Источники международного частного права

2.1. Виды и соотношение источников международного частного права

В настоящее время под источниками права в юридико-техническом смысле в общей теории права, как правило, понимается совокупность форм и средств внешнего выражения и закрепления правовых норм. Другими словами, это те национальные законы, подзаконные нормативные правовые документы, международные договоры и акты неписаного права, которые содержат нормы, регулирующие МННО.

Если обобщить все мнения, которые высказывались и высказываются сегодня в литературе по МЧП относительно видов источников МЧП, то в их перечень следовало бы включить:

внутреннее законодательство государств;

международные договоры;

судебные прецеденты;

международные и внутригосударственные правовые обычаи и обычаи делового оборота;

правовую доктрину;

право, творимое самими участниками общественных отношений.

Однако, на наш взгляд, не все вышеназванные категории действительно можно отнести к числу источников МЧП. Поэтому, не вдаваясь в подробности характеристики их содержания, остановимся предварительно на анализе сущностной основы и способности указанных образований непосредственно регулировать правовыми средствами невластные отношения в международной сфере.

Характер содержания МЧП как полисистемного комплекса, объединяющего в себе нормы национальных систем права и международного публичного права, предопределяет двойственность его источников. Ими, прежде всего, являются акты внутреннего законодательства государств и международные договоры, а также национальные и международно-правовые обычаи, которые практически повсеместно признаются основными источниками права в своих правовых системах.

Вместе с тем нельзя не отметить довольно широкое распространение в нашей стране точки зрения о том, что международные договоры и обычаи не являются источниками МЧП, так как само МЧП — это не более чем «элемент системы национального права», источниками которого могут выступать только национальные нормативные юридические документы: законы и подзаконные акты.

Так, в частности, Г. К. Дмитриева отмечает, что «для осуществления норм международных договоров им следует придать силу национального права. Это сделает их юридически обязательными для участников частноправовых отношений. Юридический механизм данного процесса предусматривается внутренним правом государства и обычно именуется трансформацией международно-правовых норм в национально-правовые»[28]

Казалось бы, ошибочность теории «трансформации» должна со всей очевидностью вытекать из положений ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации 1993 г., которая определяет, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Однако сторонники указанной выше концепции полагают, что итогом применения таких норм является не возможность непосредственного применения международных договоров к отношениям с участием частных субъектов, а придание им юридической силы национальных правовых норм российского права.

Попробуем разобраться в существе этих тезисов более подробно. В отечественной правовой доктрине положение о самостоятельности и неподчиненности друг другу международного и внутригосударственного права является общепризнанным. Как правило, не вызывает никаких возражений и утверждение о том, что внутригосударственный закон или иной правовой акт государственной власти не может быть непосредственным источником международного права, равно как и международный договор или международно-правовой обычай ни при каких обстоятельствах не могут быть непосредственными источниками внутригосударственного права[29]. Указанные предпосылки, однако, с нашей точки зрения, отнюдь не являются достаточным основанием для принципиального заявления о невозможности непосредственного регулирующего воздействия международно-правовых норм на поведение субъектов российского права, с которым выступают сторонники теории трансформации.

Принцип верховенства государственной власти не означает, что в рамках границ соответствующей страны может действовать только один правовой регулятор — национальное право. Суть проблемы, поэтому, заключается не в том, что международно-правовая норма в силу своей природы и предназначения не в состоянии выступать в качестве регулятора отношений на внутригосударственном уровне, как это утверждают «трансформисты», а в том, допускает или не допускает соответствующее государство ее действие в таком качестве. На наш взгляд, международные договоры и обычаи способны выступать в качестве источников норм, непосредственно регулирующих отношения между национально-правовыми субъектами различных государств или даже одной страны в тех случаях, когда это санкционировано соответствующим государством [30].

Положения ч. 4 ст. 15 Конституции РФ как раз и являются примером такого рода «санкции» генерального характера. Ведь если внимательно проанализировать ее текст, то нетрудно заметить, что в нем международные договоры и общепризнанные принципы и нормы международного права объявляются частью не «системы права», а «правовой системы» России, т. е. включаются в состав нормативных правовых регуляторов, действующих на территории нашей страны, а не источников российского права[31].

Как совершенно справедливо указывает Г. В. Игнатенко, указанная формулировка Конституции РФ «дает основания для такой «прописки» общепризнанных принципов и норм и международных договоров Российской Федерации в российской правовой системе, при которой эти принципы, нормы, договоры, не вторгаясь прямо во внутригосударственный нормативный комплекс, в российское законодательство, взаимодействуют с ним в правоотношениях, в правоприменительном процессе, в структуре правопорядка»[32].

Правильность подобной трактовки конституционных положений можно проиллюстрировать на примере п. 3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. «О международных договорах Российской Федерации» (далее — Закон о международных договорах), который предусматривает, что «положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно (курсив мой. — В. Г.). Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты».

Подобное нормативное предписание содержится и в п. 2 ст. 7 части первой Гражданского кодекса РФ 1994 г., устанавливающем, что международные договоры РФ применяются к отношениям, регулируемым Кодексом, «непосредственно (курсив мой. — В. Г.), кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта». Во всех указанных примерах, по нашему мнению, нормы национального права России «разрешают» применение положений международных договоров в сфере действия государственного суверенитета РФ, а не «превращают» их в нормы внутреннего права нашей страны.

В тех случаях, когда внутригосударственное право санкционирует применение правил международных договоров для регулирования общественных отношений, субъектами которых могут быть физические либо юридические лица, возникает проблема так называемых самоисполнимых и несамоисполнимых договоров или их отдельных положений.

Нормы самоисполнимых договоров в силу их детальной проработанности и завершенности могут применяться для регулирования соответствующих общественных отношений без каких-либо конкретизирующих и дополняющих их норм. Практика зарубежных государств, конституции которых объявляют международные договоры частью права страны или даже выше его (США, Франция, Германия, Испания и др.), показывает, что самоисполнимыми, как правило, являются договоры, регулирующие отношения между национально-правовыми субъектами различной государственной принадлежности, т. е. договоры, являющиеся источниками МЧП.

Несамоисполнимый договор, даже если государство санкционирует применение его правил внутри страны, требует для своего исполнения наличия акта внутригосударственного нормотворчества, конкретизирующего положения соответствующего документа. Именно о таких внутренних актах шла речь в приведенных выше статьях ГК РФ и Закона о международных договорах. Необходимость их принятия объясняется тем, что несамоисполнимые международные договоры, как правило, имеют общий характер и определяют известные рамки, масштабы поведения, в пределах которых сами государства устанавливают права и обязанности субъектов национального права. Такие соглашения обычно принимаются в целях достижения определенного урегулирования отношений внутри страны (например, в области обеспечения и соблюдения прав и свобод человека) и не предназначены для регулирования МННО.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что международные договоры и общепризнанные принципы и нормы международного права, наряду с актами национального законодательства отдельных государств, относятся к числу источников МЧП и способны непосредственно регулировать международные немежгосударственные невластные отношения. Поэтому они должны восприниматься и использоваться в этом качестве всеми физическими, юридическими лицами, государственными и общественными органами и организациями.

