Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Лекция 5. Шаманизм (на примере сибирского шаманизма)

Шаманизм (на примере сибирского шаманизма).

У народов Северной Азии (Сибирь, Дальний Восток) до недавнего времени сохранялись архаичные формы общественной жизни, а следовательно, и религии. Объясняется это во многом тем, что условия исторического развития североазиатских народов были очень неблагоприятны. Обширные области Крайнего Севера имеют очень редкое, разбросанное население. Удаленность от очагов высоких цивилизаций тоже содействовала сохранению застойных форм жизни. У народов Арктики и Субарктики, т.н. «малых народов Севера», сохранилось преимущественно промысловое хозяйство, долго держались патриархально-родовые отношения. Таковы палеоазиатские народы – ительмены, коряки, чукчи, юкагиры, гиляки; тунгусо-маньчжурские народы – эвенки, ламуты, нанайцы, ульчи и др.; самоедоязычные народы – ненцы, тавгийцы, селькупы; угроязычные – ханты, манси; енисейские кеты и др. Только для народов Южной Сибири – алтайцев, хакасов, тувинцев, бурят – исторические условия складывались более благоприятно: менее суровая природа, большая близость к культурным странам – Ирану, Китаю. У этих народов развились более прогрессивные формы хозяйства – скотоводство, местами земледелие; зарождались ранние формы классовых (патриархально-феодальных) отношений. До проникновения в Сибирь христианства, ислама и буддизма (XVI-XVIII вв.) там сохранялись самобытные формы верований и притом сравнительно долго. Эти верования обычно называют суммарно шаманством или шаманизмом. Действительно, шаманизм составлял преобладающую форму религии почти у всех народов Сибири. Заметим: шаманизм – не религия, а форма религии. Шаманизм не есть религиозная система, предполагающая комплекс религиозных представлений, но только одно проявление религиозных верований народа, нередко уже очень сложных, покоящихся иногда на политеистических воззрениях.

Шаманизм — устоявшееся в науке название комплекса представлений людей о способах осознанного и целенаправленного взаимодействия с трансцендентальным («потусторонним») миром, в первую очередь — с духами, которое осуществляет шаман. Шаманизм связан с магией, анимизмом, фетишизмом и тотемизмом. Его элементы могут содержаться в различных религиозных системах. Сибирский и североевропейский шаманизм был научно описан уже в кон. XVIII — нач. XIX вв. Но к концу XIX в. собрано много этнографических фактов, свидетельствующих о присутствии аналогичных шаманизму религиозных явлений у многих неписьменных народов как Старого, так и Нового Света. Шаманизм был развит не только у народов Сибири и Центральной Азии, но в Северной и Южной Америке, в Африке, в Юго-Восточной Азии и Океании. В той или иной форме он существовал у большинства народов Земли. Так из местного, сибирского понятия шаманизм превратился в наименование одного из общечеловеческих типов религиозного поведения.

Происхождение и смысл понятия шаманизм.

Слово «шаман» тунгусское. Через русских оно потом распространилось по всей Сибири, а затем (в XVIII в.) проникло и в западноевропейские языки и стало интернациональным научным термином. В тунгусских языках это слово означает именно мастера общения с духами – samana (саман, шаман – возбужденный, исступленный человек). Но слово samana не тунгусского происхождения. В китайском языке sha men — одновременно может означать и буддийского монаха и колдуна-повелителя духов. В Китай слово это пришло из Индии, видимо, вместе с буддизмом. А на древнем священном языке индоариев, на санскрите, sramana означает «бродяга», «скиталец». Так издревле именовали в Индии странствующих аскетов. Некоторые, впрочем, производят слово «шаман» от манчжурского корня – «са» – знать, видеть, ведать (так что саман буквально значил бы ведун). Другие народы Сибири называют своих шаманов иначе: тюрко-язычные народы Южной Сибири – кам, буряты – бö, якуты – ойуун и т.д. У казахов и киргизов прорицателей и целителей заклинаниями именуют «баксы». Однако пришедшее из Южной Азии слово «шаман» намекает на многое. По всей видимости, бродячие проповедники и «старцы» Индии не всегда были проводниками теистических или агностических воззрений. Нередко они являлись обычными колдунами, магами, чародеями. Индийцы звали таких людей «вратья», но сами маги предпочитали респектабельное наименование — «странник» — «бхикшу» или «шрамана». Такие, прикидывающиеся аскетами колдуны, не ограничивались, видимо, землями к югу от Гималаев. Они шли в Тибет, в Китай, в Среднюю Азию. Своим искусствам они учили местных жителей. Скорее всего, именно так тунгусские колдуны стали прозываться шаманами, а казахские — баксы. Впрочем, движение из Индии в Сибирь слова шаман вовсе не означает, что сибирские народы не были знакомы в добуддийскую эпоху с самим явлением шаманизма. Есть все основания предполагать, что шаманизм — не заимствованное, а доморощенное, автохтонное явление духовной культуры. По данным археологии, шаманские ритуалы практиковались в Сибири ещё в эпоху неолита и в бронзовом веке. В отличие от большинства религиозных учений, созданных тем или иным основателем, шаманизм сложился естественным, историческим путем.

