица».

В действующем УК РФ отсутствуют соответствующие нормы о юридической и фактической ошибке. Поэтому специалисты в области уголовного права высказывают предложения о дополнении УК РФ статьями 28¹ и 28² (Якушин В.А., Назаров В.В., 1997). При этом ст. 28¹ предлагается в следующей редакции: «Если лицо, совершая предусмотренное уголовным законом деяние, добросовестно заблуждалось в отношении его противоправности, оно не подлежит уголовной ответственности. Заблуждение признается добросовестным, когда с учетом всех обстоятельств содеянного лицо не могло знать о его противоправности».

В предлагаемой норме следует подчеркнуть качественное определение заблуждения как добросовестного, что имеет существенное значение при исследовании субъективной стороны состава преступления. В ст. 30 УК Польши установлено: «Не совершает преступления тот, кто совершает запрещенное деяние, добросовестно заблуждаясь в его противоправности; если ошибка виновного не оправдана, суд может применить чрезвычайное смягчение наказания».

Из сказанного следует, что ошибка в аналитическом аспекте связана с субъективной стороной состава преступления и сущностью ее является добросовестное заблуждение лица о юридических или фактических признаках деяния.

Связь ошибки с субъектом имеет важное методологическое значение при ее анализе. Поскольку ошибается субъект, а следствия его добросовестного заблуждения проявляются в объекте и объективной стороне состава преступления – в действиях (бездействии) и в связанных с ними последствиях. Этот ключевой момент часто не учитывается при анализе ошибок, поэтому в исследованиях, посвященных профессиональным ошибкам медицинских работников, нередко понятие «ошибка» отождествляется с понятиями «ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей», «ятрогения», «дефект оказания медицинской помощи».

Ю.И.Скуратов, В.М.Лебедев (1996) в Комментарии к УК РФ отмечают, что «врач за допущенную врачебную ошибку будет нести ответственность за вред, причиненный здоровью потерпевшего».

В действующем УК РФ содержится ст. 118 «Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности», в частности, совершенное вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

В Комментарии к УК РФ под редакцией В.М. Лебедева (2001) при анализе ст. 118 подчеркивается, что лицо, исполняющее профессиональные обязанности, должно соблюдать наряду с общими и специальные правила безопасности, обусловленные профессиональной деятельностью.

Следует подчеркнуть, что в уголовном законодательстве отдельных стран исполнение профессиональных обязанностей рассматривается в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего уголовную ответственность. В частности, в ст. 30 УК Литовской республики указано: «Лицо не подлежит ответственности согласно настоящему Кодексу за причинение ущерба при исполнении им профессиональных обязанностей, если при этом оно не превысило полномочия, установленные законами или иными правовыми актами».

В постатейном Комментарии к УК РФ 1996 г. под редакцией А.В. Наумова (1996) отмечено, что профессиональные обязанности (правила) могут быть установлены законом, другим нормативным актом, утверждены администрацией данного предприятия, установлены государственным стандартом (типовые правила техники безопасности) и т. п. При привлечении лица к уголовной ответственности за причинение смерти человеку по неосторожности в результате нарушения профессиональных обязанностей должно быть установлено, что данное лицо знало эти обязанности и было предупреждено об опасности их нарушения. Наличия диплома или свидетельства по специальности для наступления уголовной ответственности при работе с источником повышенной опасности, как указано в Комментарии, недостаточно. Если не установлено, что лицо знало свои профессиональные обязанности, ответственность должна наступать для руководителей такого лица.

Из этого следует, что профессиональную ошибку медицинского работника следует отличать от ненадлежащего исполнения им своих профессиональных обязанностей. При совершении профессиональной ошибки медицинский работник добросовестно надлежащим образом исполняет свои профессиональные обязанности. Поэтому его ошибочные действия (бездействие) не содержат признака противоправности.

Законодатель, определяя право медицинских и фармацевтических работников на страхование риска своей профессиональной ответственности (п. 7 ч. 1 ст. 72 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ), исходил из правомерности интересов медицинских и фармацевтических работников на страхование профессиональной ошибки, так как в соответствии с п. 1 ст. 928 ГК РФ страхование противоправных интересов не допускается.