Необходимо также отметить, что законодательством Российской Федерации установлен принцип приоритетного применения положений международных договоров. Это означает, что в случае если международным договором нашей страны установлены иные правила, чем предусмотренные законодательством РФ, то применяются правила международного договора. Данный факт лишний раз подчеркивает необходимость тщательного изучения и анализа «международной составляющей» МЧП в процессе осуществления любого вида деятельности, выходящего за рамки границ одного государства.

В странах общего (англосаксонского) права, к числу которых можно отнести Великобританию, США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию и некоторые другие государства, в качестве источников МЧП, наряду с международными договорами и национальным законодательством, признаются также судебные прецеденты. Под ними в теории права обычно понимают решения судов, вынесенные по конкретному делу и являющиеся обязательными для данных судебных органов, а также для всех судов низшей инстанции при рассмотрении ими аналогичных дел в дальнейшем. В таких странах, как Великобритания и США, судебные прецеденты играют даже более существенную роль, чем акты писаного права. В этих государствах положения законов и подзаконных актов могут изменяться или отменяться судебными решениями.

В странах континентальной системы права, в том числе и в России, прецеденты не являются источниками права. В этих государствах судебная власть не обладает полномочием принимать юридически обязательные нормативные положения, а решения судебных органов обязательны только для тех дел, по которым они вынесены. В то же время, судебная практика в странах континентальной системы играет существенную роль в вопросах уяснения содержания, правильного применения и толкования правовых норм в процессе их реализации.

Некоторые авторы к числу источников МЧП относят также правовую доктрину — научные труды и высказывания пользующихся известностью и авторитетом ученых-юристов. Сторонники этой точки зрения утверждают, что в сфере МЧП значительно чаще, чем в рамках других нормативных правовых образований, возникает необходимость применения аналогии закона и аналогии права. Данный процесс практически всегда происходит на основе и в рамках концепций и схем, разрабатываемых не на законодательном, а на доктринальном уровне. Все это, по их мнению, предопределяет безусловную практическую значимость соответствующих теоретических конструкций в МЧП.

Принципиальная справедливость этих соображений, тем не менее, на наш взгляд, не дает достаточных оснований для отнесения доктрины к числу источников МЧП. Всякое теоретическое суждение, не воспринятое в рамках законодательного акта, международного соглашения или обычая, не может оказывать обязывающего воздействия на поведение субъектов правоотношения или деятельность правоприменительных органов. Доктринальные исследования любого уровня и качества всегда представляют собой только личное мнение отдельных авторов и не имеют юридически обязательной силы. Поэтому они могут играть лишь вспомогательную роль в процессе уяснения содержания и применения конкретных принципов и норм права.

Нет никаких оснований для определения в качестве источника МЧП и так называемого права, творимого участниками правоотношений. Речь в данном случае идет преимущественно о правилах поведения, разрабатываемых субъектами внешнеэкономических сделок на основе соглашения между ними и закрепляемых в соответствующих контрактах[33]. Такие соглашения, дополняя положения нормативных правовых актов, более детально определяют содержание прав и обязанностей сторон сделки, процедуру их реализации, форму и порядок осуществления расчетов между контрагентами, виды и объем их ответственности и т. д.

Сторонники придания подобным «актам автономной воли субъектов правоотношений» силы правовых норм указывают, что они оказывают безусловное регулятивно обязывающее воздействие на поведение участников сделки, и что факт соблюдения или несоблюдения контрактных положений будет, в конечном счете, определять правомерность или противоправность действий, совершаемых сторонами договора.

Между тем хорошо известно, что в основе происхождения любой нормы права лежит государственно-властное веление, а не соглашение частных лиц. Именно государственная воля придает правовой норме общеобязательный характер и обуславливает ее способность многократно регулировать сходные общественные отношения, возникающие между различными субъектами. Действие же регулятивных правил поведения, разрабатываемых сторонами сделки, является обязательным только для самих сторон. Кроме того, оно ограничено предметом и сроками действия соответствующего договора. Необходимо помнить, что «нормотворческая деятельность» субъектов правоотношений всегда совершается на основе, в рамках, с санкции и во исполнение права, а не наоборот. Поэтому соглашение сторон внешнеэкономической сделки, например, о содержании и порядке реализации их взаимных прав и обязанностей, будет оказывать регулятивное воздействие на поведение соответствующих субъектов МЧП лишь постольку и в тех пределах, поскольку это будет санкционировано и определено положениями законодательных актов и международных договоров.

«Одно из констатируемых в отечественной доктрине различий между юридическими нормами и, в частности, условиями договора состоит в том, — подчеркивает И. С. Зыкин, — что первые носят характер общего правила, в то время как вторые представляют собой индивидуальное регулирование. К последнему, наряду с договорами, односторонними сделками, относят и индивидуальные акты органов государственного управления, акты юрисдикционных органов»[34]. Как совершенно справедливо отмечает С. С. Алексеев, они «служат основанием для возникновения последствий, предусмотренных в нормах права, и в то же время в индивидуальном поднормативном порядке частично регламентируют содержание данных отношений»[35].

Все вышеизложенное позволяет отнести к числу источников МЧП внутреннее законодательство государств, международные договоры, судебные прецеденты (для стран англосаксонской системы права), а также внутригосударственные и международно-правовые обычаи.

Удельный вес различных источников МЧП в правовых системах государств неодинаков. Он зависит от многих факторов, в числе важнейших из которых следует выделить исторические традиции развития правовых институтов и правовой культуры, а также национальные особенности правотворческой и правоприменительной деятельности той или иной страны. Справедливость такого утверждения нетрудно проследить при более детальном анализе классификации, основных разновидностей и содержания отдельных видов источников МЧП.

2.2. Внутреннее законодательство государств

В современном мире существуют два основных подхода к проблеме регулирования международных немежгосударственных невластных отношений на уровне национального законодательства. Для первого из них характерно закрепление норм МЧП в многочисленных отраслевых законах и подзаконных актах внутреннего права. Специфика второго состоит в принятии государством специальных кодификационных законодательных актов по вопросам МЧП.

Российская Федерация относится к числу государств, в которых не существует единой национальной кодификации норм МЧП. В законодательстве нашей страны подобные положения находят закрепление в отраслевых, комплексных или специальных нормативных правовых актах различного уровня и происхождения. Ключевое положение среди них занимает Конституция Российской Федерации 1993 г.

Применительно к МЧП, значение Основного закона РФ состоит, прежде всего, в том, что, закрепляя основы государственного и общественного строя России, Конституция определяет содержание категории «публичный порядок государства» и устанавливает тем самым общие пределы действия иностранных законов и подзаконных актов на территории нашей страны. Кроме того, некоторые конституционные нормы призваны непосредственно регулировать МННО. Речь в данном случае идет, например, о ч. 3 ст. 62 Конституции, посвященной определению статуса иностранных граждан, или о ст. 8, 67, 74, 75, 79, регламентирующих правовые основы осуществления инвестиционной и внешнеэкономической деятельности.