«Главная суть шаманизма — наличие веры в духов, в возможность их подчинения шаманам, в способность последних в ходе камланий (термин, которым обозначается магическая шаманская практика)перемещаться в верхние и нижние миры, чтобы бороться и побеждать злых духов», — дает определение понятию шаманизм исследователь А.Смоляк. Считается, что благодаря способности вступать в непосредственный контакт с духами и оказывать на них влияние шаман может исцелять людей, вызывать изменения в погоде, обеспечивать удачу на охоте, предсказывать будущее, узнавать, что делается в отдаленных местах, провожать умерших в загробный мир и т.п. Необходимо, однако, подчеркнуть, что вера в духов присуща всем без исключения религиям мира. Особенность шаманизма не в этой вере самой по себе, но в убежденности и самих шаманов и их соплеменников в возможности и необходимости самостоятельной борьбы с одними духами в сотрудничестве с другими. В шаманизме нуждается только человек, вынесший «за скобки» Бога-Творца, но сохранивший при этом веру в духов.

В чем заключается отличие шамана от других представителей «религиозной профессии»? Ученые довольно рано установили, что шаман вовсе не обязательно отрицает обычное жречество. Он прекрасно уживается с ним там, где оно существует. Но само жречество постепенно слабеет, деградирует от близости с шаманизмом. Жречество среди современных неписьменных народов есть скорее всего пережиток той далекой эпохи, когда теизм еще не сменился магизмом, когда жрец связывал общину с Богом. «Шаман действует благодаря своей оккультной силе, заручившись помощью духов помощников, подчиняющихся его воле, а жрец — просто смиренный проситель, сам подчиняющийся духам; шаман действует от своего имени, благодаря своему личному могуществу, а жрец — официальный представитель общины в ее взаимоотношениях с духами. Камлания шамана просты и, как правило, ограничены небольшим кругом лиц, в то время как жрец руководит широкими, тщательно разработанными общественными церемониями», — указывал британский религиовед Г.Вебстер. В то же время шаман оказывается не какой-то противопоставленной всему обществу странной фигурой, подобно ведьме христианского средневековья, но лишь собирателем и проявителем тех настроений, которые в какой-то степени присущи всем представителям неписьменных народов.

Научное открытие явления шаманства случилось в то время, когда западный мир переживал расцвет атеизма. Признать шаманизм — значило признать реальность существования духовных сил, которые наука XIX в. отрицала со всей решительностью. Но факты шаманского камлания, впадения шамана в транс были многократно описаны. Объявить все это иллюзией не было никакой возможности. И тогда шаманизм был сочтен психической болезнью. Эта точка зрения была весьма характерна для 1-ой пол. XX столетия. Некоторые религиоведы связывали болезнь, которой, по их мнению, страдают шаманы и их обычные соплеменники, с действительно известной среди народов Севера «полярной истерией». Но как объяснить в таком случае шаманизм у народов средних и экваториальных широт?

Во 2-ой пол. XX в., во многом благодаря работам М.Элиаде, отношение к феномену шаманства претерпевает изменение. Элиаде настаивает во всех своих исследованиях, что мнение о шаманстве как о психической болезни совершенно не верно. Шизофрению и истерию шаману может приписать только исследователь, который отрицает существование духовного мира, не верит в личных волевых духов. Но весь парадокс шаманства в том и состоит, что только действительное существование духов дает смысл существованию института шаманства. Мы можем отрицать бытие демонов, но и шаман и его соплеменники всецело верят в них. Считать их всех на этом основании сумасшедшими не больше причин, чем атеисту полагать безумцем любого христианина, участвующего, напр., в евхаристическом таинстве. А ежели признать хотя бы субъективную реальность духовного мира, то тогда феномен шаманства становится легко объяснимым: общаясь каждодневно с духами, принимая их в себя, восходя и нисходя в их обители, шаман обязательно будет казаться «странным», «одержимым», «экстатичным». Такой он и есть. Но странность и одержимость объясняются его принадлежностью одновременно к двум мирам — миру человеческому и миру демоническому. Сам шаман и его соплеменники уверены в этом безусловно.

Строго говоря, ученый религиовед не вправе подвергать сомнению объективность религиозных воззрений изучаемого им общества, исходя из собственного религиозного опыта или из отсутствия такового. Религиозные представления суть культурная реальность и пытаться превратить их в реальность натурфилософскую не просто опасно, но вполне губительно для предмета исследований. Именно в этом последнем случае шаманизм сознается душевной болезнью, а то и любая религия — психической аномалией.

Современное шамановедение различно объясняет сущность общения шамана с духами. Одни уверены в том, что шаман — хозяин духов, их господин (так как способен к контролируемой одержимости); другие — что он — это утративший собственную личность раб демонов. Этнографический материал говорит о верности обоих утверждений. Шаман может быть и игралищем духов и их повелителем.

