Использование специальных познаний в уголовном судопроизводстве

Лекция 1

Вопросы:

1. История использования специальных знаний и судебной экспертизы в уголовном судопроизводстве. "Криминалистика как научная полиция"

2. Понятие специальных знаний и формы их использования в современном уголовном процессе России.

1. История использования специальных знаний и судебной экспертизы в уголовном судопроизводстве. "Криминалистика как научная полиция"

Обращение правосудия к помощи науки отмечается в истории судебной экс­пертизы и криминалистики достаточно давно. Напомним, что и сама криминалистика возникла в первую очередь как наука о целенаправленном использовании для расследования преступлений естественно-научных знаний.

Применение медицинских знаний в области правосудия относится к глубокой древности. В трудах Гиппократа (жившего более 400 лет до н.э.) рассматривались вопросы исследования механических повреждений на теле, определения жизнеспособности младенцев при исследовании их трупов и др.

Уже в VI в. в древнем Китае появились первые работы по судебной медицине. В начале XVII в. в Париже вышла работа Ф. Демеля с весьма длинным наименованием «Советы по распознаванию поддельных рукописей и сравнению почерков и подписей для того, чтобы уметь видеть и обнаруживать всякие подделки; с подробным и полным объяснением искусства письма; о том, как распознавать и расшифровывать скрытые и тайные письмена». В 1690 г. в Лейпциге был издан труд И. Бона «Судебно-медицинское доказательство», где им и был введен в научный оборот само понятие «судебная медицина»[1].

В России врачебные освидетельствования проводилось, эпизодически в XVI и XVII вв. Годом официального становления судебной экспертизы считают 1716г., ко­гда Воинским уставом Петра I было предписано привлекать лекарей для исследования повреждений на одежде и теле пострадавшего.

Издавна особое внимание привлекала проблематика исследования (экспертного) рукописных документов – самых распространенных источниках доказательств по уголовным и гражданским делам. Еще во времена византийского императора Юстиниана (V-VI вв.) в законодательстве находило отражение исследование почерка в судебных целях. В России уже в XV в. сравнение рукописей использовалось при установлении подлинности документов.

При необходимости исследования рукописных документов следовало обращаться к дьякам и подьячим – первым экспертам-почерковедам.

Известный историк криминалистики проф. И.Ф.Крылов рассказывает, основываясь на достоверных исторических сведениях, о первом таком исследовании почерка. Оно было проведено в 1508 г. и связано с судебным делом о покупке Даниилом и Давидом Кемскими у Федора Кемского "вотчины Кадобое и сельца Гридинское" с деревнями. После смерти Федора его жена, Анна, отказалась передать купленные деревни покупателям, поэтому последние обратились в суд. в подтверждение состоявшейся купли-продажи они представили купчую, по их словам подписанную собственноручно Федором Кемским.

Человек Анны Кемской – Тимошка – защищавший ее интересы в суде, заявил судьям, что "купчая лживая, не княж Федорова рука". Для доказательства этого он предъявил в качестве образца запись, выполненную Федором Кемским. Вызвали для допроса послухов (свидетелей сделки), подписавших купчую. У одного из них оказался документ (образец деловой грамоты), составленный Федором. Судьи решили произвести сравнительное исследование почерка из спорной купчей и на документах, представленных в качестве образцов. В судебном деле о результатах данной "экспертизы" говорится так: "Диаки смотрив сказали, что та купчая и деловая и запись, все трое рука одна". После такого заключения дьяков дело доложили великому князю Василию Ивановичу, который, выслушав его вместе с боярами, обвинил княгиню Анну, а купчую признал действительной.

Долгий путь прошла графическая экспертиза, пока встала на прочную основу. Позднее, в своде законов Российской империи 1857 г., указывалось, что рассмотрение и сличение почерков производится по назначению суда сведущими в том языке, на коем написаны и подписаны сличаемые документы.

Такое исследование поручалось секретарям присутственных мест, учителям чистописания или другим преподавателям – каллиграфам. Однако каллиграфическую экспертизу вообще с большой натяжкой можно было назвать экспертизой, настолько, по словам Р.С.Белкина, невещественны и очевидно нелепы бывали выводы "экспертов". Кроме того, каллиграфическая экспертиза легко могла быть использована для фальсификации доказательств, для чего достаточно было составить заключение из общих, ни к чему не обязывающих фраз об "общем сходстве" исследуемых почерков, их "общем характере" и т.п. К слову сказать, именно такое заключение дали эксперты-каллиграфы по сфабрикованному обвинению Н.Г.Чернышевского в государственных преступлениях.

