Итоги развития психологической мысли в канун Октябрьской революции 1917 г

Таким образом, можно прийти к выводу, что психология в России к началу XX в. представляла собой интенсивно развивающуюся область научного знания, о чем свидетельствовали: завершение ее оформления в самостоятельную научную дисциплину, организационное укрепление, формирование развернутой научной структуры психологического знания, представленной разными направлениями и уровнями его развития, возрастание авторитета психологии в научном сообществе и усиление ее влияния на все аспекты культурной жизни русского общества. Разумеется, на фоне столь позитивной картины проявлялись и серьезные трудности, являвшиеся оборотной стороной достижений и успехов психологии в России XX столетия.
Интенсивное развертывание разных подходов к исследованию человека (альтернативных по своим методолого-теоретическим основаниям) выступало как проявление естественной и нормальной тенденции в развитии познания столь сложного и многогранного предмета, каким является психическая реальность. Это позволяло по-разному, на основе реализации различных стратегий исследования, и достаточно полно, с охватом разных сторон и аспектов, исследовать психические явления, создавало благоприятную почву для научных дискуссий. Но в то же время столь разноплановые и методологически несовместимые течения затрудняли объединение и сопоставление накапливаемой в них психологической фактологии, делали практически невозможным создание единой психологической теории. Это осознавалось многими известными российскими психологами начала XX в. и стимулировало их к поиску путей преодоления указанных трудностей. Жизнь распорядилась по-своему. В 1917 г. в России произошла социалистическая революция. Начался новый этап в развитии российской психологии, ее новая история.

РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИИ В РОССИИ В 20-30-е годы XX в.

• 13.1. Общая ситуация в стране после революции 1917 г. и развитие психологии

• 13.2. Формирование и развитие прикладных направлений и научно-практических движений после революции 1917 г.

• 13.3. Новые направления психологического знания и методологические дискуссии 20-30-х гг.

• 13.4. Трагедия прикладной психологии в России в 30-е гг.

• 13.5. Итоги развития советской психологии в предвоенные годы (в конце 30-х гг.)

13.1.Общая ситуация в стране после революции 1917 г. и развитие психологии

• 13.1.1. Отношения государства и научной интеллигенции

• 13.1.2. Революция и психология

13.1.1. Отношения государства и научной интеллигенции

Коренные изменения основ общественного устройства, ставшие следствием победы Октябрьской революции 1917 г. в России (см. Видео), не могли не отразиться и на содержании научного мировоззрения. Рождавшаяся государственность, новые формы управления обществом охватывали своим влиянием и включали в свою сферу все стороны социальной жизни, в том числе науку.

Немногие представители интеллигенции, в том числе и ученые-психологи, безоговорочно приняли революционные изменения в России. Большинство известных психологов заняло нейтральную, если не сказать негативную, позицию в отношении новой власти. При этом основной критике подвергались прежде всего способы управления обществом, в первую очередь - фактический запрет на инакомыслие, на отстаивание или даже высказывание собственной точки зрения на происходящие события. Подобная позиция не могла остаться незамеченной и вызывала раздражение в кругах политического и идеологического руководства Советского государства.

• Однако в первые послереволюционные годы перед ним стояли как минимум две задачи, заставлявшие мириться до поры до времени с интеллигентской оппозицией:

1. Необходимость сохранять перед мировой общественностью видимость сотрудничества с представителями разных слоев российского общества (в том числе и учеными) в деле строительства государства рабочих и крестьян;

2. Нацеленность всех усилий революционного правительства на решение первоочередной задачи - удержание власти.

Однако уже к началу 20-х гг. ситуация в Советской России принципиально меняется: к этому времени уж решена проблема удержания власти, началось формирование новой, пролетарской интеллигенции. В связи с этим актуальной становится задача "наведения порядка" (т.е. обеспечения единства мировоззрения) в сфере культурной и научной жизни страны. И именно в этот момент репрессивный аппарат обрушивается на тех, кто на заре революционных преобразований имел неосторожность осуждать социальные нововведения или дискутировать с большевиками относительно путей и форм создания новой социальной общности. Тем более что в июне - июле 1922 г. в стране фактически было покончено с активной политической оппозицией (именно в это время состоялся суд над социалистами-революционерами, в результате которого из страны были высланы лидеры эсеров и меньшевиков). И, несмотря на то, что большой политической угрозы интеллигенция не представляла, тем не менее решением вопроса о судьбе русских ученых занимались первые лица государства. В июне 1922 г. официальный печатный орган газета "Правда" публикует статью под названием "Диктатура, где твой хлыст?", в которой уже ставится вопрос о необходимости "разобраться" с теми, кто имел свою точку зрения на происходящее в стране Советов. И вот 31 августа в печати появляется сообщение о высылке из страны наиболее активных "контрреволюционных элементов" из среды профессоров, врачей, агрономов, литераторов.

В их числе были и известные ученые идеалистического направления, занимавшиеся психологической проблематикой:

o С.Л. Франк, основоположник так называемой "философской психологии";

o известные религиозные философы Л.П. Карсавин, И.А. Ильин, Н.А. Бердяев;

o один из организаторов и редактор журнала "Вопросы философии и психологии", руководитель Московского Психологического общества Л.М. Лопатин;

o социолог П. Сорокин;

o один из ведущих специалистов в области изучения иррационального Б.П. Вышеславцев и другие.

Выдворение из страны известных ученых, составлявших цвет русской интеллигенции, нанесло мощный удар по науке, приведя к разрыву преемственности в развитии культурных процессов.

В то же время ряд ученых с энтузиазмом восприняли социальные преобразования, проводившиеся под лозунгами "социальная справедливость", "равенство", "свобода", "братство", "интернациональная пролетарская солидарность". Они искренне верили в то, что Россия стоит на пороге социального и духовного возрождения, что революция открыла новые, невиданные доселе перспективы в развитии общества, стремились активно включиться в созидание новой жизни и, несмотря на сложные условия послереволюционной разрухи (см. Видео), отдавали все силы восстановлению научной жизни в молодом советском государстве. Так, выступая на публичном заседании Института мозга в 1919 г., известный русский ученый, психолог В.М. Бехтерев говорил: "На переломе истории нельзя стоять на перепутье и ждать, нужна воля к действию, к строительству и созидательной работе, и для нас, научных деятелей, которые всегда отдавали свои силы на служение человечеству, не должно быть колебаний. Мы должны отдавать себе отчет, будем ли мы с народом, который, завоевав себе свободу, хочет строить свое будущее сам и зовет нас соучаствовать в этом строительстве. Может ли быть сомнение в ответе на этот вопрос? Мы должны поэтому стремиться к тому, чтобы сократить по возможности время разрухи, отдавая всю сумму наших знаний и все умения на созидательную работу в настоящих условиях страны и на пользу народа" (Бехтерев В.М., 1919. С.5).

Именно этими, утвердившимися в части научного сообщества, высокими гражданскими мотивами, принятием целей и ценностей нового общества объясняется, по-видимому, отмечаемый многими очевидцами событий послереволюционных лет всплеск научной активности, проявившийся и в области психологии. "Такого обилия выброшенных на общественный рынок идей, - писал психолог К.Н. Корнилов в 1927 г., - часто противоречивых, может быть и ошибочных, даже ненужных, мы не наблюдали никогда еще в истории русской психологии" (Корнилов К.Н., 1927. С. 215).

