Своеобразие развития литературной сказки. Сказка Ю. Олеши «Три толстяка» - образец авангардного искусства для детей

Произведения для детей Б. Житкова. Жизненный и творческий путь. Тема подвига («Морские истории»), природы («Рассказы о животных»), научно-познавательные книги («Что я видел»). Художественное своеобразие.

Жизнь и творчество А.П. Гайдара (1904-1941), талантливого детского писателя. Спорные вопросы биографии писателя. Художественные принципы изображения подростка в произведениях А.П. Гайдара. «Школа» - «обыкновенная биография в необыкновенное время». Повести «Судьба барабанщика», «Тимур и его команда». Проблема положительного героя. Судьба юного поколения. Воспитательное воздействие произведений А.П. Гайдара.

План

Развитие литературы для детей и юношества в 20-30-е годы ХХ века

Лекции 10-11

1. Зарождение советской детской литературы. Дискуссии о путях развития литературы для детей в 20-е годы. Борьба за сказку. Детские журналы 20-х годов («Северное сияние», «Воробей», «Чиж», «Еж», «Пионер» и др.).

2. Романтика революционной борьбы в детской прозе 20-30-х годов. Жизнь и творчество А.П. Гайдара, талантливого детского писателя. Спорные вопросы биографии писателя. Художественные принципы изображения подростка в произведениях А.П. Гайдара. «Школа» - «обыкновенная биография в необыкновенное время». Повести «Судьба барабанщика», «Тимур и его команда». Проблема положительного героя. Судьба юного поколения. Воспитательное воздействие произведений А.П. Гайдара.

3. Произведения для детей Б. Житкова. Жизненный и творческий путь. Тема подвига («Морские истории»), природы («Рассказы о животных»), научно-познавательные книги («Что я видел»). Художественное своеобразие.

4. Своеобразие развития литературной сказки. Сказка Ю. Олеши «Три толстяка» - образец авангардного искусства для детей.

5. «Уральские сказы» П. Бажова.

6. Драматургия для детей. Сказки Е. Шварца.

Литература основная

1. Арзамасцева И., Николаева С. Детская литература. – М., 2000. – С.236-242, 290-292, 296-308, 314-318, 335-339.

2. Арзамасцева И. О Гайдаре, оставленном позади // Детская литература. – 1997. – №1.

3. Вслух про себя. Кн. 1-2. – М., 1975-1978.

4. Детская литература / Под ред. Е. Зубаревой. – М., 1989.

Дополнительная литература

1. Жизнь и творчество А. Гайдара. – М., 1954.

2. Ивич А. Воспитание поколений. – М., 1969.

3. Камов Б. А.П. Гайдар: Грани личности. Принципы творчества. – М., 1979.

4. Смирнова В. Аркадий Гайдар. Очерк жизни и творчества. – М., 1972.

5. Черненко Г. Вечный Колумб. – Л., 1982.

20-30-е годы ХХ века в советском искусстве ознаменовались активными поисками новых путей. Вера в успешное строительство коммунизма в разоренной мировой и гражданской войнами стране бала явной утопией, но эта утопия породила талантливую яркую художественную литературу, вобравшую в себя многообразный опыт предшественников. Писатели были воодушевлены тем, что прекрасный новый мир будет построен не по законам политической экономии, а по законам искусства, которое должно воспитать новое поколение.

Утопический авангардизм в тех или иных формах охватывал в 20-е годы многих литераторов, художников, архитекторов, педагогов. Однако в 30-е годы начались гонения на слишком вольных мечтателей от авангарда, и пестрота художественных направлений сменилась единым «социалистическим реализмом». Однако и в рамках этого, контролируемого большевиками единого метода и направления талантливые писатели создавали порой шедевры искусства, нередко переходя на «эзопов язык».

Движение детской литературы в 20-30-е годы в целом повторило линию развития взрослой художественной литературы. Родоначальниками советской детской литературы стали Горький, Чуковский, Маршак. В детские издательства и журналы приходят много талантливых людей, чье творчество предопределило развитие детской литературы вплоть до нашего времени. Среди них и взрослые и исключительно детские писатели: А. Толстой, Неверов, Пришвин, Паустовский, Григорьев, Гайдар, Житков, Пантелеев, Бианки, Ильин, Маяковский, Хармс и многие другие.

Развитие поэзии для детей в рамках двух направлений:

1) развлекательно-игровое, обращенное к интеллекту и фантазии ребенка: Чуковский, поэты-обэриуты);

2) нравственно-дидактическое, близкое к публицистике и сатире (Маяковский, Михалков)

Развитие прозы для детей в основном шло в рамках реалистического метода. При этом для ряда писателей было характерно стремление к эпическим обобщениям, советской символике, поэтизации действительности (Гайдар, Олеша, Житков, Паустовский, Пришвин). Другие стремились изобразить конкретные факты, приобщить детей к науке (Ильин, Бианки, Житков).

Художественно-познавательная литература развивалась особенно бурно. Немаловажная заслуга в ее развитии принадлежит Горькому. Вернувшись в 1931 году на родину, он главной целью поставил просвещение народа, в том числе подрастающего поколения. Он организовал несколько научно-познавательных серий, в том числе серию книг ЖЗЛ.

Несмотря на последовавшие гонения на сказку, 20-30-е годы оставили ряд прекрасных произведений этого жанра. Предвзятое внимание к сказке со стороны Н. Крупской заставило искать новые формы сказок. (А. Толстой, Ю. Олеша, П. Бажов, Писахов, Шергин и др.).

Новый подъем переживает традиционный жанр автобиографической повести.(А. Толстой, Л. Пантелеев, А. Гайдар, Л. Кассиль).

Оживляется детская драматургия (Габбе, Маршак, Шварц, Михалков).

Актуальными для детской литературы в целом были темы революции и Красной Армии, героики борьбы с врагами советской власти, тема интернационального единства, коллективного труда и пр.

Бурно развивалась веселая детская книга.

Появляется много хороших переводов из зарубежной детской литературы. Маршак и Чуковский создали собственные школы перевода и переложения для детей.

Новая детская литература нуждалась в сильной поддержке со стороны государства и получила ее в невиданных доселе масштабах. Было организовано детское издательство Детгиз, выпускавшее качественные, прекрасно иллюстрированные, но в то же время доступные по цене детские книги. В Москве и Ленинграде были созданы дома Детской книги, организовывались книжкины недели, дни детской книги, детские библиотеки и пр. В 20-е годы начали выходить многие детские журналы для разных возрастных групп: «Северное сияние» (первый советский детский журнал), «Мурзилка», «Пионер», «Костер», «Юный натуралист», «Чиж», «Еж» и др.

Но, с другой стороны, детская литература стала заложницей идеологии, что не могло не тормозить ее развития в дальнейшем.

С.Я. Маршак: «Когда его страна воевала, он был солдатом; в мирные годы писал книги для детей. Такова в нескольких словах биография Гайдара, начавшаяся во время гражданской войны и прерванная его героической и безвременной гибелью на фронте войны Отечественной.

Из всех видов литературы он избрал для себя самый, казалось бы, мирный – детскую литературу. И в этой литературе он нашел для себя особое, отвечающее его характеру место и призвание. Он стал для ребят писателем-вожатым, то есть сумел сочетать в своем лице и талантливого – немножко себе на уме – педагога, и веселого старшего товарища.