Каллиграфическое направление в экспертизе документов достаточно быстро скомпрометировало себя. "Слабость каллиграфической экспертизы, – писал советский криминалист проф. Н.В.Терзиев, – господствовавшей долгое время в судах, была причиной традиционного недоверия к доказательственному значению экспертизы письма вообще". Возникло новое направление в экспертизе письма – графология.

Еще в 1622 году итальянец Камилло Бальди выступил с трактатом "Как распознать по одному только письму натуру и свойства писавшего". Это было первое сочинение, в котором автор пытался связать почерк человека с его характером. Спустя два с лишним века идеи Бальди легли в основу сенсационной для того времени книги французского аббата Ж.Мишона "Тайны письма".

Французский аббат утверждал, что между почерком человека и характерологическими особенностями его личности имеется непосредственная связь, становящаяся явной для посвященных. Мишон заявил, что процесс установления этой связи носит научный характер, и предложил именовать данную науку "графологией". Его последователи пошли еще дальше: они доказывали, что по почерку можно определять и внешность писавшего (рост, голос, цвет волос, глаз и т.д.).

Как заманчиво выглядели заключения графологов! Для каждого представлялось вполне доступным искусство проникновения в "тайну письма". Достаточно было обзавестись самоучителем – и самые сокровенные секреты ближнего переставали для вас быть секретами. "Дайте мне почерк женщины, – восклицает Шекспир, – и я раскрою вам сердце ее сердца".

Однако то, что так заманчиво выглядело на бумаге, опровергалось в судебной практике на каждом шагу. Все попытки использовать графологию в судебной экспертизе документов оканчивались плачевно. В литературе описаны многочисленные случаи скандально ошибочных заключений графологов. "Один известный графолог, – писал А.Рейсс, – по поводу одного почерка категорически утверждал, что он принадлежит молодой девушке 16 или 18 лет, скромной, с добрым, отзывчивым сердцем и пр., тогда как исследуемый почерк принадлежит некоему Виделю, убившему разновременно пять человек".

Строго говоря, на каллиграфы, ни графологи не имели к криминалистике никакого отношения. Как замечал проф. Н.В.Терзиев, судебная экспертиза письма являлась для них побочным продуктом других занятий, преследовавших иные задачи. У каллиграфов такой задачей было искусство письма, у графологов – распознавание по почерку характера человека.

Замечу, что в это же время исследование документов, регулирующих прежде всего имущественные отношения – завещаний, векселей и других, также требовало привлечения специалистов для выявления как самого факта подделки и его способа, так и фальсификации документа. Подобные исследования и ХVI-ХVIII вв. поручали аптекарям и фармацевтам.

В начале XIX в. в России были созданы врачебные управы (в частности, в Москве – Медицинская контора, а и Санкт-Петербурге – Физикат), которым было вменено заниматься производством такого рода исследований, а также выполнять контрольные функции по отношению к аптекарям и фармацевтам.

Однако, как показала практика, эффективность этих экспертиз была очень низка (аптекари и фармацевты имели самое поверхностное представление об аналитической химии, а в управах не было ни соответствующих специалистов, ни дажепримитивных лабораторий).

Фактически первым криминалистическим методом экспертизы письма явился приметоописательный метод Альфонса Бертильона. Он предложил строить графическую экспертизу на тех же принципах, что и другие виды криминалистической идентификации, то есть основываться на таких признаках почерка, которые отличаются наибольшей изменчивостью у разных лиц и в то же время сохраняют наибольшее постоянство у одного и того же лица. Эти признаки – "приметы почерка" – должны оцениваться в точных выражениях и могут быть измерены. Можно рассчитать и частоту их встречаемости, а отсюда – определить их важность для решения вопроса о тождестве.

По существу, это было распространение бертильоновского метода "словесного портрета" на исследование почерка. Однако на практике и этот метод оказался несостоятельным. Его сменил метод графической экспертизы документов, предложенный французским криминалистом Э.Локаром, который был назван "графометрическим". Но, несмотря на заманчивость, графометрический метод оказался методологически порочным, ибо почерк характеризовался только количественно, а все его качественное многообразие попросту игнорировалось.

