Лекция 5. Сосед спать мешает: хорошо живёт

ЗАВИСТЬ КАК НРАВСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМА

Сосед спать мешает: хорошо живёт

Немецкая пословица

Сытый волк смирнее завистливого человека

Русская пословица

Зависть – сестра соревнования

А.С.Пушкин

Вовсе не обязательно нужно быть религиозным человеком, чтобы понять глубочайший смысл десятой из Моисеевых заповедей, которая, как мы помним, гласит: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего; [ни поля его,] ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, [ни всякого скота его,] ничего, что у ближнего твоего» (1). Иными словами, уже в далёкой древности люди осознали, что зависть - тягчайший грех, который способен вести человека и к недоброжелательности, и к воровству, и к самым разным видам насилия, в том числе убийству. Вместе с тем природа человека такова, что от завистливости так и не найдено надёжных лекарств, и мы вновь и вновь сталкиваемся с вездесущим этим явлением, не только разрушающим межчеловеческие связи, но и разъедающим саму человеческую душу.

Представляется очевидным, что если мы желаем содействовать конструктивным формам жизнедеятельности, то едва ли не в первую очередь нам нужно исследовать сущность, факторы, возможность преодоления зависти. Ведь злоба, ненависть, агрессия, насилие не берутся «ниоткуда», но коренятся в жадности, обидчивости, подозрительности, зависти. Так что зависть неспроста оказалась среди религиозных запретов. И в фольклорных высказываниях разных народов о многоликой зависти звучит безусловное осуждение. Вспомним хотя бы пословицы

русские: «Завистливое око видит далёко», «Там хорошо, где нас нет», «Злой плачет от зависти, добрый от жалости», «На чужой каравай рот не разевай»,

английские:«Верблюд, собиравшийся подыскать себе рога, потерял собственные уши», «Зависть целится в других, а ранит себя»,

армянские: «Жена соседа красивее», «Курица соседа кажется упитанной», «Лучше мне не иметь коровы, лишь бы у соседа не было двух»,

корейские:«Чужая лепёшка кажется больше», «Чужая чашка кажется глубокой, а своя - мелкой», «Дети милы свои, а жена - чужая»,

курдские:«Если глаза увидят друг друга, то будут завидовать друг другу», «Дружи с независтливым»,

немецкие:«Завистливый по чужому счастью сохнет», «Волк хищник по природе, а человек по зависти»,

сомалийские:«С завистливым не сплетничай», «Сидящему (на земле) человеку ясно, как надо скакать на лошади [то есть со стороны любое дело кажется лёгким]»,

уйгурские: «Паук ползает, завидуя тем, кто тоже ползает», «Завистнику мир тесным кажется»,

финские:«Завистливому в мережу рыба не попадает», «Кто баню затопит, пусть в ней и парится»,

японские: «Чужой рис всегда белее», «Упущенная рыба всегда кажется большой», «Завистник сам себе враг», «Не завидуй тому, кто выше тебя, не презирай того, кто ниже тебя» (2).

Нужно ли пояснять, что хотелось бы, чтобы приведённые примеры служили не для голой статистики, но в конечном итоге помогли нам более содержательно осмыслить анализируемый феномен. Кстати, вот какой любопытный факт обращает на себя внимание. Если, например, среди курдских пословиц было не так просто отыскать мысли о зависти, то в сборнике немецких пословиц прямо по этой теме приводится восемь высказываний, и лишь к шести из них составитель подобрал русские аналоги. Вопрос тут, конечно не в том, что какой-то народ более, а какой-то менее завистлив. Видимо, историкам, психолингвистам, этнопсихологам и этикам ещё предстоит серьёзно разобраться, чем обусловлена доля пословиц на ту или иную тему - значимостью ли проблемы; частотой её возникновения в повседневности или, напротив, контрастностью описываемой ситуации по отношению к обыденной жизни; степенью осмысленности данной ситуации, а может быть просто выразительностью вербальной формы.