…Он был поэтом с головы до ног, и в своем читателе – советском ребенке – больше всего любил смелое и живое поэтическое воображение. Ему было «по пути» с этим другом-читателем, подвижным и деятельным, неистощимым в затеях и всегда готовым к исполнению долга, а если понадобится, то и к подвигу.

…Он был жизнерадостен и прямодушен, как ребенок. Слово у него не расходилось с делом, мысль – с чувством, жизнь – с поэзией. Он был и автором, и героем своих книг.»

Из автобиографии Аркадия Гайдара:

Когда началась империалистическая война, мне было десять лет.

В первый же день отца взяли в солдаты. В этом же году меня отдали в первый класс реального училища. Два месяца спустя, захватив гpивенник денег, я убежал к отцу на фронт. На фронт я, конечно, не попал u через четыре дня был задер­жан на станции Кудьма, Возле Нижнего Новгорода.

Рос я среди веселых и озорных товарищей. Ватагами уходи­ли мы в лес, лазали по садам, ловили птиц u доставляли много хлопот нашим матерям.

Читал я много, но без всякой системы. Попадётся под руку календарь — читаю календарь. Попадётся «Война и мир» Тол­стого — читаю «Войну и мир», но если после этого подвёртыва­лась поваренная книга, прочитывал её тоже не без интереса.

Разбирая старые отцовские книги, я наткнулся на несколь­ко книжек очень странного для меня содержания. Помню; одна была антирелигиозная, другая Степняка-Кравчинского о ре­волюционерах.

Мне было уже около четырнадцати лет. Книги эти меня удивили и заставили насторoжиться.

После февральской революции. Я оказался не то адъютантом, не то рассыльным при местной группе социал-демократов бoльшевиков.

В октябре я получил боевую винтовку и ночью наравне со старшими стоял в караулах. B конце 1918 года, когда мне было четырнадцать с половиной лет, я ушёл в Красную Армию. Я был высоким крепким мальчишкой, и после некоторого коле­бания меня приняли на командные курсы.

Пятнадцати лет я командовал 6-й ротой 2 – го полка бригады курсантов на петлюровском фронте, а семнадцати лет — 58-м отдельным полком по борьбе c бандитизмом.

Всё это очень странно, но всё это было. Из армии я демоби­лизовался окончательно только в октябре 1924 года. Демобили­зовaлся потому, что на почве некоторых потрясений и прежней контузии я заболел острым нервным расстройством.

Первая книга, которую я написал, —это повесть «B дни по­ражений и побед». Книгу эту я посвятил славной борьбе крас­ныx курсантов. Она издана ЗИФом. Позже я написал «Р.В.С.», и «Всадник непристyпных гор», «На графских развалинах» и, наконец, эту повесть.

Я пишу, главным образом, для юношества. Лучший мой чи­татель — десяти—пятнадцати лет. Этого читателя я люблю, и мне кажется, что я понимаю его, потому что сравнительно не так давно таким же подростком был я сам.

Я много путешествую, разглядывая жизнь такою, как она по-новому складывается, и в то же время всегда c большой теп­лотою вспоминаю огневые зори на вражьих фронтах, — боевую школу, в которой прошли мои лучшие мальчишеские годы».

Черты личности Гайдара:

Страсть – в служении родине, в служении классу, в выборе значительных тем для своих произведений, в общении с друзьями. Всепоглощающая страсть на первом месте.

Ум. Ум педагога, ум родителя, старшего по возрасту и опыту, ум человека, умеющего видеть дальше других и шире других.
Доброта.

Талант писателя и педагога.

Страсть, ум, доброта, помноженные на талант, и родили писателя. Он нес всегда духовное начало, свет. Постоянное, никогда не терявшее остроты ощущение времени, обязанности быть достойным удивительной эпохе определило писательский путь Гайдара. Все повести и рассказы Гайдара пронизаны светом, согреты теплом мысли о прекрасном будущем.

Серьезность, страстность отношения к людям и событиям сочетались в нем с любовью к игре, к художественному перевоплощению, к веселой, иногда ироничной шутке. Он был совершенно своим и в среде взрослых, и в среде детей.

Одна из самых важный особенностей произведений Гайдара – отчетливая воспитательная цель изображения. Дарование художника у него неотделимо от дарования воспитателя, одно с другим гармонично слито.

Гайдар – полифоничный художник. Его повести звучат на разный лад. Есть пафосные, драматичные («Судьба барабанщика», «Школа», «Военная тайна»), есть спокойно-оптимистичные («Тимур и его команда»), камерные («Чук и Гек»), лиричные («Голубая чашка»).

Прошедший в юном возрасте гражданскую войну, Гайдар вошел в литературу как писатель военного склада. В его повестях и рассказах существуют только два состояния страны: война и мир(как передышка между войнами). При этом на войне продолжается мирная жизнь, а в мирной жизни не утихает боевая тревога. Главные герои Гайдара, как правило, не привязаны к дому, всегда готовы к решительным действиям. Дети растут новыми бойцами, и для них очень важен пример отцов (мать занимает гораздо более скромное место в системе образов). Даже пейзаж и интерьеры строятся у Гайдара на контрасте спокойствия и тревоги.

Основой рассказов, повестей, сказок является детективно-приключенческий жанр, в них почти всегда присутствует тайна – мальчишеская или взрослая.

Лучше всего писателю удались образы мальчишей, легко уходящих от игр и проказ в полную опасностей взрослую жизнь, выбирающих нравственным чутьем свою дорогу в ней.

Главный интерес писателя сосредоточен на двух больших темах: Красная Армия и подрастающее поколение. Во всех произведениях Гайдара дети и подростки, хотя и не лишены недостатков, в целом воплощают идеал человека. В их нравственном мире война отражается более чистой, они вносят в нее этику игры. Вспомним, например, рассказ «Р.В.С.»

В рассказе «Р.В.С.» (1926), первом принесшим известность его автору, Гайдар рассказывает о двух подростках, спасших раненого командира Красной Армии. Рассказ насыщен приключениями, однако они далеко не исчерпывают содержание рассказа. Наше внимание более сосредоточено на героях произведения, и притом на психологическом объяснении их поступков. Таким образом, уже в первом рассказе проявилась важная особенность письма Гайдара – сочетание острого сюжета с глубокой разработкой характеров и мотивов их поступков. Гайдар понимал, что только изображая внутренний мир героев, он может влиять на формирование внутреннего мира юных читателей.

События в «Р.В.С.» разворачиваются в сложное время гражданской войны, когда и взрослые в деревне не всегда могут понять, что делается вокруг. Белые, зеленые, красные приходят и уходят. Как узнать Димке и Жигану, подросткам из рассказа, на чьей стороне правда, кто хороший, а кто плохой. Поступки людей показывают Димке, на чьей стороне правда. (Головень – дезертир Красной Армии – грозится выгнать мать Димки, бьет его собаку Шмеля, а затем и вовсе убивает ее, дает Димке по шее, а когда находит спрятанную в сене винтовку, гонится за Димкой, убил бы и его, да… «Сто-то застучало по дороге. Почему-то ослабла рука Головня. И кто-то крикнул гневно и повелительно: «Не сметь!»). Гайдар вводит сказочный элемент. В эти минуты Димка увидел, как резко противопоставлены благородство красного командира трусливой злобе перебежавшего к зеленым дезертира.