Следовательно, как в уголовно-правовом, так и гражданско-правовом аспектах понятие профессиональной ошибки медицинского работника нуждается в строгом нормативном определении. В уголовно-правовом аспекте данное понятие должно разрабатываться на базе фундаментальных исследований специалистов в области уголовного права, посвященных ошибке, и использоваться при анализе субъективной стороны состава преступления. В гражданско-правовом аспекте без четкого нормативного определения понятия «профессиональная ошибка медицинского (фармацевтического) работника» невозможно констатировать наступление страхового случая в правоотношениях по поводу страхования профессиональной ошибки.

В.В. Сергеев, С.О. Захаров, А.П. Ардашкин, А.А. Тарасов (2000) предлагают следующее определение: «Профессиональная ошибка медицинского работника – это добросовестное заблуждение медицинского работника при исполнении профессиональных обязанностей, последствием которого явилось причинение вреда жизни или здоровью гражданина».

Заблуждение является сущностью профессиональной ошибки медицинских работников.

Добросовестность позволяет придать определенность сущности профессиональной ошибки – добросовестное заблуждение.

Категория добросовестности традиционно находится в центре внимания специалистов в области гражданского права.

Добросовестность является важным элементом профессиональной ошибки медицинского работника, отражающим качественный характер заблуждения. В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.Даля добросовестность определяется как «добрая совесть, праводушие, честность, правдивость, строгая богобоязненность в поступках». С.И.Ожегов характеризует термин «добросовестный» как «честно выполняющий свои обязательства, обязанности».

В правовом аспекте добросовестно действует субъект, проявляющий ту степень заботливости и осмотрительности, какая от него требуется по характеру выполняемой деятельности, в частности, при исполнении профессиональных обязанностей.

В.В. Сергеев, С.О. Захаров, А.П. Ардашкин, А.А. Тарасов (2000) считают, что при определении профессиональной ошибки медицинского работника как добросовестного заблуждения излишне делать акцент на несвязанности ее с небрежным или халатным выполнением профессиональных обязанностей, так как небрежность является одной из форм вины, которая уже исключается определением профессиональной ошибки как добросовестного заблуждения. По этим же основаниям излишним является упоминание о халатном выполнении профессиональных обязанностей медицинским работником. Кроме того, употребление термина «халатность» в контексте понятия «профессиональная ошибка медицинского работника» требует детализации, поскольку халатность является одним из преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (ст. 293 УК РФ).

Как вариант можно было бы предложить для использования в определении профессиональной ошибки термин «врачебная халатность», раскрытый в «Заявлении о халатном отношении врачей к своим обязанностям», принятом 44 Всемирной Медицинской Ассамблеей в сентябре 1992 года, как «неспособность провести стандартные медицинские вмешательства при данном состоянии пациента, недостаток квалификации или небрежность в лечении больного, нанесшие прямой ущерб пациенту». Но это может создать дополнительные трудности в трактовке понятия «профессиональная ошибка медицинского работника».

В приведенном выше определении профессиональной ошибки медицинского работника содержится такой элемент как последствие (результат) в виде причинения смерти или вреда здоровью гражданина, поскольку добросовестно заблуждается субъект, а негативные последствия данного заблуждения могут проявляться в объекте.

Следовательно, в методологическом аспекте при проведении юридического анализа ошибок существенное значение имеет четкое нормативное (легальное) определение профессиональной ошибки медицинского работника, которое, к сожалению, до настоящего времени отсутствует. Данный пробел в законодательстве, безусловно, необходимо устранить, внеся соответствующие изменения и дополнения в Закон. При этом при нормативном определении понятия профессиональная ошибка медицинского работника необходимо принимать в расчет онтологические и гносеологические аспекты деятельности врача как основного ответственного субъекта лечебно-диагностического процесса.

Без четкого нормативного и научно обоснованного определения понятия «профессиональная ошибка медицинского работника» в клинической и юридической практике неизбежны трудность адекватного использования данного понятия. Ю.Д.Сергеев и С.В.Ерофеев (1998) насчитывают не менее 65 определений врачебных ошибок. Очевидно, что столь широкий диапазон суждений и научных представлений не способствует конструктивному диалогу специалистов в области медицины и права по данному очень важному предмету, а главное – решению задач медицинской, следственной и судебной практики.