Во внутреннем праве России существует значительное количество нормативных актов, содержащих коллизионные нормы МЧП. Важнейшим среди них является Гражданский кодекс Российской Федерации. Речь в данном случае идет о его третьей части, которая была принята Государственной Думой 1 ноября 2001 г. и подписана Президентом РФ 26 ноября 2001 г. В ее состав входит раздел VI «Международное частное право», состоящий из трех глав и 39 статей. В этот раздел включены нормы, касающиеся: общих принципов определения, установления содержания и применения иностранного и российского права к отношениям, составляющим предмет МЧП (ст. 1186—1194); права, подлежащего применению при определении правового положения физических лиц, юридических лиц, иностранных организаций, не являющихся юридическими лицами, и государства (ст. 1195—1204); права, подлежащего применению к имущественным и личным неимущественным отношениям (ст. 1205—1224).

Значительное количество коллизионных норм содержится также в Семейном кодексе Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. в разделе VII «Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства» и в главе XXVI «Применимое право» Кодекса торгового мореплавания РФ от 30 апреля 1999 г.

В соответствии с абз. 4 п. 1 ст. 2 ГК РФ к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом, применяются правила, установленные гражданским законодательством Российской Федерации. Указанное положение фактически относит к числу источников МЧП все отечественные нормативные правовые акты, посвященные регламентации правоотношений в гражданско-правовой сфере, такие, например, как ГК РФ или Федеральный закон «Об акционерных обществах» от 26 декабря 1995 г. При этом, однако, следует иметь в виду, что в случае принятия в Российской Федерации гражданско-правовых актов, специально предназначенных для регулирования отношений с иностранным участием, последние имеют преимущественную силу перед общими нормативными документами гражданского права.

Значительное количество норм, относящихся к международному частному праву, содержатся в законах и подзаконных актах Российской Федерации, регламентирующих процедуру осуществления внешнеэкономической и инвестиционной деятельности с иностранным участием. Как правило, эти акты носят комплексный характер и содержат правила поведения, относящиеся к различным отраслям права — административному, финансовому, таможенному, трудовому, гражданскому и др.

В числе наиболее важных из них следует назвать законы «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» от 9 июля 1999 г. (в редакции от 29 апреля 2008 г.); «Об инвестиционной деятельности в Российской Федерации, осуществляемой в форме капитальных вложений» от 25 февраля 1999 г. (в редакции от 24 июля 2007 г.); «О валютном регулировании и валютном контроле» от 10 декабря 2003 г. (в редакции от 30 октября 2007 г.); Таможенный кодекс Российской Федерации от 28 мая 2003 г.; «О торгово-промышленных палатах в Российской Федерации» от 7 июля 1993 г. (в редакции от 29 апреля 2008 г.); «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности» от 8 декабря 2003 г. (в редакции от 2 февраля 2006 г.); «О соглашениях о разделе продукции» от 30 декабря 1995 г. (в редакции от 29 декабря 2004 г.); «О финансовой аренде (лизинге)» от 29 октября 1998 г. (в редакции от 26 июля 2006 г.); «О мерах по защите экономических интересов Российской Федерации при осуществлении внешней торговли товарами» от 14 апреля 1998 г. (в редакции от 8 декабря 2003 г.); «Об экспортном контроле» от 18 июля 1999 г. (в редакции от 1 декабря 2007 г.); «О концессионных соглашениях» от 21 июля 2005 г. (в редакции от 30 июня 2008 г.); «Об особых экономических зонах в Российской Федерации» от 22 июля 2005 г. (в редакции от 30 октября 2007 г.); «О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства» от 29 апреля 2008 г. и др. Вопросам государственного регулирования внешнеэкономической и инвестиционной деятельности посвящены также многочисленные указы Президента и постановления Правительства Российской Федерации.

Отдельные нормы МЧП нашли свое отражение в таких документах, как законы (-) «О недрах» от 21 февраля 1992 г. (в редакции от 18 июля 2008 г.); (-) «Об организации страхового дела в Российской Федерации» от 27 ноября 1992 г. (в редакции от 29 ноября 2007 г.); «О техническом регулировании» от 27 декабря 2002 г. (в редакции от 1 декабря 2007 г.); (-) «О континентальном шельфе Российской Федерации» от 30 ноября 1995 г. (в редакции от 18 июля 2008 г.); «О банках и банковской деятельности» от 3 февраля 1996 г. (в редакции от 8 апреля 2008 г.); «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации» от 17 декабря 1998 г. (в редакции от 14 июля 2008 г.); «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» от 25 июля 2002 г. (в редакции от 6 мая 2008 г.); Воздушном кодексе Российской Федерации от 19 марта 1997 г. (-) и др.

Значительное число нормативных актов Российской Федерации посвящено вопросам международного гражданского процесса. Соответствующие нормы, прежде всего, содержатся в Гражданском процессуальном кодексе РФ от 14 ноября 2002 г. в разделе V «Производство по делам с участием иностранных лиц». Той же проблеме посвящен и раздел V Арбитражного процессуального кодекса РФ от 24 июля 2002 г. Не менее важное значение в этом смысле имеет Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже» от 7 июля 1993 г. (далее — Закон о международном коммерческом арбитраже), который устанавливает основополагающие принципы и правила рассмотрения споров с иностранным участием в международных третейских судебных органах России. 2 октября 2007 г. в России был принят Федеральный закон «Об исполнительном производстве» (далее — Закон об исполнительном производстве), определяющий, среди прочего, порядок совершения исполнительных действий в отношении иностранных граждан, организаций и лиц без гражданства. Им также устанавливается процедура исполнения судебных актов и актов других органов иностранных государств в Российской Федерации. Отдельные положения о признании на территории РФ решений судов иностранных государств содержатся также в Федеральном законе «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 г. (в редакции от 1 декабря 2007 г.).

Весьма близкими к охарактеризованному выше российскому законодательству по содержанию и основополагающим принципам построения являются законы и подзаконные акты, принятые в большинстве стран Содружества Независимых Государств.

К числу стран, в национальном праве которых отсутствуют специальные нормативные акты, кодифицирующие нормы МЧП, можно также отнести, в частности, Алжир, Грецию, Египет, Испанию, Китай, Мексику, Монголию, Португалию, Францию, Чили. В этих государствах регулирование МННО осуществляется на основе нормативных предписаний, закрепленных в гражданских, гражданско-процессуальных, семейных, трудовых, торговых кодексах, а также в ряде отраслевых и комплексных нормативных актов. Среди них наиболее известным является Французский гражданский кодекс (Кодекс Наполеона) 1804 г., который оказал решающее воздействие на формирование и развитие цивилистического законодательства многих стран Европы, Азии, Северной и Южной Америки.