Впрочем, не всё так уж однозначно с нравственной оценкой зависти, если во многих культурах можно встретиться с утверждениями типа: «Лучше вызывай зависть, чем жалость» (Фалес), «Лучше жить в зависти, чем в жалости» (немецкая пословица), «Лучше вызывать зависть, чем жалость» (английская пословица). В чём тут дело? Что это за явление, которое можно столь дружно осуждать (людям разных эпох и народов - мы это видели из подборочки пословиц) и одновременно оправдывать, предпочитать? И может быть не очень сильно шутил А.С.Пушкин, когда заметил: «Зависть - сестра соревнования, следственно из хорошего роду» (3)? В таком случае каковы ещё родственники зависти, чем она от них отличается (в перспективе было бы важно выявить также где возникает риск их материализации в деструктивные формы поведения)?.

Пожалуй, наиболее близки к зависти такие нравственно-психологические состояния, как жадность, обида, неуважение, тщеславие, ревность, злоба. Ностальгия - это, очевидно, одно из прямых проявлений зависти. Но разве далеки от неё чувства справедливости и восхищения? Легко ли провести грань между завистью и, скажем, поэтическими восклицаниями наподобие:

«Зачем мне крылья не даны!» («Фауст», Гёте),

«Чому я не сокiл, чому не лiтаю!» (украинская народная песня)?

Да и прозаические художественные образы, похоже, свидетельствуют о неистребимой страсти человека к невыгодным для себя сравнениям - «стройная, как берёзка (или как кипарис)», «плыть лебёдушкой», «глядеть орлом», «храбр, как лев», «как пчёлка трудолюбив». Кроме того, нельзя ли рассматривать мечту как замаскированную зависть? А как соотносятся зависть и стремление к совершенству? То ли зависть - это редуцированное стремление к совершенству, то ли стремление к совершенству - это облагороженная зависть? Наконец, скромность - разве не может оказаться преодоленной завистью? Или же - недоразвитой завистью?

В общем, складывается впечатление, что зависть - весьма сложный и достаточно разнообразный феномен. В этом многообразии, впрочем, можно вычленить некие константы. Попытаемся их обозначить. В качестве отправной можно было бы взять формулу Канта: «Зависть (livor) есть склонность воспринимать с неудовольствием благополучие других, хотя оно не наносит никакого ущерба его благополучию» (4). Принципиально важно здесь то, что ситуация, в которой имеет место зависть, вовсе не идентична конфликту. То есть завистник, как правило, «инициативен». Нетрудно убедиться, что универсальными структурными компонентами такой ситуации выступают: субъект, адресат, повод, психологическое содержание, поведенческое обнаружение, мера осознанности зависти. Ну и, видимо, нужно говорить об отношении к этому явлению, со стороны как субъекта, так и адресата. Дадим чуть более подробные пояснения относительно каждого из названных компонентов.

Субъект зависти. Судя по всему, из известных науке существ зависть присуща лишь человеку. Только в поэтических фантазиях утверждается, будто «ленивый вол хочет ходить под седлом, а конь - пахать» (Гораций). Только в легендах и мифах рассказывается о происходящих между богами интригах, которые, по сути, отражают привычки и взгляды авторов этих мифов. Такова, в частности, история о яблоке раздора, подброшенном уязвлённой Эридой на пир, куда её не пригласили. Будучи продуктом сравнительной оценки человеком своего и чьего бы то ни было чужого жребия, зависть может иметь индивидуальные, групповые формы; можно говорить о классовой, профессиональной, национальной зависти. В качестве нагляднейших примеров завистников-индивидуалистов вспомним библейских Каина и Давида. И того, и другого данное чувство довело до убийственных действий. Первый сам сделался убийцей, второй послал своего соперника, Урию, на войну, на заведомую смерть. Ну и, конечно, ярчайшим выразителем зависти выступает в библии Сатана, ревнующий к могуществу Бога. В человеческой истории групповая зависть являла неисчислимое множество примеров - во время захватнических войн и мятежей, путчей и революций.

