Лекцыя 4. Матэрыялы справаводства (2 гадзiны). 7 страница

Мемуары новейшего времени как источник по истории Беларуси 1917 – 2000 гг.

Общая характеристика мемуаров новейшего времени. В мемуарах новейшего времени проявились новые тенденции:

· Резко сократилось количество дневников. Вначале многие революционеры не считали нужным их писать (привычка конспирации и преобладание коллективистских ценностей над индивидуальными). Затем опасно их было писать в период большевистской и национал-социалистской диктатуры.

· Воспоминания писались под «социальный заказ», для получения льгот, благ, наград, званий. Например, мемуары участников революционных событий, мемуары партизан и подпольщиков. Поэтому мемуары были тенденциозны, носили идеологический характер.

· Действовала государственная цензура в СССР, Польше и Германии.

· В послевоенное время появились многочисленные литературные мемуары.

· Возникают стенографические записи мемуаров, которые проводили специальные научные учреждения и музеи.

· Появились биографические анкеты, стандартные автобиографии, которые обладают чертами делопроизводственных документов. Они заполнялись при приеме на работу, постановке на военный учет, прохождении службы в армии, поступлении в вуз.

Этапы в развитии мемуаров новейшего времени в Беларуси. Мемуары новейшего времени прошли в своем развитии следующие этапы:

1. 1917 –1927 гг. В этот период преобладают мемуары участников революционного движения и гражданской войны, которые печатали свои воспоминания в газетах, журналах, на страницах сборника, посвященного 10-летию Октябрьской революции. Подбор и подача материала были тенденциозными, выражающими большевистскую точку зрения. Автор мемуаров оставался в тени, стараясь описать события и людей (чаще в позитивном плане коммунистов). В этот период появились первые мемуары деятелей белорусского национального движения. К годовщине смерти И. Луцкевича в 1920 г. в Вильно был издан сборник воспоминаний о нем.

2. Конец 1920-х – 1930-е гг. В БССР начались репрессии. Поэтому мемуары становятся более идеологизированными, подчиненными линии партии. Авторы писали в первую очередь о событиях, меньше о других людях (чтобы исключить позитивные упоминания о возможных «врагах народа»), еще меньше о себе. Резко уменьшается количество дневников, которые могли послужить материалами для обвинения.

В Западной Беларуси ситуация была чуть более демократичной. Издавались мемуары деятелей белорусского национального движения. Например, в Вильно в 1928 г. вышли мемуары А.И. Луцкевича «За 25 гадоў», в которых рассказывалось о зарождении и деятельности Белорусской Социалистической (революционной) громады, о ее лидерах (в первую очередь об умершем в 1919 г. брате И. Луцкевиче). В середине 1930-х гг. вначале на иностранных языках, а в 1937 г. на белорусском вышли воспоминания белорусского драматурга Франтишка Алехновича «В кiпцюрах ГПУ», в которых впервые рассказывалось о сталинских репрессиях на территории Беларуси.

3. Период Великой Отечественной войны (1941 – 1945 гг.) и первое послевоенное десятилетие (до 1956 г.). В период войны события, происходившие на территории Беларуси, описывали в мемуарах с различных точек зрения. Например, немецкий генерал Гальдер в своем дневнике уделял большое внимание продвижению группы армий «Центр» по территории Беларуси, действиям вермахта и сопротивлению войск Красной Армии. Белорусские коллаборанты издавали на страницах своих газет мемуары Ф. Алехновича, Е. Калубовича о сталинских репрессиях и лагерях, о деятельности подпольного белорусского движения в БССР в 30-е гг. Партизаны вели дневники, которые походили на журналы боевых действий или отчеты. Характер отчета о проделанной работе в тылу врага носили и мемуары первого секретаря КПБ, начальника Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко «Партызанскi рух у Вялiкай Айчынай вайне», изданные в 1943 г. в Москве. В послевоенное десятилетие издавлись мемуары, посвященные военной тематике. Например, мемуарный характер носила изданная в двух томах книга руководителя органов НКВД БССР в период войны Л. Цанавы, посвященная «всенародной» борьбе против немцев. Цанава опирался в мемуарах на документы. Многие источники мемуарного характера не были изданы, а сохранились в архивах. Например, «Опросные листы для возвратившихся на Родину из германской неволи", 8,5 тыс. анкет которых, заполнявшихся в 1945 – 1946 гг., попали в Национальный архив Республики Беларусь. Они посвящены вывозу белорусского населения в Германию и последующего возвращения его на Родину. (Курков И.И. Анкета как исторический источник (На материалах "опросных листов для возвратившихся на Родину из германской неволи") // Гістарычныя крыніцы: праблемы класіфікацыі, вывучэння і выкладання. Мінск, 23-24 красавіка 1998 г. Матэрыялы да Міжнароднай навук.-практ. канфер. Мн., БДУ, 1998.)