Помимо духа-покровителя у каждого шамана есть духи-помощники. В них заключается его сила. Считается, что дает ему их его дух-покровитель. Они выполняют разные его поручения, помогают сражаться с враждебными духами, узнавать то, что сокрыто от других людей. Чем сильнее шаман, тем больше у него помощников. Прочих духов, которыми густо населен мир, шаманисты чаще всего считают злыми духами, враждебными человеку, вызывающими болезни и пр. Задача шамана – бороться с ними или же откупаться от них посулами и жертвоприношениями. Шаманы постоянно требовали от тех, кто пользовался их услугами, принесения жертв, по большей части кровавых. Это было очень разорительно для шаманистов: если человек болел долго, он нередко лишался всего скота, который приходилось приносить в жертву духам по требованию шамана, и становился нищим.

Вот для примера верования чукчей. Они приписывали всякие болезни и другие бедствия злым духам – келет. Эти келет неутомимо охотятся за человеческими душами и телами, поедают их. Они невидимы, но их рисуют похожими на странных зверей или страшных великанов. Бороться с ними может только шаман, которого духи боятся так же, как простые люди боятся духов. Один чукотский шаман говорил исследователю В. Богоразу: «Мы окружены врагами. Духи все время невидимо рыщут вокруг, разевая свои пасти. Мы поклоняемся и даем дары во все стороны, прося защиты у одних, давая выкуп другим, ничего не получая даром».

Шаманское призвание.

Для того, чтобы стать шаманом, недостаточно было иметь среди предков шамана, нужно было активное вмешательство духов, которые понуждали данного человека к шаманской деятельности. Духи эти многочисленны и очень разнообразны; есть и зооморфные, и антропоморфные. Из сонма духов главным для каждого шамана считается один – его личный дух-покровитель. Ему шаман как бы служит, и шаманисты верят, что этот дух сам избирает шамана для такого служения. Родовое преемство шаманисты объясняют вполне для себя убедительно. Когда умирает шаман, его обычная душа панянотправляется в загробный мир — буни.А вот шаманское родовое сердце — пута – остается на земле и ищет себе нового хозяина среди родственников умершего. Пута — это дух, демон-хранитель шамана. Он привык к тому, что о нем заботятся, его «кормят». Он, шаманский дух, «любил тело, кровь и запах умершего шамана», а потому предпочитает и дальше жить среди кровных родственников покойного. Через некоторое время пута приходила к одному из потомков шамана, заставляла его становиться шаманом. В результате посвящения она становилась его душой. Поскольку шаманство причиняет значительно больше неудобств, чем дает преимуществ, и шаманства никогда почти не ищут, путадолжна заставить человека принять ее в себя. Такое согласие редко дается без борьбы. Странное поведение человека, которого духи призывают к шаманству, получило наименование «шаманская болезнь».

Призвание к шаманству обычно проходит в два этапа. На первом призываемый не испытывает особых субъективных страданий, хотя внешне его поведение становится совершенно аномальным. Он не чувствует боли от огня или от порезов ножом, убегает в горы, бродит там неделями, питаясь сырым мясом лесных зверей и птиц, которых он живьем рвет на части. Холод, снег не причиняют ему беспокойства: этнографами зафиксированы случаи, напр., пребывания без вреда для здоровья в ледяной воде в течение нескольких дней, падения с высокого дерева или скалы без повреждений и др. Иногда в собственном доме или в лесу такой человек погружается в многодневный сон и во сне поет как шаман, зовет по имени духов.

Как правило, призвание к шаманской деятельности выражается в длительном специфическом заболевании, внешне напоминающем тяжелую душевную болезнь. Ученые долгое время не сомневались, что имеют дело с шизофренией или с параноидальным эпилепсоидным синдромом. Однако для ума религиозного демоническое одержание, т.е. власть духов над душой человека, вполне может рассматриваться как причина психической болезни. Вот, например, характерный рассказ, имеющийся в Евангелии: «Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет. Говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли. Отвечая ему, Иисус сказал: о, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? Приведите его ко Мне. И привели его к Нему. Как скоро бесноватый увидел Его, дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену. И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам» (Мк 9:17-22; далее по тексту повествуется об изгнании духа Иисусом Христом). Этот рассказ весьма напоминает картину мучений будущего шамана, классические симптомы «шаманской болезни», описанные множество раз этнографами и путешественниками. Так что если шаманское призвание и полагать болезнью, то скорее не физической, а демонической.

Странности поведения указывают и самому больному и его соплеменникам, что он предызбран духами стать шаманом. Считается, что такой избранник духов не в силах отказаться от шаманского «призвания» и иногда принимает его против воли. Люди никогда сами не становились шаманами: стать шаманом «по желанию» было невозможно (да никто и не хотел). «От вступления в шаманскую деятельность старались избавиться абсолютно все, — констатирует А. Смоляк. — Это объясняли тем, что шаман не принадлежит себе, что по первому зову он обязан идти на помощь больному».