Адресат зависти - это тот, кому завидуют. Естественна зависть по отношению к богатым, красивым, сильным, умным, здоровым. Но ведь завидовать можно и глупым («меньше знаешь - крепче спишь»), слабым («какой с них спрос!»), бедным (их и не ограбят, и все жалеют). Завидовать можно даже самому себе - ребёнок остро ощущает свою ущемлённость и мечтает о том времени, когда ему не надо будет раньше всех отправляться спать; а старики нередко вздыхают: «Где мои молодые годы!..». Люди издревле завидовали быстрому ветру, гордому орлу, долго живущему ворону, беззаботному воробью. Коротко говоря, зависть направлена на обладателя значимых благ.

Поводом (предметом) зависти может выступать буквально что угодно - возраст, рост, комплекция, цвет глаз или волос, форма носа, да Бог весть что ещё, вплоть до места в аудитории или фамилии жениха. Практикуемая с недавнего времени смена пола тоже может быть истолкована, как следствие «зависти пола» (5). Люди завидуют чужому счастью, соседской удаче, нередко доходя в этом переживании до парадоксальности и абсурда:

«В хижине мечтают о золотых тарелках, а в замке - о простой жизни» (6),

«Хорошо тому живётся, у кого одна нога - ему пенсия даётся, и не надо сапога»,

«Чтоб я так жил, как он болеет!». Даже чужая смерть в известных условиях может быть воспринята с оттенком зависти: «Вот жулик, ловко скрылся!».

В целом можно заметить, что предмет зависти - всегда ценность, которую субъект готов «примерить» к себе. Отсюда понятна мысль Шамфора: «Мало на свете пороков, которые больше мешают человеку обрести многочисленных друзей, чем слишком большие достоинства» (7). Примерно о том же пишут Оскар Уайльд: «Люди удивительно снисходительны; они готовы всё простить, кроме гения» (8) и Эмиль Кроткий: «Бездарность легче прощают человеку, чем талант» (9).

Когда законопослушный гражданин зачитывается криминальными романами, вряд ли требуется много смелости, чтобы предположить среди мотивов этого чтения известную долю восхищения и зависти - не только к мудрому следователю, но и к хитроумному, отважному злоумышленнику, раскрепощённому и умеющему насладиться жизнью.

Психологическое содержание зависти, надо признаться, не столь уж однозначно, чтобы мы могли безоговорочно согласиться с формулой Моисея. Дело в том, что наряду со «злобной завистью» (10) имеется богатейший калейдоскоп переживаний субъекта по поводу того, что некто обладает значимой для него ценностью. Здесь и тихое недовольство, обида на несправедливость, досада по поводу своей нерасторопности, из-за которой тебя опередили. Здесь может оказаться и жалость к самому себе, тяжкое уныние. Но здесь же мы сталкиваемся и со светлым чувством радости за другого, более умелого и удачливого (то есть, более достойного), а также с мощной мотивацией к самосовершенствованию.

В обиходе различия эти достаточно отчётливо передаются эпитетами «тёмная» и «светлая». Наверное, в этой связи следовало бы говорить о зависти нравственно сильного и нравственно слабого человека. Фундаментальные различия, разводящие разновидности зависти по полюсам, обусловлены, во-первых, способностью субъекта к самоуважению (его достоинством), и, во-вторых, готовностью отнестись с уважением к другому, к другим (его великодушием).

В зависти слабого проявляют себя неумение ждать, нежелание проявлять упорство (среди прочего, в честном соперничестве). Неуверенность в себе соединяется с недоброжелательностью к другому. По сути, такое подобное переживание есть не что иное, как установка на «моё-и-только-моё-благополучие», то есть крайний эгоцентризм. Именно у этой зависти имеется ближайшая родственница, бытовая ревность - по поводу, например, «такого же точно» платьица, достать которое стоило огромных усилий, оказавшегося у совершенно никчёмной соседки. Именно эта зависть - заноза в душе - побуждает к вражде, злословию, насилию. Пожалуй, именно про этот род зависти Д.С.Лихачёв отмечал, что «для пьющего непьющий всегда враг, неприятель, живой укор!» (11).