Вместе с тем все многообразие представлений о профессиональных ошибках медицинских работников можно сгруппировать в три концептуальных подхода (КП).

1-й КП: профессиональная ошибка – это правонарушение (преступление), за которое неизбежно следует юридическая ответственность, в том числе уголовная;

2-й КП: профессиональная ошибка – это добросовестное заблуждение медицинского работника при исполнении профессиональных обязанностей, последствием которого явилось причинение смерти или вреда здоровью гражданина, за которое следует, в первую очередь, страховая ответственность; а в случае, когда страховое возмещение недостаточно – гражданско-правовая ответственность;

3-й КП: профессиональная ошибка – это трудно определяемое понятие, от которого следует отказаться.

1-й КП, в частности, отмечается в работах Я. Лейбовича, согласно которому в понятие врачебной ошибки входят «неправильные, недобросовестные, небрежные, невежественные, неосторожные действия и приемы в оказании медицинской помощи или ухода за больными, в результате коих явилось телесное повреждение или смерть больного, либо затяжка или ухудшение болезни, либо потеря благоприятного времени для правильного лечения». Ф.Ю. Бердичевский считает, что отличительной чертой врачебной ошибки является нереализованная объективная возможность предвидеть неблагоприятные последствия действий медицинского работника.

2-й КП в России традиционно связывают с именем И.В. Давыдовского. Он считал, что врачебной ошибкой является вытекающее из определенных объективных и субъективных условий добросовестное заблуждение врача, основанное на несовершенстве современного состояния медицинской науки и методов исследования, знаний и опыта врача, но без элементов халатности, небрежности и профессионального невежества. Соответственно, И.В. Давыдовский делил ошибки на объективные и субъективные. В.А. Глушков и Н.Б. Денисюк подчеркивают, что врачебная ошибка не может повлечь за собой уголовной ответственности, т.к. является ошибочным действием врача по установлению диагноза или лечению больного при отсутствии осознания опасности, предвидения возможности причинения вреда или при уверенности в его предотвращении.

3-й КП был сформулирован в 20-е годы ХХ века М.И. Райским, который высказал мнение, что «врачебная ошибка» – понятие с широким и различно понимаемым содержанием, не вносящее ясности, и поэтому от него лучше отказаться. В настоящее время сторонники данного мнения предлагают использовать вместо термина «врачебная ошибка» термин «ятрогения», причем не в оригинальной, а в расширенной трактовке, включающей в данное определение все случаи неблагоприятных исходов в медицине. Понятие «ятрогения» является достаточно сложным и в работах последних лет глубоко анализируется как в работах клиницистов (Тимофеев И.В., 1999), так и судебных медиков (Сергеев Ю.Д., Ерофеев С.В.).

Представляется, что при всех имеющихся в настоящее время сложностях развития российского законодательства адекватным представляется 2-й КП, согласно которому сущность профессиональной ошибки медицинского работника определяется как добросовестное заблуждение.

2. Всесторонность юридического анализа

В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РСФСР от 21.04.87 г. «Об обеспечении всесторонности, полноты и объективности рассмотрения судами уголовных дел», суд не вправе вынести обвинительный приговор, если не проверены и не опровергнуты все доводы в защиту подсудимого и не устранены все сомнения в его виновности. При этом должны быть выявлены и объективно оценены обстоятельства как уличающие, так и оправдывающие подсудимого.

Требование всесторонности исследования обстоятельств дела означает, что в ходе юридического анализа должны быть выяснены и проанализированы все обстоятельства (факты), имеющие значение для принятия правильного решения, рассмотрены и проверены все версии относительно исследуемых обстоятельств.

Требование всесторонности налагает на субъекта, производящего анализ, обязанность проверить все версии, вытекающие из обстоятельств дела. Каждая версия представляет собой одно из возможных предположений, объясняющих происхождение или свойства отдельных обстоятельств или всего существа дела.

Согласно С.А. Шейферу, под следственной версией понимается гипотетический образ события в сознании следователя. А.М. Ларин определяет версии как разновидность гипотезы, понимаемой как умозаключение, выводом из которого служит предположение о непосредственно не наблюдаемых явлениях, их взаимосвязях и взаимозависимостях.