13.1.2. Революция и психология

В качестве основных объективных предпосылок возрастания интенсивности жизни психологического сообщества могут быть названы две основные группы факторов.

Во-первых, это запросы общественной практики в адрес психологического знания. Восстановление народного хозяйства после Первой мировой и Гражданской войн, начавшаяся в послереволюционный период реконструкция промышленности и индустриальное строительство, осуществление коренных преобразований сельского хозяйства ставили на повестку дня проблему всемерной активизации и эффективного использования потенциала человека.

Во-вторых, - потребности самой психологической науки, занятой в первые послереволюционные годы поиском новых методологических оснований в русле марксистской философии.

Таким образом, сама жизнь объективно формулировала социальный заказ перед комплексом наук о человеке, что не могло не стать благоприятной почвой для их развития в первое послереволюционное десятилетие. Важной сферой приложения психологического знания являлись и процессы, протекающие в сфере культурной жизни. Разворачивающееся движение за ликвидацию неграмотности, создание основ пролетарской культуры, перестройка системы образования, решение задач формирования "нового человека" - все это требовало серьезного психологического осмысления и обоснования.

Немаловажную роль играла поддержка науки со стороны государства, которое в период своего утверждения, видимо, нуждалось в опоре на интеллектуальный потенциал общества, в теоретическом и идейном оправдании и обосновании планируемых и осуществляющихся преобразований (см. Видео). Показательным является тот факт, что в трудном для Советской республики 1918 г. принимается решение о создании в Петрограде Института по изучению мозга и психической деятельности. В том же году кафедра психологии и лаборатория экспериментальной психологии открываются при Тбилисском университете. В 1920 г. начинается обучение на Московских высших научно-педагогических курсах, готовящих специалистов в области педагогики и психологии. В 1921 г. организован Московский научно-педагогический институт детской дефективности, имевший факультет психической дефективности; открыт педагогический факультет во втором Московском государственном университете, включающий в свой состав отделение педологии; психолого-педагогическая лаборатория учреждается при Академии социального воспитания и одновременно здесь же разрабатываются проекты создания психологической лаборатории на правах НИИ. В том же 1921 г. принимается специальное постановление Совнаркома о помощи лаборатории, возглавляемой И.П. Павловым (см. Видео) и т.д.

Отвечая на актуальные запросы общественной практики, психология активно включается в жизнь. Начинается период ее общественного самоутверждения. Бурное развитие в первые послереволюционные десятилетия получают различные психологические прикладные дисциплины (психотехника, психология управления в форме движения за научную организацию труда, психогигиена, педология, библиопсихология и т.д.); осуществляется поиск новых форм связи психологии с практикой, возрастает результативность, экономическая и социальная эффективность психологических разработок.

13.2. Формирование и развитие прикладных направлений и научно-практических движений после революции 1917 г.

• 13.2.1. Развитие советской психотехники

• 13.2.2. Развитие советской педологии

13.2.1.Развитие советской психотехники

Одним из направлений прикладной психологии, переживавшим в 20-30-е гг. в СССР бурное развитие, была психотехника. Авторитет и влияние ее в этот период были столь велики, что есть все основания определять ее не как обычную научно-прикладную дисциплину, но и как масштабное научно-практическое движение, включившее в себя, наряду со специалистами-психологами, как ученых других отраслей знания (физиологов, гигиенистов, управленцев, педагогов), так и практических работников.

Формирование и быстрое развитие психотехники, шедшее в унисон с охватившим в 20-е гг. страну движением за научную организацию труда (так называемое НОТовское движение), объяснялось не только насущной необходимостью решения задач повышения производительности труда, роста темпов производственного строительства, но имело и определенные социальные предпосылки. Очевидно, что государство диктатуры пролетариата, каким изначально являлась послереволюционная Россия, не могло не уделять серьезного внимания проблемам руководства, управления человеческими ресурсами, различным формам воздействия на человека, включая и психологическое воздействие. Известно, как глубоко был знаком В.И. Ленин с приемами и методами рационализации труда Р. Тейлора, многократно подчеркивая необходимость использования опыта капиталистической науки для нужд социалистического строительства и совершенствования государственного управления страной. К вопросам НОТ обращались в своих работах известные государственные и партийные деятели - Л.Д. Троцкий, Г.М. Кржижановский, М.В. Фрунзе, Н.А. Семашко, А.Д. Цурюпа, Е.М. Ярославский, Н.К. Крупская и др. С начала 20-х гг. в России возникают многочисленные научные учреждения по изучению производства (Центральный институт труда (ЦИТ) в Москве, Казанский институт НОТ, Всеукраинский институт труда в Харькове, Центральная лаборатория труда в Институте мозга и психической деятельности в Петрограде и др.). В 1923 г. создается общественная организация Лига "Время", ставящая задачей развитие и пропаганду идей НОТ. Ее руководители - П.М. Керженцев, И.Н. Шпильрейн, А.К. Гостев, В.Э. Мейерхольд; почетные председатели - Ленин и Троцкий.

Большое влияние на становление российского психотехнического движения оказал опыт зарубежной психотехники, которая бурно развивается в начале XX в. в Европе и Америке, и прежде всего работы Г. Мюнстерберга, В. Штерна и др. С достижениями зарубежной психотехники знакомится И.Н. Шпильрейн в период своего обучения за рубежом (см. дополнительный материал 13.1). Вернувшись в 20-е гг. в Россию, он начинает реализовывать здесь основные идеи психотехники. В частности, апеллируя к зарубежному опыту, где оправдало себя взаимодействие производственников, медиков и психологов в решении совместных задач развития производства, повышения качества труда и квалификации работников, Шпильрейн рассматривал прикладную психологию как составную часть НОТ. Поэтому первая психотехническая лаборатория создается им в 1922 г. на базе ЦИТ.

В 1923 г. Шпильрейн организует психотехническую лабораторию при Народном комиссариате труда СССР, вошедшую в 1925 г. в состав Московского государственного института охраны труда. Одновременно он создает секцию психотехники в Институте психологии при 1-м МГУ, задачей которой являлось проведение экспериментальных и теоретических исследований по психотехнике. Двадцатые годы становятся временем активной психотехнической практики. Объектами ее выступают: производство, транспорт, школа, биржа труда, воинские подразделения и т.д. Основные направления психотехнических разработок: изучение профессий; профподбор и профконсультация; рационализация подготовки к профессиональному труду и условий труда; психогигиенические и психотерапевтические воздействия; повышение эффективности пропагандистской работы и т.д. По сути, речь шла о широкой программе участия психологов в социалистическом строительстве, в становлении и развитии культуры труда и хозяйствования в новых социально-экономических условиях обобществленного экономического механизма.