Говоря об исследованиях почерка нельзя не назвать такие труды как

"Трактат по графологии", "Почерк и характер" фран. графолога Крепье Жермена (конец XIXв);

"Графология" итал. психиатра и криминалиста Чезаре Ламброзо (1895 г.);

"Графология, или учение об индивидуальности письма" Н.Д.Ахшарумова и Ф.Ф.Тишкова (Рига, 1894 г.);

"Психографология, или наука определения внутреннего мира человека по почерку" И.Ф.Моргенштерна (СПб, 1903 г.)

Однако, как мы все понимаем, экспертная деятельность не ограничивалась исследованиями почерка.

Первым в истории России учреждением, в котором начала формироваться судебная экспертиза, стала Санкт-Петербургская академия наук. Академиков привлекали к производству исследований в интересах правосудия.

Первоначально судебно-экспертная деятельность Академии наук ограничивалась вопросами медицины, но вскоре потребности в анализе документов и веществ привели к необходимости выполнения судебно-химических исследований. Большое их число провел лично М.В. Ломоносов.

В XIХ в. объем судебно-экспертной деятельности Академии наук увеличился, появились новые объекты исследования, в том числе взрывчатые вещества, предметы со следами взрыва. Наиболее активно развивалось химическое исследование документов.

Исследования, проводившиеся академиками-химиками Ю.Ф.Фрицше и Н.Н.Зининым, по праву должны считаться основой для дальнейшего развития действительно научных методов криминалистической экспертизы документов.

Академия наук не только сама проводила судебно-экспертные исследования, но и способствовала учреждениям, которым это вменялось в обязанность. Прежде всего, это касается помощи Медицинскому совету Министерства внутренних дел, являвшемуся высшей судебно-экспертной инстанцией.

Многие академики были членами Медицинского совета. Среди них - Н.Н.Бекетов, В.М. Бехтерев, И.Н.Павлов, Д.И. Менделеев.

Медицинский совет под воздействием запросов практики был вынужден расширить сферу проводимых в нем экспертных исследований. В результате был внесен существенный вклад в развитие криминалистического исследования документов, судебно-баллистической экспертизы. Производство последней связано с именем П.И.Пирогова, который впервые стал устанавливать места расположения стрелявшего и жертвы, а также ряд обстоятельств применения огнестрельного оружия.

Оказывалась помощь Мануфактурному совету Министерства финансов, который давал заключения по просьбам следственных и судебных органов, а также Экспедиции заготовления государственных бумаг, где проводились исследования по делам о поддельных денежных знаках, монетах и ценных бумагах.

На процесс судопроизводства в России и развитие судебных экспертиз существенное влияние оказала судебная реформа 1864 года. Она регламентировала процесс предварительного расследования, получения и фиксации доказательств, обусловила необходимость более широкого использования научных познаний при рассмотрении уголовных и гражданских дел.

Устав уголовного судопроизводства следующим образом определял положе­ние экспертизы. В соответствии со ст.ст. 112 и 325 эксперты должны приглашаться в тех случаях, когда для «точного уразумения встречающегося в деле обстоятельства необходимы специальные сведения или опытность в науке, искусстве, ремесле, про­мысле или каком-либо занятии». В ст. 326 указывалось, что в качестве экспертов могли приглашаться «врачи, фармацевты, профессоры, учителя, техники, художни­ки ремесленники, казначеи и лица, продолжительными занятиями по какой-либо службе или части приобретшие особую опытность».

Уже тогда были сформулированы основные требования к экспертам – незаинтересованность в исходе дела, объективность мнений и суждений, возможность проявления инициативы при проведении исследования в целях «вскрытия признаков, могущих принести к открытию истины». Заключения экспертов должны были проверяться и оцениваться судом.

Особо следует отметить вклад Академии наук в становление нового направле­ния судебной экспертизы – экспертизы документов с использованием возможностей фотографии. Эту работу заслуженно связывают с именем Е.Ф.Буринского, который считается основоположником применения фотографических методов при исследовании документов.

Первым криминалистическим специализированным учреждением в России по праву можно считать лабораторию при прокуроре Санкт-Петербуржской судебной палаты, созданную 11 сентября 1889 г. Е.Ф.Буринским на собственные средства. За первый год ее существования лабораторией было произведено 78 различных исследований, преимущественно рукописей, однако она не могла удовлетворить растущих потребностей в судебно-экспертных исследованиях. В 1903 г. Буринским была опубликована монография «Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею», в которой он изложил результаты своих многолетних исследований.

Существенный вклад в разработку теории судебно-экспертного исследования документов внес А.А.Поповицкий, усовершенствовавший судебно-фотографические методы и средства и впервые предложивший классификацию элементов, составляющих особенности почерка.