В каждом конкретном исследовании необходимо учитывать конкретную обстановку и объективные обстоятельства, в которых протекало исследуемое событие. Данный подход к анализу доказательственного материала обязывает строить лишь версии, которые диктуются конкретными обстоятельствами дела.

При построении системы версий необходимо придерживаться определенных правил.

Во-первых, выдвигаемые версии должны быть сопоставимыми, т.е. каждая следственная версия, выдвинутая по делу на данном этапе расследования, должна содержать предположение в отношении одного и того же неизвестного обстоятельства, называемого логическим основанием версии.

Во-вторых, по содержанию версии должны быть альтернативными, т.е. должны носить взаимоисключающий характер по формуле, называемой в формальной логике «строгая дизъюнкция» (или то, или другое, или третье).

В-третьих, по делу следует выдвигать исчерпывающий перечень сопоставимых, альтернативных, реальных версий. Признак реальности версий означает, что могут выдвигаться не все теоретически возможные, а лишь обоснованные данной конкретной совокупностью фактических обстоятельств и сведений версии.

При построении версий исследователь сталкивается с недостаточностью исходного материала, что обусловливает необходимость одновременного выдвижения всех реально возможных в данных условиях версий с последующей их проверкой и выяснением действительного значения каждой из них, независимо от степени их убедительности и от того, кому принадлежит инициатива их выдвижения, что является также одним из условий объективности исследования обстоятельств дела.

Главный элемент любой версии - это предположение. Роль его состоит в том, что оно указывает на возможную причину исследуемых явлений, т.е. объясняет происхождение наблюдаемых фактов. Важное условие, которому должно удовлетворять предположение, чтобы расцениваться как истинное- это способность его объяснять все относящиеся к исследуемому явлению факты.

Для опровержения версии и ее исключения необходимо, чтобы вытекающие из нее следствия противоречили фактическим обстоятельствам дела. Существует два способа логического доказывания версий: косвенное и прямое.

В процессе косвенного доказывания используется метод исключения, т.е. путем опровержения ряда версий отвергаются все ложные предположения и утверждается о достоверности единственного оставшегося предположения.

Прямое доказывание версии осуществляется путем выведения из предположенной причины многочисленных и разнообразных следствий и подтверждения этих следствий вновь обнаруженными фактическими данными. Прямое доказывание при наличии косвенного дополняет последнее, конкретизируя знание о причине.

Возникновение версии - это не хаотический и не подсознательный процесс, а результат предшествующих размышлений, необходимый логический итог, вытекающий по законам логического следования из строго определенных оснований (Старченко А.А.,).

По мнению А.Р. Ратинова, версия является идеальной информационно-логической моделью. Как считает А.М. Ларин, версия представляет собой интегральную идею, строящуюся в целях установления объективной истины по делу, образ, несущий функции модели исследуемых обстоятельств, созданный воображением, содержащий предположительную оценку наличных данных, служащий объяснением этих данных и выраженный в форме гипотезы.

Логическим основанием для построения системы версий в процессе исследования обстоятельств дел в отношении действий (бездействия) медицинских работников, связанных с неблагоприятным исходом лечения (смертью) пациента, является причина неблагоприятного исхода медицинского вмешательства. По данному основанию можно выделить следующий исчерпывающий ряд сопоставимых, альтернативных, реальных версий:

1.Неблагоприятный исход связан с закономерным течением заболевания (травмы).

2. Неблагоприятного исход связан с несчастным случаем в медицине.

3. Неблагоприятного исхода связан с виновными действиями пациента (грубое нарушение режима, симуляция, аггравация) или его законных представителей (родителей, усыновителей, опекунов, попечителей).

4. Неблагоприятного исход связан с неправомерными виновными деяниями (действиями или бездействием) медицинского работника.

5. Неблагоприятного исход связан с профессиональной ошибкой меди-цинского работника.

