Политика экономического роста западных стран в послевоенные годы и её особенности

Политика экономического роста: специфика и тенденции. В послевоенные годы (1945-1980) политика экономического роста западных стран приобрела несколько иной ха­рактер, что, прежде всего, выразилось в следующих особенностях

Первое. Появилась новая экономическая доктрина основой которой стали теория Дж. Кейнса, статистические исследования Я. Тинбергена и концепция права лорда Беверид-жа. В кейнсианской теории, предложившей новые приоритеты, предпочтения отдавались го­сударственному регулированию. Среди его мер предусматривались полная занятость, пере­распределение доходов в пользу фискальной и бюджетной антициклической политики, соци­альное обеспечение и социальное согласие

Переходу западных стран к новой экономической доктрине способствовал ряд об­стоятельств, среди них, во-первых, крах доктрины «свободы действий»; во-вторых, успехи государственного регулирования в СССР; в-третьих, положительный опыт государственного вмешательства в экономику Франции и Германии, США, Швеции и друг их стран.

Второе. Экономический рост в 50-60-е гг. в западных странах был быстрым и ста­бильным. 50-е гг. вошли в историю их развития как «серебряные», а 60-е - как «золотые» годы. Мир промышленного производства никогда не знал таких высоких темпов роста. Если

в XIX в. в эпоху, распространения промышленной революции на европейские страны и США годовые темпы прироста в мире составляли 3 %, то в 1948-1980 гг. - 6,5 % [3, с. 31]. Анало­гичная тенденция прослеживалась и при расчете этих данных на душу населения. Особенно быстрый рост произошел с 1 июля 1972 г. по 30 июня 1973 г. в странах - участницах ОЭСР, где реальный ВНП увеличился на 7,5 %, а в промышленности - на 10 % [3, с. 52].

Однако темпы экономического роста в западных странах были различными. Так, на первой фазе послевоенного развития инициатива принадлежала нейтральным странам (Шве­ции и Швейцарии), а также Бельгии и Великобритании, где темпы экономического роста бы­ли самыми высокими за период с 1870 по 1960 гг. Позднее экономический рост стал равно­мерным. Вследствие инфляционных процессов произошло замедление темпов роста во Франции, Италии, Западной Германии. Однако малые страны Европы продолжали разви­ваться ускоренно.

С точки зрения стабильности в течение 25 послевоенных лет (1948-1973) «экономи­ческое развитие стран Запада было просто уникальным» [3, с. 40]. Вместо понятия «кризис» стали употреблять термин «рецессия»; «деловой цикл» - «цикл экономического роста»; «кризисная политика» - «точечное регулирование».

В Западной Европе в течение 1948-1973 гг. общий ВНП вообще не снижался. В США за эти годы было зарегистрировано всего три спада, самым низким было снижение ВНП на 1,6 %. Рецессия (незначительный и неглубокий кризис) наблюдалась в отдельные годы и в отдельных странах. К примеру, в Великобритании она возникла в 1952 г., в Бельгии - в 1958 г. Наиболее серьезные ее колебания отмечены в Японии, где темпы экономического роста составляли от 3 % (1954 г.) до 17 % в 1959 г. [3, с. 43].

Умеренный характер рецессии объяснялся следующими обстоятельствами: 1) наличие сети государственных социальных и экономических институтов, призванных гарантировать стабильность экономики; 2) гибкость антициклической политики по кейнсианским рецептам; 3) увеличение доли расходов на создание общества потребления; 4) международная коопера­ция в целях развития мировой торговли.

Постоянная забота правительств о достижении полной занятости населения привела к тому, что темпы безработицы в 60-х гг. составляли 1,5 % (в 50-х гг. - 2,9 %) [3, с. 48]. Более того, новое поколение рабочих, выросшее в условиях новой экономической доктрины, рас­сматривало полную занятость как естественное состояние общества.

Третье. Динамика наверстывания, присущая странам Западной Европы, осуществля­лась в 1950-1970 гг. Если принять ВНП США в 1950 г. за 100 %, то темпы его роста во Фран­ции соответственно составили 13,2 % и 18,6 %; в ФРГ - 12% и 21,2 %; в Великобритании -19,2 % и 17,1 %; в Италии - 7,9 и 12,7 %:, в Японии - 8,5 % и 30,8 %. В результате ВНП всех названных стран равнялся 100,4% от ВНП США (раньше он составлял лишь 60,4 %) [3, с. 33].

Динамика наверстывания в странах Западной Европы сопровождалась:

- сокращением отставания экономик, сложившегося за первую половину XX в., что потребовало более высоких темпов развития;

- спецификой долгой стагнации (как результата депрессии и второй мировой войны);

- достижением американского уровня потребления (о нём стали говорить после
1950 г.);

- улучшением качества рабочей силы.

Четвертое. Однако в 70-е гг. ситуация изменилась. Во второй половине 70-х гг. за­падные страны перешли в стадию тяжёлой рецессии, которая затем переросла в стагфляцию. Она характеризовалась следующими чертами: 1) падение темпов роста промышленности в 1974 г. в странах ОЭСР составило 13 % [3, с. 54]; 2) рост инфляции в 1975 г. равнялся 10 %; 3) рост безработицы в странах - участницах ОЭСР (7 млн. человек, в 1974-1975 гг.) [3,с.54].