Нормативные правовые акты, содержащие нормы МЧП, начинают играть все более важную роль и в правовой системе тех государств, где на протяжении многих десятков лет безусловное предпочтение отдавалось судебной практике. Это обстоятельство объясняется рядом факторов, в числе которых можно назвать следующие: усиление вмешательства государства в хозяйственную жизнь общества, возрастание потребности в систематизации и упрощении неимоверно сложного и противоречивого прецедентного права, необходимость достижения определенного «выравнивания» содержания гражданско-правовых и смежных с ними норм права различных стран в условиях интенсификации развития МННО.

Так, например, практика разработки единообразных законов в различных областях торгового и предпринимательского права получила широкое распространение в Соединенных Штатах Америки. Среди наиболее важных документов здесь следует назвать Единообразный закон о партнерстве 1914 г., Единообразный торговый кодекс 1962 г. (с последующими изменениями и дополнениями), Единообразный закон о партнерстве с ограниченной ответственностью 1976 г., Единообразный закон о нотариальных действиях 1982 г., Модельный закон о предпринимательских корпорациях 1984 г.; Единообразный закон о ценных бумагах 1985 г. и др.

Эти нормативные акты имеют рекомендательный характер и являются моделями для законодательных и исполнительных органов отдельных штатов, которые вправе в любое время изменять их положения или вообще не применять на своей территории. Так, например, § 1.02 Модельного закона о корпорациях 1984 г. устанавливает, что «легислатура штата (наименование штата) вправе в любое время изменять или отменять настоящий Закон в целом или в любой его части, причем такие изменения или отмена распространяют свое действие на все корпорации данного штата или любых других штатов, подпадающие под действие настоящего Закона». Подобные оговорки содержатся и в единообразных законах о партнерствах.

Тем не менее практически во всех штатах США законодательство о предпринимательской деятельности и корпорациях базируется именно на этих документах, предложенных федеральной властью. Исключение составляет штат Луизиана, правовая система которого во многом основана на исторических традициях и нормах французского права. В 1991 г. здесь даже был принят специальный Закон о международном частном праве.

В США принято также значительное количество федеральных законов, специально предназначенных для регулирования отношений с иностранным участием. В их числе: Закон об иммунитетах иностранных суверенов 1976 г.; Закон об оценке иностранных инвестиций 1976 г.; Закон о коррупции за рубежом 1977 г.; Закон о торговых соглашениях 1979 г.; Закон об управлении экспортом 1979 г.; Закон о компании, занятой в экспортной торговле (экспортной компании) 1982 г.; Закон о торговле и тарифах 1984 г.; Комплексный закон о торговле и конкуренции 1988 г.

Неизбежным следствием охарактеризованного выше подхода к развитию внутригосударственных источников МЧП является неуклонное увеличение количества нормативных актов, содержащих его нормы. Такая ситуация, в конечном счете, негативно сказывается на эффективности правоприменительной деятельности в соответствующей сфере. Отсутствие единого кодификационного документа, регламентирующего основополагающие вопросы МЧП, усугубляет проблему противоречивости и пробельности правового регулирования международных немежгосударственных невластных отношений на национальном уровне, приводит к дублированию одних и тех же положений в различных законодательных актах, порождает их «конкуренцию» друг с другом.

Поэтому все большее распространение во внутригосударственном законодательстве получает практика разработки специальных законов. На сегодняшний день они приняты, в частности, в Австрии (1978 г.), Азербайджане (2000 г.), Венгрии (1979 г.), Венесуэле (1998 г.), Грузии (1998 г.), Италии (1995 г.), Лихтенштейне (1996 г.), Польше (1965 г.), Республике Корея (1999 г.), Румынии (1992 г.), Тунисе (1998 г.), Турции (1982 г.), ФРГ (1986 и 1999 г.), Хорватии (1992 г.), Швейцарии (1987 г.), Эстонии (2002 г.) и некоторых других странах. (-)

Как правило, указанные нормативные акты состоят из трех основных частей, содержащих нормы, которые посвящены регулированию: 1) общих вопросов МЧП (квалификация, взаимность коллизионных норм, установление содержания и пределов действия иностранного права, обратная отсылка, личный статут субъектов МЧП и его изменение, пределы автономии воли сторон правоотношений); 2) коллизионных вопросов, возникающих в рамках широкого круга отношений в сфере гражданского, семейного и трудового права; 3) вопросов международного гражданского процесса (компетенция судов и других внутригосударственных органов при рассмотрении и решении ими дел с участием иностранных субъектов, правовое положение иностранцев в процессе, признание и исполнение иностранных арбитражных и судебных решений и др.).

Систематизация основополагающих норм национального законодательства, посвященных регулированию МННО, в рамках одного нормативного правового акта помогает избежать многих трудностей как на этапе разработки в соответствующем государстве других внутригосударственных источников МЧП, так и на этапе их практического применения.

Анализируя содержание современного процесса национальных кодификаций в области МЧП, отмечают А. Н. Жильцов и А. И. Муранов, можно «наблюдать своего рода «борьбу» двух юридических форм закрепления позитивного регулирования, а именно отдельных законов и частей гражданских кодексов за право включать в себя регламентацию вопросов МЧП. Сказать, на чьей стороне преимущество, достаточно сложно, хотя в целом представляется, что перевес даже не столько на стороне отдельных законов, сколько на стороне комплексного подхода, заключающегося в том, чтобы объединить регулирование вопросов международного гражданского процесса и коллизий законов»[36].

2.3. Международные договоры

Международные договоры представляют собой соглашения между государствами и другими субъектами международного права, разрабатываемые на основе согласования их волеизъявлений в целях единообразного регулирования определенных разновидностей общественных отношений.

В современном мире нормативно-правовое регулирование взаимоотношений субъектов различной государственной принадлежности уже не может осуществляться исключительно посредством национального законодательства отдельных стран в силу его разрозненности и противоречивости. Все более важное значение в этом процессе придается международным договорам, содержащим нормативные предписания унифицированного характера. Специфика подобных соглашений состоит прежде всего в том, что, будучи результатом согласования волеизъявлений властных образований — государств, они, как правило, содержат правила поведения, которые напрямую адресуются участникам МННО (например, физическим или юридическим лицам). Поэтому многие международно-правовые источники МЧП способны, наряду с актами внутригосударственного права, выступать в качестве непосредственных источников юридических прав и обязанностей субъектов конкретных правоотношений.

Характерной особенностью процесса современного международного правотворчества является тенденция расширения участия в нем международных межправительственных организаций. Они не только оказывают помощь государствам в подготовке текстов договоров, но и довольно часто сами выступают в качестве инициаторов разработки тех или иных соглашений. Использование организационных возможностей ММПО помогает государствам быстрее находить согласованные решения и, следовательно, значительно ускорять процедуру принятия соглашений. Многие международные организации располагают специальным механизмом, подразделения которого занимаются подготовкой и экспертизой нормативных актов, выносимых впоследствии на рассмотрение и утверждение либо самой международной организации, либо специально созываемой для этой цели межгосударственной конференции. Причем в последнем случае ММПО обычно предоставляют такой конференции различного рода услуги, осуществляемые их вспомогательными органами и секретариатами.