Если избранник соглашается, к нему приходят шаманы и совершают обряды посвящения. Напр., на Алтае шаманами становились в 35-40 лет и старше. До становления будущий шаман длительное время боролся с духами, мучившими его, этот период принуждения иногда затягивался на многие годы. Если же человек упорствует в нежелании возложить на себя шаманское бремя, отвергает призывы духов, то страдания его, усиливаясь, становятся почти непереносимыми. Шаманская болезнь из стадии призывания духами переходит в стадию жесткого принуждения. Если предназначенный для шаманства человек противится воле предков и отказывается камлать, он подвергается страшным мучениям, которые кончаются тем, что либо он вообще теряет все душевные силы, т.е. становится слабоумным и ко всему безразличным, либо впадает в буйное помешательство и обычно вскоре кончает с собой или умирает во время сильнейшего припадка. Отдельным лицам, больным шаманской болезнью, удавалось избавиться от домогательств духов, не становясь при этом шаманами. По утверждению нанайцев, таких случаев было крайне мало, эти люди были «очень сильны духом».

«В период шаманской инициации посвящаемый имеет вид душевнобольного, — подчеркивает М.Элиаде, — но когда посвящение позади, шаман более крепок, здоров и памятлив, чем иные люди его племени. Признаки эпилепсии и других душевных болезней, отмечающих призвание в шаманство, изглаживаются после посвящения». У якутов, отмечает ученый, словарь шамана 12 тыс. слов, а у обычного якута — лишь около 4 тысяч; у бурятов шаманы — основные хранители устной народной поэзии. Следует, однако, отметить, что будущие шаманы не всегдаимеют нервные патологии, а те из них, кто страдали подобными заболеваниями, стали шаманами именно потому, что смогли вылечиться.Инициация в этом случае выглядела как выздоровление, являя собой выход человека на новый психический уровень.

Шаманское посвящение.

Когда человек не выдерживает страданий шаманской болезни и соглашается на домогательства демонов, то, как правило, ему, дабы стать настоящим шаманом, необходимо пройти обряд шаманской инициации. Общение с духами невозможно без добровольного согласия человека — согласия, которое он должен явить перед иными людьми.

Внешний ход шаманского посвящения описан многократно. Так, у бурят в юрте посвящаемого шамана устанавливается срубленная береза с кроной, вылезающей из дымового отверстия. Это навсегда станет отличительным знаком, что в юрте живет шаман. Объясняя этот обычай, М. Элиаде указывает, что береза в доме, вылезающая из дымохода, есть символ мирового древа, разрывающего границы нашего мира и достигающего Верхнего Неба.

Вновь посвящаемый залезает на эту березу до верха по девяти вырубленным в стволе ступеням (символ девяти небес), пролезает в дымовое отверстие и оказывается вне дома, т.е. как бы достигает неба. Этот момент, безусловно, означает новое, неземное рождение посвящаемого. В течение всего этого обряда рядом с юртой посвящаемого присутствует старый шаман. Затем оба шамана и весь участвующий в посвящении народ уходят из деревни в тайгу или на сопки в поисках подходящей живой березы (по сибирским представлениям береза — небесное дерево, в отличие от ели — древа подземного царства). Когда такую березу находят (молодой шаман часто видит «свое» дерево в сновидениях и потому довольно уверенно ведет к нему народ), сначала на нее влезает старый шаман и срезает девять ветвей, затем то же делает вновь посвящаемый. У корней березы в жертву приносится козел, кровью которого мажут глаза, уши и верх головы неофита. Оба шамана после этого впадают в транс и начинают камлать.

Внутренний смысл шаманского посвящения.

Пута — это дух-помощник или даже несколько духов, полностью заместивших или вытеснивших «из сердца» на окраины личности обычную человеческую душу панян. Такое вытеснение происходит во время шаманского посвящения. Борение «шаманской болезни», предшествующее инициации, оказывается сопротивлением естественной человеческой души поползновениям духов, жаждущих установить свою власть над личностью. Однако власть эта всегда утверждается на добровольном согласии самого человека. Духи понуждают своего «избранника» подчиниться им, мучают его душевно и телесно, но без волевого акта согласия человека и духа замещения панян на путу не происходит, шаманский дух не становится на место души человеческой. По мнению как самих шаманистов, так и христианских исследователей, инициация шамана оказывается не только рождением в мир духов, не только браком с демоном, но и изгнанием личностной души человека.

Именно замещение души на демона в ходе шаманской инициации объясняет тот примечательный и общепризнанный сибирскими шаманистами факт, что никакого обучения неофит не проходит. Старый шаман только посвящает его, соединяя с неофитом духов-помощников. Вся же «шаманская наука» преподается непосредственно духами. Как только больного шаманской болезнью посвятили в шаманы, он уже считался потенциальным шаманом, хотя и не сразу к нему шли за помощью. Даже у тех народов Сибири, где какая-то практика обучения шаманскому ремеслу все же имеется, она, по твердому убеждению самих шаманистов, носит исключительно «прикладной» характер. Как правило, она состоит в помощи опытному шаману при исполнении его обязанностей. Однако в Манчужурии, напр., к этому служению подготовлялись в особых общинах или шаманских домах. Но всему действительно существенному шамана всегда обучают сами духи. Шаманизм опирается в первую очередь на индивидуальный опыт, который почти не накапливается в виде книг и канонов. Критерием истинности всегда являются индивидуальные экстатические переживания конкретного шамана.