Новое повышение цен на нефть в 1979 г. и в 1980 г. обусловило экономическую ре­цессию 80-х гг., которая сопровождалась ростом цен. В среднем цены на потребительские

товары возросли в странах - членах ОЭСР в 1977 г. на 7,8 %; в 1978 - на 6,8 %; в 1979 г. - на 8 % [3, с. 54-55]. Экономическая ситуация обострялась.

Концептуальные подходы к политике экономического роста. Одними из первых попытались объяснить экономический рост неоклассики. По их мнению, факторами роста выступают труд и капитал. В случае необходимости учитывалась и земля. Затем подсчиты-вался удельный вес каждого из них и давались соответствующие выводы.

«Арифметика роста» Э. Денисона. Э. Денисон, которого называли «отцом измере­ния параметров», строил своё исследование на росте общей производительности и не учиты­вал влияния периодов рецессий.

Он проранжировал факторы по двум категориям: 1) физические параметры (труд, ка­питал); 2) все остальные факторы, связанные с научно-техническим прогрессом (НТП).

При анализе труда Э. Денисон учитывал число занятых, среднее количество рабочего времени, половозрастную структуру и уровень образования.

Для измерения капитала он использовал также четыре фактора: жилой фонд; про­мышленные строения и оборудования; товарно-материальные запасы и международные ин­вестиции.

Факторы, связанные с НТП, Э. Денисон разделил на четыре субкатегории. В связи с этим он рассматривал рост производительности труда в четырёх измерениях: расширение области технологического знания либо организации производства; процесс навёрстывания в области знаний; эффективное размещение физических факторов и развитие масштабной эко­номики.

По его расчетам, доля труда в США в 1950-1962 гг. составила 82 %, доля капитала -18 %; в европейских странах - 78 и 22 % [Э Денисон. Исследование различий в темпах эко­номического роста. - М.: Прогресс, 1971 ].

Наиболее значительным вес НТП оказался во Франции, Италии и Норвегии. Выясни­лось, что в период 1950-1962 гг. США отставали от западноевропейских стран не только по темпам экономического роста, но и по темпам развития НТП. Так, темпы роста в США в эти годы составили 4 %, а в восьми европейских странах - 4,8 % [3]. Сначала в США рост осу­ществлялся за счёт увеличения труда и капитала, затем - повышения производительности. Начиная с 70-х гг. предпочтение было отдано труду и капиталу. Совершенно иная ситуация складывалась в западноевропейских странах, где н послевоенные годы экономический рост на 2/3 обусловило повышение производительности труда.

По мнению Э. Денисона, в основе различий стран лежат затраты на научные исследо­вания и их эффективность. В США расходы на науку оказались в четыре раза больше, чем в восьми европейских странах. А число людей, занятых в сфере исследования, в США превос­ходило аналогичный показатель в этих странах в 2,2 раза [3].

В расчёте на единицу всех затрат, по данным Э. Денисона, США производили про­дукции больше, чем европейские страны. В результате этого их экономическая эффектив­ность была выше. Если уровень США в 1960 г. по показателю чистой продукции в расчете на единицу всех затрат в производстве принять за 100, то соответствующий уровень в Италии составит 50, в Англии, Франции и Голландии - 66, а в ФРГ - 68 [3].

По оценке Э. Денисона, США в 1925 г. по использованию своих ресурсов находились на том же уровне, что и западноевропейские страны в 1960 г. Причём выяснилось следую­щее:

- уровень производительности труда в США в 1925 г. почти совпадал с аналогичным показателем стран Западной Европы в 1960г.;

- качество рабочей силы в США в 1925 г. было ниже, чем в европейских странах в 1960 г.;

- по уровню организации и эффективности управления производством США в 1925 г. и европейские страны в 1960 г. находились на одинаковом уровне;

- нормы затрат США в 1925 г. почти совпадали с соответствующими нормами
европейских стран в 1960 г.

пейских стран в 1960 г.

Западноевропейские страны, хотя и медленно, но сокращали технологический разрыв.

Однако в своем исследовании Э. Денисон затрагивал только факторы, которые под­даются количественному измерению. Поэтому он не учитывал промышленную политику правительства, действия профсоюзов, поведение руководителей предприятий. В результате Э. Денисон исследовал только факторы предложения, а факторов спроса касался лишь кос­венно.

Концепции структуруалистов. Основные положения концепций структуруалистов предполагали, что экономический рост определяют следующие факторы:

1) постоянные изменения составляющих производства. Ему присущи подъём и паде­ние, перераспределение труда и капитала между его различными сферами;

2) изменения в структуре производства, затрагивающие его отраслевую организацию, технологии и структуру потребления. На изменения в структуре потребления оказывают влияние, прежде всего, увеличение доходов населения, которое вызывает повышение спроса на потребительские товары;

3) введение в оборот нового оборудования. Новые развивающиеся отрасли промыш­ленности требуют нового оборудовании, созданного на основе самых передовых технологий. Вследствие этого в них складывается большая эффективность, нежели в традиционных от­раслях. Новые инвестиции, вложенные в эти отрасли, становятся функцией экономического роста. Такая цепь взаимосвязанных элементов образует «здоровый круг» быстрого эко­номического роста. Однако в период стагнации эти взаимосвязанные элементы функциони­руют в противоположном направлении. Такое явление называют «порочным кругом». Таким образом, стагнация препятствует структурным изменениям в экономике.