Одной из старейших международных организаций, занимающихся разработкой проектов соглашений в области МЧП, является Гаагская конференция по международному частному праву. Ее первая сессия была проведена в 1893 г. в Гааге по инициативе правительства Нидерландов. Многие годы эта организация не имела постоянной основы функционирования и созывалась от случая к случаю по предложению различных государств. Статус постоянно действующей ММПО Конференция приобрела в 1955 г. с момента вступления в силу ее Статута, принятого в 1951 г. По состоянию на 16 сентября 2008 г. членами ГКМЧП являлись 69 государств мира, включая Россию. Конференция созывается на очередные сессионные заседания, как правило, один раз в четыре года. Всю текущую и организационную работу в период между сессиями Конференции выполняют ее Постоянное бюро вместе с Нидерландской государственной комиссией по кодификации МЧП.

В соответствии со ст. 1 Статута ГКМЧП основной целью Конференции является прогрессивная унификация норм МЧП. Данная деятельность осуществляется этой организацией прежде всего в области коллизионного, семейного, наследственного права, правовой помощи и международного гражданского процесса. Проекты соответствующих конвенций разрабатываются постоянно действующими органами Конференции, принимаются на ее сессионных заседаниях и вступают в силу после их одобрения или ратификации необходимым количеством государств. За период с 1951 по 2008 г. в рамках ГКМЧП таким образом было принято 39 международных договоров.

Значительную работу в области международно-правовой кодификации МЧП проводит также Международный институт унификации частного права, основанный в 1926 г. в Риме. В его работе принимает участие 61 государство мира, включая Россию. Целями Института являются изучение путей гармонизации и согласования частного права групп государств или отдельных стран, разработка его единообразных норм.

Руководящими органами УНИДРУА являются Генеральная Ассамблея (состоит из представителей правительств стран-участниц), избираемый ею Административный совет и Президент (назначается правительством Италии). Исполнительные функции в рамках УНИДРУА осуществляет Секретариат, возглавляемый Генеральным секретарем.

В отличие от ГКМЧП, Институт специализируется, в основном, на кодификации материальных норм МЧП. За время работы УНИДРУА в его рамках было разработано и принято 11 проектов соответствующих международно-правовых соглашений. Однако только некоторые из них вступили в законную силу. В 1994 г. Институтом были одобрены Принципы международных коммерческих договоров, а в 2004 г. — Принципы транснационального гражданского процесса.

Одной из целей деятельности другого международного институционного органа — Комиссии ООН по праву международной торговли — является разработка проектов международных конвенций и типовых законов в области права международной торговли, коммерческого арбитража и платежей, международных перевозок. К настоящему времени этим органом было принято несколько важнейших международно-правовых документов в данной области. Комиссия была учреждена на основе резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 2205 (ХХI) от 17 декабря 1966 г. С января 2003 г. ее состав был расширен до 60 государств-членов, которые избираются Ассамблеей на шестилетний срок. Проекты документов, разрабатываемых Комиссией, принимаются либо на созываемых Генеральной Ассамблеей ООН конференциях, либо непосредственно на ее пленарных заседаниях.

Международные договоры, разрабатываемые указанными выше, а также некоторыми другими международными организациями[37], носят универсальный характер и рассчитаны на широкое применение. Однако серьезным препятствием на пути их всеобщего признания и распространения продолжают оставаться как значительные расхождения во взглядах на доктрину и практику МЧП, существующие в странах англосаксонской и континентальной правовой традиции, так и нежелание многих государств мира отказываться от применения собственных национально-правовых актов в пользу унифицированных норм международных договоров.

Данное обстоятельство делает невозможным достижение в ближайшее время всеобщей кодификации коллизионных и материально-правовых норм МЧП на международном уровне. Поэтому в обозримом будущем нормотворческий процесс в этой области будет развиваться по уже апробированному пути унификации правовых предписаний в отдельных достаточно узких сферах МЧП.

В одну из таких областей традиционно входят вопросы правового регулирования внешнеторговой деятельности и международных расчетов. В числе международных договоров, уже функционирующих в этой области, можно назвать, в частности:

Венскую конвенцию ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. Разработана ЮНСИТРАЛ. На сентябрь 2008 г. Конвенция вступила в силу для 70 государств, включая Россию. Указанный документ регулирует процедуру заключения договора международной купли-продажи товаров, а также определяет права и обязанности продавца и покупателя, которые возникают из такого договора;

Конвенцию об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 г. и Дополнительный протокол к ней 1980 г. Разработана ЮНСИТРАЛ. На 16 сентября 2008 г. в Конвенции (без учета поправок, внесенных Протоколом) принимали участие 27 государств (-). Устанавливает единый срок исковой давности для предъявления требований, вытекающих из договора международной купли-продажи, продавцом и покупателем друг другу. Конвенция также содержит нормы, касающиеся начала исчисления, перерыва, продления и изменения срока исковой давности, определения последствий его истечения;

Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров от 22 декабря 1986 г. Разработана ГКМЧП. Содержит, в основном, коллизионные нормы, регламентирующие процедуру определения права, применяемого при исполнении внешнеторговых сделок, и устанавливает сферу его действия.

Три вышеназванных конвенции занимают ключевое место в системе универсальных международных договоров, регламентирующих внешнеторговую деятельность. К ним тесно примыкает другая группа международно-правовых документов, которые призваны урегулировать ряд специальных вопросов в данной области. Это, в частности, разработанные УНИДРУА Женевская конвенция о представительстве в международной купле-продаже товаров 1983 г., Оттавская конвенция по международному факторингу 1988 г., Оттавская конвенция по международному финансовому лизингу 1988 г., а также принятая 1 июля 1985 г. ГКМЧП Гаагская конвенция о праве, применимом к трастовым обязательствам, и о их признании и Конвенция ООН об использовании электронных сообщений в международных договорах от 23 ноября 2005 г.

В области международных расчетов в настоящее время наиболее значимыми являются три Женевские конвенции об унификации права, относящегося к векселям, от 7 июня 1930 г. и три последующие конвенции, также подписанные в Женеве, об унификации права, относящегося к чекам, от 19 марта 1931 г. Их положения были признаны большинством стран Европы (Россия присоединилась только к конвенции по векселям), Бразилией и Японией. Страны англосаксонской системы права практически не принимают участия в этих договорах. Для ликвидации такой ситуации ЮНСИТРАЛ подготовила проект новой Конвенции о международных переводных и международных простых векселях, который был одобрен Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1988 г.

Еще одним документом, принятым в этой области ЮНСИТРАЛ, стала Конвенция ООН о независимых гарантиях и резервных аккредитивах 1995 г. Она вступила в силу 1 января 2000 г. и на сегодняшний день действует в отношениях между Габоном, Беларусью, Кувейтом, Либерией, Панамой, Сальвадором, Тунисом и Эквадором. В этом списке можно назвать пока еще не вступившую в силу Конвенцию ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г.