Рекомендуемая последовательность версий не является произвольной, а представляет собой необходимое условие реализации принципа последовательности юридического анализа и презумпции невиновности в уголовном процессе. Соблюдение данной презумпции требует в ходе анализа в первую очередь проверить версии о причинах неблагоприятного исхода лечения, не связанных с неправомерными виновными действиями медицинского работника, оценить обстоятельства исследуемых дел с позиций их отношения к этим версиям как подтверждающие, колеблющие, опровергающие или безразличные. Лишь исключив в ходе анализа последовательно первые три версии, субъект анализа может приступить к версии о неправомерных виновных деяниях медицинского работника как вероятной причине неблагоприятного исхода лечения. В противном случае презумпция невиновности будет носить лишь декларативный, но не действенный характер.

Тем не менее, версия о профессиональной ошибке медицинского работника как вероятной причине неблагоприятного исхода лечения, замыкает систему версий. Причина этого состоит в том, что доказывание обоснованности данной версии представляет большие трудности. Субъективный фактор- добросовестное заблуждение как основа профессиональной ошибки, имеет очень мало внешних проявлений, материально выраженных признаков, по которым можно было бы прямо доказать наличие ошибки в действиях субъекта.

Заключение о профессиональной ошибке медицинского работника можно сделать, только последовательно исключив (метод исключения) все другие версии в процессе всестороннего, полного и объективного анализа его профессиональной деятельности и обстоятельств, с ней связанных.

В отличие от уголовного, в гражданском процессе действует презумпция виновности причинителя вреда, что требует внесения определенных изменений в предложенную последовательность версий, не меняющих сути и принципов юридического анализа. В результате система версий в гражданском процессе будет выглядеть следующим образом.

1. Неблагоприятный исход связан с неправомерными виновными деяниями (действиями или бездействием) медицинского работника.

2. Неблагоприятный исход связан с закономерным течением заболева-ния (травмы).

3. Неблагоприятный исход связан с несчастным случаем в медицине.

4. Неблагоприятный исход связан с виновными действиями пациента (грубое нарушение режима, симуляция, аггравация) или его законных представителей (родителей, усыновителей, опекунов, попечителей).

5. Неблагоприятный исход связан с профессиональной ошибкой медицинского работника.

Проверка последней версии в гражданском процессе имеет особое значение. Врач несет ответственность за профессиональную ошибку, но в отличие от ответственности за гражданское правонарушение, которым являются неправомерные виновные деяния (действия или бездействие) медицинского работника как причина неблагоприятного исхода лечения, эта ответственность должна носить комплексный характер (ст. 1072 ГК РФ).

По приведенным выше причинам версия о профессиональной ошибке медицинского работника как причине неблагоприятного исхода лечения замыкает систему версий и в гражданском процессе.

3. Полнота юридического анализа

Под полнотой юридического анализа понимается полнота средств, с помощью которых он осуществляется, достаточность полученной информации для обоснования сделанных выводов, принятых решений. Главным образом в этом случае речь идет о доказательственной базе аналитической деятельности.

Согласно ч. 1 ст. 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

В соответствии с ч. 2 УПК РФ в качестве доказательств допускаются:

1) показания подозреваемого, обвиняемого;

2) показания потерпевшего, свидетеля;

3) заключение и показания эксперта;

3.1) заключение и показания специалиста;

4) вещественные доказательства;

5) протоколы следственных и судебных действий;

6) иные документы.

В процессе юридического анализа профессиональных ошибок медицинских работников существенное значение имеют заключение и показания эксперта, а также заключение и показания специалиста.

В ст. 80 УПК РФ определено:

«1. Заключение эксперта - представленные в письменном виде содержание исследования и выводы по вопросам, поставленным перед экспертом лицом, ведущим производство по уголовному делу, или сторонами.

2. Показания эксперта - сведения, сообщенные им на допросе, проведенном после получения его заключения, в целях разъяснения или уточнения данного заключения в соответствии с требованиями статей 205 и 282 настоящего Кодекса.

3. Заключение специалиста - представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами.

4. Показания специалиста - сведения, сообщенные им на допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний, а также разъяснения своего мнения в соответствии с требованиями статей 53, 168 и 271 настоящего Кодекса».