4. Середина 1950-х – середина 1980-х. гг. В этот период в развитии мемуаров сохраняется военная тематика. В 1970-е – начале 1980-х гг. издаются многочисленные (около 300 книг и сборников) мемуары партизан и подпольщиков. Их пишут руководители партизанского движения (например, руководитель Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин «Партизанская республика» Мн., 1973), командиры партизанских бригад и соединений, диверсионных групп, подпольных обкомов и горкомов партии и комсомола. (В Принёманских лесах. Воспоминания партизан и подпольщиков. Мн., 1975. Лещеня С.К. С паролем горкома. Мн., 1991, Ромма Ф. Мужала молодость в боях. Записки секретаря подпольного обкома комсомола. Мн., 1974. Мазуров К.Т. Незабываемое: О деятельности подпольных комсомольских организаций в годы Великой Отечественной войны. Мн., 1984). Если руководители партизанского движения пользовались при составлении мемуаров документальными источниками, то руководители среднего звена чаще всего опирались только на память, что приводило к снижению достоверности мемуаров. Была и определенная идеологическая схема: описание успешных боевых действий (взрыва железных дорог, мостов, уничтожения живой силы противника), редкое упоминание неудачных действий, ошибок командиров, отношения с мирным населением всегда дружественные, мирное население оказывает поддержку партизанам. Наряду с партизанскими мемуарами публиковались и воспоминания подпольщиков. К 40-летию победы вышли два больших сборника воспоминаний (Партийное подполье Белоруссии. 1941-1944. Минская область и Минск. Страницы воспоминаний. Мн., 1984.; Партийное подполье Белоруссии. 1941-1945. Страницы воспоминаний. Витебская, Могилевская, Гомельская, Полесская области. Мн., 1985).

В 1960-е – 1980-е гг. вышли мемуары военачальников И.Х. Баграмяна, М.М. Воронова, Г.К. Жукова, И.М. Руссиянова, в которых описывались оборонительные бои на территории Беларуси в 1941 г. и освобождение Беларуси в 1943 – 1944 гг. (Баграмян И.Х. Так начиналась война. М., 1971. Буг в огне. Мн., 1970. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1974. Руссиянов И.Н. В боях рожденная. М., 1982).

В 1970-е гг. появляются и другие направления в мемуарной литературе. Выходят воспоминания тех государственных деятелей, которые не принимали участия в военных действиях (таких было мало, так как в республике проводился «партизанский» принцип комплектования партийных кадров). Например, в 1974 г. изданы воспоминания белорусского дипломата Кузьмы Венедиктовича Киселева «Записки советского дипломата». Обладавший феноменальной памятью К.В. Киселев ярко и эмоционально рассказывал о становлении белорусской дипломатии в 1940-е гг., приводя даже анекдоты. После его смерти 4 мая 1977 г. в 1980 г. вышло второе издание мемуаров под названием «Впечатления, встречи. Записки советского дипломата», в котором большее внимание уделялось недостаткам капиталистической системы и исчезало описание позитивных явлений в жизни Запада.

В 1970-е – 1980-е гг. появились мемуары руководителей Коммунистической партии Западной Беларуси и руководителей западных районов БССР, в которых описывались мероприятия по установлению советской власти. Они активно использовали архивные материалы, материалы периодической печати, переписку, вследствие чего эти мемуары приобретают характер научно-исследовательских трудов (Рассвет над Нёманом. Мн., 1982, Орехво Н.С. Дела и люди КПЗБ. Воспоминания. Мн., 1983).

Еще одним направлением в мемуаристике были воспоминания деятелей культуры. В 1974 г. выходят мемуары Паулины Винцентовны Мяделки «Сцежкамi жыцця», в которых она рассказывала о национальном возрождении в Беларуси в 1917 – 1920-е гг., о встречах с Я. Купалой. В мемуарах чувствуются следы редакторской, государственной цензуры, когда после возвращения П.В. Мяделки в 1925 г. в БССР сведения о событиях становятся более лаконичными и менее эмоциональными. Выходят основательные мемуары (в нескольких книгах) белорусского скульптора Заира И. Азгура «То, что помнится …», короткие мемуары В.И. Короткевича «З жыццяпiсу».