Огромный размах психотехнического движения требовал, в свою очередь, создания единого координирующего органа, который и был организован в 1927 г. - Всероссийское (а позднее Всесоюзное) общество психотехники и прикладной психофизиологии (ВОПиПП). В 1934 г. оно насчитывало уже более 900 членов. Председателем его был избран И.Н. Шпильрейн. Он становится и главным редактором учрежденного Обществом журнала "Советская психотехника" (первоначальное название - "Психофизиология труда и психотехника"), который выходил с 1928 по 1934 гг. Отделения ВОПиПП создаются в Москве, Ленинграде, Свердловске, Перми, Н. Новгороде, Саратове, а также на Украине и в Средней Азии. Сформировалась сеть профконсультационных служб, психотехнических и психофизиологических лабораторий на транспорте, производстве, в армии. Психотехническое движение собрало вокруг себя многих талантливых и инициативных исследователей-психологов, таких как С.Г. Геллерштейн, А.М. Мандрыка, Н.Д. Левитов, М.Ю. Сыркин, Д.И. Рейтынбарг, А.И. Колодная, К.К. Платонов, К.Х. Кекчеев, Н.А. Рыбников, В. Коган, А.А. Толчинский, А.И. Розенблюм и многие другие.

В концентрированном виде оценка достижений и научных результатов, полученных в данной области, представлена в следующем суждении одного из участников психотехнического движения: "Советская психотехника, насчитывающая десяток лет существования, имеет за собой ряд достижений. Сравнительно за короткое время мы имеем большой охват сетью научно-исследовательских и научно-практических учреждений в промышленности, транспорте и Красной Армии. Советскими психотехниками был поставлен и разработан целый ряд вопросов, отражающих нужды советской промышленности. Так, например, область профессиографии, почти не разрабатываемая буржуазными учеными, рядом наших психотехников далеко продвинута вперед как в отношении методов этой работы, так и в отношении содержания ее... Эта профессиографическая работа позволила усовершенствовать метод профотбора... В вопросах изучения утомления в некоторых работах правильно был выпячен социальный момент его и важность изучения утомления именно с учетом этого обстоятельства. Советскими психотехниками проделан ряд интересных рационализаторских работ по рабочей мебели и т.д., имеются достижения и в области рационализации и изучения советского конвейера, в области рационализации режимов труда и т.д." (Рахмель Э.А., 1931. С. 173).

Показателем роста авторитета советской психотехники в стране и за рубежом являлись и факты участия делегации советских ученых во всех международных психотехнических мероприятиях, а также то исключительное право, которое было получено нашим психотехническим сообществом на подготовку и проведение в СССР в 1931 г. очередной Международной научной конференции по проблемам психотехники, ставшей первым международным научным форумом, проведенным на территории нашей страны в послереволюционный период. В собственно научном отношении представляет интерес и та разнообразная фактология, которая была получена в ходе психотехнических разработок, и апробированные в них методы, а также те теоретические обобщения, которые возникали на этой основе.

Оценивая вклад психотехники в развитие психологической науки, необходимо отметить ряд моментов.

1. Серьезное внимание и глубокий интерес психотехников к проблемам дифференциальной психологии. Опираясь на концепцию персонализма В. Штерна, они стремились ответить на глубинные вопросы, возникающие при изучении человека: "...какие… признаки могут быть признаками классово-обусловленными, какие критерии существуют для того, чтобы считать различие устойчивым признаком или нет, случайно явившимся или проявлением типа, какие критерии имеются для того, чтобы считать уклонение от нормы действительно установленным, какие критерии для того, чтобы считать явление повторяющимся, чтобы считать его закономерным, чтобы считать его зависящим от того, а не от другого факта" (Шпильрейн И.Н., 1930. С. 95).

Обращение к дифференциально-психологической теории, с одной стороны, являлось важным для психотехники, работавшей с реальными людьми в естественных условиях их жизнедеятельности, с другой стороны, тем самым вносился определенный вклад в изучение конкретного человека в его своеобразии и во взаимодействии с разнообразными, определяющими его деятельность, условиями среды, в накопление огромного фактологического материала по проблеме индивидуальных различий. Его осмысление и анализ, к сожалению, исторически оказался существенно отсрочен и является уже результатом научных исследований последних десятилетий (История советской психологии труда, 1983; Кольцова В.А., Носкова О.Г., Олейник Ю.Н. И.Н. Шпильрейн и советская психотехника // Психол. журн. 1990. Т.11. №2. С. 111-133; Котелова Ю.В.,1986; Носкова О.Г., 1997).

Позитивным являлось также стремление изучить реального человека как активного деятеля, вносившее новую стратегию в саму процедуру и направленность психологического исследования. И в этом отношении Шпильрейн и его сотрудники, по сути, развивали идеи А.Ф. Лазурского о естественном эксперименте, но объект у них был еще более сложный - взрослый человек, профессионал, осуществляющий ту или иную производственную деятельность.

Сам Шпильрейн так определял влияние психотехники на психологию в целом: "Заставляя работников теоретической психологии следовать за своими успехами, психотехника тем самым разрушает старую психологическую лабораторию, изучавшую отвлеченного, отделенного от общества человека, ведя ее работников к постановке и решению теоретических вопросов, тесно связанных с конкретизацией психологии как науки, стоящей на грани естествознания и обществоведения" (Шпильрейн И.Н. Предисловие // Руководство по психотехническому профессиональному подбору / Под ред. И.Н. Шпильрейна и др. М.;Л., 1929. С. IV, С. IV).

2. В научном отношении по-новому и фактически впервые рассматривались И.Н. Шпильрейном такие сложные интегральные характеристики человека, проявляемые им в процессе освоения и осуществления трудовой деятельности, как профессиональное мастерство, профессиональные способности и т.д. Разработан и специфический метод изучения психологических механизмов овладения человеком профессией - метод "искусственной деавтоматизации" сложившихся у человека автоматизированных структур регуляции действий. Оригинальную трактовку в трудах советских психотехников получил и метод психологического анализа профессий. Накапливаемые в конкретных исследованиях данные, раскрывающие обусловленность профессиональных особенностей психики характером целей и задач трудовых действий, их содержанием, спецификой обстановки труда, подготавливали почву для возникновения деятельностного подхода в советской психологии.

3. Представляется интересной и приобретающей в настоящее время актуальное звучание реализованная в работах психотехников непосредственная практическая ориентированность исследований, согласно которой критерием их истинности выступала практика в ее высшей форме - научных предсказаний и конструктивных, целенаправленных изменений изучаемого объекта (Шпильрейн И.Н. О повороте в психотехнике // Психотехника и психофизиология труда. 1931. № 4-6. С. 245-246). Являющаяся новаторской для своего времени и решительно порывающая с антипрагматической традицией российской научной мысли и менталитета в целом (см. дополнительный материал 13.2), указанная методологическая стратегия направляла усилия ученого на полезный результат и в нем видела критерии и эталоны истинности научных поисков. И хотя полезность и истинность - не однопорядковые явления, но при учете таких характеристик, как целенаправленность изменений объекта, соотношение планируемого и осуществленного (реализованного) изменения, прогноз результатов воздействия и т.д., данный критерий получает необходимые основания для обретения статуса научности. К сожалению, глубокие теоретические поиски в этой области после запрещения психотехники не проводились. Некоторые же исследователи, признавая на словах важность практики как критерия науки, "де факто" в качестве и исходной, и конечной инстанций и критериальных признаков со временем начинают использовать прежде всего соответствие теоретических основ и результатов, полученных в ходе исследования, господствующей методологической парадигме. У этих психологов происходил как бы сдвиг критерия "вверх" при явном умалении и недооценки роли и значения практической ориентированности научного результата.