Следственная и судебная практика показывает, что особое место при расследовании и разрешении «врачебных» дел занимает судебно-медицин-ская экспертиза по материалам уголовных и гражданских дел. При этом в наши дни существуют проблемы как с правильным назначением указанной экспертизы, так и с процессуальными, организационными и методическими аспектами ее производства. Вместе с тем основные проблемы связаны с адекватной оценкой данного доказательства.

В ч. 1 ст. 88 УПК РФ указано: «Каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела».

Под относимостью доказательств понимается наличие связи доказательства по содержанию с предметом доказывания или иными данными, имеющими значение для правильного расследования и судебного разбирательства дела.

Допустимость доказательств - это пригодность доказательства с точки зрения законности источников, методов и приемов получения сведений, соответствие доказательств установленным законом требованиям, относящимся к их форме. В соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. В ст. 75 УПК РФ установлено:

«1. Доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса.

2. К недопустимым доказательствам относятся:

1) показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде;

2) показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности;

3) иные доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса».

Под достоверностью понимается такой уровень знания об обстоятельствах дела, который отличается однозначностью, т.е. позволяет сделать единственно правильный вывод.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.96 №1 «О судебном приговоре» подчеркнуто, что «обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и должен быть постановлен на достоверных доказательствах. Суд в соответствии с требованиями закона должен указать в приговоре, почему одни доказательства признаны им достоверными, а другие отвергнуты».

Проблемам оценки заключения судебно-медицинского эксперта посвящено диссертационное исследование Е.Р. Ильиной (2005). Автор, глубоко проанализировав различные аспекты оценки заключения судебно-медицин-ского эксперта в уголовном процессе, приходит к следующему заключению:

- Оценка заключения судебно-медицинского эксперта является сложной и многофакторной задачей, решению которой способствует междисциплинарный подхода, включающий в себя: теорию доказательств, логику, гносеологию, теорию функциональной системы, общую и специальную теорию судебной экспертизы.

- Для функциональной системы, результатом действия которой является относимое, допустимое и достоверное заключение судебно-медицинского эксперта, важно определить, кто является субъектами, воспринимающими данный результат (акцептором результата действия системы, функционирующей по принципу обратной связи). Таким комплексным акцептором результата действия при оценке заключения судебно-медицинского эксперта являются: судья, присяжные заседатели, прокурор, следователь, дознаватель, подозреваемый, обвиняемый, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, специалист, а также судебно-медицинский эксперт, осуществляющий самооценку данного им заключения.

В этой связи можно констатировать следующий порядок вза­имодействия компонентов системы для получения процессуально значимого результата:

- оценка заключения судебно-медицинского эксперта судьей, присяжными заседателями, прокурором, следователем, дознавателем по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью, с целью соблюдения общих процессуальных правил оценки относимости, допустимости и достоверности доказательства;

- оценка заключения судебно-медицинского эксперта судом, прокурором, следователем, дознавателем с целью принятия процессуально значимого решения;

- восприятие информации, содержащейся в заключении судебно-медицин-ского эксперта, подозреваемым, обвиняемым, защитником, потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчик, а также их представителями с целью принятия решения о заявлении и обосновании ходатайства о его недопустимости или о возражении против подобного ходатайства;

- восприятие информации, содержащейся в заключении судебно-медицин-ского эксперта, специалистом с целью разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию, в частности, о достоверности или недостоверности выводов, сделанных экспертом;

- самооценка судебно-медицинского эксперта данного им заключения с прогностической целью, направленной на установление соответствия заключения эксперта критериям относимости, допустимос­ти, достоверности.

- Самооценка представляет собой мыслительную (непроцессуальную) деятельность судебно-медицинского эксперта, направленнуюна установление соответствия данного им заключения критериям относимости, допустимос­ти, достоверности, которую следует рассматривать в качестве рефлексии эксперта проведенных им исследований, сделанных выводов, их процессуального оформления в виде заключения эксперта, обладающего свойствами относимого, допустимого и достоверного доказательства.

- Анализ критериев относимости, допустимости, достоверности заключения судебно-медицинского эксперта, позволяет осуществить их синтез в виде комплекса соответствующих критериев для использования его субъектами доказывания при оценке данного доказательства. Для этой цели предлагается использовать следующий алгоритм:

1. Оценка относимости заключения судебно-медицинского эксперта.