Целый ряд международных договоров заключены в области транспорта, перевозки грузов и пассажиров. В числе наиболее значимых из них можно назвать Международную конвенцию об унификации некоторых правил о коносаменте 1924 г. с изменениями, внесенными в нее протоколами, подписанными в г. Брюсселе в 1968 и 1979 г.; Варшавскую конвенцию об унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок 1929 г. с дополнительными протоколами к ней 1955 и 1971 г.; Конвенцию о договоре международной перевозки грузов автомобильным транспортом 1956 г.; Соглашение о перевозке пассажиров и багажа по железным дорогам в прямом международном сообщении 1950 г.; Соглашение о международном грузовом сообщении 1951 г.; Конвенцию ООН о морской перевозке грузов (Гамбургские правила) 1978 г.; Конвенцию о международных железнодорожных перевозках грузов, пассажиров и багажа 1980 г.; Конвенцию ООН о международных смешанных перевозках грузов 1980 г.

В качестве самостоятельной можно также выделить довольно многочисленную группу международно-правовых соглашений по вопросам интеллектуальной собственности, в подавляющем большинстве которых участвует Российская Федерация.

К их числу относится один из старейших источников современного МЧП — Парижская конвенция по охране промышленной собственности 1883 г., участниками которой на 14 сентября 2008 г. являлись 173 государства мира. Главная цель конвенции состоит в создании льготных условий для патентования изобретений, промышленных образцов и регистрации товарных знаков субъектами одних государств в других.

Другой важный документ в этой области — Договор о патентной кооперации (РСТ) 1970 г. На сентябрь 2008 г. он объединял 139 государств мира. Договор направлен на повышение единообразия патентного права государств, уменьшение стоимости подачи патентных заявок и проведения предварительной экспертизы. Им предусматривается возможность составления и подачи так называемой международной патентной заявки. Подобный механизм в отношении товарных знаков предусмотрен Мадридской конвенцией о международной регистрации фабричных и товарных знаков 1891 г. (на 14 сентября 2008 г. 56 государств-участников, включая Россию). (-) Упрощению административной процедуры регистрации товарных знаков и промышленных образцов призваны также служить Ниццское соглашение о международной классификации товаров и услуг для регистрации знаков 1957 г. (на 14 сентября 2008 г. 83 государства-участника, включая Россию) и Локарнское соглашение, устанавливающее международную классификацию промышленных образцов 1968 г. (на 14 сентября 2008 г. 49 государств-участников, включая Россию).

В области авторского права наиболее важное значение имеют Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений 1886 г. (164 участника) и Женевская (всемирная) конвенция об авторском праве 1952 г. (около 100 участников).

Применительно к международно-правовому регулированию вопросов интеллектуальной собственности нельзя также не упомянуть несколько важных нормативно-правовых актов, разработанных в последнее десятилетие Всемирной организацией интеллектуальной собственности. В их числе, в частности, Договор о законах по товарным знакам с Инструкцией к нему от 27 октября 1994 г.; Договор ВОИС по авторскому праву и Договор ВОИС по исполнениям и фонограммам от 20 декабря 1996 г.; Договор о патентном праве с Инструкцией к нему от 1 июня 2000 г.

В рамках Уругвайского раунда ГАТТ 15 апреля 1994 г. было заключено Соглашение об относящихся к торговле аспектах прав интеллектуальной собственности. Оно вступило в силу 1 января 1995 г. и в настоящее время является обязательным для всех государств-членов Всемирной торговой организации. В международной практике этот нормативный акт обычно именуется ТРИПС в соответствии с аббревиатурой его названия на английском языке (TRIPS — Trade-Related Aspects of Intellectual Property Rights). В ТРИПС по сравнению с ранее принятыми международными договорами был расширен перечень объектов интеллектуальной собственности, подлежащих охране, впервые закреплены обязательства государств-участников в отношении соблюдения международных стандартов защиты авторских прав и прав на промышленную собственность от всякого рода нарушений, а также правила о разрешении споров.

Достаточное количество важных международных договоров универсального характера было принято в сфере международного гражданского процесса и коммерческого арбитража. Подавляющее большинство из них разрабатывалось в рамках ГКМЧП и Комиссии ООН по праву международной торговли.

В этом ряду, прежде всего, следует упомянуть Конвенцию по вопросам гражданского процесса 1954 г. На сегодняшний день в ней участвует (-) 45 государств мира, включая Россию. Конвенция содержит нормы, посвященные регулированию таких важных вопросов, как вручение за границей судебных и внесудебных документов, исполнение судебных поручений, взыскание судебных издержек и расходов, оказание бесплатной правовой помощи и др.

В числе других международных договоров этой группы, имеющих более узкую предметную ориентацию, можно назвать Конвенцию о признании и исполнении решений по делам об алиментных обязательствах в отношении детей 1958 г.; Конвенцию о вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским и торговым делам 1965 г. (на сентябрь 2008 г. 57 государств-участников, включая Россию); Конвенцию о получении за границей доказательств по гражданским и торговым делам 1970 г. (на сентябрь 2008 г. 45 государств-участников, включая Россию); Конвенцию об облегчении доступа к правосудию за границей 1980 г. (24 государства-участника) и др.

С вышеназванными соглашениями тесно связана Гаагская конвенция, отменяющая требование легализации иностранных официальных документов 1961 г. К середине сентября 2008 г. ее участниками стали 94 государства, включая Россию.

ЮНСИТРАЛ в области разрешения международных коммерческих споров были разработаны и приняты такие важные документы, как Нью-Йоркская конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г. (на сентябрь 2008 г. насчитывала 142 участника); Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ 1976 г. (применяется при рассмотрении споров в рамках изолированного арбитража ad hoc); Согласительный регламент ЮНСИТРАЛ 1980 г. (устанавливает процедуру мирного урегулирования споров посредством согласительной процедуры); Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном коммерческом арбитраже 1985 г. (на его основе во многих странах мира, включая Российскую Федерацию, были приняты соответствующие национальные законодательные акты)[38].

Вопросам международно-правового регулирования процедуры рассмотрения инвестиционных споров посвящены Вашингтонская конвенция о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами 1965 г. и Конвенция об учреждении Многостороннего агентства по гарантиям инвестиций, подписанная в Сеуле в 1985 г. Успешная реализация Вашингтонской конвенции послужила основанием для принятия в 1978 г. Дополнительного протокола к ней для осуществления примирительной процедуры и арбитражного урегулирования производства по установлению фактов.