Тогда как зависть нравственно сильного, «солнечная зависть» коренится в глубочайшем уважении к другим, в умении оценить их потребности и старания. Она предполагает умение сопереживать, испытывать сопричастность, способность возвышаться над сиюминутной и своекорыстной оценочной шкалой. Даже в том случае, когда субъект не испытывает явной симпатии к адресату зависти, он может ограничиться констатацией неблагоприятного сопоставления, «не зацикливаясь» на конкретной своей относительной неудаче.

Впрочем, наверное, стоит продолжить свои размышления о природе зависти таким образом, чтобы не отступать от устойчиво сложившихся традиций словоупотребления. А значит, понятие «зависть» будем преимущественно использовать в узком значении, то есть понимать под ним негативное переживание, зависть нравственно слабого. Там же, где нам понадобится рассмотреть состояние (и сопутствующие ему рефлексию, действия) нравственно сильного субъекта, всякий раз будем специально оговаривать это обстоятельство.

Поведенческое обнаружение зависти. Пожалуй, нет ничего удивительного, что и здесь следует говорить о разнообразии. Зависть выражается не только в открытой вражде, вредительстве, злонамеренных действиях. Возьмём, к примеру, такую область, как косметология. Разве не пронизана она токами зависти? Разве не зависть побуждает любителей осмуглённой кожи часами лежать под нещадными лучами летнего солнца (или солнцезаменяющих устройств)? Разве не зависть заставляет, в свою очередь, негритянок выбеливать свои лица и выпрямлять свои волосы? Медицине известна так называемая дисморфофобия - болезненная разидентификация человека со своим телом. Для меня не менее очевидно, что значительная часть проблемы эмиграции связана с эффектом, который находится в том же ряду - разидентификацией человека с социальным целым. И разве не зависть движет рабами моды, спешащими перенять у предметов своего поклонения новейшие образцы одежды, аксессуаров, словечек и жестов?

То есть, завидуя кому-то другому, человек может направлять свои действия не только на него, но и на самого себя, а может и на третьих лиц (отыгрываясь, вымещая свои негативные эмоции). Разрушительные действия могут быть нацелены как на непосредственный объект зависти, так и на его авторитет в обществе - в том случае, когда имеют место оговор, сплетни, злословие. Кстати, иной раз и похвала из чьих-нибудь уст звучит так, что не остаётся сомнений: завидует! А может быть прав и Е.Евтушенко, когда пишет: «Я думаю, что цинизм - это скрытая форма зависти» (12).

Вероятно нет нужды доказывать очевидное, что мера осознанностизависти в различных ситуациях у разных субъектов различна. Это мы знаем даже из собственного опыта - когда иной раз можем вдруг поймать себя на том, что испытываем данное чувство. То есть чувство уже было, уже могло привести к каким-то значимым событиям, и лишь потом оно осознаётся. Вероятно, так это чаще всего и происходит. Причём, даже подвергнувшись трезвой оценке рассудка, зависть нелегко отдаёт бразды правления.

Вспоминается пронзительное письмо в «АиФ», напечатанное там где-то в начале 1991 года. Оно так и называлось: «Я завидую своему соседу», и речь в нём шла о том, что у соседа дед воевал, выжил и теперь имеет ряд льгот, за счёт которых помогает «ублагополучнить» жизнь своим родным - продовольственный паёк, льготная очередь на жильё, телефон, стройматериалы, импортная мебель, ковры, телевизоры и т.д.

«Мой дед, - пишет далее Н.Ярошенко из Полтавы, - погиб под Смоленском в 1941 году, отцу моему тогда было 7 лет. Окончил отец всего 4 класса и с 13 лет работает в колхозе (...) работа тяжёлая. Здоровье уже надорвал. Сколько он проживёт на пенсии с таким здоровьем? Вот я и думаю: почему они (соседи) за то, что вернулись живыми, должны получать льготы и почему мы за жизнь деда должны платить здоровьем отца и благосостоянием внуков?». В этом письме примечательна, помимо всего прочего, сама интонация - автор прекрасно отдаёт себе отчёт в постыдности чувства зависти, тем ему мучительней её переживать. И хотелось бы надеяться, что, признаваясь в этом чувстве, он проявляет в гораздо большей мере мужество искренности, чем недоброжелательство в адрес соседей. А также - что переживание это в данном случае связано более с растерянностью, обидой, недоумением, горечью, но не с жадностью, тщеславием, цинизмом.