4. С этим же связана и еще одна важная идея, развиваемая психотехниками - об относительной независимости техники, методик и феноменологии научного исследования от его философских объяснительных основ. Не бесспорная в теоретическом смысле и имеющая позитивистский оттенок, эта идея тем не менее открывала некоторый простор для развития поисковых исследований и обоснования взаимодействия советской психологии с зарубежными научными психологическими школами и направлениями. На примере психотехники Шпильрейн доказывал идейную "нейтральность" науки, называл психотехнику "винтовкой", которая одинаково хорошо может служить и белым, и красным. И эта идея ученого (пересмотренная им самим в конце 20-х гг.) сейчас вновь обретает особую актуальность.

Таким образом, в результате развития психотехнического движения был накоплен разнообразный и богатый опыт взаимодействия психологии с практикой; как самостоятельная дисциплина оформляется прикладная психология, включающая ряд направлений исследования; осуществляется попытка осмысления и использования достижений, накопленных в зарубежной психотехнике, для решения практических задач хозяйственного строительства.

Оценивая в целом вклад психотехники в становление советской психологии, Л.С. Выготский в 30-е гг. отмечал, что психотехническая практика "пробила брешь" в здании старой психологии, показала ее несостоятельность, содействовала определению контуров методологии будущего строения марксистской психологии" (26, с.393).

13.2.2. Развитие советской педологии

Другим важным научно-практическим направлением, существенно определявшим картину развития психологического знания в послереволюционный период, являлась педология. Возникновение педологии в конце Х1Х в. связано с деятельностью известных ученых С. Холла, Э. Меймана, В. Прейера, Д. Болдуина и др.

В России истоки педологического движения восходят к началу ХХ в. и представлены работами А.П. Нечаева, Г.И. Россолимо, А.Ф. Лазурского, Н.Е. Румянцева, И.А. Сикорского, К.И. Поварнина, В.П. Кащенко и др. (2; 17; 59). В центре их внимания был ребенок в его индивидуальном своеобразии. Отсюда вытекало требование глубокого изучения ребенка, выявления его склонностей и интересов как отправных моментов развития, применение гуманистических принципов заботы о ребенке и индивидуального подхода к нему в выборе средств и методов воздействия (А.А. Никольская, В.В. Большакова, В.В. Аншакова и др.).

После Октябрьской революции педология обретает благоприятную почву для развития: новое общество поставило задачу - сформировать нового человека. Об этом неоднократно заявляли Л.Д. Троцкий, Н.К. Крупская, А.В. Луначарский и другие идеологи государства. Так, Троцкий указывал, что, сформирование нового "улучшенного издания человека" составляет важнейшую задачу социалистического общества.

Особенно острое звучание вопрос о воспитании нового типа личности, человека-строителя социализма, приобретает в конце 20-х гг., когда в политической сфере на повестку дня выносится проблема "кто кого".

Страна стояла перед выбором: либо дальнейшее движение по пути развития рыночных отношений, усиления кооперативного движения, альтернативности и плюрализма в сфере культуры, науки и образования, либо возврат к политике жесткой регламентации всех аспектов жизнедеятельности общества.

Одновременно это была борьба за человека: или признание его личностных и гражданских прав и свобод, или полное подчинение его интересам классовой борьбы и на этой основе - формирование психологии "нового человека" как "винтика", части единого механизма государственной машины. Постепенно верх берет антидемократическая тенденция. И в этих условиях на педологию возлагались задачи воспитания этого "нового человека". Она была призвана разработать научно обоснованные методы формирования, обучения и воспитания ребенка.

Среди авторитетных ученых, откликнувшихся на призыв государства, были: П.П. Блонский, М.Я. Басов, С.С. Моложавый, А.С. Залужный, А.Б. Залкинд, Л.С. Выготский и др. Возникает сеть педологических центров и учреждений; в педологическое движение включаются специалисты разных профилей, занимающиеся изучением ребенка. Таким образом, педология приобретает характер комплексного знания о человеке. О размахе педологического движения свидетельствовал I-й съезд по педологии, состоявшийся в конце 1927 - начале 1928 г. в Москве. В работе съезда приняло участие около трех тысяч человек из разных регионов страны; было представлено около 350 докладов, работало 7 секций. Съезд принял решение о создании Педологического Общества и специального журнала "Педология". На внимание к проблемам педологии со стороны государства указывало присутствие на съезде известных политических и общественных деятелей Н.И. Бухарина, А.В. Луначарского, Н.А. Семашко, Н.К. Крупской. В их выступлениях был четко сформулирован социальный заказ педологии: "...процесс производства нового человека наравне с производством нового оборудования..."(53, с.9).

Попытки определения предмета и методов, выделения научных постулатов педологии пронизывают всю недолгую историю ее существования и представлены прежде всего в трудах ее главных теоретиков. Именно это складывающееся новое понимание ребенка и условий его развития составляет главную ценность педологического наследия. Какова же педологическая интерпретация психического мира ребенка? Прежде всего, это признание биосоциальной природы ребенка. Социальное (среда) и биологическое (наследственность) рассматривались как неразрывно связанные, подчеркивалась невозможность как их противопоставления, так и чисто механической внешней связи. Среда оценивалась как условие социально-биологической эволюции ребенка. А отсюда вытекало требование всестороннего его изучения на разных онтогенетических стадиях, анализа закономерностей и тенденций развития, выявления внутренних его предпосылок (склонностей, способностей, мотивов, интересов) и особенностей среды обитания. Это стало основой понимания педологии как синтетической научной дисциплины, призванной дать целостное знание о ребенке. Блонский отмечал, что педология должна пониматься как наука о возрастном развитии ребенка в условиях определенной социально-исторической среды (13, с.9).

Глубокое знание личности ребенка, законов ее развития и воспитания рассматривалось в качестве основания эффективного педагогического процесса, включающего не только познание ребенка, но и его целенаправленное изменение. Разрабатывались и использовались разнообразные приемы и средства исследования детей, их диагностики: опросники, интервью, тесты. Объектом изучения и воздействия выступали как трудные дети, так и одаренные, талантливые. Тем самым практически отрабатывался принцип индивидуального подхода к ребенку в процессе его обучения и воспитания. Среди педологов имелись расхождения в понимании соотношения роли биологических и социальных факторов, сознательного и бессознательного, среды и воспитания.

• В теоретическом смысле педологическое движение не было однородным, в нем было представлено несколько направлений:.

o последователи психоаналитического учения (И.Д. Ермаков);

o рефлексологически ориентированные педологи (И.А. Арямов, К.И. Поварнин, А.А. Дернова-Ярмоленко);

o сторонники биогенетического подхода (П.П. Блонский);

o сторонники социогенетического подхода (А.Б. Залкинд, С.С. Моложавый, А.С. Залужный и др.).

Автор биогенетической концепции П.П. Блонский утверждал, что в своем онтогенезе ребенок воспроизводит основные этапы биологической и исторической эволюции человечества.