1.1. Исключить факторы, определяющие неотносимость заключения судебно-медицинского эксперта:

- внутренние факторы, которые обусловлены процессами, происходящими внутри системы «лицо, назначившее экспертизу – судебно-медицинский эксперт» (действия, связанные и не связанные с целенаправленным исследованием объекта судебно-медицинской экспертизы);

- внешние факторы, которые обусловлены, процессами, независящими от лица, назначившего судебно-медицинскую экспертизу и судебно-медицинского эксперта (действиями людей или факторов внешней среды)

1.2. Рассмотреть критерии относимости заключения судебно-медицинского эксперта:

- значение для дела обстоятельств, устанавливаемых с помощью заключением судебно-медицинского эксперта;

- значение заключения судебно-медицинского эксперта для установления данных обстоятельств.

2. Оценка допустимости заключения судебно-медицинского эксперта.

2.1. Независимость судебно-медицинского эксперта:

- отсутствие какой-либо зависимости от юридических, должностных и физических лиц, вовлеченных в расследование и разрешение конкретного уголовного дела, а также заинтересованных в результатах судебно-медицинской экспертизы;

- дача судебно-медицинским экспертом заключения только на основании результатов проведенных исследований в соответствии со своими специальными знаниями в области судебной медицины;

- запрещение воздействия на судебно-медицинского эксперта со стороны юридических, должностных и физических лиц, вовлеченных в расследование и разрешение конкретного уголовного дела, а также заинтересованных в результатах судебно-медицинской экспертизы;

- реальная возможность всех заинтересованных лиц влиять на состав комиссии экспертов;

- открытость сведений о размере и порядке выплаты вознаграждения эксперту.

2.2. Компетентность судебно-медицинского эксперта:

- формальные признаки компетентности (соответствие квалификационным требованиям, диплом, сертификат, лицензия);

- содержательные признаки компетентности (стаж, опыт производства конкретных видов экспертиз, показатели качества реальной экспертной деятельности, знание достигнутого уровня развития судебной медицины и ее возможностей в решении конкретных экспертных вопросов).

2.3. Объективность, всесторонность и полнота исследований, проводимых с использованием современных достижений науки и техники:

- изложение содержания и результатов исследований с указанием примененных методик;

- проведение исследований на строго научной основе;

- формулирование выводного знания на основе положений, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных;

- беспрепятственная реализация процессуального статуса эксперта;

- реализация права следователя присутствовать при производстве экспертизы;

- реализация прав подозреваемого, обвиняемого и его защитника присутствовать при производстве экспертизы;

- сочетание единоличного и коллегиального в экспертном процессе при необходимости производства комиссионных судебно-медицинских экспертиз.

2.4. Соблюдение процессуального порядка назначения и проведения экспертизы:

- соблюдение процессуального порядка подготовки и предоставления материалов в распоряжение эксперта;

- соблюдение процессуального порядка производства судебно-меди-цинской экспертизы и приобщения заключения эксперта к материалам дела;

- реализация принципа свободной оценки заключения судебно-меди-цинского эксперта.

2.5. Соблюдение прав и свобод человека и гражданина:

- соблюдение конституционных прав и свобод;

- соблюдение принципов УПК;

- соблюдение норм, направленных на защиту прав и свобод человека, установленных Федеральным законом от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», другими законодательными и подзаконными актами.

3. Оценка достоверности заключения судебно-медицинского эксперта.

3.1. Критерии, характеризующие достоверность заключения судебно-меди-цинского эксперта, в рамках объективистско-реалистской гносеологической модели:

- познание основано на исследовании реального, а не сконструированного объекта судебно-медицинской экспертизы;

- убежденность, несомненность в соответствии содержания сознания судебно-медицинского эксперта реальным действительным свойствам объекта экспертизы в виде твердо установленных, исключающих всякое сомнение в специальных знаниях о нем, основанных на чувственном восприятии (на созерцании, собственном восприятии, собственном переживании);

- простота, ясность, конкретность и наглядность изложения исследова-тельской части и выводов в заключении судебно-медицинского эксперта;

- подтверждение выводов эксперта практикой, рассматривающейся в качестве единственного критерия истины.