К 100-летию со дня рождения Я. Купалы, Я. Коласа и Т. Гартного (Д.Ф. Жилуновича) вышли сборники воспоминаний о них (Успаміны пра Янку Купалу. Мн., 1982; Успаміны пра Якуба Коласа. Мн., 1982; Успаміны пра Цішку Гартнага. Мн., 1984). Некоторые мемуары, которые были написаны в это время, например, мемуары Л. Гениуш, так и остались неопубликованными. Их достоинство — отсутствие цензуры.

В 1950-е – 1980-е гг. активно издавались мемуары деятелей белорусской эмиграции. В 1957 г. в Нью-Йорке были изданы «Успаміны» бывшего посла и сенатора польского сейма в 20-е – 30-е гг. Василя Рагули, который подробно описал деятельность белорусских послов в сейме Речи Посполитой (подготовку и финансирование избирательных компаний, личные характеристики послов). В 1993 г. мемуары В. Рагули были переизданы в Минске. В 1976 г. в Торонто вышли мемуары Язепа Малецкого «Пад знакам пагоні. Успаміны», в которых описываются события по присоединению Западной Беларуси в 1939 г. и деятельность белорусского национального движения в годы Великой Отечественной войны. Находясь в 1939 г. в Вильно, Я. Малецкий описал массовые депортации, проводимые органами НКВД. В годы войны Малецкий входил в среднее звено руководителей коллаборантского движения. В мемуарах он дает интересные характеристики Р. Островскому, Ф. Акинчицу, И. Ермаченко. Малецкий негативно относился к советской власти. Партизаны для него — «бандиты», солдаты Красной Армии «азиатского происхождения».

5. Середина 1980-х – 2000 гг. Характеризуется падением государственной цензуры. Издаются неизданные мемуары Л. Гениуш «Споведзь» (название дал издатель М. Чернявский). Переиздаются мемуары белорусских эмигрантов Е. Калубовича, В. Рагули. Появились и новые редакции ранее издававшихся мемуаров П.К. Пономаренко, А. Карпюка «Прощание с иллюзиями» (оба - Неман, 1992, № 3-4). Появились мемуары о деятельности белорусских национальных организаций в послевоенные годы. Например, сборника "Гарт. З успамінаў пра Саюз Беларускіх Патрыётаў" (Глыбокае, Паставы. 1945-1947) 1997. Мемуары продолжают создаваться.

Эпистолярные источники новейшего времени

как источники по истории Беларуси.

Общая характеристика эпистолярных источников новейшего времени. В период 1917 – 2000 гг. эпистолярные источники (письма, телеграммы, электронные письма и т.д.) становятся важным источником по истории Беларуси, вследствие:

· Резкого увеличения их количества и превращения этого вида источников в массовые источники. Это было обусловлено ликвидацией неграмотности в БССР.

· Охватом этими источниками всех (в том числе, самых сокровенных, например, мыслей) сторон жизни человека, что делает их неоценимыми для изучения истории повседневности и истории ментальности населения Беларуси.

· Выработкой определенных форм составления писем (адрес отправителя, адрес получателя, приветствие, основная часть, постскриптумы, подписи).

В новейшее время эпистолярные источники прошли ряд этапов в своем развитии:

1. 1917 – первая половина 1980-х гг. – период существования «жестких форм» советской власти на Беларуси. Характеризовался перлюстрацией писем органами государственной безопасности, существованием «жесткой» военной цензуры. Это приводило к тому, что в письмах сообщались только бытовые подробности из жизни людей.

2. Вторая половина 1980-х гг. – 2000 г. – период демократизации общественной жизни в Беларуси. Он характеризуется тем, что органам безопасности разрешено вскрывать письма только по решению суда, и, следовательно, более свободным обменом мнениями в переписке, появлением большого количества новых видов эпистолярных источников (электронных писем, факсов и т. д.), которые требуют особых методов изучения.