Несмотря на спорность отдельных аспектов этого подхода, благодаря ему в психологии утверждалась идея развития, ставшая одним из методологических оснований не только педологии, но и всей современной психологической науки. Генетический принцип в исследовании ребенка развивался также в работах М.Я. Басова, Л.С. Выготского и др. Благодаря же социогенетическому подходу, возглавляемому А.Б. Залкиндом, методология психологии обогащалась не менее конструктивной идеей об обусловленности внутреннего психического мира человека внешними, социальными факторами.

В силу ряда причин, и в первую очередь под влиянием идеологического давления, границы применимости второго подхода все больше расширялись. Это привело на определенном этапе развития советской психологии к недооценке природных основ психики, игнорированию проблемы задатков и способностей, одаренности, индивидуально-психологических различий и проблемы индивидуальности в психологии в целом, роли бессознательного, а также умалению значения принципа индивидуального подхода к человеку и утверждению примата коллективного над индивидуальным. И хотя лидеры педологического движения П.П. Блонский, Н.К. Крупская и др. выступали за углубленное изучение индивидуальных наследственных предпосылок развития ребенка, большинство исследователей в 30-е гг. уже не рисковало включаться в разработку этих "идеологически опасных" тем. Например, в ходе организованной в 1932 г. в Обществе педагогов-марксистов дискуссии по педологии, Н.К. Крупская подчеркивала: "Как-то неприлично даже считается говорить о наследственности. А между тем, отрицать наследственность - значить говорить против здравого смысла... Мы должны научиться подходить к ребенку, учитывая его индивидуальные особенности, являющиеся результатом наследственности и тех условий, в которых ребенок рос. Это не противоречит коллективности - коллектив не обезличка" (46, с.40).

Указывала Крупская и на позитивное значение некоторых идей Фрейда: "Вопрос о переводе подсознательных импульсов поведения человека в сознательные - очень важен с педагогической точки зрения" (46, с.41).

Тем не менее к этому времени уже был закрыт Психоаналитический институт (директор - И.Д.Ермаков), сворачивается индивидуально-психологическая тематика в ряде центров, начинаются гонения на генетиков и т.д. Тем самым рядовые педагоги и педологи "воспитывались" на примерах того, что может быть с каждым, кто будет заниматься "буржуазными", "лженаучными" проблемами.

Таким образом, в результате проведения в 20-е гг. широкомасштабных прикладных исследований, психология в нашей стране, во-первых, накопила значительную новую научную фактологию, необходимую для построения системы психологической науки; во-вторых, обрела чрезвычайно полезный опыт взаимодействия с практикой. Укрепление фактологического базиса психологии вновь остро поставило вопрос о важности теоретико-методологических оснований ее развития.

13.3. Новые направления психологического знания и методологические дискуссии 20-30-х гг.

• 13.3.1. Поведенчество как фактор формирования материалистических основ в советской психологии в 20-30-е гг.

• 13.3.2. Методологические дискуссии 20-30-х гг. в советской психологии

• 13.3.3. Развитие психоанализа в России

13.3.1. Поведенчество как фактор формирования материалистических основ в советской психологии в 20-30-е гг.

После революции психология в теоретическом отношении представляла чрезвычайно пеструю картину. В ней выделялись различные течения: эмпирическая психология, поведенчество (в различных его вариантах - реактология, рефлексология), фрейдизм, социально-ориентированные области психологии; наряду с материалистическими, естественно-научными, сохранялись и продолжали развиваться, по крайней мере в первые послереволюционные годы, воззрения религиозно-идеалистического толка. Сложившийся плюрализм мнений и подходов в атмосфере высокой социальной активности общества стал реальной почвой для развития интенсивных научных поисков и развертывания продуктивных дискуссий. Примером тому служат серьезные теоретические обсуждения ключевых проблем науки, развернувшиеся в философской науке в начале 20-х гг.

Существенное значение для формирования нового мировоззрения имела дискуссия о роли философии в развитии науки. В 20-е гг. этот вопрос стал предметом острых споров. Ряд общественных деятелей - Э. Енчмин, С.К. Минин и другие отрицали философию, называя ее "орудием эксплуатации" и приравнивая к религии. "Подобно религии философия враждебна пролетариату", - утверждал С.К. Минин (55, с.126). Отсюда негативная оценка им понятия "философия марксизма", утверждение необходимости очищения науки от философии. Противоположную позицию занимал Н.И. Бухарин. Он доказывал органическую связь философии с различными научными дисциплинами, подчеркивал ее интеграционную роль в развитии научного мировоззрения, создании целостной системы знания (21). Тем самым создавалась благоприятная почва для восприятия марксистской философии в качестве методологического базиса развития научного мировоззрения.

В области психологии в ходе теоретических дискуссий также росло осознание необходимости интеграции усилий всех ее течений, их объединения на почве общего методолого-теоретического подхода. В этом многие ученые того времени видели выход из кризисного состояния психологии, идентифицируемого с ее теоретической и организационной раздробленностью и разобщенностью.

Именно в "осознанной потребности отдельных дисциплин в руководстве", в необходимости "критически согласовать разрозненные данные, привести в систему разрозненные законы, осмыслить и проверить результаты, прочистить методы и основные понятия, заложить фундаментальные принципы", то есть создать "общую психологию", видел Л.С. Выготский основу для преодоления кризиса психологии (25, с.292). "Психология, - писал он, - не двинется дальше, пока не создаст методологии" (Там же. С. 423).

Второй важный вопрос состоял в том, какое философское учение должно быть положено в основу развития науки. Дискуссии 20-х гг. показали поляризацию главных философских течений - материализма и идеализма - и их однозначное связывание с теми или иными классовыми и политическими направлениями (55). Так, философы идеалистического лагеря, оценивая марксистскую философию, идентифицировали ее с вульгарным материализмом в науке и коммунизмом в политике. С другой стороны, философы-марксисты подчеркивали связь идеализма с капитализмом, контрреволюцией и религией.

Поэтому нельзя не согласиться с мнением о том, что "социально-классовая направленность философского мировоззрения затмевала то ценное, что имелось в содержании концепций, находящихся в состоянии конфронтации" (Там же. С. 14).

И естественно, что в условиях "триумфального шествия" социалистических идей во всех сферах общественной жизни в качестве такой общенаучной методологии, основания объединения разноуровневых и разнонаправленных течений психологической мысли выступает философия Маркса, являющаяся методолого-теоретическим и идеологическим базисом и обоснованием осуществлявшихся в стране социальных преобразований.

Ставшая после победы революции руководящей силой общества Коммунистическая партия уделяла науке большое внимание, оказывая на нее не только организационное, но и идейное воздействие. Проблемы научной политики государства и новой социалистической науки обсуждаются в работах многих видных деятелей партии и государства: В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина, А.В. Луначарского, Н.К. Крупской и др. В своей программной статье "О значении воинствующего материализма", опубликованной в 1922 г., В.И. Ленин обосновывал необходимость укрепления союза философии с естествознанием, перестройки естествознания на базе диалектического материализма (50).

Для пропаганды идей марксизма в науке и осуществления линии воинствующего материализма в научном мировоззрении была создана сеть коммунистических изданий - журналы "Под знаменем марксизма", "Вестник Коммунистической Академии", "Октябрь" и др. - и учреждений (Академия Коммунистического воспитания и т.д.). Таким образом, уже с первых лет жизни нового государства наука была предметом его пристального внимания и контроля.