Гибкость предложения рабочей силы. При анализе экономического роста структу­ралисты особое значение придавали количественному (гибкость) и качественному аспекту предложения рабочей силы.

Основными причинами количественного роста предложения рабочей силы являются естественный рост населения; миграция; изменения в возрастной структуре населения; уве­личение удельного веса людей, осуществляющих экономическую деятельность; перераспре­деление рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность.

По данным исследователя М. Макуры, после второй мировой войны население запад­ноевропейских стран возросло. Так, его темпы роста в 1920-1929 гг. составили 7,1 %, в 1940-1949 гг. - 8,1 %, в 1950-1959 гг. - 9,9 %. В странах Южной Европы численность насе­ления росла более медленными темпами, а в Восточной Европе снизилась. К примеру, толь­ко в 1940-1949 гг. численность населения здесь уменьшилась на 6,8 % [3, с. 98-100].

На гибкость предложения рабочей силы существенное влияние оказала миграция на­селения. Сначала она была межконтинентальной и имела политический характер, затем стала внутриконтинентальной и носила экономический характер. Число иностранных рабочих по­стоянно возрастало. Если в «Европе шести» (Франции, ФРГ, Италии, странах Бенилюкса) в 1960 г. насчитывалось 1,5 млн. человек, то в 1979 г. - 4,5 млн. В Великобритании, ФРГ, Да­нии в 1973 г. иностранных рабочих насчитывалось 6,4 млн. человек, из них только в ФРГ -2,5 млн. [3, с. 100-102]. Однако наиболее высокой доля иммигрантов была в Канаде, где она составила в 50-е гг. 26 %, в 60-е - 21 %, в 70-е гг. - 30,7 %; в США соответственно 10,8 %, 15,8 %, 21 % [3, с. 102].

Что касается возрастной структуры населения, то здесь сложилась тенденция к «ста­рению населения». В течение 70-х гг. удельный вес лиц моложе 15 лет уменьшался, а лиц между 15-65 годами - увеличивался [3, с. 102].

Активность населения в западных странах возрастала в основном за счёт вовлечения женщин в экономическую деятельность. Наиболее высокие темпы роста складывались в Да­нии и Швеции. в меньшей степени - в Голландии. В 1950 г. наибольший удельный вес уча­стия женщин наблюдался в Великобритании, где он составил 32,6 %. В США он равнялся 29,4 %, в Канаде - 21,8 %, в Испании - всего 16 % [3, с. 103]. В дальнейшем (в течение 30

лет) эти показатели сблизились.

Наряду с этим происходило перераспределение рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность. Число занятых в сельском хозяйстве резко сократилось. Если в 1950 г. это число в США составляло 12 %, в Великобритании - 5 %, в Италии - 41 %, во Франции -32 %, то в 1973 г. соответственно - 4,1 %, 2,9 %, 17,4 %, 12,2 % [3, с. 103]. Сокращение заня­тости происходило под воздействием ряда факторов, важнейшими из которых стали:

- высокие темпы роста производительности в аграрном секторе;

- спрос на сельскохозяйственную продукцию возрастал в меньшей мере, чем спрос на другие товары и услуги;

- более высокий уровень доходов в промышленном секторе.
Качественный аспект предложения рабочей силы. Формирование человеческого

капитала приобрело особое значение. Европейские страны добились успехов в экономиче­ском росте и за счет улучшения человеческого капитала, прежде всего, одного из его элемен­тов - образовательного капитала.

Если в 1870 г. средняя продолжительность обучения составляла 3-4 года, то в 1950 г.

- 8,2 лет [3, с. 105]. Различия в образовательном капитале считают одной из причин техноло­гического отставания европейских стран от североамериканских. В США в 1976 г. срок обу­чения составил - 11,6 лет. Между тем в Великобритании он составлял 10,4 года, во Франции

- 9,87, в ФРГ - 9,36, а в Швеции - 9,33 года [3, с. 106]. США превосходили европейские страны и в области высшего образования. К примеру, число лиц с высшим образованием в 1963. г. составило в США 2,4 % от общего числа населения; во Франции - 0,8 %; в Швеции и ФРГ - 0,7 %, а в Италии - 0,5 % [3, с. 106]. Академические круги и персонал в начале 60-х гг. в США составляли 17 % всего активного населения, в Великобритании - 11%, в «Европе шести» - 10 % [3, с. 106]. Внутри стран складывался неодинаковый интерес к различным об­ластям наук. В США было больше специалистов в области «чистой» науки, в европейских странах отдавали предпочтение прикладным наукам.

В качестве причин отставания выделяют и «утечку» мозгов в США, куда в период с 1956 по 1966 гг. в среднем прибывали 135 тыс. иммигрантов. Если в 1956 г. среди них выс­шее образование имели 13 %, то в 1963 г. - 20 %. У четверти из прибывших были дипломы специалистов по фундаментальным и прикладным наукам (4,6 %). Между тем среди собст­венно американского населения число дипломированных специалистов составляло лишь 2 %. 40 % высококвалифицированных специалистов прибывали из Европы, преимуществен­но из Великобритании [3, с. 106].