Классифицировать эпистолярные источники новейшего времени можно по форме (письма, телеграммы, электронные письма, факсы), по адресатам (государственные деятели, литераторы, ученые, обычные люди). Например, белорусский ученый С.Н. Ходин выделяет 4 вида писем:

1) письма в периодические издания;

2) письма в государственные, общественные и частые учреждения;

3) письма политическим, общественным деятелям, ученым, представителям искусства;

4) частные письма.¹

Первые два вида особенно получили свое распространение в советское время. Поскольку все периодические издания были «органами» определенных партийных и советских учреждений, то последние должны были реагировать на «сигналы от населения». Часто подобные письма приобретали характер доносов. Например, компания обвинений против членов правительства БССР И. Лобановского и наркома земледелия БССР Д. Прищепова началась с публикации 28 мая 1928 г. в газете «Заря Запада» статьи «Помещики приспосабливаются. Надо им обрезать коготки», подписанной псевдонимом «Батрак». В статье отмечалось, что в Лиозненском районе существует «лжекоммуна, организованная бывшим помещиком Александром Коньковым».

Большое значение в новейшее время приобрели письма государственных деятелей. В них нередко содержалась программы революционных действий или государственных реформ (например, «Письма издалека» или «Письмо к Х съезду» (программа нэпа) В.И. Ленина), оценки политической ситуации.

Становление в ХХ в. белорусской литературы на разных языках привело к появлению большого количества писем между писателями и поэтами, в которых они обменивались творческими замыслами, личными переживаниями. Например, в литературном музее Я. Купалы находятся многочисленные письма поэта к Б.И. Эпимаху-Шипиле, критику А.А. Коринфскому и др., в которых поэт рассказывает о своих творческих замыслах, личной жизни. В Государственном музее истории белорусской литературы представлены письма Вл. Жилки, З. Верас к родным, письма 1920-х – 1930-х гг. из ссылки Зм. Бядули и А. Шашалевича (Мрыя), письма периода Великой Отечественной войны П. Глебки, М. Танка, В. Хоружей, К. Черного, письма 1950-х – 1990-х гг. Л. Гениюш, Вл. Короткевича, П. Меделки.

Особым видом писем были жалобы и заявления советских граждан в руководящие органы Коммунистической партии. Начиная с 1918 – 1920 гг., именно в обращениях к руководителям государства люди по традиции искали правду. Например, в марте 1920 г. один агроном из Борисовского уезда написал руководителю Советского государства, что он имеет большой опыт и силы для ведения единоличного хозяйства и даст больше продукции, чем коллектив. Попадая к партийному руководству, письма становились «отправной точкой» административного реагирования (создания комиссий, проверки изложенных фактов). На письме агронома была поставлена резолюция: «решить на месте». На месте же отметив большую работоспособность и эгоистические наклонности «просителя» решили создать артель.

Простые советские граждане надеялись, что обращение в высшие партийные органы (к И.В. Сталину, М.И. Калинину, Г.М. Маленкову, в редакцию газеты «Правда» и др.) позволит разрешить их проблемы. Интересно, что все жалобы и заявления из Беларуси, направленные в высшие органы Коммунистической партии в Москве (в Политбюро, ЦК и др.), возвращались в ЦК КП (б) Белоруссии для реагирования на месте. Жалобы и сопутствующие документы (официальная переписка, протоколы заседаний райкомов, справки о результатах проверки по жалобам и др.) систематизировались по времени и административному делению республики. Например, в описи 65 фонде 4 Национального архива Республики Беларусь собраны жалобы и заявления советских граждан руководителям Коммунистической партии за 1947 – 1951 гг.

Жалобы и предложения конца 1940-х – начала 1950-х гг. в наибольшей мере характеризуют повседневную жизнь народа Беларуси – недостаток продуктов питания и одежды, стесненные жилищные условия в первые послевоенные годы, сложность в получении лечения и отдыха. Например, вдова сошедшего с ума в 1937 г. сотрудника НКВД Зинаида Веялкина отмечала в своем заявлении в Политбюро ЦК ВКП (б) 25 сентября 1951 г., что она с мужем-шизофреником ютилась с 1946 г. в подвале 8 кв. м. без рам, пола, печи и двери, который она отремонтировала «на свои скудно зарабатываемые средства».¹ Ученики 4 класса Кристампольской школы, Узденского сельсовета, Рудненского района спрашивали в своем письме «вождя народов»: «Дорогой товарищ Сталин почему Вы создали плохие условия Белоруским ребятам в деревнях, что они еще не были в лагерях. Они завидуют куску хлеба, что даже и в вочи не видят доброго хлеба».² Часто люди не подписывались под своими заявлениями из-за страха перед репрессиями со стороны критикуемых властей. Так, заявление 29 декабря 1949 г. секретарю ЦК ВКП (б) от «инвалидов Слуцкого дома инвалидов» было подписано «Инвалид». Автор в постскриптуме отмечал: «Если комиссия нам поможет, то я назову свою фамилию». Он опасался, что если представитель ЦК, направленный в Дом инвалидов, «зайдет куда-нибудь, то они и его подкупят, а если еще узнает Белоконев (директор Дома инвалидов), что я писал, то он меня уб’ет моим же костылем».³