В этих условиях было естественно, что именно к марксизму обращались многие ученые в поисках тех точек опоры, которые обеспечивали бы психологии выход из теоретического тупика, преодоление переживаемых ею организационных трудностей, дальнейшее ее прогрессивное развитие. Собственно же научной предпосылкой столь принципиальной теоретико-методологической переориентации являлась объединяющая многих прогрессивно мыслящих психологов глубокая неудовлетворенность господствующей в психологии, начиная с конца ХIХ в., интроспекционистской, идеалистической парадигмой и поиск материалистических оснований познания психической реальности.

Одними из первых отечественных ученых, выступивших с призывом построения новой психологии, базирующейся на основе марксизма, были П.П. Блонский и К.Н. Корнилов. Принявший идеи Октябрьской революции и вдохновленный открывающимися ею перспективами социального переустройства общества, П.П. Блонский связывал с этим и возможности качественного сдвига в развитии научного мировоззрения. Он критиковал идеалистическую психологию, считая, что разрабатываемая ею проблема души - "проблема метафизическая, а не научная". Поэтому "борьба против психологии души" оценивалась им как борьба против "религиозных и метафизических атавизмов в психологии" (11). Блонский призывал к реформированию науки, доказывал, что прогресс в развитии психологии связан прежде всего с освоением ею марксизма: "Научная психология ориентируется на марксизм" (Там же. С. 34).

Поиск конкретных путей построения новой психологии приводит Блонского к отходу от проблемы сознания, понимаемой им как замаскированная форма психологии души, на позиции поведенчества, что, с его точки зрения, отвечает требованиям материалистического подхода в психологии.

Предметом психологии человека, согласно взглядам ученого, должно быть поведение человека, и сам человек рассматривается им как биологическое существо. Тем самым снимается противоречие между психологией и естествознанием. Психология, став наукой о поведении, превращается в раздел биологического знания. Однако Блонский подчеркивал в то же время и важность социальных условий в развитии человека, понимая под последними совместную деятельность людей в разных сообществах. Психологические феномены рассматриваются Блонским как виды поведения.

Дальнейшая эволюция взглядов ученого состояла в отказе от поведенческих позиций и в принятии идеи о необходимости учета и исследования субьективных состояний при условии их строго материалистического обьяснения.

Столь же безапелляционной и однозначной в этом вопросе была позиция К.Н. Корнилова. Выступая на 1-м Всероссийском съезде по психоневрологии в 1923 г., он также говорил об актуальной необходимости создания марксистской психологии. Отмечая традиционную ориентированность психологии на связь с философским знанием, Корнилов считал вполне оправданным применение марксизма в реорганизации психологии. Причем последний характеризовался им как "строго научное или, как говорят, "внутринаучное" философское мировоззрение" (42, с.42).

Корнилова поддержали многие ученые, работавшие в основных психологических центрах страны: В.А. Артемов, Н.Ф. Добрынин, Л.С. Выготский, А.Р. Лурия, А.А. Смирнов, Б.М. Теплов и др. В начале 20-х гг. он становится одним из лидеров российской психологии. Этому немало способствовал исход дискуссии, развернувшейся в это время между ним и Г.И. Челпановым. С Челпановым в послереволюционные годы ассоциировались традиционные идеалистические воззрения в российской психологии. Последовательный борец против материализма, сторонник эмпирической, интроспекционистской вундтовской психологии, Челпанов сохраняет свои взгляды и в новых условиях. Декларируя необходимость осмысления возможностей использования марксизма в психологии, он в то же время последовательно отстаивал тезис о независимости эмпирической психологии от идеалистической философии. Тем самым делалась попытка вывести представляемое им направление из-под удара. Столь же безосновательным, по мнению Челпанова, является связывание эмпирической психологии с диалектическим материализмом. Позже Челпанов сделал безуспешную попытку обосновать возможность соединения интроспективной эмпирической психологии с марксизмом.

Главным оппонентом Челпанова становится Корнилов, который, критикуя идеализм и непоследовательность Челпанова, в то же время предлагал столь же непродуктивный путь чисто внешнего, механического, ассоциативного соединения марксистских идей с психологическими положениями. О проблеме "марксизм и психология", по сути дела, спорили два человека, в равной степени далеко стоящие от понимания подлинного содержания и эвристических возможностей марксистской философии как методологии психологии. Столкнулись две крайние позиции: неприятие по существу нового философского мировоззрения и попытка его чисто механического внедрения в науку (16). Не логика научных аргументов, а однозначное и прямолинейное восприятие социально одобряемого мировоззрения обеспечило победу Корнилова: в 1923 г. он замещает Челпанова на посту руководителя Психологического института. Этим фактически завершалась длительная борьба, ведущаяся между естественно-научным и идеалистическим, интроспекционистским подходами в отечественной психологической науке.

И хотя некоторое время еще продолжалось обсуждение указанной проблемы, вопрос был решен уже однозначно в пользу марксизма. Например, неудачной оказалась попытка А.Н. Нечаева, вслед за Г.И. Челпановым, на II Всероссийском съезде по психоневрологии в 1924 г. провести идею об отказе психологии от принятия тех или иных философско-мировоззренческих основ. В изложении Нечаева это прозвучало в виде призыва "ни идеализма, ни материализма". Этот тезис был отвергнут участниками съезда. В выступлениях и дискуссиях доминировали материалистически ориентированные направления в психологии, которые в 20-е гг. были представлены рефлексологией В.М. Бехтерева и реактологией К.Н. Корнилова.

Выступая против интроспекционизма и отстаивая объективный путь исследования психики, указанные направления в то же время представляли упрощенную механистическую модель понимания и интерпретации природы и оснований функционирования психики, фактически сводя ее исследование лишь к выявлению нервно-физиологических механизмов. Тем самым в психологию вводилось новое понимание предмета психологии - поведение, понимаемое как внешне выраженные реакции и рефлексы человека в ответ на внешние воздействия.

Введение в отечественную психологию категории "поведение" связано с деятельностью И.М. Сеченова, И.П. Павлова, В.М. Бехтерева, А.А. Ухтомского (90) (см.дополнительный материал 13.3).

Вот как определял предмет психологии В.М. Бехтерев: "Для рефлексологии... нет ни объекта, ни субъекта в человеке, а имеется нечто единое - и объект, и субъект, вместе взятые в форме деятеля, причем для стороннего наблюдателя доступна научному изучению только внешняя сторона этого деятеля, характеризующаяся совокупностью разнообразных рефлексов, и она-то и подлежит прежде всего объективному изучению, субъективная же сторона не подлежит прямому наблюдению и, следовательно, не может быть непосредственно изучаема..." (10, с.185).

Исходя из утверждения о недоступности психики непосредственному объективному исследованию, рефлексологическое направление приходит к отказу от ее изучения, считая, что необходимо все проявления человека - и элементарные, и высшие (к последним Бехтерев относит психическую деятельность, или "духовную сферу") изучать строго объективно, а значит, ограничиться лишь исследованием внешних особенностей действий человека в их соотношении с теми внешними (физическими, биологическими, социальными) воздействиями, которыми они обусловливаются.