Мы уже между делом коснулись следующего пункта нашего анализа - отношения к зависти. Сперва - отношения к завистисо стороны завистника. Ясно, что это отношение может быть осознанным и неосознанным, осуждающим и приемлющим, самооправдывающим. Одно дело, если зависть будет, так сказать, непроизвольна, спонтанна, ситуативна. И совсем иное, если - в ней будет реализоваться сознательное стремление навредить другому, более удачливому - то есть, если завистливое состояние будет превращаться в субстанциональное свойство личности. В этом смысле пословичное сопоставление зависти и жалости, согласно которому зависть предпочтительна, нуждается в серьёзной нравственной корректировке. Вот почему так глубоко симпатично мне признание 60-летнего Н.Лескова в письме Л.Толстому: «Только сейчас, мне кажется, я начал освобождаться от зависти, от обидчивости и от опасений за будущее» (13). В этих словах звучит неподдельная, пусть и запоздалая, радость о нравственном освобождении, духовном росте.

Отношение к зависти со стороны адресата, по всей видимости, никак не может быть однотипным. Всё тут будет зависеть, главным образом, от того, каково разрушительное действие зависти на него, на ситуацию, на завистника. Сильный человек зависти не испугается, она его, скорее, даже подстегнёт и укрепит. Есть люди, которые прямо-таки любят провоцировать к себе зависть. Им льстит, их энергетизирует, когда они попадают в разряд «завидуемых». Вряд ли это по-настоящему сильные люди. Тогда как человека тихого, скромного, стеснительного (особенно - неуверенного в себе) зависть, вероятней всего, смутит, вызовет у него чувство неловкости. А может даже и побудит его «уйти в тень», не дослушав славословий и аплодисментов. Хотя, надо полагать, и честолюбивый человек вполне может попытаться как можно скорее выпутаться из ситуации, в которой ему завидуют. Вот, что, к примеру, рассказывает Ульф Экберг, участник шведской группы «Ace of Base»: «В Швеции, если ты добился успеха, тебя всячески стараются унизить, уничтожить. Чёрная зависть. То же самое было и с ABBA. Они были слишком преуспевающие, слишком коммерческие и здесь их ненавидели. У нас любят только убогих и сирых. Поэтому я уехал из страны» (14).

Очень многое здесь зависит и от того, в каких условиях происходит общение. Не является ли одна из любимых пословиц англичан «Мой дом – моя крепость» закономерным дополнением их готовности конкурировать, вызывая зависть окружающих? Тогда как у нас, в России, «На миру – и смерть красна». Здесь привычным на протяжении долгих веков был совет: «живи незаметно». С этой точки зрения наблюдение Д.С.Лихачёва о стиле жизни заключённых в Соловецком лагере могло служить своего рода сколком с общераспространённого российского стиля взаимоотношений: «Каждый старался в лагере быть незаметным и не возбуждать, в частности, зависти» (15). В целом, видимо, отношение адресата зависти к происходящему будет определяться энергетикой адресата, а также тем, какое значение он придаёт предмету зависти и завистнику.

Попробуем подвести некоторые итоги. Зависть – в отмеченном выше узком, негативном смысле– есть продукт такого оценочного сопоставления субъектом себя (или того, с кем он себя идентифицирует) и кого либо иного (в частном случае – с собою, отдалённым в другое время), в ходе которого субъект испытывает к себе жалость (плюс иногда недоброжелательство к большему удачнику). Можно сказать, что зависть - это извращённая зависимость субъекта от других. Примечательно это обнаруживающееся в русском языке сближение. Хотя более строго этимология интересующего нас понятия связана прежде всего с корнем вид:

за вид овать, при вид еться, вид ный, быть на вид у, иметь вид ы.