Для анализа жалоб наиболее эффективно можно использовать методы «истории повседневности» – направления в историографии Франции, Италии и Германии 1970-х – 1990-х гг., которое изучает «маленьких людей с их большими заботами». «История повседневности» уделяет наибольшее внимание: 1) кардинальным антропологическим фактам жизни людей в Беларуси после войны: рождениям, детству, сексуальности, старости, болезни, смерти; 2) стратегиям, необходимым для существования: питанию, одежде, жилью, работе, досугу 3) способам выживания в экстремальных ситуациях: в период кризисов, войны, плена, репрессий.

Поднимаются в жалобах и острые общественно-политические проблемы: антисемитизм, репрессии, переселение поляков, издержки коллективизации в Западной Беларуси, взаимоотношения власти и интеллигенции, власти и студенчества.

Жалобы и предложения граждан показывают «лицо» советской власти при «позднем тоталитаризме». «Ананимный гражданин» из деревни Жабчево Краснослободского района Бобруйской области 1 августа 1950 г. просил в своем заявлении в ЦК ВКП (б) Белоруссии «принять меры к нарушителям Совецких законов, которые ушились на видные места и даже в члены ВКП (б)». Таким нарушителем являлся председатель райисполкома Краснослободского района, который приехал 1 августа 1950 г. в д. Жабчево, и с самого утра напился водки у председателя колхоза «Ударник» с председателем Белевичского сельсовета. Их поила «для замазки очей» «старуха» Ермакович, которая затем попросила представителей власти решить ее конфликт с женой ее покойного пасынка Одарьей. Женщины не поделили 10 аров усадебной земли, которые Одарья забрала у старухи и засеяла картошкой. Выпив, руководители пошли «исправлять дела». Председатель райисполкома спросил Одарью почему она копает картошку. Та ответила: «Сеяла своими руками и капаю». После этого представитель власти схватил ее за волосы, бросил на землю и «начал бить абцасам (каблуком) сапог по задницы, приговаривая: «Убью всех кулаков». Автор заявления отметил, что по колхозу пошел «шум»: «Вот как гласит советский закон». Врач же сельсовета, боясь председателя райисполкома не дал Одарье справки о побоях. Автор писал анонимно, опасаясь, чтобы и его не избили «абцасами сапог». Он просил ЦК «выслать человека для расследования дела, потому что и прокуратура и милиция подчиняется» виновнику инцидента.⁵

Жалобы позволяют реконструировать жизнь послевоенного белорусского города. В разрушенном послевоенном Минске люди еще в 1950-е гг. жили в землянках и подвалах.

В 1947 – 1951 гг. в жалобах отразились издержки насильственной коллективизации в Западной Беларуси. Например, граждане Малоритского района Брестской области в жалобе секретарю ЦК КП (б) Б Н.И. Гусарову от 19 февраля 1950 г. писали, что районные руководители при проведении коллективизации «делают нечеловеческие методы над народом». Символично, что авторы жалобы сравнивают руководителей района-коммунистов с «нацистскими гестаповцами». Районные руководители, вызвав не желающих вступать в колхозы крестьян, ставили их на колени, в угол. Упорствующих толкали несколько человек, пока жертвы не падали и не «подписывались», т. е. подписывали заявления на вступление в колхоз. Если районные руководители приходили в дом крестьянина, то они сначала требовали сала и водки, а затем заставляли подписывать заявления в колхоз. Некоторые из отказавшихся арестовывались милицией. Лишь, когда они подписывали заявления о вступлении в колхоз, их отпускали, обложив налогами. В жалобе указывалось, что «многие люди прячутся по лесам так, как от немецкого гестапо». Крестьяне считали районных руководителей «подрывщиками советской власти». В жалобе отразились и некоторые представления крестьянства Западной Беларуси о проводимой политике и международном положении СССР. «Нам кажется, – писали крестьяне, – что высшие органы власти, Партия и Правительство таких указаний не дают районным руководителям, чтобы так мучить крестьян, ведь советский закон гласит, что должны человека перевоспитать и убедить, тогда человек сам поймет». «Наша страна, – по мнению авторов жалобы,– находится в окружении капиталистических врагов и в любую минуту могут напасть на нашу родину, но районные руководители того не видят и гуляют себе и рассеивают ненависть среди населения против советской власти».⁶