Модель А. Льюиса и её применение к западным странам. В модели А. Льюиса, лауреата Нобелевской премии, отражено следующее:

1. Высокая гибкость рабочей силы, предполагавшая её переливание из аграрного сек­тора в промышленный

2. Нестабильность экономического роста, которой было присуще неравенство отдачи вложенных труда и капитала в разных отраслях промышленности.

3. Наличие двух больших секторов: сельскохозяйственного с землёй и трудом и про­мышленного с трудом и капиталом.

4. Главенствующая роль промышленности в обеспечении экономического роста, где приоритетными становятся капитал, технологический прогресс и предпринимательский дух.

Для сельского хозяйства были характерны избыток рабочей силы, более низкая, чем в промышленности, производительность труда, и уровень зарплаты на пороге существования.

В промышленности складывалась иная ситуация: лишней рабочей силы не существо­вало, уровень производительности труда был выше, чем в аграрном секторе; зарплата не только компенсировала высокую стоимость жизни в городе, но и превосходила ее уровень в сельском хозяйстве.

Механизм функционирования модели осуществлялся по схеме:

Во-первых, увеличение экспортного спроса на промышленную продукцию вызывало

повышение спроса на рабочую силу. Проблем с ней не возникало, поскольку она поставля­лась из сельского хозяйства. Новые рабочие получали зарплату, уровень которой был выше, чем в аграрном секторе. Однако темпы роста зарплаты вследствие притока дешевой рабочей силы в промышленности сдерживались. Поэтому прибыли возрастали, а инвестиции в про­мышленность увеличивались.

Во-вторых, увеличение занятости в промышленности вызывало рост общего объема доходов от зарплаты. Это обеспечивало возрастание внутреннего спроса на промышленную продукцию. В результате вложения в промышленность увеличивались.

Сначала переливание рабочей силы из аграрного сектора в промышленный не вызы­вало никаких затруднений. Однако позднее вследствие роста производительности труда зар­плата сельскохозяйственных работников возрастала. Чтобы привлечь рабочую силу из аг­рарного сектора в промышленность, заработную плату повышали. Поэтому чистые прибыли уменьшались, а инвестиции в промышленность сокращались. В результате предложение промышленной продукции теряло свою гибкость.

Па основе модели А. Льюис определил два типа роста. Первый как результат исполь­зования дополнительной рабочей силы в промышленности. Второй как результат сокраще­ния числа занятых в сельском хозяйстве.

По его замыслу, модель была применима только к примитивным экономическим сис­темам, где избыток сельского населения рассматривался как реальное состояние.

Концепцию резерва рабочей силы значительно расширил Киндлбергер, который по­пытался применить её к условиям послевоенного экономического развития западных стран. По его мнению, гибкость предложения рабочей силы является результатом действия пяти составляющих:

1) перераспределение рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность;

2) устранение явной безработицы в городах;

3) увеличение удельного веса лиц, осуществляющих активную экономическую дея­тельность;

4) прогрессирующий демографический рост;

5) иммиграция.

Проанализировав темпы роста западных стран в 50-е гг., Киндлбергер пришел к сле­дующим выводам:

- быстрый рост производства сопровождался явным увеличением активного населе­ния и капитала, а замедленный - их медленным возрастанием;

- западные страны можно распределить по четырем категориям развития экономики (схема 1).

Киндлбергер считал, что двухфакторная модель Льюиса применима к развитию эко­номики западных стран в послевоенные годы. Исключение из правил составили Франция и Австрия. В частности, во Франции значительный экономический рост к 50-е гг. стал возмо­жен благодаря государственному регулированию (в том числе и планированию) и увеличе­нию военных расходов. Это было связано с ведением войн в Индокитае и Алжире.

Новые аспекты исследования экономического роста. Модель Киндлбергера рас­ширил Дж. Корнволл, по мнению которого первичный сектор может черпать дополнитель­ную рабочую силу из отраслей экономики, имеющих более низкие уровни про­изводительности труда и зарплаты. Однако в этом случае необходимо наличие:.

1) современных высокотехнологичных и традиционных отраслей;

2) более высоких темпов роста в современных высокопроизводительных отраслях;

3) определенного количества работников, желающих перейти в современные высоко­технологичные отрасли;

4) жёсткой межотраслевой структуры зарплаты.

Категория развития экономики	Результаты развития экономики	Страны
Первая	Тесная взаимосвязь развития ВНП с увеличением использования труда и капитала	ФРГ Италия Швейцария Голландия
Модель Льюиса подтвердилась
Вторая	Слабые темпы роста ВНП с ограниченным использо­ванием дополнительных мощностей труда и капитала	Великобритания Бельгия Швеция Норвегия Дания
Модель Льюиса подтвердилась в обратной зависимо­сти
Третья	Резервный фонд рабо­чей силы для всего континента	Относительно высокие темпы ВНП и увеличивающийся вклад труда, но ин­вестиции росли медленно	Испания Португалия Юж. Италия Греция Турция Югославия
Модель Льюиса подтвердилась, но с особенностями
Четвёртая	Исключение из правил	Быстрое развитие экономики стран сопровождалось слабой поддержкой дополнительной рабочей силой	Франция Австрия
Модели Льюиса не соответствует

Схема 1. Модель Льюиса применительно к экономике западных стран (в исследовании Киндлбергера)

Модель Корнволла подтвердилась ходом развития экономики в 12 странах ОЭСР. Так, в Бельгии. Канаде, Голландии, Великобритании США темпы экономического роста в 1950-1970 гг. были невысокими, а занятость в высокопроизводительных отраслях увеличи­валась не столь быстро. В Австрии, Дании. Франции, ФРГ, Италии, Норвегии темпы эконо­мического роста в высокотехнологичных отраслях находились на высоком уровне, а заня­тость росла быстрее, чем в промышленности в целом [3, с. 144].

