Предметы сокращаются

Итак, время, как мы только что убедились, сброшено со своего пьедестала абсолютного понятия, оно имеет относительный смысл, требующий точного указания тех лабораторий, в которых ведется измерение.

Обратимся теперь к пространству. Еще до описания опыта Майкельсона нами было выяснено, что простран­ство относительно. Несмотря на эту относительность про­странства, мы все же приписывали размерам тел абсо­лютный характер, то есть считали, что они являются свойствами этого тела и не зависят от того, в какой лабо­ратории мы ведем наблюдение. Однако теория относи­тельности заставляет нас распрощаться и с этим убежде­нием. Оно, как и представление об абсолютном времени, лишь предрассудок, возникший вследствие того, что мы всегда имеем дело со скоростями, ничтожно малыми по сравнению со скоростью света.

Представим себе, что поезд Эйнштейна проносится мимо станционной платформы, имеющей длину 2 400 000 километров.

Согласятся ли с этим утверждением пассажиры в поезде Эйнштейна? От одного конца платформы до другого поезд пройдет, по показаниям станционных часов, за 10 секунд. Но у пассажиров есть свои часы, и по ним движение поезда от одного конца платформы до другого займет меньше Времени. Как мы уже знаем, оно будет равно всего 6 секундам. Из этого пассажиры с пол­ным правом заключат, что длина платформы вовсе не

2 400 000 километров, а 240 000X6=1 440 000 кило­метров.

Мы видим, что длина платформы, с точки зрения по­коящейся относительно нее лаборатории, больше, чем с точки зрения лаборатории, относительно которой эта платформа движется. Всякое движущееся тело сокра­щается в направлении своего движения.

Однако это сокращение отнюдь не является призна­ком абсолютности движения: стоит нам поместиться в лаборатории, покоящейся относительно тела, как оно вновь удлинится. Совершенно так же пассажиры найдут, что платформа сократилась, а стоящим на ней людям покажется, что сократился поезд Эйнштейна (в отноше­нии 6: 10).

И это будет не обман зрения. То же самое покажут любые приборы, которыми можно воспользоваться, что­бы измерить длину тел.

В связи с обнаруженным сокращением предметов мы должны теперь ввести поправку в наши рассуждения на стр. 31 и 32 о времени открывания дверей в поезде Эйнштейна.

Именно когда мы вычисляли момент открывания две­рей с точки зрения наблюдателей на станционной плат­форме, мы считали, что длина движущегося поезда бу­дет такой же, как и покоящегося. Между тем для людей на платформе длина поезда сократилась. Соответствен­но этому действительный промежуток времени между открыванием дверей, с точки зрения станционных часов, будет в действительности равен не 40 секундам, а всего — 0.6Х40 = 24 секундам.

Для сделанных ранее нами выводов эта поправка, ра­зумеется, не существенна.

Рисунки, которые помещены на предыдущей страни­це, изображают поезд Эйнштейна и станционную плат­форму, как они представляются наблюдателям на стан­ции и в поезде.

Мы видим, что на верхнем рисунке платформа длин­нее поезда, а на нижнем рисунке — поезд длиннее плат­формы.

Какая из этих картин соответствует действительности? Вопрос так же лишен смысла, как и вопрос о пастухе и корове на стр. 7.

И то и другое — картины одной и той же объективной действительности, «сфотографированные» с различных „точек зрения.

Дата добавления: 2014-01-14