Пребывание в мире «предков и богов» во время транса при инициации отнюдь не ограничивается простым «сообщением информации». Более того, по словам большинства информантов, там также ничему не учат, по крайней мере, принятым здесь образом. Посвящаемого не учили, его преображали. По убеждению большинства сибирских аборигенов, духи и предки тем или иным способом полностью меняли у неофита тело. Когда посвящаемый находится в трансе, он переживает ритуальную смерть как сошествие в преисподнюю, во сне он наблюдает за процедурой расчленения собственного тела, видит, как демоны отделяют его голову от тела, вырывают его глаза и т.д. Согласно верованиям якутов, демоны переносят будущего шамана в преисподнюю и три года держат его взаперти. Там он переживает свое посвящение. Как рассказывали потом сами шаманы, их или расчленяли и пожирали «боги», или перековывали «небесные кузнецы», или варили в котлах; затем каждый из духов получал по частице его плоти. Иногда рассказывают, что под кожу посвящаемому духи вводят колдовские камни, запускают змей, червей, личинки жуков, вставляют в скелет особую «шаманскую кость». «Шаман в трансе умирает, его тело расчленяется, мясо счищается до скелета, мозг изымается и заменяется. В это время дух неофита пребывает в небесных сферах», — обобщает представления шаманистов М.Элиаде. У якутов инициационные обряды так даже и назывались «рассекание тела» (эттиэтии). В реальной же действительности будущий шаман лежал без признаков жизни в юрте или в пустынном месте от трех до девяти дней; некоторые, казалось, переставали дышать, и их только что не хоронили заживо. После инициации, придя в себя, человек уже не принадлежит к обычным людям, поскольку «умер и родился вновь», т.е. был «пересотворен духами».

Эти странные, на наш взгляд, представления столь обычны для шаманистов, что всякий раз объяснять их болезненным состоянием индивидуальной психики совершенно невозможно. Безусловно, виденье собственного расчленяемого и пожираемого тела есть проявление некоторой религиозной реальности, присущей шаманизму как таковому. Такое «перевоплощение», второе рождение обновленного существа, равно как и необходимо предшествующая ему смерть, известны многим религиям. «Дваждырожденными» именуют всех представителей трех высших каст в Индии. Смертью и возрождением является для христиан таинство крещения: «Все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть его крестились... дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни», — объяснял апостол Павел в Послании к Римлянам. Образы смерти и возрождения всегда предполагают качественное изменение и качество дается теми сущностями, во имя которых человек умирает и возрождается. В таинстве крещения, напр., неофит «облекается во Христа».

Видения шаманской инициации ясно указывают, что тут посвящаемый «облекается» в духов и предков. Они преображают его плоть, его ум и силу. Умирает обычный человек и в процессе посвящения появляется новое существо с демоническими качествами, способное свободно вступать в общение с духами и предками. Новое существо это неотрывно от того, былого, еще не инициированного человека, но и не тождественно ему. Плоть — та же самая, но преображенная духами в посвятительных обрядах, является и хранительницей преемства, и носительницей новых качеств. Шаманское посвящение и становится тем действом, которое превращает человека в демоно-антропическое существо. В шаманской инициации, пожирая плоть неофита, причащаясь (т.е. становясь частью) человеческой плоти и крови, демон становится человеком. Этот «духочеловек»и есть шаман. Не переставая быть человеком, шаман стал демоном, а точнее — не прекращая демонического существования, дух обретает в шамане человеческие тело и душу. Инициация, обретение человеческого тела, видимо, весьма нужна именно духам, а не человеку. Именно поэтому будущий шаман сопротивляется духам сколько есть сил, и сдается, когда не может далее переносить страданий шаманской болезни.

Шаманское призвание не оставляет человека до самой смерти: став шаманом, человек уже не может от этого отстать. Один якутский шаман, который под влиянием миссионера перестал вызывать духов, жаловался русскому исследователю: «Это нам даром не проходит; наши господа (духи) сердятся всякий раз на нас, и плохо нам впоследствии достается, мы не можем оставить этого, мы не можем не шаманить».

Тудинство.

У нанайцев, ульчей, нганасан, а возможно и среди иных практикующих шаманство народов, существует помимо шаманов и еще одна категория лиц, касающаяся мира духов и действующих в нем. Это ясновидцы. Нанайцы именуют их «тудины». Тудины никогда не шаманят, у них, по убеждению самих шаманистов, нет духов-помощников «аями»,но тудины способны предвидеть будущее, указывать источник беды или болезни, следовать умным зрением за шаманом в его духовных странствиях. Тудины лечат больных, по общему убеждению, лучше, чем шаманы, к ним прибегает община как к мировым судьям и посредникам в тяжбах. Когда люди не доверяют шаману, они стараются позвать на камлание тудина, который может изобличить шамана в недобросовестности. Напр., во время поминок тудин, если он приглашен, может указать совершающему проводы души шаману, что панян упала с нарты и не доставлена в буни.