Новую грань в исследовании выявил Дж. Васиаго. Динамика наверстывания западно­европейских стран в значительной мере зависит от гибкости экономической системы или её отсутствия. Гибкость экономической системы (функция институционных, культурных, ма­териальных, психологических и других факторов) в ряде стран, испытавших экономический рост, обеспечила стабильное развитие их экономик. Более того, технологический прогресс компенсировал исчерпание рабочей силы. Экономический рост продолжался. Однако теперь он cтaнoвилcя рeзyльтатом улучшения производительности труда, которая возросла вследст­вие инвестиций в базовые секторы экoнuмки. Индусттриальную гибкость проявили такие страны, как ФРГ и Италия.

В странах, где институциональная гибкость отсутствовала, складывалась иная ситуа­ция. Сначала они испытывали экономический подъём. Но затем, когда эластичность предло­жения рабочей силы исчезла, темпы экономического роста либо замедлись, либо отсутство­вали. Связано это было с тем, что сохранись традиционная система производства, основан­ная па устаревшей электромеханической технологии. Нужны были инновации в области электроники, которые бы позволили войти плавно в процесс производства и обеспечить эко­номический рост. Однако структурная гибкость экономического роста отсутствовала (как и её другие элементы).

При исследовании факторов экономического роста, связанных с валовыми инвести­циями, выяснилось, что уже недостаточно вкладывать больше капитала, его необходимо ин­тегрировать в общую структуру производства. Вместе с тем обнаружились и другие особен­ности. Так, в модели В. Зальтера были отражены взаимосвязи между технологическим про­грессом и адаптацией его результатов в промышленность. В. Зальтер, в частности, установил следующее:

1) наличие разрыва между технологическим оптимумом капиталовложений в обору­дование и уровнем его использования. В металлургии США в 1911 г. производительность на лучшем оборудовании составила 0,313 т стали, на обычном - 0,140 т стали; в 1926 г. соответ­ственно 0,573 и 0,296 т стали [3, с. 116]. Средний уровень производительности труда в этой отрасли в 1911 г. составлял только 50 % максимально возможного достигнутою уровня на современных высокопроизводительных предприятиях. Для перехода «средних» предприятий в их разряд потребовалось 15 лет. К этому времени «наиболее продвинутые» предприятия удвоили свои показатели;

2) ускорение темпов роста инвестиций (как для расширения, так и рационализации производства) обеспечивало дополнительный импульс росту средних показателей произво­дительности труда и капитала. В результате этого разрыв между потенциальным техниче­ским оптимумом общих капиталовложений и уровнем их эффективности сокращался.

В дальнейшем было установлено, что в промышленных отраслях, развивающихся бо­лее быстрыми темпами, складывались, как правило, наиболее быстрые темпы роста произво­дительности. Тесная связь между ростом производства и темпами производительности из­вестна под названием «закона Вердорна» [3, с. 117].

В 70-х гг. наибольшая доля инвестиций в общем ВНП складывалась в Норвегии (30,3 %), а США замыкали десятку стран-лидеров (18,2 %), пропуская вперёд Францию, За­падную Германию, Италию, Нидерланды, Швецию, Бельгию, Канаду [3, с. 120].

Но оценке Мэддисона, высокие темпы роста валовых инвестиций объясняли следую­щие причины:

1) рождение общества потребления, требующего производства товаров длительного пользования (в США их рынок был уже развит в первой половине XX в);

2) механизация труда в сельском хозяйстве, что обеспечило рост аграрного сектора;

3) внутренние источники финансирования. Внешнее финансирование было, но в
меньшей степени. Тем не менее американские инвестиции сыграли немалую роль в экономи­
ке европейских стран. До 60-х гг. США вкладывали свои инвестиции в основном в Канаду,
потом в развивающиеся страны. В 60-е гг. и начале 70-х они отдавали предпочтение странам
ЕЭС.

По данным Мэддисона, в 1967 г. выявился существенный разрыв между производи­тельностью современных предприятий и её средними показателям по отрасли. Она превос­ходила средний показатель на 60 % [3, с. 117]. Этот разрыв усиливался при сравнении эко­номик стран-лидеров и аутсайдеров. В этом, по мнению Мэддисона, решающая роль принад­лежит валовым инвестициям, темпы которых постоянно росли в США.

Сравнительный анализ уровня производительности труда в западных странах (с 1870 по 1970 гг.) выявил значительное превосходство США над европейскими странами. Только две страны до конца XIX в. имели в этом преимущество: Великобритания и Бельгия (благо­даря своей ранней индустриализации). В течение 1900-1950 гг. США превосходили евро­пейские страны в области производительности труда. Накануне второй мировой войны её уровень был самым высоким в мире. Однако в 1950-1975 гг. по росту производительности труда США утратили лидерство. Выступая в роли государства-инноватора, США вкладыва­ли инвестиции в новые технологии, которые успешно внедрялись в экономику.