Жалобы позволяют изучить гендерные и семейные отношения в послевоенной БССР. Знаменательно, что женщина здесь в 55 лет называет себя «старухой». Председатель райисполкома Краснослободского района Бобруйской области позволяет себе, схватив за волосы обычную колхозницу, бросать ее на землю и избивать сапогами. Председатель Стрелянского сельсовета Дятловского района «издевательски отнесся» к двум женщинам. Одну, больную сбросил с печи. У другой забрал лошадь, упряжь и подводу, и «нанес оскорбления».⁹

Проблемы взаимоотношений молодежи и студенчества с властью также отражены в жалобах. Так, студент V курса Витебского ветеринарного института писал в своем письме к И.В. Сталину 17 апреля 1951 г., что его не допустили к государственным экзаменам и исключили из комсомола. Это произошло из-за того, что он скрыл свое пребывание с весны 1943 г., в период обучения в Барановичской фельдшерской школе в «Союзе белорусской молодежи», молодежной организации, созданной немцами на оккупированной территории Беларуси. Свое вступление в «профашистскую» организацию студент объяснял «бешенной пропагандой и агитацией немецких наймитов», т. е. коллаборационистов. Он отмечал, что «задачи и цели этой организации в то время... совершенно не понимал, так как был слишком молод, для того, чтобы разбираться в политике, поступил только для того, чтобы получить возможность окончить школу». «За время пребывания в профашистской организации, – по словам автора жалобы – никаких действий против Советской власти не предпринимал и вся моя деятельность сводилась к простому посещению собраний, на которых кстати не имел ни одного выступления (да и не умел выступать в то время)». Студент просил, чтобы Сталин разрешил дирекции института допустить его к государственным экзаменам. В заключении студент писал: «Получив диплом я пойду на самый тяжелый и ответственный участок работы и своей добросовестной работой в короткое время оправдаю высокое звание Советского врача».¹⁰

Жалобы дают возможность отметить распространение антисемитизма в БССР в 1950-е гг. Интересно отметить, что антисемитизм в государственных организациях носил скрытый характер, иногда выражаясь в борьбе с «сионизмом». Например, Давид Хаимович Зейгер в своей жалобе секретарю ЦК ВКП (б) Г. М. Маленкову писал, что ему боевому офицеру, участвовавшему в боях под Москвой, Сталинградом, на Украине, в Румынии, Венгрии, Болгарии, Югославии и Австрии, награжденному 8 наградами, в том числе 3 орденами «За отвагу», после демобилизации в 1947 г. очень трудно было устроиться на работу на своей родине, в Шкловском районе Могилевской области. Многие знакомые Д.Х. Зейгера говорили ему: «Тебе будет очень трудно устроиться ибо ты еврей». Зейгер риторически вопрошал: «Ведь какая может быть разница у нас в Советском Союзе между белыми и черными, евреями, туркменами, русскими, белорусами и т. д.? Ведь воевать пришлось мне с армянами, узбеками, русскими и среди нас не было разницы. Кушали мы вместе, раздавали 100 гр. вместе, воевали вместе и за одну, за освобождение нашей Родины от злейшего врага человечества. Ведь гитлеровская армия несла вражду среди национальностей. Я как еврей воевал, не прятался за спины других национальностей. Ведь какая разница для младенца какая мать его родила еврейка или белоруска? Ведь как я могу не считаться ни коренным жителем Белоруссии, когда я здесь родился?».¹¹