Отношение к жизни Жигана, друга Димки, сложнее, путанее: в чем-то он бесшабашен, в чем-то осмотрителен, в чем-то трусоват. Беспризорничество научило его одному: заботиться о себе, остальное неважно. Он достаточно ловок – использует свое умение петь и складно говорить. А кому и какие песни петь – это ему неважно: есть песни для красных, есть и для белых.

Димка рассказывает своему другу тайну – о раненом красноармейце, прячущемся в сарае. Жиган же еще не обладает чувством ответственности за свои поступки. По его неосторожности Головень догадался, что раненый, о котором идут слухи по селу, где-то близко. Теперь его найдут, и очень скоро. Способ спасти командира – один: добежать ночью до города, там красные. Жигану это удалось. Командир был спасен, но спасен был и Жиган, морально, нравственно. Для него переживания страшной ночи не пройдут бесследно.

Рассказ Гайдара во многом отличается от появившихся в то время произведений об участии в гражданской войне юных бойцов. Так в повести Л. Остроумова «Макар-следопыт» «Мальчик целыми днями носился на своем вороном коне, всюду поспевал, там отбивая атаку пехоты, тут сшибаясь врукопашную с лихими казачьими сотнями».

Лукавый ум и необдуманность поступков, отчаянность и живой страх, чистая вера и наивные заблуждения – эти и другие противоречивые черты отличают гайдаровских мальчишек и юных красноармейцев, вроде Бумбараша из одноименной повести. Можно сказать, что в прозе о гражданской войне Гайдар обрисовал определенный склад народного характера эпохи 20-х годов.

Повесть «Школа» («Обыкновенная биография»)(1930).

Пожалуй, первым настоящим другом-ровесником, которого дала наша литература юным читателям, был Борис Гориков, герой «Школы».

В его судьбе необыкновенное действительно обусловлено временем, типично для эпохи. Цепь важных событий и неизбежных в жизни случайностей определила судьбу Бориса.

В первых двух частях книги особенно важно изображение эпохи, осмысление исторических событий подростком. Гайдар дает понять, как меняются представления героя о жизни, о войне. Рассказ ведется от первого лица, т.е. события передаются в восприятии и понимании Бориса.

Предреволюционный год. В город приводят пленных (зачитать). Борис смутно предчувствует фальшь официального освещения событий, и не только встреча с пленными приводит его к этим размышлениям. Не может он поверить слуху, будто учителя Галку арестовали не то за шпионаж, не то за разбой. Вскоре он узнает, что учитель арестован «за политику».

Множатся недоумения. Не хватает продуктов, а купцы богатеют. Борис поет во все горло «Боже, царя храни», а мать почему-то морщится.

Во всем этом нелегко разобраться мальчику. И он рад от трудных мыслей уйти в игру. Но надолго не уйдешь. Солдат с фронта принес письмо от отца и маузер, чтобы Борис спрятал. Мальчик пытается завести с солдатом «взрослый» разговор. (зачитать).

Первые две части повести («Школа», «Веселое время») – собственно, дошкольные годы героя. Образ Бориса только намечается. В центре повествования не столько сам Борис, сколько обстоятельства, определившие его судьбу в условиях развития характера.

Настоящая школа Бориса Горикова – фронт (третья часть). Как почти всегда у Гайдара, характер героя складывается в переломные моменты, в связи с его поступками, которые накладывают отпечаток на всю жизнь. Но не самый поступок меняет человека, а переживания, обусловленные поступком.

Три события из фронтовой жизни Бориса играют в его судьбе решающую роль: еще только направляясь к отряду, он убивает человека, своего ровесника Юрия Ваальда; на фронте по вине Бориса гибнет его наставник и друг Чубук; боец Федор Сырцов, которым Борис восхищается и которому стремится подражать, оказывается негодяем, человеком ничтожным и вредным для революции.

Первое событие – убийство юноши, притворившегося красным, а на деле оказавшегося белогвардейцем, - заставляет Бориса впервые почувствовать себя взрослым. Поступок совершен. И первое чувство – страх. Он вызван, пожалуй, не соседством мертвого, не самим фактом убийства, а подсознательным ощущением того, что вот он теперь отвечает за каждый свой шаг.

В сущности в последней части показана история ошибок героя, рожденных военной и жизненной неопытностью, и только в конце повести Борис подходит к взрослому их осознанию.

Начинается все с ошибок чисто военных. Гайдар достоверно показывает поведение пятнадцатилетнего подростка в первом бою, когда он вместо того, чтобы ударить врага прикладом, выронил винтовку и по-мальчишески нелепо укусил солдата за палец, а потом, бросив бомбу, снял только кольцо, забыв о предохранителе.

Ошибки чисто военные, вызванные неопытностью, не влекут за собой серьезных последствий для Бориса. Но за каждую ошибку моральную ему приходится дорого и трудно расплачиваться.

Школа, которую Борис проходит на фронте, - э

То школа благородства, внутренней дисциплины, товарищества и точного выполнения долга.

История с Чубуком. Первое предупреждение («Вставай, Чубук, наши идут!») и вторая оплошность, ставшая роковой. Можно только догадываться, какие эмоции пережил подросток, видя, как по его вине ведут на расстрел его лучшего друга и наставника и получившего от него презрительный плевок в лицо. Но он находит в себе мужество вернуться в отряд Шебалина. Он честно все рассказывает. Но начинается расплата – переживания последствий поступка.

Казалось бы, пройдена драматическая кульминация повести. Впереди медленный и трудный путь искупления своей вины, завоевания доверия товарищей. Но оказалось, этого урока мало! Борис снова совершает тяжелые ошибки, походит к краю моральной гибели.

Два как будто несовместимых стремления определили дружбу Бориса с Федей Сырцовым: он хотел сражаться с бойцом, прославившимся своей отвагой, чтобы получить возможность проявить собственную храбрость и тем заслужить прощение отряда, и в то же время он искал легкой жизни, легкой дружбы, хотел избавиться от требовательного и сурового воспитания. Как Борис погубил Чубука, так и Федя подвел под пули другого замечательного бойца – Галду. Повторяется одна и та же ситуация. И это не случайно. Гайдар показывает читателю, на какой опасный путь вступил Борис, кем бы мог он стать, слепо пойдя за Федей.

Еще не искупил Борис первую вину, а вслед за ней уже новая – ложь командиру и участие в самовольном набеге. Достаточно, чтобы одуматься. Нет, Борис все еще хочет сбросить с себя груз вины сразу, одним махом, рывком.

Всеми ситуациями «Школы» Гайдар страстно утверждал, что качества советского солдата определяются не только его отвагой и сноровкой, но и нравственным обликом, свойством характера.

Педагогическое значение книги в том, что истоки ошибок ее героя самые простые, свойственные возрасту, а значит, свойственные и юным читателям. Книга зовет подростков задуматься над ошибками Бориса, чтобы внутренне подготовиться к достойному поведению в исключительных обстоятельствах.

Гайдар показал, что положительным героем детской книги может быть отнюдь не «идеальный» герой, а человек сложной судьбы, который наделал немало тяжелых ошибок, но упрямо и смело стремится к хорошему.

«Школа» словно подводит черту под пережитым в годы гражданской войны. Писатель идет дальше – вместе со своим народом, своей страной. Он больше не создаст ни одной крупной вещи о прошлом, а будет писать о сегодняшнем и завтрашнем дне. И снова – о том же, об опасностях, подстерегающих подростков на жизненном пути.