А по смыслудействие, обозначаемоеглаголом «завидовать», близко таким действиям, как «за гляд ывать в чужую тарелку, в чужой кошелёк», «за сматр иваться на соседскую жену или соседкина мужа».

Такая нравственно-ценностная установка носит безусловно разрушительный характер – она, во-первых, разъединяет воспринимающего (завистника) и воспринимаемого (адресата зависти). И кроме того, независимо от сферы, где разворачивается подобная социально-психологическая драма: спорт, политика, искусство, религия, наука, интимная сфера – зависть внутренне разрушает самого завистника, делает его мелочным, подозрительным, своекорыстным, злобным. Да и что может быть более жалким, чем жалость к самому себе!

Есть основания говорить об эмоциональных, рефлексивных и деятельностных составляющих зависти. В бесконечном мире у субъекта всегда имеются бесчисленные возможности для нелицеприятного сопоставления. Фромм пишет, что жизнь по принципу обладания всегда будет искажена соперничеством (16). Это безусловно верно. Но ведь и модус бытия не исключает поводов для зависти: у кого-то дела пойдут лучше, чей-то статус окажется выше. Наконец, даже остроте внутренних переживаний другого тоже можно позавидовать! Но если чувство справедливости основывается на эмпатии, то зависть - на антипатии. Зависть - это ублюдочное чувство справедливости, это чёрная дыра в пространстве межчеловеческих взаимоотношений. Дыра, которая, нужно подчеркнуть, находится во власти нравственно вменяемого субъекта. «Чем больше человек занят своим, тем меньше его интересует чужое, и наоборот» - пишет серьёзный психолог, Д.В.Колесов (17). Причём, как мог бы добавить к высказыванию психолога этик, желательно, чтобы это своё было проникнуто по возможности более высоким культуротворческим смыслом.

Проблема преодоления зависти упирается в нравственную волю, в готовность и способность субъекта проявлять доброжелательность, благоволение, быть открытым миру и окружающим субъектам. И если прав Ларошфуко, утверждавший: «Люди независтливые встречаются ещё реже, чем бескорыстные» (18), то, может быть, стоило бы задуматься над возможностями облагораживающего воздействия на зависть? Над тем, как негативную оценочную реакцию перевести в конструктивный, нравственно-оправданный план. Как зависть «чёрную» возвысить, использовав её энергетический потенциал и не допустив действия разрушительных факторов.

А может быть, следовало бы вести речь не о двух - черной и белой (солнечной) - видах зависти, а о трёх? Имея в виду, что существует исходное (здоровое, нейтральное) оценочное состояние, которое может потом быть реализовано как в положительную, так и в негативную сторону. Это исходное состояние предполагает энергетику интереса, актуализирует замеченную ценность - безотносительно к тому, будет ли завистник отнимать её у обладателя или благоговеть перед ним. Такое предположение кажется тем более законным, что каждому из нас знакомо множество ситуаций, когда мы моделируем своё поведение (близкое или более-менее отдалённое) именно опираясь на зависть - видя действия другого и думая: «я так тоже сумею, а может и лучше!». Например, кто не замечал, что миловидность женщины иной раз куда больше бросается в глаза, когда возле неё есть спутник!

Кстати, у зависти есть и довольно хитрый механизм стихийной блокировки. Обыватели с превеликим успехом принимают чьи бы то ни было превосходство и удачливый жребий - деятеля науки, искусства, спорта, экономики, политики и т.п., когда узна ю т о том, например, что «богатые тоже плачут», что сильные страдают, что умные ошибаются. «У кого нет сильных черт, тот с удовольствием выискивает слабости у других» (19). Понятно, что процесс возвышения, облагораживания зависти отнюдь не должен сводиться к уценке желанного блага. Иначе это не облагораживание, а попросту уравновешивание одной низкой эмоции другою, злорадством. Другой способ противостоять зависти в своё время изобрёл сиракузский тиран Дионисий Старший, и успешно испытал его на Дамокле. Этот способ, как мы помним - страх. Но вряд ли вытеснение страхом более благородно, нежели уравновешивание злорадством. Вряд ли также у нас будут основания групповую зависть рассматривать, как нравственно более возвышенную, чем индивидуальную. Объединённая, или умноженная (а может даже возведённая в степень) зависть - это нам слишком хорошо известно из истории упомянутых выше захватнических войн и мятежей, смут, путчей и революций.