Более явственными были антисемитские настроения среди части населения. Это отметил в своем донесении на имя секретаря Минского обкома ВКП (б) Чернышева и секретаря ЦК КП (б) Б Гусарова майор запаса Л.М. Гуревич. Он описал случай, который произошел в 2. 00 16 марта 1950 г. на железнодорожном вокзале г. Минска. Согласно автору донесения: «Какой то гражданин, которого нельзя назвать гражданином, симулируя себя п’яным, во все горло на вокзале кричал «Бей жидов, спасай Россию», «Жиды-Ташкент»,...«Хорошо немцы сделали, что били жидов». Гуревич предложил «фашиствующему элементу» и «хулига-бандиту» прекратить хулиганство. В ответ тот назвал Гуревича «жидом» и заявил, что «жидов надо бить». Лишь после настойчивых требований Гуревича хулиган был доставлен в отделение железнодорожной милиции. Гуревич утверждал, что такие факты не единичны, «такие выкрики можно услышать и в других местах и даже в госпитале». Он отмечал: «Беру на себя смелость сказать, что кое-где притупилась борьба с этим злом, наследием царизма и насажденным фашизмом. После того, когда немало евреев погибло за Родину в боях, а большинство вообще истреблено немецкими извергами, больно слушать такие отголоски в наше время».¹²

Изучая жалобы и заявления как исторические источники, можно сделать вывод, что они позволяют более рельефно и многосторонне осветить историю Беларуси периода «позднего тоталитаризма», показать те стороны исторической действительности, которые замалчивались в официальных документах, услышать голоса «маленьких людей» послевоенной эпохи.

Модуль 8. Лiтаратурныя i публiцыстычныя крынiцы.

Вытрымка з праграммы:

Вызначэнне паняцця «літаратурны твор». Асаблiвасцi вывучэння помнiкаў лiтаратуры як гiстарычных крынiц.

Асноўныя рысы лiтаратурных твораў XI – XIII стст. "Слова аб палку Iгаравым". Пераводныя помнікі. Публiцыстычны i палемiчны жанры, яго станаўленне. "Павучэнне" Манамаха.

Жыційная літаратура. Мартырыі («страсці») Жыція Ефрасінні Полацкай, Кірыла Тураўскага і інш. Літаратурная дзейнасць мітрапаліта Кіпрыяна. Вывучэнне жыційнай літаратуры. В.В. Ключэўскі.

Літаратурныя і публіцыстычныя творы XVI – XVIII стст. Паэтычныя творы XVI – пачатку XVII стст. Прадмовы і пасляслоўі Ф. Скарыны, С. Буднага, В. Цяпінскага. Царкоўна-палемічныя сачыненні канца XVI – першай паловы XVII стст. Літаратурныя і публіцыстычныя творы другой паловы XVII – XVIII стст.

Асаблівасці вывучэння літаратурных твораў новага і навейшага часу. Адлюстраванне рэчаіснасці, светапогляду, індывідуальнасці ў мастацкіх творах розных эстэтычных накірункаў. Публікацыі мастацкай літаратуры. Журнальныя публікацыі мастацкіх твораў. Самвыдат. Улік формы публікацыі пры крыніцазнаўчым вывучэнні.

Публіцыстычныя творы новага і навейшага часу. Заклікі, лістоўкі, пракламацыі. Плакатныя формы і іх вывучэнне. Суадносіны мастацкай і публіцыстычнай літаратуры.

Лекцыя 8. Лiтаратурныя i публiцыстычныя крынiцы. (2 гадзiны)

Пытаннi:

1. Лiтаратурныя творы як гiстарычныя крынiцы. Агульная характарыстыка.

2. Асноўныя рысы лiтаратурных твораў XI – XIII стст. "Слова аб палку Iгаравым".

3. Жыцiйная лiтаратура. Жыцiя Ефрасiннi Полацкай, Кiрылы Тураўскага i iншых святых як крынiцы па гiсторыi Беларусi.

4. Лiтаратурныя творы XVI –XVIII стст. як крынiцы па гiсторыi Беларусi.

5. Публiцыстычныя творы як гiстарычныя крынiцы. Царкоўна-палемiчныя творы канца XVI – першай паловы XVII стст.

1. Асаблiвасцi вывучэння лiтаратурных твораў новага i навейшага часу.

1. Публiцыстычныя творы новага i навейшага часу.

Литературные произведения как источник по истории Беларуси.

Общая характеристика. Литературные источники – это произведения, в которых на основании сюжета рассказывается об исторических событиях и личностях. Особенности изучения литературных источников:

· Высокая степень влияния позиции автора (субъективность) на информацию источника.

· Наличие в источнике художественного вымысла – придуманных событий и героев.

Литературные произведения земель Руси как источник по истории Беларуси XI – XIII вв.

Дата добавления: 2014-01-13