В начале XX в. в России начали использовать в суде и дактилоскопическую экспертизу. В 1906 г. в Российской Империи была введена система дактилоскопиче­ского учета, и уже через несколько лет в судебном разбирательстве стали использовать заключения специалистов по дактилоскопии.

Первая такая экспертиза была выполнена В.И. Лебедевым. В 1912 г. он опубликовал книгу «Искусство раскрытия преступлений. Дактилоскопия», которая явилась практическим руководством в этой области криминалистики.

Таким образом, существенное увеличение объемов применения научных познаний в судебной практике обусловило необходимость решения организационных проблем, т.е. создание сети экспертных учреждений.

28 июня 1912 г. был принят закон о создании в России первого специализированного судебно-экспертного учреждения – кабинета научно-судебной экспертизы. При этом использовался опыт работы судебно-фотографической лаборатории, учрежденной в 1893 г. при прокуратуре Санкт-Петербургской судебной палаты, и экспертных учреждений Европы.

Санкт-Петербургский кабинет научно-судебной экспертизы.

Торжественное открытие кабинета научно-судебной экспертизы при прокуроре Санкт-Петербургской Судебной Палаты состоялось 9 декабря 1912 года.

Кабинет состоял из ряда комнат. В одной из них для фотографирования документов имелись особо приспособленные передвижные лампы необычайной силы света - в 5 тысяч свечей. Имелось особо оборудованная темная комната для микроскопических исследований и исследований путем ультра-фиолетовых лучей. В комнате, предназначенной для увеличения дактилоскопических и других снимков, помещался фотографический аппарат, являвшийся как говорили, по размерам чуть ли не единственным в мире. Кроме того, имелись комнаты для производства всевозможных технических работ и химическая лаборатория, заведывание которою было поручено Пфефферу. Управляющим кабинетом был назначен А.Н.Попов.

В отчете кабинета министру юстиции за период работы с 9 декабря 1912 года до 1 января 1914 года указывалось, что в кабинет за это время поступило 365 исследований, из которых 272 по уголовным делам и 93 по гражданским. Исследования эти распределялись следующим образом: исследование и сличение почерков - 169 случаев, дактилоскопия - 43 случая, исследование чернил - 30, исследование волос - 7, выезды на места совершения преступлений - 5 и иные исследования - 57. Кабинет принимал участие в таких выдающихся процессах, как дело лыжина, Ющинского, графа Роникера, об убийстве Тиме, д-ра Губерта, баронессы фон-дер-Ховен, об убийстве кн. Друцкого-Любецкого и др. К кабинету было прикомандировано для ознакомления и изучения дела восемнадцать чинов разных ведомств.

В 1914 году Кабинету пришлось работать в тяжелых условиях, так как двое из помощников управляющего - Гончаров и Изензе, а также старший кандидат на должности по судебному ведомству Линде, были с самого начала войны призваны на военную службу, а третий помощник - германский подданный Пфеффер - был уволен. В связи с этим вся работа в Кабинете производилась его управляющим и старшим кандидатом на должности по судебному ведомству Рудневым.

В 1914 году Кабинетом проведено 249 экспертиз, из них дактилоскопических 33, исследований ключей, ножей, следов ног и др. - 16. Было 5 выездов на место происшествия.

В январе 1913 г. кабинет научно-судебной экспертизы открылся при прокуратуре Московской судебной палаты, в январе 1914 г. - в Киеве, управляющим которым был назначен С.М. Потапов. В это же время открылся кабинет и в Одессе.

Квалифицированные сотрудники и новейшее по тому времени оборудование позволили с самого начала деятельности кабинетов обеспечить достаточно высокий уровень судебных экспертиз. При этом использовались методы фотографии, дактилоскопии, химии. Кроме того, сотрудники кабинетов применяли научные методы и технические средства, выезжая на места преступлений.

После революции 1917 г. в Петрограде и Москве кабинеты научно-судебной экспертизы были закрыты, существовавшие при сыскных отделениях полиции дактилоскопические бюро и фотографические лаборатории уничтожены.

Тем не менее, практика раскрытия и расследования преступлений востребова­ла научные методы работы с вещественными доказательствами.

С 1 марта 1919 г. но решению Коллегии НКВД РСФСР при Центророзыске начал работу кабинет судебной экспертизы, ставший основой научно-технической службы уголовною розыска. Первым его руководителем был назначен П.С.Семеновский. Эту дату принято считать днем зарождения экспертно-криминалистической службы российских органов внутренних дел.