Наверное, стоит варианты облагораживания зависти искать в других модусах. Так, следует вспомнить, что наряду с завистью и жалостью, не раз упомянутых выше, можно говорить также о презрении и уважении. Можно было бы даже изобразить соотношение этих установок при помощи простенькой диаграммы:

уважение

зависть жалость

презрение

Рис.4

То есть нравственно-конструктивной следовало бы считать именно установку на уважение. В оптимальном случае такое уважение сопрягается с готовностью учиться у адресата зависти: «Каждый человек, которого я встречаю, в каком-то отношении превосходит меня, и в этом смысле я могу у него поучиться» (Эмерсон) (20). Ещё лучше, если, зауважав другого, мы сможем за него порадоваться, испытать чувство гордости. Ну, а ежели объект зависти настолько несимпатичен, что ни о каком положительном сопереживании ему и восхищении им речь идти не может, то придётся довольствоваться вполне реальной и конструктивной задачей - признать достоинство этого объекта. А это под силу только тому и тем, кто сам обладает достоинством, кому есть за что себя уважать и кого есть за что уважать окружающим. Таким образом, зависти способны реально и конструктивно противостоять достоинство и великодушие.

ЛИТЕРАТУРА

1. Исход 20: 17.

2. Английские пословицы и поговорки. М.: Высш. школа, 1971; Армянский фольклор. - М.: Наука, 1979; Корейские народные изречения. - М.: Наука, 1982; Курдские пословицы и поговорки. - М.: Наука, 1972; Граф А.Е. Словарь немецких и русских пословиц. - СПб.: Лань, 1997; Сомалийские пословицы и поговорки. - М.: Наука, 1983; Уйгурские пословицы и поговорки. - М.: Наука, 1981; Финские народные пословицы и поговорки. - М.: Издательство иностр. литературы, 1962; Японские народные пословицы и поговорки. - М.: Издательство иностр. литературы, 1959.

3. Пушкин А.С. Сочинения. В 3-х томах. Т.3. - М.: Худож. лит., 1986. - С.490.

4. Кант И. Критика практического разума. - СПБ.: Наука, 1995. - С. 478.

5. Наранхо К. Энеа-типологические структуры личности: самоанализ для ищущего. - Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995. - С. 106.

6. Швёбель В. Взгляды и суждения. - М.: Республика, 1992. - С.218.

7. Ларец острословов. - М.: Политиздат, 1991. - С.89.

8. Там же, С.227.

9. Там же, С.344.

10. Аристотель. Сочинения: В 4-х томах. Т. 4. - М.: Мысль, 1983. - С. 90.

11. Лихачёв Д.С. Воспоминания. - СПб.: Издательство «Logos», 1995. - С.246.

12. Е.Евтушенко. Нет возраста, есть только чувства // «АиФ». № 25, 1998г.

13. Цит. по: Щедрин Р. Музу на Майю не променяю! // «АиФ». №17, 1998.

14. Семёнова Е. Кое-что об «Ace of Base»// «АиФ». №23,1998.

15. Лихачёв Д.С. Указ. изд. - С.249.

16. Фромм Э. Иметь или быть? - М.: Политиздат, 1976. - С. 139.

17. Колесов Д.В. Эволюция психики и природа наркотизма. - М.: Педагогика, 1991. - С. 248.

18. Ларец острословов. - С. 56.

19. Швёбель В. Указ. изд.- С. 228.

20. Цит. по: Апофтегмы: Сборник изречений и афоризмов. - СПб: АО «Светоч», 1993. - С.11.

Дата добавления: 2014-01-20