3.2. Критерии, характеризующие достоверность заключения судебно-медицин-ского эксперта, в рамках конструкционистской гносеологической модели:

- познание основано на современных достижений науки и техники;

- исследовательская часть заключения судебно-медицинского эксперта содержит полную протокольную запись и позволяет, с одной стороны, проверить обоснованность выводов, сделанных на базе общепринятых научных и практических данных, с другой стороны, исключить возможность фальсификации результатов исследования.

- выводы судебно-медицинского эксперта сформулированы в соответ-ствии с законами логики и находят подтверждение в исследованиях большинства современных ученых.

- истина рассматривается как свойство логически обоснованного научного знания.

3.3. Критерии, характеризующие достоверность заключения судебно-медицин-ского эксперта, в рамках символической гносеологической модели:

- познание основано на процессуальном действии, полностью соответствующем букве и духу уголовно-процессуального закона;

- специальные знания в области судебной медицины слиты с языком процессуальных норм и являются по сути объектно-субъектным образованием (процессуальная норма – эксперт);

- соблюдены все процессуальные гарантии достоверности заключения судебно-медицинского эксперта;

- истинность выводов судебно-медицинского эксперта подтверждается правоприменительной практикой.

Очевидно, что данные результаты, полученные Е.Р. Ильиной, имеют значение не только для оценки заключения судебно-медицинского эксперта в уголовном процессе, но и для обеспечения полноты юридического анализа медицинской деятельности, осуществляемого в непроцессуальной форме.

Принцип объективности исследования требует, чтобы юридически значимые решения принимались на основе изучения всей совокупности как уличающих, так и оправдывающих обстоятельств. При этом необходимо отметить некоторую условность использования терминов «уличающие» и «оправдывающие обстоятельства» в гражданском процессе.

Объективность подхода состоит в стремлении собрать доказательственные материалы такими, какими они были в действительности, не допускать их искажения, «подгонки» под версию, кажущуюся наиболее вероятной в определенных условиях, дать правильную оценку как каждому из собранных доказательств в отдельности, так и в их совокупности, устанавливать и исследовать не только то, что изобличает обвиняемого или ответчика, или отягчает его вину, но и то, что его оправдывает или смягчает степень ответственности.

С целью обеспечения реальной возможности такого подхода в законе устанавливаются определенные правила проведения следственных действий, процессуального закрепления их результатов, оценки собранных доказательств, регламентируются права лиц, участвующих в деле, установлена обязанность разъяснения этих прав.

Игнорирование требования объективности, предвзятый обвинительный или оправдательный уклон в процессе исследования обстоятельств дела, влекут за собой его односторонность и неполноту.

Необъективность в исследовании обстоятельств, как правило, связана с двумя факторами:

а) прямой или косвенной заинтересованности в исходе дела со стороны лица, принимающего юридически значимое решение;

б) увлечения одной, кажущейся наиболее вероятной версией, и связанного с этим предубеждения в выяснении других обстоятельств.

С целью устранения первого фактора в процессуальном законодательстве используется институт отвода. Так, согласно ст. 61 УПК РФ:

«1. Судья, прокурор, следователь, дознаватель не может участвовать в производстве по уголовному делу, если он:

1) является потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчиком или свидетелем по данному уголовному делу;

2) участвовал в качестве присяжного заседателя, эксперта, специалиста, переводчика, понятого, секретаря судебного заседания, защитника, законного представителя подозреваемого, обвиняемого, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика, а судья также - в качестве дознавателя, следователя, прокурора в производстве по данному уголовному делу;

3) является близким родственником или родственником любого из участников производства по данному уголовному делу.

2. Лица, указанные в части первой настоящей статьи, не могут участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела».

На нейтрализацию второго фактора направлены нормы, изложенные в ст. 17 УПК РФ:

«1. Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.

2. Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы».

Таким образом, при юридическом анализе профессиональных ошибок медицинских работников необходимо соблюдать принципы всесторонности, полноты, объективности и последовательности, а также использовать метод исключения в процессе исследования версий неблагоприятного исхода медицинского вмешательства.

Дата добавления: 2014-01-20