• Таким образом, на смену интроспекционистской ориентации приходит новый подход, суть которого выражается в следующих характеристиках:

1. Объективный способ изучения всех проявлений человека.

2. Антропологическая ориентация: точкой отсчета является человек как целое в его взаимодействии с окружающей его действительностью.

3. Материалистическая трактовка психики как производной от деятельности организма и осуществляющихся в нем энергетических преобразований при умалении отражательной природы психики.

4. Антипсихологизм, или игнорирование психики как предмета исследования.

В рамках поведенческого, рефлексологического подхода, ставшего в 20-е гг. доминирующим направлением изучения внутреннего мира человека и выступающего за замену психологии (как субъективной науки) рефлексологией, был накоплен значительный полезный опыт, который, к сожалению, в советской историко-психологической литературе долго не получал адекватной оценки. Возвращаясь к этой важной странице в истории развития российской психологической мысли и оценивая ее с позиций современного развития психологической науки, нельзя не отметить ряд положительных моментов в рефлексологической концепции человека, предложенной и наиболее ярко представленной в работах ее создателя, В.М. Бехтерева (51; 52; 73).

Прежде всего, необходимо указать на комплексный и системный характер его научного подхода. Бехтерев заложил прочные основы интегрального, целостного исследования человека. Человек в его целостности, в единстве всех его сторон, как полиструктурное и многоуровневое образование - главный предмет его исследования. Человек у него - это и представитель определенного биологического вида, и носитель нервно-психической организации, и продукт внешней среды. Стремление рассмотреть человека в разных его проявлениях в концепции Бехтерева постепенно вступало во все большее противоречие с биологизаторскими тенденциями, выражающимися в утверждении доминирования природных основ человека при недооценке общественно-исторических и культурных факторов детерминации его развития. Но сама идея всестороннего изучения человека, выдвинутая ученым, вносила существенный вклад в становление комплексного человекознания и имела большое значение для психологии. В этом отношении через Бехтерева осуществлялась преемственная связь: он реализовал в своем учении и способствовал тому, что в советскую психологическую науку был введен традиционный для русской общественной мысли целостный взгляд на человека. Принцип комплексности и системности осуществлялся ученым как на уровне теоретических разработок и при подготовке и реализации программ эмпирических исследований, так и в его широкомасштабных организационных нововведениях. Убедительный тому пример - история создания Института мозга и психической деятельности, в структуре и функционировании которого получили практическое воплощение идеи комплексности и системности. В нем были представлены все основные направления, исследующие человека на разных уровнях его организации: анатомической, гистологической, биохимической, биологической, физиологической, рефлексологической (психологической), включая индивидуальную и коллективную рефлексологию, экспериментальную и детскую психологию, психотерапию, евгенику и т.д.

Исходя из комплексного подхода к человеку естественно возникало стремление существенно расширить границы его изучения, исследовать все проявления его жизнедеятельности. Этой стратегии отвечала попытка Бехтерева очертить и описать предметную область наук о человеке и его психической жизни, включив, таким образом, в их состав новые отрасли: генетическую рефлексологию, рефлексологию труда, коллективную рефлексологию и т.д. Бехтерев не ограничился анализом индивидуального поведения человека, а поставил вопрос об объективном изучении взаимодействия поведения человека с поведением других людей.

Он первым в отечественной психологии дает определение предмета, задач и методов социальной ("общественной") психологии, рассматривая ее в соответствии с теми же принципами, которые использовались им при разработке проблем индивидуальной объективной психологии и рефлексологии человека: "Предметом общественной психологии является изучение психологической деятельности сборищ и собраний, составляемых из массы лиц, проявляющих свою нервно-психическую деятельность как целое, благодаря общению их друг с другом" (7, с.8).

Вышедшая в свет работа Бехтерева "Коллективная рефлексология" фактически узаконила новую предметную область, явившись первым серьезным осмыслением и обобщением тех исследований, которые проводились в данной области как в зарубежной, так и отечественной психологической мысли.

В этом труде вновь четко проявились те теоретические "киты", на которых строилось все учение Бехтерева: комплексность, объективный подход к исследуемым реалиям, механицизм. Последний выразился в стремлении в физических законах (всего их 23) найти универсальные основания (механизмы), которые позволили бы объяснить такие сложные социальные процессы, как развитие и преемственность культурных традиций; образование и динамика социальных общностей; изменение общественных взглядов и настроений и т.д. В определении методов исследования социально-психологических явлений Бехтерев был последовательным сторонником объективного подхода.

Использовалась та же стратегия, что и в объективной психологии: исследование внешних проявлений "собирательной личности" в зависимости от внешних воздействий. Представляют интерес содержащиеся в книге определения коллектива, типология групп, описание механизмов возникновения общностей, теоретический анализ общения, его функций, видов, средств.

Особый интерес представляет предложенная Бехтеревым процедура сравнительного анализа индивидуальной и групповой деятельности, позволяющая вычленить и изучить особенности и характер "влияния сообщества на деятельность входящей в него личности" (9, с.61).

Уже этот перечень показывает, сколь значительным и новаторским взглядом на психическую реальность явился рассматриваемый труд Бехтерева. И хотя многие положения его далеко не бесспорны, являются результатом скорее житейского, а не научного обобщения, имеет место эклектичность, смешение разных подходов, все же выход этой книги стал заметным событием в развитии отечественной психологии 20-х гг. Он открывал важную страницу в становлении принципа социальной обусловленности психики и поведения человека, ставшего позднее в отечественной психологии одним из ее главных методологических оснований.

Но, несмотря на серьезные позитивные тенденции, связанные с утверждением объективного подхода в психологии и попыткой создания строго научного, системно и комплексно организованного учения, все же очень многое в поведенческих течениях не удовлетворяло психологов и, прежде всего, - редукционистское сведение психики к нервно-мышечному механизму.

Не отвечала задачам углубления психологического познания и предпринятая К.Н. Корниловым попытка создать психологию, опирающуюся на марксизм, посредством механического слияния различных психологических течений: эмпирической психологии, психологии сознания и психологии поведения (он назвал ее реактологией - наукой о реакциях). Из эмпирической психологии он брал признание значимости психических процессов и методов самонаблюдения. Поведенческое направление, представляющее объективный подход в психологии, оценивается Корниловым как более близкое к марксизму, но неприемлимым в нем является отказ от изучения психических явлений. Отсюда им делался вывод, что марксистская психология должна стать синтезом этих двух течений, и изучать и объективные основы психики, и их субъективную сторону. При этом психическое рассматривалось лишь как отражение внутриорганических процессов. Основным понятием реактологии являлось понятие "реакция", в котором указанные две стороны выступали, по мнению Корнилова, в единстве.

Таким образом, поведенческий подход в психологии не смог стать тем интегрирующим основанием, которое объединило бы различные подходы в понимании психического. Поиск предмета психологии продолжался.

В связи с этим, углублялось и осознание значимости марксистской теории как основания перестройки психологии, происходило все более тесное объединение ученых на основе марксистской философии. И если в начале 20-х гг. марксистская психология рассматривалась как одно из возможных методологических оснований психологии, то уже в конце 20 - начале 30-х гг. она оценивалась как единственно возможная и подлинно научная линия в ее развитии. "Марксистская психология, - писал Л.С. Выготский, - есть не школа среди школ, а единственная истинная психология как наука, другой психологии, кроме этой, не может быть. И обратно: все, что было и есть в психологии истинно научного, входит в марксистскую психологию: это понятие шире, чем понятие школы или даже направления. Оно совпадает с понятием научной психологии вообще, где бы и кем бы она ни разрабатывалась" (25, с.435).