По убеждению нанайцев, тудины получают свои знания и силы почти исключительно от небесных духов высших сфер. Посредником между тудином и небесными духами является их «этугдэ»— личный дух человека, сопутствующий человеку от рождения. Когда у человека есть этугдэ, и особенно когда он «большой», то есть сильный, ему, этому счастливому обладателю этугдэ, нечего бояться. Ни в тайге, ни в селении злые духи не смеют приближаться к обладателю мощного этугде.

Около дома, где живет тудин, обычно стоит столб — тудэ, перед которым тудин молится небесным духам. Навершием столба является искусно вырезанная фигурка кукушки — «кэку».

В нынешнее время тудины во многом превратились в помощников шаманов, но между ними и шаманами и сейчас легко обнаружить соперничество, взаимную подозрительность, даже неприязнь.

Камлание.

Слово «камлание» происходит от тюркского kam — колдун, знахарь, прорицатель. Сущность камлания —свободное перемещение шамана в небесных, подземных или земных сферах и общение там с духами ради достижения определенных целей. У камлания могли быть следующие задачи: встретиться лицом к лицу с высшими небесными духами и сообщить им о нуждах общины; добиться у духов вод и лесов благоприятной охоты и рыбной ловли, а у духов покровителей земледелия и скотоводства успехов в крестьянских трудах; выяснить причину болезни и исцелить больного человека; проводить душу умершего в потусторонний мир и предотвратить его возвращение «в страну живых»; сохранить здоровых людей, особенно детей, от нападений зловредных духов, болезней и случайной смерти; предсказать погоду на ближайшие два-три дня; разыскать пропавшие вещи; прибавить себе знаний при встрече с духами и с шаманами-предками.

Все эти многочисленные задачи камланий, в сущности, сводятся к двум: взять нечто в мире духов и передать людям, или взять нечто в мире людей — и передать духам. Общение шамана с духами происходит в состоянии экстаза, которое у разных народов достигается различными способами, чаще всего в ходе камланий – особых ритуалов, сопровождающихся ударами в бубен, пляской, пением и другими действиями, возбуждающими психику человека. Способов достижения транса много. Напр., для шаманов-индейцев Южной Америки было типичным использование галлюциногенов, для индейцев Северной Америки – проведение обрядов в паровой бане, во Вьетнаме для этого применялось ритуальное раскачивание на качелях, в Афганистане шаман погружал голову в густой дым, сибирские шаманы, помимо использования бубнов, употребляли в пищу мухоморы. Но все это – средства для «слабых». Настоящий демоно-человек разогревается той силой, которую черпает из единения с духами. Утрата сознания во время транса толкуется как путешествие души в иные пределы. Соплеменники верят, что в это время душа шамана отправляется в царство духов и доносит до последних просьбы людей, ведет с ними переговоры, задабривает их или вступает с ними в борьбу. Шаманский сеанс происходит обычно вечером или ночью, длится несколько часов, и после него шаман чувствует крайнее изнурение, нуждается в отдыхе.

Рассмотрим камлание на конкретном примере. Наиболее распространенный функцией сибирских шаманов было лечение болезней. Для определения причин болезни применяется специальное гадание. Лишь после получения результатов гадания начинается подготовка к камланию на исцеление. Сутью этой подготовки становится символическое уподобление места камлания вселенной, со всеми ее небесными и подземными уровнями.

У эвенков строился специальный шаманский чум. Чум строился по обычному типу, но значительно больших размеров, чтобы вместить всех сородичей. Посредине разводился небольшой костер. Через дымовое отверстие к костру опускалась молодая тонкая лиственница, символизировавшая мировое дерево. На противоположной от входа стороне помещался небольшой плот из деревянных изображений духов. На него садился шаман, отправляясь плыть по шаманской реке в нижний мир — хэрву.Если действие мыслилось, как происходящее на суше, то под шамана подстилали коврик из шкуры дикого оленя, сохатого или медведя.К востоку, против входа в чум, сооружалась дарпэ длинная галерея из молодых живых лиственниц и различных изображений шаманских духов. С противоположной, западной стороны чума, сооружалась онанг.Если первая, дарпэ, символизировала вершину реки, верхний мир, а чум — средний мир, то онанголицетворяла нижний мир, реку мертвых, и соответственно этому ее устраивали из мертвого леса — валежника.