Параллельно с развитием криминалистической службы в Центророзыске воз­никали научно-технические кабинеты и подотделы в крупных городах. Уже в 1923 г. они действовали помимо Москвы в Ленинграде, Харькове, Самаре.

В 1926 г. НТО была подготовлена «Инструкция по организации научно-технических кабинетов при губернских и областных учреждениях уголовного розы­ска». Такие подразделения были созданы в 1927 г. в Воронеже, Царицыне, Донском окружном розыске, в 1928 г. - в Свердловске и Рязани. В этом же году появился цир­куляр НКВД РСФСР «Об организации научно-технических частей в уголовно-розыскных учреждениях».

Осуществлялась и нормативная регламентация использования специальных познаний в расследовании преступлений. Уголовно-процессуальные кодексы 1922 г. и 1923 г. отказались от термина «сведущие лица», принятого судебными уставами Российской Империи 1864 г., и ввели общепризнанный в юридической литературе термин «эксперт».

Решалась и проблема подготовки экспертных кадров. В январе 1928 г. в Мо­скве были открыты первые курсы экспертов, душой которых был С.М.Потапов. Он организовал их работу, читал лекции, вел занятия и привлекал для чтения лекций ведущих ученых.

Криминалистические экспертные учреждения развивались, укреплялись материально, пополнялись подготовленными кадрами.

В связи с ликвидацией НКВД союзных республик реорганизация коснулась и научно-технических подразделений. В 1932 г. был образован общесоюзный НТО сначала в составе оперативного отдела Главной инспекции милиции ОГПУ, затем в качестве отделения отдела уголовного розыска Главного управления милиции НКВД СССР.

В 1940 г. научно-технические отделения, группы, кабинеты в органах внутренних дел образовали широкую сеть криминалистических подразделений. Успешно функционировало 30 НТО (НТГ), в каждом из них работало от 2 до 5 экспертов. Они ежегодно выполняли десятки тысяч различных криминалистических экспертиз, производили осмотры мест происшествий, обучали оперативный состав использованию технико-криминалистических методов и средств при раскрытии преступлений.

Создание экспертных учреждений для органов юстиции пошло по другому пути. Поскольку потребности судебно-следственной практики в производстве криминалистических экспертиз в основном удовлетворяли научно-технические подразделения милиции, экспертные исследования по заданиям судов и арбитража стали выполняться в криминалистических лабораториях юридических вузов. Эти лаборатории создавались в учебных целях, но фактически стали экспертными учреждениями, выполнявшими задания органов следствия и суда. К производству экспертиз, например, в лаборатории Московского правового института, созданной в 1935 г. Е.У.Зицером, привлекались такие известные криминалисты, как А.И. Вннберг Н.В. Терзиев, И.Н. Якимов, Л.П. Рассказов, Б.И.Шевченко и др.

Явная недостаточность имевшихся в РСФСР криминалистических экспертных учреждений, отсутствие методического и научного центра, который бы координировал и направлял их деятельность, тормозили внедрение достижений науки и техник в практику правоохранительных органов. На это обращали внимание такие ведущие ученые-криминалисты, как А.И.Винберг и С.П.Митричев. Однако начавшаяся Великая Отечественная война не дала возможности реализовать эти планы, и только в 1944 г. в Москве была создана Центральная криминалистическая лаборатория (ЦКЛ) Наркомата юстиции СССР, которая в 1946 г. стала структурным подразделения Всесоюзного института юридических наук (ВИЮН) МЮ СССР.

ЦКЛ стала первым общесоюзным криминалистическим экспертным центром. В ее создание и развитие внесли большой вклад Н.В.Терзиев, Л.И. Винберг, В.Ф.Черваков, Б.И.Шевченко, Б.Л. Зотов, А.А. Эйсман.

В 1948 г. в стране начался процесс организации областных криминалистических экспертных лабораторий. Обеспечение научно-технического руководства периферийных лабораторий первоначально осуществляла ЦКЛ. На базе Московской лаборатории судебной экспертизы и ЦКЛ ВИЮН 1 октября 1962г. был создан Центральный научно-исследовательский институт судебных экспертиз (ЦНИИСЭ), директором которого был назначен А.Р.Шляхов, руководивший этим институтом до 1987 г.

На ЦНИИСЭ наряду с производством сложных и повторных экспертиз была возложена задача по научно-методическому руководству всеми экспертными лабораториями па местах, и разработке единых принципов и научных методов судебной экспертизы. Научное ядро института составили такие криминалисты, как А.Р.Шляхов, В.С.Митричев, В.Ф.Орлова, А.И.Манцветова, А.А.Гусев, Х.М.Тахо-Годи, Б.М.Комаринец. Всего же штат института насчитывал не более 90 человек.