Западноевропейские страны в процессе динамики наверстывания, чтобы увеличить производительность труда, вынуждены были:

1) «больше подражать, чем изобретать», адаптируя американскую технологию к сво­им условиям;

2) создавать хорошую информационную базу;

3) находить высококвалифицированных специалистов по технике улучшения
производства.

Подвергая свои экономики большим росту и издержкам, связанным с производством новой продукции, страны Западной Европы тем не менее обладали лучшими показателями производительности капитала по сравнению с государствами-инноваторами. Более того, ис­пользование одинаковых финансовых ресурсов в 50-60-е гг. привело к большему увеличе­нию их ВНП, чем в США. «Эффект наверстывания» особенно проявился и 50-е гг. Так, если доля валовых инвестиций в общем ВНП в Германии в 1941-1949 гг. составляла 14,3 %, в Италии - 13,5 %, в Норвегии - 15,4 %, в Великобритании - 7 %, то в 1950-1960 гг. соответ­ственно 24 %; 20 %; 8 %; 26,4 %; 21,3'%; 15,4 %. В США доля валовых инвестиций в общем ВНП находилась в 1900-1913 гг. на уровне 25,5 %, в 1941-1949 гг. - 16 %, в 1950-1960-х гг. - 24,8 %, т.е. сначала рост, затем снижение, в последующем рост, однако не достигший уров­ня 1900 г. [3, с. 120].

Инновации в XX в.: специфика и тенденции. В XX в. инновации приобрели ряд особенностей. Во-первых, научно-исследовательские разработки (НИОКР) перешли в со­вершенно новое качество как но научному и профессиональному уровню, так и по масштаб­ности. Если число сотрудников в исследовательских отделах предприятий тяжелой промыш­ленности в 1921 г. составляло 20 тыс. человек, в 1940 г. - 40 тыс., в 1960 г. - 800 тыс., в 1975 г. - 1,5 млн. человек, т.е. за 50 лет увеличилось в 75 раз [3, с. 124]. Возросло и число ла­бораторий в промышленности. В 1920 г. в США их насчитывалось 307, а в 1960 г. - 5 400. Аналогичная ситуация наблюдалась и в странах Западной Европы, где в 1963-1964 гг. НИОКР занимались 460 тыс. дипломированных научных и технических специалистов. Толь­ко в одной Великобритании в 1970 г. их число составляло 250 тыс. человек [3, с. 124].

НИОКР достигли высокого уровня не только в академических институтах и универси­тетах, но и в лабораториях на промышленных предприятиях. Более того, некоторые лабора­тории крупных компаний заняли ведущие позиции. К примеру, в США 86 % промышленных исследований проводились на 391 предприятии, а 25 % их них в 4 крупных компаниях [3, с. 124].

Эпоха личных изобретений и технических усовершенствований осталась в прошлом. На смену изобретателям-одиночкам пришли профессионалы. Если в 1906 г. число индивиду­альных патентных заявок составляло 78 %, в 1946 г. - 50 %, то в 1957 г. - 40 % [3, с. 124]. Открытия и изобретения уже не были результатом случая или удачи. Их рост стал стабиль­ным. А без научного образования невозможно было понять современную технологию или добиться ее усовершенствования.

В механизме финансирования промышленных исследований и их размерах существо­вали значительные различия. Преимущество США было очевидным. Так, с 1957 г. по 1966 г. они вложили в НИОКР 157 млрд. долл., а западноевропейские страны - лишь 50 млрд. долл. [3, с. 125]. Впоследствии этот разрыв сократился, но превосходство США сохранилось. 57 % из этих средств США вкладывали в исследовательские проекты в области обороны, атомной энергии и освоения космоса; 12 % - в академические институты и университеты для фунда­ментальных исследований; 31 % - в промышленность [3, с. 125]. Наибольшее вложение средств в первое направление обусловило технологическое преимущество США. В частно­сти, важные инновации в области микроэлектроники стали результатом предшествующих военных расходов.

Результативность в области научных исследований и промышленного развития опре­делялась по двум показателям: первый - удельный вес расходов на НИОКР в общем ВНП; второй - число исследователей в расчете на 10 тыс. жителей. В 1967 г. в США расходы на НИОКР составляли 3.13 % от ВНП, а число исследователей на 10 тыс. жителей - 35,3 чело­век. Среди стран Запада это были наивысшие показатели. Впоследствии наметилась тенден­ция к их сближению. К примеру, расходы на НИОКР в США составляли 1,95 %; Великобри-

тании - 1,75 %; ФРГ -1,59 %; Франции - 1, 37 % [3, с. 127].

Отраслевые приоритеты НИОКР в западных странах были неодинаковыми. Так, в США приоритетными были космическая промышленность, электроника, электротехника, в европейских странах - химическая отрасль, металлургия и металлообработка. В 70-е гг. чис­ло космических и оборонных программ в США сократилось, однако возросли расходы, свя­занные с развитием химической отрасли и электротехники. Их доля из всех исследований в США составила 57 %, в странах «Общего рынка» - 30 % [3.с.128].

Частные предприятия Западной Германии, Голландии, Бельгии и Швейцарии щедро финансировали НИОКР в химической промышленности. Металлургии отдавались приорите­ты в Швеции и Бельгии.