В советской детской литературе Гайдар утвердил образ ребенка – героической жертвы. Наиболее показательное в этом плане произведение – повесть «Военная тайна» (1935) с включенной «Сказкой о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твердом слове». Здесь был окончательно сформирован гайдаровский миф о гражданской войне, и в его основу легло противоречие между недопустимостью детской жертвы и принятием ее во имя высшей цели. Мальчиш-Кибальчиш – символ революционно-романтического сознания писателя. Несмотря на то, что для современного общества идеологическое содержание «Сказки…» представляется сомнительным, нельзя не признать ее художественной силы. В отечественной литературе слишком мало произведений на тему детского героизма, сопоставимых по силе воздействия со «Сказкой о Мальчише-Кибальчише».

В 30-е годы Гайдара особенно волнует судьба юного поколения, оставшегося в годы сталинских репрессий без отцов. Этой очень опасной для писателя проблеме посвящена его повесть «Судьба барабанщика» (1939) – повесть о судьбе мальчика, вынужденного принимать самостоятельные решения (отец его был арестован).

«Судьбу барабанщика» называют самой приключенческой повестью Гайдара. Но мы знаем, что приключения у него, острый сюжет не являются самоцелью, а лишь средством показать те обстоятельства, в которых формируется и проверяется характер героя.

В тот предвоенный год, когда трезвая бдительность подменялась потоком необоснованных подозрений, много писали и говорили о шпионах. Появляется шпион и на страницах повести Гайдара. Но не в нем, в конечном счете, дело. Эта ситуация помогает писателю привести героя к душевному кризису, который позволяет резко покончить с тяжелым, дурным прошлым.

В повести выражена одна из особенностей построения сюжета у Гайдара: один дурной поступок влечет за собой другие, более серьезные. Содержание психологического конфликта повести в том, что ее герой – Сережа Щербачев – все время старается убедить себя, будто он не так уж запутался, хотя в глубине души он хорошо представляет себе, в какую сложную ситуацию он попал, и от этого страдает. И когда уже больше нельзя скрывать от себя, что он стал пособником не только в темных делах, но и в преступлении, тогда наступает кризис. Сережа стреляет в одного из бандитов, другой ранит его. Большую роль в формировании основ характера Сережи сыграл отец, его рассказы о войне, его песни, рассказ о французском барабанщике, который ценой своей жизни предупредил об опасности свою армию. После ареста отца, участника гражданской войны, совершившего в мирное время растрату ради красавицы-жены (причина явно недостоверная, однако другой, более типичной, Гайдар назвать не мог) Сережа оказывается один на один со взрослыми проблемами, которые, оказывается, не так –то просто решить. Гайдар стремится показать юному читателю, как просто, почти незаметно может начаться моральное падение и как трудно, с напряжением всей воли, приходится выкарабкиваться потом к честной и светлой жизни.

«Судьба барабанщика» очень ясно раскрывает человеческий облик Гайдара. Не мог он остаться в стороне от беды, постигшей многих его юных читателей. Гайдар понимал, как может искривиться судьба подростка, травмированного арестом отца, и словно говорил читателю: «Тебе трудно, но – будь осторожен – ты можешь погубить себя».

За год с небольшим до начала Великой Отечественной войны появилась возникшая по киносценарию повесть Гайдара «Тимур и его команда» (1940).

Сейчас нам ясно: эта книга откровенно и настойчиво готовила подростков к войне.

Компания ребят, собранная Тимуром, чтобы помочь семьям призванных в армию, с увлечением выполняет множество полезных дел. Игра, романтика сочетается с полезной деятельностью.

В облике главного героя – Тимура, в его серьезности и сердечности нет ничего не свойственного возрасту. И вместе с тем он не похож на других подростков. В нем характерны черты человека предвоенного поколения, осознающего своего работу как часть большого дела и готового по сигналу подняться на защиту своей страны.

Тимур ведет борьбу с компанией Квакина, ворующей яблоки в чужих садах. Он подавляет противников своей смелостью, решительностью, своим моральным превосходством. Отказавшись от драки – привычного способа решения мальчишеских споров, Тимур делает Квакина смешным, ставит его вне коллектива, и это оказывается более тяжелым наказанием. Тимур и Квакин – оба вожаки, лидеры. Квакин – антагонист взрослых. И развенчан он Тимуром потому, что в своей независимости они на равных. А вот в человечности, рыцарстве, нравственности, красоте Тимур, бесспорно, оказывается выше.

В конце повести Ольга говорит Тимуру: «Будь спокоен… Ты о людях всегда думал, и они тебе отплатят тем же».

Сложное отношение к Тимуру в среде детских читателей, может быть, навеяно стараниями учителей, не видящих в этом герое прежде всего рыцаря, превративших его в плакатного мальчика, который по утрам чистит зубы, делает зарядку и помогает старушкам. И получилось, что он и его команда – «бюро добрых услуг», созданное для помощи пенсионерам. Как-то ушел из поля зрения тот факт, что Тимур не только творил добро, но во имя этого добра яростно боролся со злом.

Он был не только командиром, но и мальчишкой: бежит по ночам из дома, не боялся бросаться в схватку, спорил со взрослыми и даже угнал мотоцикл, когда надо было помочь девочке, которая ему нравилась.

Секрет обаяния повести в том, что с юным читателем говорят на равных, говорят и о любви мальчика и девочки и о том, что сами взрослые далеко не всегда правы по отношению к подросткам, и о том, что подростки и их младшие товарищи – люди, способные сознательно отвечать за себя.

В книге Гайдара важно не только то, что тимуровцы помогают семьям военнослужащих, встают на защиту обиженный и слабых, приходят на выручку попавшим в беду. Еще важнее то, что Тимур все это сам придумал, что всеми этими делами он сам руководит, ребята тут фактически независимы от взрослых, полностью самостоятельны.

Рассказ «Голубая чашка». Герои решают сложнейшие проблемы человеческого общения. Гайдар показывает, как непросто складываются отношения даже между хорошими людьми: сколько мудрости, доброты нужно для взаимной терпимости, как нелегко достигаются деликатность, сердечность, отзывчивость. Ведь «серые злые мыши» обид, недопонимания, неверия, вызванного злым наветом или необоснованным подозрением, по мысли Гайдара, так легко, словно фарфоровую чашку, разбивают хрупкие человеческие душевные связи. Он описал «большое человеческое счастье, когда не нужно объяснять, говорить, оправдываться и когда люди уже сами все знают и все понимают».

Шли первые месяцы Великой Отечественной войны, когда «Пионерская правда» напечатала сказку Гайдара «Горячий камень» - как оказалось, художественное завещание писателя детям. Главная мысль сказки сводится к тому, что всякий человек – в ранние или зрелые годы – однажды непременно обожжется о «горячий камень», символизирующий поиск смысла жизни, и потому важно прожить свою единственную жизнь так, чтобы не стыдно было потом о ней рассказывать.

Заслуга Гайдара была в том, что он сумел решить сложнейшую проблему положительного героя – достоверного, живого, современного.

Детскую литературу 20-30-х годов трудно себе представить без имени писателя Бориса Степановича Житкова (1882-1938). В. Шкловский и Б. Житкове: «Он стоит в ряду очень больших писателей…».