В 1970 г. было воссоздано МЮ СССР и институт был переименован во Всесоюзный научно-исследовательский институт судебных экспертиз (ВНИИСЭ). Он стал главным научно-исследовательским и экспертным учреждением во всей систе­ме экспертных учреждений органов юстиции.

В 1994 г. институт был преобразован в Российский федеральный центр судебных экспертиз (РФЦСЭ). В нем работают более 200 специалистов.

Что касается органов внутренних дел, то Великая Отечественная война внесла коррективы и в деятельность криминалистических подразделений органов внутренних дел. НТО вновь были переданы в оперативные отделы. Во время войны НТО оперотдела Главного управления милиции НКВД СССР возглавил К.М.Комаринец, а его заместителем был А.Д. Хананин.

В декабре 1945 г. приказом НКВД СССР научно-техническое отделение оперативного отдела НКВД СССР было реорганизовано в научно-технический отдел Главного управления милиции НКВД СССР. В составе НТО был создан Научно-исследовательский институт криминалистики (НИИК), который стал первым научно-исследовательским учреждением органов внутренних дел. НИИК возглавил Б.М.Комаринец. Первоначально в штате института работало 29 человек.

После войны в органах милиции стала возрождаться и активно развиваться сеть научно-технических подразделений. Они оснащались криминалистической техникой и стали принимать активное участие в раскрытии преступлении, выполняя экспертизы и участвуя в осмотрах мест происшествий. Общая численность сотрудников всех научно-технических подразделений к 1948 г. составила 588 человек.

С 1950 г. НИИК стал подчиняться непосредственно Главному управлению милиции, а в 1956 г. на его базе был создан НИИ милиции МВД СССР, на который возлагалась научно-методическая работа, организация повышения квалификации экспертов, выполнение повторных и наиболее сложных экспертиз.

В связи с тем что во ВНИИ МВД СССР основное внимание было сосредоточено на расширении научно-исследовательской работы и обеспечении методическими разработками основных направлений деятельности органов внутренних дел, в 1969 г. было принято решение создать при Оперативно-техническом управлении МВД СССР практический орган – Центральную криминалистическую лабораторию (ЦКЛ), в становлении которой активное участие приняли П.Т.Скорченко, Г.Г.Царев, П.Г.Кулагин. В 1977 г. ЦКЛ была преобразована и Центральную научно исследовательскую криминалистическую лабораторию (ЦНИКЛ) МВД СССР. Штат ее составил 65 человек, возглавил ЦНИКЛ А.Ф. Волынский. К 1982 г. ЦНИКЛ выполнила почти 2 тыс. экспертиз.

Наряду с научно-исследовательской экспертная работа продолжалась и во ВНИИ МВД СССР.

В 1983 г. ЦНИКЛ вливается в состав ВНИИ МВД СССР и образует НИЛ-6. На этом преобразования не закончились. Логика развития криминалистики и судебной экспертизы потребовала создания самостоятельного научно-практическою подразделения в органах внутренних дел. В 1988 г. НИЛ-6 выделяется из ВНИИ МВ СССР и становится Всесоюзным научно-криминалистическим центром (ВНКЦ). В 1992 г. в МВД ликвидируется экспертно-криминалистическое управление, осуществлявшее контрольно-методические функции в системе экспертных подразделений органов внутренних дел. Его управленческие отделы включаются в ВНКЦ, который преобразовывается в экспертно-криминалистический центр (ЭКЦ) МВД России.

Наряду с развитием головных научно-практических учреждений судебной экспертизы, происходили серьезные преобразования всей системы экспертно- криминалистических подразделений органов внутренних дел.

Прежде всего следует отметить, что в 1940 г. так называемые научно-технические подразделения, накопившие практический опыт использования технических средств и методов криминалистики, были выведены из уголовного розыска и стали самостоятельными подразделениями милиции.

К середине 60-х годов службы криминалистики, оперативной, специальной техники, зарождающейся вычислительной техники и связи были объединены в единую службу, получившую название оперативно- технической.

Бурное развитие науки и техники, повлекшее объективную необходимость более глубокой специализации в развитии криминалистики, привело к выделению в составе милиции в 1981 г. экспертно-криминалистической службы. Это позволило более четко определить ее задачи и функции, положительно отразилось на результативности использования криминалистических средств и методов в раскрытии и расследовании преступлений.