Из приведенного описания можно ясно видеть присущую сибирским народам модель мира, в котором и собирается действовать шаман. Мир трехчастен, четко разделен на небесный, земной и подземный, уровни. Этот трехчастный мир символически ориентирован по сторонам света. Безусловно — это не действительная топография, но именно символическая.Восход солнца, как и повсюду среди людей, связывается с жизнью, небом; закат — со смертью и с обителью мертвых. Примечательно, что по убеждениям современных шаманистов небесные духи ничуть не добрее подземных, а мир неба вовсе не есть обитель вечной жизни и радости, как альтернатива мрачному подземному царству. Однако топография мира сохраняет знаковую качественность (жизнь — смерть, тепло — холод, свет — тьма), наследованную, скорее всего, от того далекого времени, когда предки нынешних сибирских аборигенов еще жили в системе теистической религиозности и Небо для них, как и для людей древней доистории, являлось желанной целью посмертного блаженного божественного бытия, а солнце, рождающееся каждый день на Востоке — образом торжества жизни над смертью, Бога-Творца — над силами космического зла. Слабая выявленность качественной различности мира и Неба, греха и святости в шаманизме, делает и топографию жилища необъяснимой без воспоминания об иной, бывшей когда-то форме религиозности предков современных шаманистов.

Обычные принадлежности шаманского ритуала: особый костюм, часто с железными подвесками, которыми шаман гремит при пляске, иногда корона или иной странный головной убор, посох и, особенно, бубен с колотушкой. Всем этим вещам приписывают сверхъестественное или особое символическое значение. Надевая свой ритуальный костюм, шаман якобы становится птицей или оленем. Его бубен - это его верховой конь, олень, бык и т. п. Каждая деталь костюма, подвеска, нашивка означают какого-нибудь духа-помощника и являются его жилищем. На верхнюю часть бубна кладется или кольцо, сделанное из металла, кости и дерева, или костяная фигура треугольника; по их движению шаман узнает всякого рода тайны. Облачение шамана было красочно и, как правило, воспроизводило картину мира. На его плаще и нагруднике вышиты солнце, луна и звезды, змеи, тигры, медведи, рога и головы оленей.

Облачаясь, шаман постоянно шепчет призывания духов, которые должны войти в надеваемые вещи. Затем он садится лицом к огню очага и начинается та часть камлания, которая именуется у якутов «созывание духов». Духи могли бродить где угодно, временами возвращаясь к шаману. Тот же должен регулярно кормить идольчиков (изображения духов шаман носит на себе постоянно). Где бы ни находился эдехэили аями,он вкушает эту пишу (а ее материальную субстанцию поедает сам шаман) и потому, по убеждению шаманистов, с готовностью откликается на всякую просьбу.

Духи собираются в шаманский бубен. Он все тяжелеет и шаман показывает, что уже с трудом приподнимает его, но он продолжает бить, указывая то криком, то шепотом, то ржанием, то рыком волка, то характерным движением тела, какой именно дух пожаловал к нему в бубен в данный момент. Наконец, собирание демонов завершено и осталось последнее действие перед камланием — угощение духов. Совместный стол всегда есть символическая демонстрация единства людей — вкушение одной пищи одновременно делает сотрапезников как бы одной плотью. На этом же принципе построены все жертвоприношения во всех религиях. Этот же смысл — и в обряде кормления духов. Духам дают есть не потому, что они голодны и не проживут без личинок жуков короедов, рюмки водки, рыбьих голов или куска мерзлой крови. Духи бестелесны и не нуждаются в земной пище. Но без соединения духов и людей в некое антроподемоническое единство камлание не может иметь места, и потому духам предлагают угощение, которое от их лица съедает шаман или бросает в огонь очага.

Шаманский полет.

Преисполнившись полученной от демонов силой, шаман приступает к самой важной части камлания — он отправляется в мир духов, дабы определить причину болезни и ее виновника. Еще раньше, во время гадания, шаман узнавал, из какого мира пожаловал дух, вселившийся в больного, или куда похищена душа пациента. Теперь ему предстоит выяснить имя духа и причину несчастья. Для этого необходимо достичь хозяина соответствующего небесного или подземного уровня, а то и обиталища самого главного хозяина неба или преисподней.

Если шаман имитирует подъем на небо, то он, ударяя в бубен и выкрикивая заклинания, в трансе «взбирается на небеса» по березе. Опираясь на зарубки, он постепенно добирается до девятого неба, а то и до двенадцатого и даже выше. Достигнув предела, до которого простирается его могущество, он останавливается и взывает к Бай Ульгену (Бай Ульген – «Весьма Великий»; главное божество алтайского пантеона).

Полет — самое удивительное в практике шаманизма, и самый главный из навыков шамана. По преданиям многих неписьменных народов, когда-то все люди могли свободно двигаться между мирами. Небо, землю и преисподнюю соединял широкий мост, который рухнул в результате каких-то неправильных действий человека. Теперь для жителей земли небо закрыто вовсе, а подземный мир превратился в «страну без возврата», куда раз и навсегда уходят умершие. С иными мирами живой человек может общаться только при помощи молитвы и жертвы. Да и сами молитвы не идут высоко. Иное — шаман. «То, что для остальной общины остается космологической идеограммой, для шаманов становится мистическим маршрутом. Реальное сообщение между тремя космическими зонами возможно теперь лишь для них», — точно указывает М. Элиаде.