В. Шкловский, пожалуй, лучше всех объяснил пафос детского творчества Житкова: по его мнению, он «учил человека гениальности, учил его, как открывать свои внутренние силы. Это было темой жизни Житкова, и, для того чтобы раскрыть ее, «он взял в спутники мальчика (как Лев Толстой) и так, с детьми, он прошел свой недолгий, но блистательный писательский путь…»

Свою биографию писателя Житков начал достаточно поздно, его первый рассказ «Шквал» был напечатан в 1924 году, когда автору было 42 года. Можно утверждать, что вся предыдущая жизнь этого человека была своеобразной школой детского писателя, а она достаточно интересна, чтобы на ней остановиться поподробнее.

Во-первых, рассмотрим, что же за среда выдвинула этого просветителя, умельца, энциклопедиста.

Отец его, Степан Васильевич Житков, происходил из семьи потомственных моряков, воспитавшей трех контр-адмиралов. Быть бы и ему моряком, но мать, обеспокоенная судьбой сына (один из его братьев утонул во время учебного плавания), отдала его в военную гимназию, а окончив ее, Степан Васильевич поступил в высшее военно-инженерное училище, откуда его исключили за народовольнические увлечения. Он поступил в Технологический институт, но и оттуда его изгнали – за участие в студенческом бунте. Пришлось ему сдать экзамен на учителя и поступить на работу в только что открывшуюся в Новгороде земскую учительскую семинарию. Он сам создавал учебники математики для учеников и учителей, разрабатывал методику преподавания арифметики. Человеком он был общительным, охотно играл с детьми, делал им игрушки, читал интересные книги. Когда дело шло о выполнении долга, он был непреклонен и не прощал малейшей небрежности ни детям, ни взрослым. Эта твердость характера, стремление сделать все в лучшем виде передались и его единственному сыну Борису.

Под стать Степану Васильевичу была и его жена, Татьяна Павловна. Рано, осиротев, она воспитывалась у богатой тетки. Сохранились воспоминания о необыкновенной щедрости и решительности характера матери Бориса Житкова.

В Новгородской учительской семинарии Степан Васильевич считался одним из самых неблагонадежных педагогов, под угрозой увольнения ему пришлось переехать со своей семьей в Одессу. В здешней гимназии одноклассником Бориса оказался Коля Корнейчуков (будущий lписатель Корней Чуковский). Он не раз бывал у Житковых и сохранил об этой семье самые лучшие воспоминания: «…в сущности, то была очень типичная русская интеллигентская трудовая семья того времени… щепетильно честная, чуждая какой бы то ни было фальши, строгая ко всякой неправде. В ней не было ни тени того, что тогда называлось мещанством…»

Родители Бориса были по своей натуре просветителями. Служа в Одесском порту, отец бесплатно преподавал математику на курсах для рабочих, заведовал воскресными рабочими школами. А Татьяна Павловна обучала грамоте всех, кто в ней нуждался. «Ни одна работница не уходила от нас неграмотной, - вспоминала ее старшая дочь. – И Даже больная, умирающая, она просила купить ей азбуку, чтобы научить читать неграмотную девушку, ухаживающую за ней».

Естественно, воспитываясь в такой семье, Борис рано начал обнаруживать воспитательно-просветительский талант. Он всегда увлекался чем-то – это порой мешало ему успешно учиться в гимназии, где он имел и двойки, и тройки. Гораздо успешней проходила его «учеба» в Одесском порту, в мастерских, где рабочие учили его владеть инструментами, допускали к станку. Именно здесь воспитана его необыкновенная любовь к морю.

В дружной семье Житковых всегда любили животных. В Новгороде у каждого из детей была собака или щенок. А еще были зайцы, поросята, корова… В Одессе в комнате Бориса жили кошка, собака и даже… ручной волк – Борис сам его щенком взял и выдрессировал. Надо ли после этого удивляться, с каким удивительным мастерством написаны рассказы Житкова о животных: «Про слона», «Про обезьянку», «Про волка», «Беспризорная кошка».

Современник Житкова, писатель Виталий Бианки, рассуждая о двух типах писателей (первый – пишет произведения, основываясь на литературных знаниях, второй – идет в литературу из жизни), относит Бориса Житкова, безусловно, ко второму типу. А Леонид Пантелеев пишет: «Необычайна судьба, ослепительно ярок талант, беспредельно широк житейский и творческий диапазон этого человека. Не хватит, пожалуй, газетного столбца, чтобы перечислить все его профессии, все путевые маршруты, все, что он делал, видел и помнил, знал и умел. Штурман дальнего плавания, моряк, кораблестроитель, химик, он был одновременно и музыкантом, и рыбаком, и плотником, и ученым-ихтиологом, и дипломированным фотографом. В разное время и в разных местах он проектировал суда для среднеазиатских рек, организовывал вечерние курсы для рабочих, составлял учебники, устраивал театр теней, дрессировал животных, летал на аэроплане, плавал на подводной лодке, изучал на практике бондарное, токарное, слесарное и другие производства, ставил балет в Народном доме, читал лекции рабфаковцам, занимался агротехникой…

Талантливость его проявлялась буквально во всем, за что бы он ни брался. Русский человек, уроженец Новгородской губернии, он свободно читал, писал и говорил по-французски, по-немецки, по-английски, понимал новогреческий, арабский, румынский, польский, татарский, датский, турецкий языки. Способности его в овладении языками были поразительны: французы принимали его за уроженца Лиона, англичане за англичанина, грузины за чистокровного тифлисца. Дважды он совершал кругосветное путешествие, был в Индии, Китае, Японии, на острове Мадагаскар.

Можно сказать, что Борис Житков был старшим братом своих знаменитых героев рассказов. Он мог рассказать и показать на деле своему маленькому читателю, как сделать звонок, шалаш, лук, как одеть куклу, как сделать модель маленького кино и большого парусного судна, парохода, буера, планера, аэроплана, как скорей и лучше научиться владеть топором, научиться плавать, стрелять, как смастерить воздушного змея и еще тысячу других интересных вещей. И если б захотел похвастать, то мог бы рассказать про самого себя, как он пулькой из винтовочки сбивал в лесу перепелов, как вытаскивал из рек и морей утопающих, как в метель находил дорогу и спасал жизнь замерзающим путникам, как выбирался из опрокинувшейся и прикрывшей его собой лодки, как воспитывал волка, как в шторм водил утлое суденышко за границу и еще тысячу интересных историй.

Казалось бы, всех этих приключений и злоключений, путешествий, географических названий с избытком хватило бы не на одну жизнь. Но получилось так, что это было только начало, пролог, предисловие, а главное, основное ждало впереди.

На сорок втором году жизни Борис Степанович написал и напечатал в Ленинградском журнале «Воробей» свой первый рассказ под названием «Шквал». Казалось, все вышло случайно. В 1923 году, в голодную и тяжкую пору, он оказался в Петрограде без работы и без денег – даже за трамвайный билет заплатить было нечем. И вот в крайне мрачном настроении, что было на него не похоже, зашел он к другу своего детства Корнею Чуковскому. Пока тот был занят какими-то неотложными делами (ему самому в ту пору приходилось несладко), Житков стал рассказывать детям Корнея Ивановича разные любопытные случаи из своей морской жизни.

Дети слушали гостя с восторгом, и это конечно, не укрылось от внимания Чуковского. Тогда-то он и высказал идею, которая оказалась счастливой не только для Житкова, но и для нашей детской литературы:

- Слушай, Борис, а почему бы тебе не стать литератором? Попробуй, опиши приключения, о которых ты сейчас говорил, - и право, неплохая вещь получится.