Последовавшие затем существенные изменения в государственном устройстве, связанные с демократизацией общества и его государственных институтов, сказались и на уголовном судопроизводстве. Важнейшим становится обеспечение объективности доказывания, базирующегося на непредвзятом исследовании вещественных доказательств. Одним из шагов в этом направлении было выведение экспертно-криминалистической службы из состава криминальной милиции и функционирова­ние ее в качестве самостоятельной службы органов внутренних дел.

В настоящее время экспертно-криминалистическая служба - это развитая сис­тема криминалистических подразделений, в которых служат свыше 10 тысяч спе­циалистов, производящих ежегодно до 1,5 миллионов экспертиз и исследований, ос­матривающих в составе оперативно-следственных групп свыше 1 миллиона мест происшествий.

Возрастающий из года в год объем и усложнение работы экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел обусловили необходи­мость решения проблемы подготовки экспертных кадров.

В 1961 г. наряду с экспертным отделением Московской специальной средней школы милиции, выпускавшей специалистов в области криминалистической экспер­тизы, готовить экспертов-криминалистов с высшим юридическим образованием ста­ли в Высшей школе МВД РСФСР.

В 1973 г. открылся факультет подготовки экспертов в Высшей следственной школе МВД СССР (г. Волгоград), но при этом были ликвидированы отделения по подготовке экспертов-криминалистов в МССШМ и ВШ МВД СССР.

В 1988 г. отделение по подготовке экспертов-криминалистов было воссоздано в МССШМ. Однако ВВСШ МВД СССР обеспечивала ежегодный выпуск всего лишь около 100 экспертов, что было намного меньше потребности в таких специалистах в органах внутренних дел. В 1992 г. в Саратове была создана специализированная Высшая школа по подготовке сотрудников для экспертно-криминалистической службы. В настоящее время это Саратовский юридический институт МВД России. В 1999 г. экспертный факультет был образован в МЮИ МВД России (ныне - Московская академия).

Научные исследования 70—80-х гг. отличались широтой охва­та проблем, которые требовали решения как для дальнейшего развития криминалистической науки, так и для совершенствова­ния научных основ и практики производства различных родов и видов судебных экспертиз. Существенное значение для определе­ния направлений этих исследований имели работы общетеорети­ческого характера, новое определение предмета криминалисти­ки, ее системы, учение о методах криминалистической науки и практики борьбы с преступностью (Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. В 3-х т. М., 1977—1979; Белкин Р. С., Винберг А. И. Криминалистика. Общетеоретические пробле­мы. М., 1973; Шляхов А. Р. Судебная экспертиза (организация и проведе­ние). М., 1979 и др.). Существенную роль играли и работы в области отдельных частных криминалистических теорий: криминалистической идентификации, диагностики, структурных элементов криминалистической техники (Седова Т. А. Проблемы методологии и практики нетрадиционной кримина­листической идентификации. Л., 1986; Снетков В. А. Проблемы кримина­листической диагностики // Труды ВНИИ МВД СССР. Вып. 27. М., 1972; Корухов Ю. Г. Трасологическая диагностика. М., 1983 и др.).

Известно, что содержание криминалистической техники как раздела криминалистической науки составляют теоретические по­ложения, описание возможностей и методов исследования трасологии, судебной баллистики, судебного почерковедения, технико-кри­миналистического исследования документов, отождествления лич­ности по чертам внешности. Каждый из этих подразделов служит теоретической основой, базой соответствующего вида криминалистической экспертизы, в рамках которой и получает свое дальней­шее развитие. Наряду с этим в криминалистической технике име­ются и подразделы, носящие общий характер и оказывающие вли­яние на все виды криминалистических и других судебных экспер­тиз. Это судебная фотография, а в последующем и судебная видео­запись, подраздел, включающий сведения об используемых при криминалистических исследованиях методах, приемах, средствах.