Ухудшение общей конъюнктуры в 70-х гг. заметно повлияло на ориентацию НИОКР. Это выразилось, во-первых, в сокращении сроков от изобретения до его применения; во-вторых, в увеличении числа НИОКР, связанных с улучшением уже существующей продук­ции. К 1970 г. в США количество исследований, направленных на улучшение качества суще­ствующей продукции. было равно числу НИОКР в области создания новой продукции. К 1980 г. это соотношение уже составляло 2/3 на старую продукцию и 1/3 па новую продукцию [3, с. 125].

Инновации в ряде традиционных отраслей создали основу «для взрыва». К примеру, НИОКР в области химии привели к переориентации текстильной промышленности (синте­тическое волокно и др.); производства строительных материалов и продуктов питания; в об­ласти электроники - машиностроения, печатного дела и др. Такое явление называют «коло­низация как результат инноваций».

В ряде отраслей возникают «инновации в экономике». Они появляются при наличии передовых технологий, коммерческой выгоды, современной системы управления и увеличе­ния масштабов рынка. По оценке Вана Дюйна, таких инноваций в экономике за период с 1800 no 1971 гг. насчитывалось всего 111, из них 58 % в США, 38 % - в странах Европы, 4 % - в Японии [3, с. 128]. США, как видно из приведенных данных, превосходили все европей­ские страны и Японию. Европа в большей степени преуспевала в изобретениях.

Больше всего патентов и лицензий на производство продукции было продано США. Примерно 50 % всех технологий, импортированных западногерманскими, французскими, британскими, канадскими и японскими предприятиями, было приобретено в США. Вместе с тем такое их количество было создано и самими странами. США больше всего патентов и лицензий продавали в электронике и электротехнике, а в европейских странах - в области химии, металлургии и металлообработки. Статистика продаж патентов европейскими стра­нами и выявляет их рост. Так, в 1957 г. они составляли 43 % от общей величины в США, а в 1965 г. - 70 % [3, с. 131]. Аналогичная ситуация складывалась и при вывозе экспортной про­дукции. По оценке Василия Леонтьева, лучшие экспортные параметры в США объяснялись высоким качеством рабочей силы благодаря значительным инвестициям в образование и обучение рабочих.

Среди особенностей появления инноваций выделяются следующие:

- они возникают «гроздьями»;

- в некоторые периоды они появляются чаще, чем в другие;

- при достаточно высокой частоте их возникновения сокращается период времени от момента изобретения до начала его использования.

Наиболее благоприятная ситуация для инноваций складывалась в 1760-1770 гг., 1825-1840, 1880-1895 и 1930-1950 гг. Причем самыми благоприятными из них считают 1930-1950 и К примеру, в этот период времени были изобретены микроскоп и целлофан (1933 г.), радар, ракеты, магнитофон и пленка для цветного кино (1935 г.), вертолет и телеви­зор (1936 г.), нейлон (1988 г.), реактивный самолет и пенициллин (1942 г.), транзистор, дол­гоиграющая пластинка, процесс непрерывной отливки стали (1948 г.), шариковая ручка (1948 г.), ксерография (1950 г.) и др.

Второй особенностью инноваций стало появление новых форм организации и управ­ления предприятиями. Прогресс в этой области именовали «революцией в управлении». Сначала она была чисто американским явлением, потом распространилась и на европейские страны.

Первые инновации внутренней организации возникли еще в 1850-1875 гг. на желез­ных дорогах и в американской телеграфной службе. Па них зародились основы функцио­нальной структуры управления. Её преимуществами стали: эффективная координация функ­циональной деятельности, улучшение размещения ресурсов, нивелирование опасности субъ­ективных решений. Поскольку новая система управления отвечала требованиям диверсифи­кации, переход к ней в США ускорился и был завершен после второй мировой войны.

В системе управления европейских стран складывалась иная ситуация. Так, в Велико­британии функционировала система, основанная на «семейном капитале», который иногда включал три и более поколений. Вместе с тем отмечали случаи слияния и поглощения ком­паний (до 30-50 предприятий). Однако филиалы при этом сохраняли свою автономность.

Во Франции господствовала система управления, аналогичная британской, однако финансовый аспект в ней был преобладающим.

В Бельгии функционировала система управления, основой которой стала модель фи­нансового капитализма. Банки, осуществляя долгосрочное инвестирование предприятий по­средством системы участия, взяли под свой контроль ведущие отрасли экономики. Причём система управления охватывала, как начальную, так и конечную стадии производства. Для контроля отраслями в регионах были созданы холдинги. Аналогичную стратегию переняли и германские банки.

Единственным европейским государством, где в конце XIX в была модернизирована система управления предприятиями, стала Германия. Значительное число крупных предпри­ятий (в том числе и «Сименс») перешло на американскую систему управления к началу XX в., поскольку она отвечала требованиям их развития. Для остальных европейских стран время воспринимать новую модель управления предприятиями пришло только после второй мировой войны [3, с. 136].

Революционные изменения в использовании человеческого капитала привели к со­временным методам управления предприятиями. Их разновидностью стала «технострукту-ра», т.е. группа высококвалифицированных специалистов, осуществляющих контроль над производственным процессом в крупных компаниях (модель Дж. Гелбрэйта и др.). Механизм её функционирования осуществлялся по следующей схеме:

- персонал низшего звена выполнял повседневную рутинную работу;

- администрация среднего уровня контролировала и координировала их деятельность;

- высшее руководство принимало решения долгосрочного характера, и отвечало за деятельность предприятия в целом.