13.3.2. Методологические дискуссии 20-30-х гг. в советской психологии

Возникновению единого подхода всегда предшествует в науке период острой полемики, дискуссий. Не миновала эту стадию и советская психология. Однако в конкретных социально-политических условиях нашей страны эти процессы порой приобретали чрезвычайно острый и даже трагический характер. Дело усугублялось тем, что на рубеже 20-30-х гг. в социально-политической жизни страны происходят серьезные изменения. На фоне острой классовой борьбы, сопровождающейся определенными ограничениями демократии, все более укрепляются тоталитарные тенденции, начинает складываться режим культа личности Сталина.

Административно-командный стиль управления, характерный для тоталитарного государства, проникает и в область науки. Период относительно свободного, "плюралистического" развития ее заканчивается. На смену ему приходит сложный и драматический этап, характеризующийся полной подчиненностью научной мысли господствующей в обществе идеологии и политике.

Нарастают процессы идеологизации научной деятельности, научные дискуссии все больше приобретают идеолого-оценочный, а не творческий характер. Провозглашенный В.И. Лениным принцип партийности и классового подхода становится главным мерилом, критерием оценки и одним из основных принципов организации научной деятельности. Идеология непосредственно вторгается в научную жизнь, диктует науке не только то, что она должна искать, но и то, как, каким образом она должна решать стоящие перед ней задачи, априорно задает желаемый (требуемый) результат. Соответственно уровень ценности и значимости научных теорий, концепций определяется в первую очередь степенью их соответствия марксистским идеям и принципам. Какое-либо отступление от господствующей методологической парадигмы карается самыми суровыми санкциями.

Одной из первых отраслей науки, испытавших на себе всю силу этих санкций, стала психология. И это не случайно. Объективно задача психологии состоит в том, чтобы обеспечить понимание человеком закономерностей психической жизни, себя самого и окружающих его людей и на этой основе - дать ему возможность развития саморегуляции, творческого, глубоко индивидуального отношения к миру, формирования активной жизненной позиции. Основная же цель и направленность тоталитарного режима заключается в минимизации инициативы и творчества, в обеспечении управляемости всеми субъектами социальной жизни; он нуждается в стандартизированной личности и унифицированном поведении.

Постепенно начинается наступление идеологии по всему фронту психологической науки. Если в первые послереволюционные годы лояльности или чисто декларативного принятия социальных и идеологических ценностей государства диктатуры пролетариата было достаточно для того, чтобы продолжать исследования в привычном традиционном русле, то к концу 20-х гг. ситуация коренным образом меняется. Открывалась трагическая для психологии полоса ее гонений, когда начался "крестовый поход" против всякого инакомыслия. Его целью было уже уничтожение не какого-либо одного направления, а многообразия мнений и подходов вообще, приведение этих мнений к единому основанию… Не те или иные научные школы и теории должны были определять методологию психологии, а философские идеи Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. С этой целью организуется инициированная сверху и носящая откровенно идеологический характер тотальная ревизия разных психологических направлений, школ и течений. В ходе этой кампании, возглавляемой Коммунистической Академией, ставилась задача оценить положение в науке и осуществить ее "марксистско-ленинскую реконструкцию", внести в науку принципы марксистской материалистической диалектики. Поскольку дискуссии в области психологии в конце 20-х гг. совпали с широкими дискуссиями в общественных науках и естествознании и осуществлялись на фоне, как тогда отмечалось, борьбы марксистской философии с разными уклонениями в философских науках (позитивистским - С. Минин, Э. Енчмин; механистическим - И.И. Скворцов-Степанов, В.Н. Сарабьянов, И.А. Боричевский; ревизионистским - А.М. Деборин), это не могло не отразиться и в психологических дискуссиях.

Именно методологические проблемы стали центральными во время дискуссий по рефлексологии, состоявшимися в 1929 г., и по реактологии, происходившими в 1930-31 гг.

Первыми после смерти своего лидера - В.М. Бехтерева (1927) - дискуссию начинают рефлексологи. Методологическая секция Общества рефлексологии, неврологии, гипнотизма и биофизики выступила с предложением обсудить пути дальнейшего развития рефлексологии, наметить перспективы, критически осмыслить свой собственный накопленный опыт: "Наступил период положительной переоценки всего коллективным трудом созданного в этой области материала..." (66, с.6). Реализацией этой осознанной потребности в саморефлексии стала рефлексологическая дискуссия, развернувшаяся 4 мая - 10 июня 1929 г. и продолжившаяся на конференции, состоявшейся в сентябре того же года в Государственном рефлексологическом институте по изучению мозга им. Бехтерева в г. Ленинграде. Как отмечается в материалах дискуссии, задача ее состоит в том, чтобы, исследовав принципы диалектического и исторического материализма, проанализировав историю всех учений о поведении животных и человека, методологически осмыслив материал, накопленный в разных областях рефлексологии, разработать новую методологию рефлексологии, "наметить ее пути и перспективы, пересмотреть и выработать новые методики исследования и выяснить подлинную связь рефлексологии со смежными ей науками" (Там же. С.8). Наконец, своеобразным итогом обсуждения проблем рефлексологии и, одновременно, реактологии, явилась так называемая реактологическая дискуссия, проходившая в Москве в 1931 г.

В советской историографии итоги дискуссий оцениваются однозначно положительно; указывается, что они подготовили условия для преодоления механистических тенденций в психологии, явились импульсом к построению "новой системы материалистической психологии, опирающейся на прочный философский фундамент" (20, с.77). Подчеркивается, что в результате философских и психологических дискуссий 20-х гг. был совершен качественный поворот в развитии советской психологической науки.

Безусловно, любая научная дискуссия (если она является действительно научной) выступает условием развития научного познания и уже в этом смысле продуктивна. Немало конструктивных идей, положений, касающихся познания психики, было высказано и во время этих так называемых "поведенческих" дискуссий.

Так, ученые-рефлексологи подтвердили свою приверженность принятой ими и последовательно реализуемой в исследовательской практике научной стратегии, заключающейся во всестороннем анализе поведения, материалистическом монизме, объективном подходе к изучению человека. Но, руководствуясь задачами дальнейшего развития рефлексологического учения и находясь в то же время под влиянием социальных и идеологических инноваций, они пытались найти точки опоры в новой методологии. В качестве такой методологии выбирается материалистическая диалектика. В материалах рефлексологической конференции по этому поводу говорится: "Неотложной стала задача создания новых предпосылок, новой методологии и методики, новой проблематики всестороннего изучения поведения человека. Обосновать новую методологию, методику и проблематику изучения поведения можно только на основе материалистической диалектики, с одной стороны, и на основе максимального сотрудничества и взаимной связи всех смежных наук, с другой" (66, с.6). В соединении накопленного в русле объективно-рефлексологического познания поведения конкретного материала с диалектической методологией виделся залог успеха и условие дальнейшего перспек

Дата добавления: 2014-01-11