Гость отозвался на это предложение вяло – видимо, не очень-то верил в свои литературные силы. Тогда Корней Иванович облегчил задачу:

- Ты напиши, что напишется, а я поправлю.

Через несколько дней Житков принес Чуковскому сложенную вдвое тетрадку, где была записана одна из рассказанных историй. Корней Иванович открыл ее и, по его словам, «с удивлением убедился, что редакторскому карандашу здесь решительно нечего делать, что тот, кого он считал дилетантом, есть опытный литератор, законченный мастер с изощренной манерой письма, с безошибочным чувством стиля, с огромными языковыми ресурсами».

Всем хорошо известно, что случайно мастерами не делаются. Как пишет К. Чуковский, «не было никакого сомнения, что он, этот начинающий автор, не напечатавший еще ни строчки, прошел долгую и очень серьезную литературную школу».

Классами этой школы были и подлинно интеллигентная семья Житкова, и его сотрудничество в домашнем литературном журнале, где он считался самым талантливым автором (ему было тогда 10 лет), и общение в людьми самых разных профессий и социальных слоев, и многочисленные письма, которые он начал писать с 14 лет (одно из таких писем он написал Льву Толстому, прося у него совета, «как должен христианин смотреть на искусство, и на музыку в частности»). Нельзя забывать и сочиненную им для своего племянника повесть «Сережин «Разбойник» - о приключениях игрушечного броненосца.

Эта литературная школа продолжалась и дальше, когда он был уже известным писателем, только теперь она стала высшей школой, университетом.

На протяжении всей писательской жизни, которая продолжалась всего 15 лет, создавал Б. Житков цикл рассказов «Морские истории» (1925 – 1937), куда вошли и первые его рассказы – «Шквал», «Над водой», «Под водой», «Николай Исаич Пушкин», «Дяденька», «Механик Салерно», «Коржик Дмитрий» и другие. Эти рассказы посвящены человеческой храбрости, мужеству, доброте, романтической увлеченности делом.

Вопрос о мужестве и самой его природе особенно занимал Житкова. «Я много думал о нем. Особенно в детстве. Хорошо быть храбрым, все тебя уважают, а другие боятся. А главное, думал я, никогда нет этого паскудного трепета в душе, когда ноги сами тянутся бежать. И я не столько боялся опасности, сколько самого страха, из-за которого столько подлостей на свете делается». «Я знал, что по-французски «трус» и «подлец» одно слово – «ляш». И верно, думал я, трусость приводит к подлости».

Уже в первом рассказе «Шквал» (другое название – «На воде») писатель рисует мужественного человека, спасшего экипаж парусника. Матросу Ковалеву с трудом удается выбраться из-под обломков перевернувшегося судна на поверхность и наконец вздохнуть полной грудью. Однако он совершает обратный мучительный путь, чтобы спасти оставшихся. Недаром девочке Насте он кажется «самым главным» на борту: со свойственной детям проницательностью она отмечает незаурядного по нравственным качествам человека.

В «Морских историях» Житков ярко показывает примеры человеческой смелости, преодоления страха, бескорыстной помощи, благородного поступка. Характеру героев раскрываются в критические минуты, когда с предельной точностью выявляется достоинство человека, когда становится ясным, кто чего стоит, способен ли человек ради спасения товарищей забыть о себе.

В рассказе «Над водой» ученик пилота Федорчук, пренебрегая опасностью, выходит на обледенелое крыло самолета, чтобы очистить засорившийся карбюратор. Он выполняет обязанности механика, струсившего в ответственный момент. А перед полетом этот же механик с видом превосходства заявлял Федорчуку на его просьбу взять с собой в рейс: «какая от тебя польза? Одно слово – балласт». Однако жизнь показала другое. Тихий, скромный юноша Федорчук выдержал экзамен на человека.

Житков не боится в новелле, написанной для детей, сложных ситуаций, трагических происшествий. Его герои – не условные фигуры, а образы, глубоко индивидуальные, живые в каждом слове, поступке, жесте. В начале рассказов – обыкновенные люди, они совершают незначительные поступки, шутят, беседуют. Дурные они или хорошие – сказать трудно. А вот в минуту, когда нужно проявить высокие человеческие качества, выясняется, кто чего стоит. Каждый человек очерчен точно, показан в действии, в драматической ситуации, изложенной лаконично, спокойно, и потому особенно выразительно.

Обратимся к одному из лучших у Житкова рассказов – «Механик Салерно».

На пассажирском пароходе среди океана начался пожар, тлеют кипы с пряжей в трюме. Залить их водой – нельзя – пар взорвет люки, а если открыть трюм – войдет воздух и раздует пламя. Пароход обречен. Кроме команды, которой капитан поручает строить плоты для спасения 203 пассажиров, никто не должен знать о пожаре. Начнется паника – тогда все погибнут. Огромную ответственность принимает на себя капитан. Он должен добиться, чтобы команда работала бешеным темпом и притом спокойно, он должен во что бы то ни стало предупредить малейшие признаки паники.

А тут еще механик Салерно признался, что за взятку принял груз бертолетовой соли – она как раз в том трюме, где начался пожар. Это приближает и неизмеримо увеличивает опасность.

В этой созданной писателем острой ситуации неизбежно должны раскрыться характеры, обнаружиться все обычно спрятанное за повседневностью в человеке. Вот очаровательный испанец, забавляющий всех дам на пароходе, - весельчак, рубаха-парень.

- Со мной, сударыня, уверяю вас, не страшно и в аду, - говорит он даме, которая боится садиться в лодку. Когда же выясняется, что это не увеселительная прогулка на плотах, а катастрофа, испанец ведет себя по-другому. Пароход горит, и на плотах надо спасаться.

- Женщины, вперед, - говорит капитан. – Кто с детьми?

Вдруг испанец оттолкнул свою даму. Он растолкал пароход, выскочил на борт. Приготовился прыгнуть на плот. Хлопнул выстрел. Испанец рухнул за борт».

Для исчерпывающей характеристики испанца понадобилась одна фраза и одно движение. Этого оказалось достаточно для определения сущности человека.

Капитан в экстремальной ситуации взял на себя право на убийство ради спасения остальных. И это было уже второе убийство, совершенное капитаном. Так же ясно и сильно, как испанец, очерчен другой пассажир. Он еще отвратительнее. С чуткостью труса он сразу почувствовал неблагополучие на пароходе и ходит, ходит за капитаном, задает бесчисленные вопросы, вынюхивает, высматривает.

«Такие всегда губят… Начнет болтать, поднимет тревогу. Пойдет паника.

Много случаев знал капитан. Страх – это огонь в соломе. Он охватит всех. Все в один миг потеряют ум. Тогда люди ревут по-звериному. Толпой мечутся по палубе. Бросаются сотнями к шлюпкам. Топорами рубят руки. С воем кидаются в воду. Мужчины с ножами бросаются на женщин. Пробивают себе дорогу. Матросы не слушают капитана. Давят, рвут пассажиров. Окровавленная толпа бьется, ревет. Это бунт в сумасшедшем доме».все

Настойчивее и тревожнее пристает пассажир к капитану и его помощникам. Капитан приказал Салерно чем угодно развлекать и отвлекать пассажира, сам с ним возится – все тщетно. Трусливый пассажир остается той спичкой в соломе, от которой вспыхнет огонь паники.