Активная нормотворческая деятельность в области МЧП ведется не только на универсальном, но и на региональном уровне. Здесь в числе наиболее важных международно-правовых источников МЧП следует, прежде всего, упомянуть Кодекс МЧП (Кодекс Бустаманте), который был принят в 1928 г. на VI Международной Американской конференции в Гаване. В настоящее время участниками этого договора являются около 15 государств Латинской Америки. Кодекс Бустаманте представляет собой наиболее яркий пример успешной кодификации норм коллизионного права, предпринятой на межгосударственном уровне. В этом обширнейшем документе, насчитывающем 437 статей, регламентируются, в частности, вопросы право- и дееспособности физических лиц, семейного и обязательственного права, права собственности, международного торгового и уголовного права, международного гражданского процесса.

Не менее известным источником МЧП является Межамериканская конвенция о международном коммерческом арбитраже, которая была принята в 1975 г. в Панаме на первой конференции по международному частному праву стран Американского континента. Ее участниками на сегодняшний день являются 19 государств Северной и Южной Америки, включая США. Подобные конференции в этом регионе проводятся каждые три года. Итогом их работы уже стали более двух десятков конвенций по вопросам право- и дееспособности юридических и физических лиц, международных перевозок, расчетов, разрешения торговых споров и др. Одними из последних таких соглашений стали одобренные на специализированных конференциях по международному частному праву Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам 1994 г. и Межамериканская конвенция об общих нормах международного частного права 1997 г.

Процесс международно-правовой унификации норм МЧП интенсивно развивается в странах Европейского Союза. Для иллюстрации этого факта достаточно упомянуть такие известные документы, принятые в рамках ЕС, как Брюссельская конвенция о взаимном признании компаний 1968 г.; Брюссельская конвенция о юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам 1968 г. (Брюссельская конвенция I); Европейская конвенция об иммунитете государств 1972 г.; Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г. В мае 1998 г. государства-члены Европейского Союза подписали Конвенцию о юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по вопросам семьи и брака (Брюссельская конвенция II) и Протокол о ее толковании Судом Европейских Сообществ. 22 декабря 2000 г. Совет ЕС принял Регламент № 44/2001 «О юрисдикции, признании и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам», а позднее Регламент № 2201/2003 «О юрисдикции, признании и принудительном исполнении решений по семейным делам», призванные со временем заменить Брюссельськие конвенции I и II.

В этот перечень можно также включить Соглашение о подсудности и исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам, которое в 1988 г. заключили между собой государства, входящие в Европейскую ассоциацию свободной торговли.

С помощью ряда конвенций, принятых в 60—70-е гг. в рамках ЕС, были унифицированы многие вопросы патентного права стран Западной Европы. Речь здесь идет, в частности, о Страсбургском соглашении об унификации отдельных положений патентного права 1963 г., а также о Мюнхенской конвенции 1973 г. и Люксембургской конвенции 1975 г., которыми были введены в практику соответственно единый европейский патент и «патент Сообщества».

В 1961 г. в Женеве под эгидой Европейской экономической комиссии ООН была разработана и подписана Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже. В настоящее время ее участниками являются около 30 государств различных регионов мира, включая Россию. Конвенция была принята в целях преодоления трудностей, возникающих в процессе формирования составов арбитражных судов и осуществления арбитражной процедуры, особенно в торговых отношениях стран с различным экономическим строем. Под эгидой ЕЭК 20 января 1966 г. был разработан также Арбитражный регламент Европейской экономической комиссии ООН. Как и Конвенция 1961 г., он призван оказывать содействие сторонам в формировании состава арбитража и определения арбитражной процедуры в случае неопределенности договора или бездействия ответчика. Регламент носит факультативный характер. Поэтому возможность его применения стороны должны согласовывать между собой в договоре.

Несколько важных международных договоров, посвященных регулированию вопросов, составляющих предмет МЧП, было принято в рамках Содружества Независимых Государств. В их числе можно, в частности, назвать Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности от 20 марта 1992 г.; Соглашение об общих условиях поставок товаров между организациями государств-участников СНГ от 20 марта 1992 г.; Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. с Протоколом к ней 1997 г. (этот документ не действует в отношениях между государствами-участниками Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной 7 октября 2002 г. в г. Кишиневе); Соглашение о мерах по охране промышленной собственности и создании Межгосударственного совета по вопросам охраны промышленной собственности от 12 марта 1993 г.; Договор о создании Экономического союза от 24 сентября 1993 г.; Соглашение о статусе Экономического суда СНГ от 6 июля 1994 г.; Конвенцию о защите прав инвесторов от 28 марта 1997 г.; Соглашение о порядке взаимного исполнения решений арбитражных, хозяйственных и экономических судов на территориях государств-участников Содружества от 6 марта 1998 г.; Конвенцию о транснациональных корпорациях от 6 марта 1998 г.; Конвенцию о межгосударственном лизинге от 25 ноября 1998 г. и ряд других.

В эпоху после распада СССР подобные договоры призваны стать важным средством сохранения единого правового пространства, а также обеспечения прав и законных интересов граждан бывших союзных республик на территории всего Содружества.

Значительный пласт международно-правовых источников МЧП составляют двусторонние договоры. Они позволяют эффективнее сбалансировать интересы сторон в текстах соглашений — в этом их преимущество перед договорами многосторонними, недостаток же — в том, что такие договоры создают дифференцированный режим правового регулирования двусторонних отношений государств в одной области. Теоретически подобные договоры могут заключаться по любым вопросам МЧП, содержать как коллизионные, так и материально-правовые нормы или носить комплексный характер. Рассмотрим некоторые наиболее важные виды двусторонних договоров, принимая за основу те, которые заключены СССР и его правопреемницей Российской Федерацией.

В этом перечне прежде всего необходимо упомянуть договоры по оказанию правовой помощи. Их основная цель состоит в обеспечении взаимного соблюдения и признания имущественных, личных неимущественных и процессуальных прав граждан одного государства на территории другого. Подавляющее большинство соглашений о правовой помощи содержит также комплекс норм, определяющих виды, формы и способы сотрудничества органов юстиции различных государств в области гражданского, семейного или уголовного права, а также обеспечивающих взаимное признание актов этих органов.

Не менее важную роль в системе международно-правовых источников МЧП играют торговые договоры (о торговле, о торговле и экономическом сотрудничестве, о торговых и экономических отношениях, о торговле и мореплавании и т. п.). В них, как правило, устанавливается общий правовой режим, на основе которого осуществляются коммерческие взаимоотношения сторон и их субъектов друг с другом, определяется правовой статус юридических и физических лиц одной стороны на территории другой, содержатся правила о порядке разрешения торговых споров.

В конце 80-х — начале 90-х гг. СССР, а позднее — Россией, было подписано значительное количество двусторонних договоров о поощрении и взаимной защите капиталовложений. Их актуальность определяется важностью содержащихся в подобных соглашениях гарантий, которые договаривающиеся государства взаимно предоставляют инвесторам другой стороны. Договоры о капиталовложениях имеют особое значение в условиях известной незавершенности и нестабильности российского инвестиционного законодательства, поскольку они, равно как, впрочем, и любой другой двусторонний договор в области МЧП, способны оказывать непосредственное регулирующее воздействие на поведение субъектов и, таким образом, в какой-то степени компенсировать этот недостаток. На сегодняшний день Россия является стороной договоров о поощрении и взаимной защите капиталовложений, подписанных с более чем 50 государствами мира.