Учению о методах судебной экспертизы уделялось самое при­стальное внимание. Оно включило общие методологические пути подхода к решению экспертных задач и изложение конкретных методов на уровне так называемых инструментальных. Последние были подразделены на четыре группы:

1) методы исследования морфологических признаков (микро­скопические, фотографические, профилирование и др.);

2) методы исследования отдельных существенных физических и химических свойств (констант) объекта (определение плотности, твердости, электропроводности, температуры плавления и т. п.);

3) методы исследования внутренней структуры (рентгеноструктурные, электронно-микроскопические и др.);

4) методы исследования атомного и молекулярного состава (атомный эмиссионный анализ, атомный абсорбционный, нейтронно-активационный, хромато-масс-спектрометрический, хромато-графические методы и др.) (Общее учение о методах судебной экспертизы. М., 1977; Россинс­кая Е. Р. Диагностика красителей, пигментов и наполнителей губных по­мад методами рентгеноанализа // Теория и практика криминалистичес­ких исследований и экспертиз. М., 1989; Силкин П. Ф. Судебно-исследова-тельская фотография. Волгоград, 1979 и др.).

Серьезное внимание уделяется моделированию, рассматри­ваются перспективы использования в экспертной практике голографии, профилографии (Селиванов Н. А. Математические методы в собирании и исследовании Доказательств. М., 1974; Лузгин И. М. Моделирование при расследовании преступлений. М., 1981; Василевский А. Н. Профилография вещественных Доказательств. М., 1983; Аубакиров А. Ф. и др. Возможности исследования вещественных доказательств методами голографической техники // Ма­териалы Всесоюзной конференции. Ч. III. М., 1972). Работа Н. А. Селиванова "Вещественные доказательства" (М., 1971) раскрывала возможности анализа ве­щественных доказательств для установления механизма, обстоя­тельств, времени совершения преступлений, использования полу­ченных данных при установлении истины по делу.

Важное для судебной экспертизы значение имела работа И. ф. Крылова "Криминалистическое учение о следах" (Л., 1976). Следоведение, как он именует трасологию, включает в качестве составного элемента трактовку механизма следообразования. Последнее – краеугольный камень изучения следов, являющихся объектами не только трасологии, но и баллистики, технической экспертизы документов. Поэтому значение работы И.Ф.Крылова равно как и монографии Г.Л.Грановского "Основы трасологии" (в двух томах, М., 1965, 1974), далеко выходило за пределы толь­ко трасологической экспертизы и оказывало позитивное влияние на другие виды криминалистических экспертиз. Ценность работы А. Р. Шляхова "Судебная экспертиза" состояла в том, что автор впервые раскрыл содержание понятий предмета и объекта экс­пертного исследования, предложил классификацию судебных экс­пертиз, определил пути формирования научных основ судебной экспертизы (ее общей теории), рассмотрел в деталях процесс экс­пертного исследования.

В эти же годы произошло еще одно важное для развития научных основ судебной экспертизы событие: было декларировано формирование новой отрасли научного знания – судебной экспертологии. Со статьями, а затем и с монографией по этому вопросу выступили А. И. Винберг и Н. Т. Малаховская.

Идея самостоятельной науки об экспер­тизе зародилась в конце 50-х гг., но не получила тогда своего развития. Работы А. И. Винберга и Н. Т. Малаховской сразу же обратили на себя внимание и вызвали различную реакцию ученых. Часть из них поддержала идеи этих авторов, другие отнеслись к ним сдержанно, а третьи – весьма скептически. А. Р. Шляхов, который в 1959 г. выступал за выделение из криминалистики на правах самостоятельной области знаний теории криминалистичес­кой экспертизы, а впоследствии отказался от этого предложения, в 1974 г. сформулировал свои представления в этой области, кото­рую он назвал теорией судебной экспертизы. Он разделил содер­жание этой теории на четыре части:

1) введение в теорию и практику криминалистической экспер­тизы;

2) общие положения теории и методики криминалистической

экспертизы;

3) научные и теоретические основы криминалистических экс­пертиз;

4) использование криминалистической экспертизы в процессе доказывания по делу и предупреждения правонарушений.

До середины 80-х гг. проблемами общей теории судебной экс­пертизы серьезно никто не занимался. Фундаментальные иссле­дования в этой области были начаты директором Азербайджанско­го НИИ судебных экспертиз, проблем криминалистики и кримино­логии И. А. Алиевым в середине 80-х гг. в связи с разработкой им теории экспертной профилактики как части общей теории судеб­ной экспертизы. В 1990 г. он защитил докторскую диссертацию о теории экспертной профилактики и изложил в ней концепцию об­щей теории судебной экспертизы.

Активные исследования в области общей теории судебной экспертизы начались уже после 1991 г. Их вели Ю.Г.Корухов, Т.В.Аверьянова, Е.Р.Россинская и ряд других ученых.

Судебная экспертиза как процессуальный институт в эти годы явно была на подъеме, как и вся система судебно-экспертных уч­реждений.

Дата добавления: 2014-01-13