«Вдруг капитан присел. Он мигом схватил пассажира за ноги. Рывком запрокинул вверх и толкнул за борт. Пассажир перевернулся через голову. Исчез за бортом. Капитан повернулся и пошел прочь. Он достал сигару, отгрыз кончик. Оплюнул на сажень. Ломал спички, пока закурил».

Начиналась паника и в команде. Вот-вот вспыхнет бунт. Огромным напряжением воли, силой убеждения, суровой угрозой и веселой шуткой справляется капитан с этой опасностью.

Не он один отважно, не щадя сил, готовит спасение пассажиров. Мы видим мужественно работающих матросов, кочегаров, задыхающихся в невыносимой жаре, чтобы увеличить ход корабля и вывести его до катастрофы в район, где часто проходят суда.

Мы знакомимся с молодым штурманом Гропани, которому капитан поручил развлекать пассажиров, отвлечь их внимание от близкого несчастья. В самом характере реплик и выдумок Гропани ощущается огромное внутреннее напряжение штурмана. Но пассажиры ни о чем не догадываются Читатели и действующие лица совершенно различно понимают мотивы слов и поступков штурмана. Это определяет эмоциональную силу эпизода.

И, наконец, старик Салерно. Он то бросается на колени перед капитаном, чтобы вымолить прощение за свою вину, то неумело развлекает пассажира-паникера, то до изнеможения трудится с матросами над постройкой плотов. И, когда все спасены, незаметно исчезает с плота, искупает свою вину смертью.

Удивительно психологическое и эмоциональное богатство рассказа, занимающего всего 18 страниц. «Механик Салерно» одинаково волнует и детей, и взрослых.

Художественное своеобразие: четкое построение эпизодов, способы характеристики людей, язык и ритм рассказа. Непростые психологические коллизии возникают из очень простого конфликта: столкновение отваги и трусости, долга и нарушения его, чести и бесчестности. Все это выходит за пределы жизненного и эмоционального опыта подростков. Моральные проблемы волнуют и вызывают размышления каждого читателя. Может ли быть оправданным убийство двух ради спасения двухсот трех пассажиров? Каково моральное состояние капитана? Какой груз взял капитан на свою совесть?

Эмоциональное содержание «Механика Салерно» не в малой степени определяется сдержанностью повествования. Она подчеркивает трагичность события и в то же время рисует облик подлинного героя рассказа – капитана. Все остальные персонажи характеризуются их поступками и репликами. Размышления, внутренний монолог, мотивирующий действие и слова, даны в рассказе только капитану. Так как события требуют от капитана постоянно собранности, предельного напряжения, то суровая лаконичность слов и размышлений для него естественна. И она определяет весь стилистический строй рассказа, распространяется на авторскую речь, на реплики остальных героев.

Еще одна важная деталь. Совершенно очевидно, что главный герой произведения – капитан. Механик, Салерно, в сущности, был бы сравнительно неприметным лицом в рассказе, если бы его именем не было бы названо произведение. Житков этим подчеркивает, что вся цепь трагических событий вызвана легкомыслием Салерно, выросшим в страшное преступление, которое он искупает смертью. Это один из главных моральных мотивов рассказа. Он заставляет задуматься, какими тяжкими могут оказаться последствия не очень значительного, на первый взгляд, поступка. Отказываясь от традиционно благополучного конца, Житков вступил в спор со старым представлением о возможности только простых сюжетов в прозе для детей, только прямолинейных моральных выводов и обязательно счастливого конца.

Многие новеллы Житкова написаны от лица рассказчика. То это моряки, то рабочие, иногда мальчик, иногда некто, проживший большую жизнь и рассказывающий ее эпизоды. Свой голос Житков сохраняет всегда, но тембр его в каждой новелле определяется рассказчиком.

Новеллы Житкова могут служить хрестоматийным примером тщательности и экономии в отбое художественных средств, в построении сюжета, который создал бы самые благоприятные условия для прояснения характеров героев и решения этической проблемы, положенной в основу рассказа. «Морские рассказы» вводят юного читателя в мир, с которым автор хорошо знаком. Помимо жизненной достоверности они захватывают острым драматизмом, увлекательными сюжетами. Еще одна особенность «Морских рассказов» - точность описаний. Если выбрать из них все сведения о кораблестроении, вождении корабля, обязанностях матросов, капитана и т. п., то эти произведения окажутся своего рода краткой энциклопедией морского дела.

Такие же энциклопедические сведения найдет читатель и в рассказах о животных. «Галка», «Охотник и собака»,»как слон спас хозяина от тигра», «Про обезьянку», «Про волка», «Мангуста», «Кенгура» и др. написаны на основе жизненных наблюдений автора, побывавшего в своих путешествиях в различных уголках нашей планеты.

Классический рассказ - «Про слона». Читатель получает, прочитав несколько страничек, точное, полное представление о повадках и характере слона. Но не только. Мы знакомимся с бытом трудовой индийской семьи, показанной без всякой экзотики. Мы видим индусов в будничной работе. И о слоне рассказано именно в этом плане – как он помогает своим хозяевам, какой он сильный, хороший и добрый труженик.

Характерной особенностью Житкова-новеллиста является компактность. Так, рассказ «Про волка», в котором история воспитания дикого зверя и хлопоты с ним растянулась на 12и лет, занимает всего около двух десятков страниц.

В 20-30-е годы Житков постоянно сотрудничал в детских журналах и газетах «новый Робинзон», «Пионер», «Чиж», «Еж», «Юный натуралист». Много внимания уделал научно-познавательной литературе для детей. Он написал немало книг и очерков по истории науки и техники. В журнале «Воробей» писатель вел отделы «как люди работают», «Бродячий фотограф», «Мастеровой». Эти публикации вошли в состав книг «Сквозь дым и пламя», «Кино в коробке», «телеграмма». Из них дети узнавали, как трудятся люди разных профессий, как самому смастерить ту или иную вещь. Цель этих произведений – увлечь читателей самим процессом научного и технического поиска, показать романтику преодоления трудностей, взлет мысли. Книга «Пароход» построена в форме легкой непринужденной беседы о мелочах, занимательных, вроде бы даже случайных. А когда ребенок прочтет книгу, оказывается, что получил отчетливые, ясные представления о корабельных механизмах, о службе на пароходе.

Иначе построена книга о типографии – «Про эту книгу». Там идет последовательный рассказ о том, как книга прошла набор, верстку, корректуру, печатание, брошюровку и т.д. Рассказывая о производственном процессе, Житков показывает, какие забавные ситуации могут получиться, если ту или иную операцию опустить, и юный читатель легко усваивает последовательность работ. В рассказах о технике Житков всегда идет от простого к сложному – он как бы повторяет вкратце путь технической и научной мысли.

В конце жизни Житков написал книги для самых маленьких – «Что бывало» и «Что я видел». Это своего рода энциклопедия, написанная для детей четырех-пяти лет, книга ответов на бесчисленные «почему?». Пятилетний мальчик Алеша отправляется с матерью в путешествие. Он едет в Москву на поезде, затем на пароходе отправляется в Киев. Необъятный мир удивительных вещей открывается ему. Паровоз, лес, лифт, умывальник в пароходной каюте, светофор на перекрестке, дыня, электрическая плита – обыкновенные для взрослого человека вещи. Для ребенка все это требует разъяснений, ответа на все «почему». Движение сюжета в книге похоже на мелкие волны за винтом парохода, едва спадает подъем, как возникает новый – быстро, один за другим. Почти все эпизоды пронизывает легкий юмор.

