Литературный язык и просторечие

Сам факт существования в пределах языка такого явления, как просторечие, продолжает удивлять лингвистов. Противопоставление литературного языка и просторечия отражает различие в культурной ориентации их носителей.

С социолингвистической точки зрения, между носителями литературного языка и просторечия существует резкая граница. Литературный язык – это язык общения образованных людей, просторечие – язык так называемого «простого человека», занятого неинтеллектуальным трудом.

Если носители литературного языка тяготеют к «культуре доверия», то для носителей просторечия типична «культура недоверия», восхищение криминальным миром, стремление подражать его представителям в речи и поведении на паралингвистическом уровне (например, складывать пальцы веером). Отношения между этими двумя социальными группами не простые, часто напряженные.

Оценить число носителей литературного языка трудно. Очевидно, что их значительно меньше, чем носителей просторечия. Соотношение примерно – 2/3:1/3. Если ситуация не изменится, то носителей просторечия будет еще больше.

Просторечие – это не «простая речь» и не речь «простых людей». Распространено мнение, что просторечие принадлежит исключительно к разговорно-бытовой сфере. Но это не так. Оно живет и в деловой речи, причем не только в устной, но и в письменной форме. В конечном счете просторечные слова и обороты естественным путем принимаются литературным языком: подвижки, наработки, проживать (по адресу), обговаривать, набрать кого-то (‘позвонить’), отзвонить, отследить. От просторечных элементов не застрахована и научная речь.

Просторечные формы не имеют никаких дополнительных смысловых оттенков или функций по сравнению с аналогичными формами в литературном языке: (я) без понятия = не знаю, по жизни = в жизни, по-любому = в любом случае.

Все экспрессивное просторечие «обречено» на признание. Просторечная форма, получая самостоятельную функцию, может перейти из разряда «просторечных» в «разговорные». Так, рожденные в просторечии многочисленные фразеологизмы легко входят в разговорный стиль литературного языка.

Узнавание самих фактов просторечия до сих пор идет опытным путем: в массе случаев критерием служит речевой опыт носителей литературного языка.

Просторечие оценивается как порча языка, но тем не менее обладает своеобразной нормой, которая не подвергается кодификации, хотя ее черты можно систематизировать. Это:

· повышенная громкость речи, особенно в телефонном общении на улице, в разговоре на расстоянии, фарингализация («сиплый голос»);

· своеобразная интонация растягивания;

· использование оригинальных звукоизобразительных приемов (специфическое хихиканье в очень высокой визгливой тональности, громкие крики и вопли, междометие вау!), пониженный тембр голоса у женщин, свист;

· в речевом поведении носителей просторечия отмечаются такие типы поведения, как бытовые провокации («подколы», «наезды»), грубые шутки («приколы»), превентивные, часто беспричинные обвинения;

· отсутствие табуирования мата: он выступает как своеобразный код, по которому опознают своих. Некоторые бранные слова десемантизируются и приобретают функции экспрессивных частиц;

· повышенная агрессивность речевого акта, в ходе которого собеседник воспринимается как враг;

· активное использование жаргонизмов и жаргоноидов: бабки, беспредел, дать по рогам, опустить, примять;

· несоблюдение орфоэпических норм: свекла, договор, километр, звонит, красивее;

· при переключении на «вежливый», по мнению носителей просторечия, регистр речи появляются эвфемизмы: покушать (лит. поесть), подъехать (лит. приехать), отъехать (лит. уехать);

· в образовании имен собственных специфическими для просторечия являются суффиксы -ок-, -ян-, -ох-(а), ø (нулевой суффикс): Ленок, Толян, Леха, Серый, Макс;

· в общении используются исключительно ты- формы;

· широко представлены слова-паразиты: типа, короче, прям, конкретно, как бы, реально.

Носители литературного языка и просторечия понимают партнеров по коммуникации, но языковыми системами друг друга не владеют.

Дата добавления: 2014-01-14