Главной целью крупной компании в тот период стало не получение максимальной прибыли, а обеспечение регулярного экономического роста. Такая смена целевых установок соответствовала интересам управляющих, поскольку:

- она создавала возможности для их продвижения по служебной лестнице;

- значительно укрепляла их позиции;

- влияние собственников капитала и инвесторов ослаблялось, так как крупные разме­ры предприятий и большое число акционеров значительно уменьшали их реальную власть.

Техноструктура стремилась расширить свои властные полномочия за счёт привлече­ния потребителей, внося коррективы в их поведение посредством рекламы. Вместе с тем за счёт роста производительности труда создавались условия для повышения зарплаты работ­никам, что элиминировало противоречия между рабочими и администрацией предприятий. Если этого не удавалось достичь, то увеличение зарплаты осуществлялось за счет потре­бителей. Целевая установка управляющих, таким образом, совпадала с интересами улучше­ния благосостояния работников компаний. В результате техноструктура обеспечивала «дух согласия» между профсоюзами и крупными предпринимателями.

Вместе с тем обнаружились и недостатки такого подхода. Во-первых, техноструктура не была гомогенной (однородной). Во-вторых, её верхушка («власть в себе») своим заветным желанием считала укрепление власти и социального статуса. В-третьих, создание закрытой управленческой прослойки, в которую входили только представители богатых, окончившие престижные вузы и занимающие самые влиятельные должности. В-четвёртых, вклад круп­ных компаний в экономический рост был не столь велик. Наряду с ними функционировало большое количество малых предприятий, результаты деятельности которых были значитель­ны.

Интересно заметить, что идея о специальной группе администраторов была предло­жена значительно раньше, а именно в 20-е гг. XX в. [И.А. Витке. Организация управления и индустриальное развитие. - 2-е изд. М.: Изд-во НК НРИ СССР, 1925]. Её главное назначе­ние состояло в создании благоприятной социально-психологической атмосферы в производ­ственных коллективах, т.е. «духа улья». Аналогичная идея была отражена и в концепции В.В. Добрынина [Основы научного управления предприятиями и учреждениями. - Л.: Сея­тель, 1926].

Модель Павитта. При конструировании своей модели К. Павитт использовал систе­му организации футбола, согласно которой:

- все команды были разделены на различные группы в зависимости от уровня про­фессионализма;

- в конце каждого сезона команды, добившиеся лучших показателей, переводились в группу более высокого уровня, а слабые команды - в группу с более низкими показателями.

Все страны он разделил на четыре группы, проранжировав их по возможностям до­биться прогресса знания в области технологий и организации предприятий (схема 2).

В первую группу вошли страны, находящиеся у границы знаний в области технологий и организации предприятий. Они искусно преодолели все трудности, особенно в области хи­мии, микроэлектроники, биологии и др. К ним относятся США, ФРГ, Швейцария, Швеция, Великобритания, которая занимала особое место. Лидерство США в области знаний техно­логий и организации предприятий к 1980 г. сохранилось. Однако оно уже не было абсолют­ным. Они уступили свое первое место в некоторых отраслях машиностроения и производст­ва товаров длительного пользования. Однако в микроэлектронике и биотехнологии США превосходили другие страны. В ФРГ наиболее высокий уровень инноваций в 1960-1970 гг. наблюдался в области химии, промышленного и транспортного машиностроения. В Швеции преимущества складывались в металлопроизводство, а в Швейцарии - в промышленном ма­шиностроении и химической отрасли.

Во вторую группу вошли государства, которые испытывали трудности в процессе мо­дификации и модернизации промышленной структуры. Динамика навёрстывания позволила некоторым из них приблизиться к странам первой группы. Но переход в первую группу тре­бует значительных структурных изменений, к которым они пока не готовы. К ним относятся Япония, Канада, Голландия, Бельгия. Япония в начале 80-х гг. была «на пороге первой груп­пы», однако так туда и не попала. Вместе с тем инновации в области электроники в стране ускорились. В Голландии особое внимание сосредоточили на электронике, а в Бельгии - на химии. Позиции этих стран усилились, но пороговый рубеж первой группы они не смогли преодолеть.

К третьей группе относятся страны, индустриализация которых прошла достаточно легко. Сначала она осуществлялась на основе экспортной продукции лёгкой промышленно­сти, затем - химии, металлургии, производства товаров длительного использования. В эту группу вошли Италия и Испания. На очереди - новые индустриальные страны Восточной Европы, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии.

В четвёртую группу входя страны с примитивной экономикой. Им необходимо, преж­де всего, преодолеть высокий структурный барьер. К ней относятся страны «четвёртого ми­ра».

Системы организации футбола
Страны
I	II	III	IV
Находящиеся у	Испытывающие	Индустриализация	Примитивная
границы знания в области технологий и организации производства («виртурзы»)	трудности в процессе модификации и модернизации своей промышленной продукции	прошла достаточно легко	экономика, преодолеть высокий структурный барьер
США ФРГ Швейцария Швеция Великобритания	Япония Канада Бельгия Голландия	Итали Испания	Страны «четвёртого мира»
На очереди: новые индустриальные страны Восточной Европы, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии

Схема 1. Модель Павитта.

Приложения

Дата добавления: 2014-01-11