В числе других разновидностей двусторонних договоров, которые являются источниками МЧП, необходимо упомянуть, в частности, соглашения по охране авторских прав и промышленной собственности, соглашения в области автомобильного, воздушного и морского транспорта, соглашения по вопросам международного гражданского процесса и некоторые другие.

В заключение этого вопроса несколько слов следует сказать о двусторонних международно-правовых документах, не являющихся источниками МЧП, но оказывающих, тем не менее, значительное влияние на отношения, составляющие его предмет. В их числе особое место занимают консульские конвенции и договоры об устранении двойного налогообложения. Первые, в частности, определяют полномочия консульских учреждений по представлению своих физических и юридических лиц, а также защите их прав и законных интересов в официальных органах иностранного государства, в том числе в связи с решением вопросов гражданско-правового характера. Основной целью вторых является упорядочение взаимоотношений участников международных экономических связей с налоговыми органами стран-участниц, сокращение объема налоговых отчислений, а в некоторых случаях полное освобождение от их уплаты отдельных категорий физических или юридических лиц. На сегодняшний день наша страна участвует в более чем 35 договорах об устранении двойного налогообложения, включая соглашения, подписанные с Австрией, Арменией, Бельгией, Великобританией, Венгрией, Испанией, Индией, Канадой, Кипром, Италией, Кореей, Марокко, Малайзией, Словенией, США, Турцией, Финляндией, Францией, ФРГ, Чехией, Швейцарией, Швецией, Югославией, Японией и некоторыми другими государствами.

2.4. Судебные прецеденты

Как уже указывалось выше, прецедентное право представляет собой совокупность норм, сформулированных в решениях судебных органов. Дэниэл Д. Мидор, например, определяет его применительно к США как «свод юридических принципов и правил, составленный на основании письменных заключений промежуточных апелляционных судов и судов последней инстанции для разъяснения своих решений. В соответствии с доктриной судебного прецедента, эти решения являются обязательными при рассмотрении всех последующих дел, за исключением тех случаев, когда будет доказано отличие этих дел, либо, как иногда случается, эти решения отменяются»[39].

На сегодняшний день прецедентное право получило наибольшее распространение в странах, территории которых входили в свое время в состав Британской империи. В их числе следует назвать Великобританию, США, Австралию, Новую Зеландию, Канаду. В своей совокупности эти и некоторые другие государства образуют сегодня группу стран так называемой англосаксонской системы права.

Исторически прецедентное право начало развиваться как совокупность общего права (common law) и права справедливости (law of equity). Различие между этими категориями впервые обозначилось около 600 лет назад в средневековой Англии, где существовали две основные разновидности судебных органов, каждой из которых было свойственно свое специфическое отношение к осуществлению правосудия. Если суды права справедливости отличал гибкий и творческий подход к оценке фактических обстоятельств дела, то для судов общего права было характерно более консервативное и традиционное отношение к процедуре разрешения споров и вынесению решений. Поэтому именно в судах права справедливости были выработаны такие важные цивилистические институты, не известные в то время общему праву, как доверительная собственность (trust), институт принуждения к исполнению договорного обязательства в натуре (specific performance) и др.

После столетий конкуренции и противоречий, порожденных отмеченной двойственностью юрисдикций, произошло слияние судов общего права и права справедливости в единую судебную систему. Впервые такая реформа была осуществлена в 1848 г. в штате Нью-Йорк. В течение нескольких последующих десятилетий соответствующие изменения были предприняты в США также в других штатах и на федеральном уровне. В Великобритании подобная реформа была проведена в 1873—1875 гг. Несмотря на то, что данный процесс изначально преследовал цель достижения слияния судов, но не самого права, можно констатировать, что к настоящему времени в результате его развития право справедливости практически полностью утратило свои позиции, «растворившись» в институтах общего права. Поэтому именно общее право сегодня фактически составляет содержание того, что в доктрине принято именовать правом судебных прецедентов или прецедентным правом.

Для правильного понимания существа прецедентного права очень важно уяснить содержание трех категорий, известных в странах англосаксонской системы под латинскими терминами stare decisis, ratio decidenti и dictum [40].

Stare decisis (дословно — придерживаться того, что было решено) — принцип, в соответствии с которым решение, вынесенное судебным органом, является обязательным при последующем разрешении аналогичного дела тем же самым судом или судом соответствующей юрисдикции низшей инстанции. Так, например, в США решение, принятое первичным судом какого-либо штата, будет создавать нормы права для будущих решений только данного суда, а не для других судов аналогичной юрисдикции этого или другого штата или апелляционных судов. В то же время решения Верховного суда США будут являться обязательными для всех судебных органов этой страны.

Органы, применяющие прецедентное право, учитывают не все решение соответствующего суда, а лишь ту его часть, где сформулированы принципиальные правовые положения, на которых основано само решение. Именно они обозначаются в доктрине термином ratio decidenti. В свою очередь dictum (или obiter dictum) — заявления, ремарки, замечания, нашедшие отражение в решении суда, но не создающие, тем не менее, его правовую основу. Различие между указанными составляющими судебного решения не всегда достаточно просто установить. Поэтому вопрос о том, что есть в данном конкретном решении ratio decidenti, а что — dictum, определяет во многих случаях существо юридического анализа ситуации и содержание аргументов сторон в судебном заседании.

Суды стран общего права обладают большой свободой в определении тех случаев, когда в качестве регулятора тех или иных общественных отношений может быть использован прецедент. Это объясняется тем, что в реальной жизни практически не существует дел, полностью идентичных друг другу. Применение прецедента возможно только в тех случаях, когда наиболее важные фактические составляющие рассматриваемого спора или ситуации не отличаются от соответствующих обстоятельств дела, по которому ранее уже было вынесено решение, обладающее силой прецедента. Более того, указанные факты должны играть ключевую роль в обосновании принятия именно такого решения в прошлом. Поэтому суды могут прийти к выводу о невозможности использования прецедента, если установят, что соответствующие дела отличаются друг от друга по некоторым важным фактическим обстоятельствам даже при существенном сходстве по внешним признакам. Здесь также важно отметить, что если суд придет к выводу, что нормы определенного прецедента устарели и не отвечают сложившимся реалиям современного правового регулирования, то он может пересмотреть их в своем решении, создав таким образом новый прецедент.

Доктрина прецедентов предполагает, что решения судов общего права должны приниматься во внимание даже в тех случаях, когда они не обладают обязывающей силой. Это обстоятельство объясняет тот факт, что юристы довольно часто обращаются в своей деятельности к решениям, вынесенным судами, функционирующими в других частях данного государства или даже в других странах общего права, а также судами, обладающими иной юрисдикцией. Изучение решений таких судов позволяет практическ

Дата добавления: 2014-01-11