Для создания этой уникальной книги Житкову понадобился весь его опыт, все литературное мастерство. И пусть иные из описываемых предметов уже устарели, да и дети стали эрудированнее, чем их ровесники 30-х годов, но и сегодня книга «Что я видел» сохраняет познавательное и художественное значение.

Борис Степанович Житков работал в литературе всего 15 лет. За эти годов он издал 192 литературных произведения, написал 60 книг. Это был не только талантливый мастер, но и великий труженик. И если бы, вслед за Корнеем Чуковским, Житков оставил бы нам свои заповеди детским писателям, то одна из них звучала бы так: чтобы остаться на всю жизнь человеком, надо на всю жизнь остаться ребенком.

Литературовед Е. Аничков писал о своеобразии искусства начала ХХ века: «Рухнула теория дифференциации искусств, казавшаяся незыблемой. А отсюда явился совершенно новый принцип: стилизация. Стилазация – вот наиболее общая и важная черта нового искусства». Синтез искусств привел к стилизации, когда в прозе изображаются, портретируются театр, цирк, опера, кинематограф.

Образцом произведения авангардного искусства по праву служит сказка Ю.Олеши «Три толстяка»

Ю.К. Олеша (1899-1960) в начале 20-х годов был известен всей стране как один из талантливейших фельетонистов газеты «Гудок», писавший под псевдонимом «Зубило». Он и роман для детей «Три толстяка» написал в тесной комнатке редакции на рулоне бумаги в 1924 году. Сказка была напечатана в 1928 году с иллюстрациями художника Добужинского.

«Это хрустальная проза, насквозь пронизанная огнем революции, книга европейского масштаба», - писал о «Трех толстяках» О. Мандельштам.

Олеша писал: «Сказка является отражением грандиозных проявлений общества. И люди, умеющие превратить сложный процесс в мягкий и прозрачный образ, являются для меня наиболее удивительными поэтами. Такими поэтами я считаю братьев Гримм, Перро, Гауфа, Андерсена, Гофмана». Таким удивительным поэтом был и сам Ю.К. Олеша.

Обращаясь к теме революции, вооруженного восстания, Олеша раскрывает ее в совершенно необычном произведении. Создание нового мира видится ему как создание произведения по законам нового искусства.

Каждая глава, а их в романе тринадцать плюс эпилог, представляет собой законченный сюжет и все новых и новых героев; так в старинном волшебном фонаре (предшественника кино) сменяются занимательные картинки. Внимание читателя постоянно переключается: с героического эпизода – на комический, с праздничного – на драматический.

Действие разворачивается в сказочном городе, напоминающем сразу и цирк-шапито (купол над главной площадью и фонарь-Звезда), и Одессу, и Краков, Версаль (дворец трех толстяков и площадь перед ним), а также стеклянные города из произведений писателей-авангардистов и проектов архитекторов-футуристов. В идеальной архитектуре города уживаются и уютная старина, и смелая современность.

Действие разветвляется, изображается не только то, что имеет отношение к основному конфликту между толстяками и народом, но и посторонние как будто эпизоды – например, история тетушки Ганимед и мышки, история продавца воздушных шаров.

Идея сказки – противопоставление живого, одухотворенного человека - механической кукле. Сюжет строится на разоблачении механического, бездушного и соединении разлученных детей – брата и сестры. Ю. Олеша говорит о главном в человеке – о сердце, о душе, которая учится любить. Произведение заканчивается праздником, представлением.

Вера, надежда, любовь – вот герои этой сказки, созданной мудростью автора, который соединяет мир до и послереволюционный не на словах, а с помощью волшебного искусства слова.

Автор использует многие приемы авангардного искусства: символы (2фонарь Звезда» - символ солнца, розги, плахи, цепи – символы жертв революции, железное сердце – метафора тирании, Герои кажутся то сошедшими с плакатов – из-за гипербол и гротеска в портретах (Просперо, Три толстяка), то с нежных акварелей (дети Суок и Тутти), то со страниц французских или итальянских комедий (доктор Гаспар, гимнаст Тибул).

В «Трех толстяках» стилизация – определяющая черта. Тема революции воплощается в сюжете празднично-циркового представления. Чаще всего Олеша прибегает к стилизации циркового искусства на самых разных уровнях: есть гимнаст Тибул, учитель танцев – Раз-два-три-с, волшебник-иллюзионист доктор Гаспар. Многие сцены – характерные клоунские репризы, а описание появления оружейника Просперо на обеде у трех толстяков напоминает появление льва на арене цирка. Как и в цирке, авантюрно-приключенческие номера (маленькая танцовщица Суок играет роль куклы, гимнаст Тибул идет по канату под куполом) перемежаются репризами (башмак взлетевшего на воздушных шарах продавца падает на голову учителю танцев; три обезьяны изображают трех толстяков). Шуты и герои, чудаки и романтики подхвачены бурными событиями.

Но самое интересное, что автор играет, фокусничает, жонглирует словами, словно слова приобретают новый смысл, спрятанный за стершейся от частого употребления оболочкой. Слова – те же герои-циркачи.

Мало кто мог сравниться с Юрием Олешей в искусстве создавать метафоры и сравнения. Его роман-сказку можно назвать энциклопедией (или учебником) метафор и сравнений. Глаз попугая похож на лимонное зерно, девочка в платье куклы – на корзину с цветами, гимнаст в ярком трико – на осу; кошка шлепнулась – как «сырое тесто», в чаше плавали розы – как лебеди… Такое видение мира предваряло появившуюся позже мультипликацию. «Он летел, как хороший одуванчик. Иногда продавцу удавалось посмотреть вниз. Тогда он видел крыши, черепицы, похожие на грязные ногти, кварталы, голубую узкую воду, людей-карапузиков и зеленую кашу садов. Город поворачивался под ним, точно приколотый на булавке.». Нос у гвардейца стал «синий, как у мертвеца, потом зеленый, как у фокусника, и наконец – красный, как у пьяницы».

Многие приемы писатель заимствовал из немого кинематографа, и главный из них – монтаж: два разных эпизода, склеенных встык, образуют зрительную метафору. Например: Тутти так закричал, что в дальней деревне отозвались гуси (два фрагмента – лицо Тутти и поднявшие голову встрепенувшиеся гуси). Побег Тибула будто снят с разных точек (Тибул видит сверху площадь и людей, а люди снизу наблюдают за ним, идущим на страшной высоте по канату) – монтаж нескольких планов.

«Время волшебников прошло», - так полемически эффектно начинает Ю. Олеша свою сказку. И всем произведением доказывает обратное: он волшебник слова, а герои его волшебной силой любви преобразуют мир.

Революция для Олеши сродни искусству, сказке, цирку, поскольку она совершенно преобразует мир, делает обычных людей героями. Это искусство не имеет ничего общего со старым искусством механизмов. Оно живо и служит людям. Оно рождается фантазией и мечтой, поэтому в нем есть легкость, праздничность.

Олеша менее всего хотел разрушить старый мир до основанья – он предлагал увидеть его по-новому, детскими глазами и найти в нем красоту будущего.

Дата добавления: 2014-01-11