Нравственность перед искушением иномирностью. матерью; он звал братом вот этого осла, сестрой — вот эту ласточку»

матерью; он звал братом вот этого осла, сестрой — вот эту ласточку». И далее: «Он видел образ Божий, повто­ренный много раз и всегда неповторимый. Для него че­ловек всегда был человеком и не терялся в густой тол­пе, как не потерялся бы на равнине. Оп почитал всех, другими словами — он не только любил, он и уважал каждого».

Если же обратиться к работам Д. Андреева, то для него наша обыденная жизнь, наш пласт реальности тес­но связан и пересекается с целой иерархией восходящих и нисходящих миров, он органично включен в гармонию и борьбу высших сил и не может быть нарисован лишь черной краской, так как выступает противоречивым по­лем борьбы добра и зла.

Восприятие нашей эмпирической реальности как про­питанной, пронизанной Божественным Духом делает ее если и не равноценной трансцендентному, то, по край­ней мере, сопоставимой с ним. Мир любить можно, мир любить нужно. Ради него самого или как проявление Бога? Для религиозного философа — как проявление Бога, для обычных людей, какими является большинство из нас, данные аспекты неразделимы, слиты воедино. Поэтому человек, любящий земную жизнь, благодарит Бога не за гипотетическое бессмертие, а за плоть, кровь и страсть, которые есть у него сегодня, даже если он уже стоит на пороге смерти. Эта мысль очень точно и проникновенно выражена Б. Пастернаком:

О господи, как совершенны Дела твои, — думал больной, — Постели, и люди, и стены, Ночь смерти и город ночной. Я выпил снотворного дозу И плачу, платок теребя. О Боже, волнения слезы Мешают мне видеть тебя. Мне сладко при свете неярком,

Лекция 8

Чуть падающем на кровать

Себя и свой жребий подарком

Бесценным твоим сознавать.

Кончаясь в больничной постели,

Я чувствую рук твоих жар,

Ты держишь меня, как изделье,

И прячешь, как перстень, в футляр.

Способность любить мир и видеть его ясным, незамут­ненным взором выражена в дзен-буддистском сатори. Ссы­лаясь на книги и авторитет доктора Судзуки, Э. Фромм пишет: «Сатори не является аномальным состоянием ра­зума; это не транс, в котором исчезает действительность. Это не нарциссистское состояние разума, как в некото­рых религиозных проявлениях. Если попытаться выра­зить просветленность в психологических терминах, то я бы сказал, что это такое состояние, в котором личность полностью настроена на реальность вне и внутри себя, состояние, которое человек полностью сознает и пол­ностью понимает». Сатори выявляет для человека по­вседневный мир как связанное, гармоническое целое, где нет жесткого разделения субъекта и объекта, «я» и «ты». Творчество и объективность оказываются там синонима­ми, просветленность исключает господство узкоэгоисти­ческих страстей и утилитарных мотивов.

Признание единства Сверхсознания и материальнос­ти ведет и к идее о необходимости сохранения человечес­кого «я», его индивидуальных черт, а значит, отдельнос­ти, неслитости субъекта с Божественным Абсолютом. У разных авторов эта идея выражена по-разному.

«Я могу знать, что я — Он, и все-таки хочу быть от­дельным и отличным от Него, чтобы быть в состоянии наслаждаться Возлюбленным»,— пишет С. Вивекананда. Центральной идеей супраменталыгой йоги Шри Ауробин-до оказывается не задача постижения нирваны, а задача низведения Сознания в каждую клетку конкретного че­ловеческого тела. Ауробиндо не стремится уже при жиз-

2.71

Дата добавления: 2014-01-20