Для шаманистов полет шамана в иные миры ни в коем случае не есть ни условный образ, ни символ — это совершеннейшая реальность. Люди, собравшиеся на камлания, видят театрализованное действо, в котором шаман рассказывает о своем пути, воспроизводит диалоги с небожителями и некоторые эффекты, свидетелем и участником которых он становится — например, треск грома при пробивании алтайским шаманом каменного свода очередных небес во время восхождения к Бай Ульгену. Но это действо не воспринимается в качестве актерского представления. Напротив, все зрители, глубоко сопереживая шаману, затаив дыхание, а то и соучаствуя в камлании, безусловно уверены, что слышимое и зримое ими — лишь доступная человеческим органам чувств мера действительно происходящего в этот момент акта.

Другим образом космического полета шамана, особенно распространенным среди когда-то кочевых народов Северной Евразии, является конь. Камлание у алтайцев, шорцев, якутов часто происходит на шкуре кобылицы. Во время жертвоприношения коня, предшествующего камланию, необходимо сохранить в целостности ноги и шкуру животного, дабы он смог понести шамана к престолу небесного или подземного хозяина. Полет здесь ассоциируется с быстрой верховой ездой. Очень распространен обычай сжигать в начале камлания пучок конских волос — вызов шаманом коня, а во время камлания шаман многократно воспроизводит цокот копыт и конское ржание — знаки быстрой езды-полета.

Шаманский полет вполне может рассматриваться как еще одно проявление упадка теистической аскетики. Всем, кажется, традициям известен опыт духовного восхищения во время напряженной молитвы или глубокого размышления о божественных сущностях. «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба... что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать», — повествовал, по общему мнению комментаторов, о себе самом апостол Павел в 2Кор (12:2-4). Ведийский гимн Ригведы весь построен на описании мистического полета адепта, вкусившего священного Сомы. «Тот, кто понимает — имеет крылья» — любимая формула индийской учительной аскетики. Шаманист также совершает таинственное восхищение ума, но меняет при этом адресат. Он, сохраняя память о мистических единениях, на место Творца ставит тварь. Ему необходимо не слияние с Богом, но лишь проникновение в мир духов, для решения некоторых земных дел, исполнить которые исключительно земными средствами общине представляется затруднительным.

М.Элиаде связывает с экстатическими путешествиями шамана сюжеты народного эпоса. Он пишет: «Странствия шамана в иной мир, испытания, переносимые им во время экстатических инфернальных нисхождений и небесных восхождений, напоминают нам приключения персонажей народных сказок и героев эпической литературы. Вполне возможно, что многие эпические сюжеты, темы, действующие лица, образы и клише, в конечном счете, имеют экстатическое происхождение — в том смысле, что они заимствовались из историй, которые шаманы рассказывали о своих захватывающих путешествиях по иным мирам. Подобные заимствования прослеживаются, к примеру, в легенде о бурятском герое Мумонто, спустившемся в загробный мир вместо своего отца и поведавшем по возвращении на землю о мучениях грешников. Обширная литература на эту же тему сохранилась у татар. Юная героиня эпоса степных саянских татар отважная Кубайко спускается в мир мертвых, чтобы принести оттуда на землю голову своего брата, отсеченную чудовищем. После многочисленных приключений, увидев своими глазами, как пытают грешников, девушка предстает перед самим Царем Преисподней. Тот обещает отдать ей голову брата, если она выйдет победительницей из предложенного ей испытания. Другие герои татарского эпоса тоже проходят через обряды посвящения, обязательный элемент которых — нисхождение в преисподнюю».

Шаманские камлания являют собой превосходный спектакль на фоне повседневной рутины. Использование элементов магии (кружение с огнем и другие «чудеса») переносит зрителя в другой мир, мир богов и волшебников, где, кажется, нет невозможного. В этом мире мертвые оживают, а живые умирают и вновь воскресают; здесь можно стать невидимкой и моментально появиться снова; здесь отменяются «законы природы». Можно понять, каков эффект подобного спектакля в «примитивном» обществе. «Чудеса» шаманизма не только утверждают и укрепляют основы традиционной религии примитивных народов (в основе которой, как правило, лежат мифы), но и стимулируют и питают воображение верующих, сметают барьеры между грезами и действительностью, распахивают окно в мир богов, духов и мертвых. Таким образом, шаманизм – один из главных источников мифотворчества.

Идем дальше. Диалог шамана с высшими духами может строиться различно. Узнав о допущенном проступке больного, шаман тут же спрашивает его: действительно ли он совершал названное духом неправедное действие. Если больной отрицает, камлание прекращается — диалог с духами не получился. Но если больной сознается в содеянном (соглашаться на лжи категорически запрещено обычаем), то беседа шамана с духом продолжается. Он предлагает выкуп-умилостивление. Дух требует большего. Шаман торгуется, указывая на бедность больного. Так от коня требуемая жертва может уменьшиться до петуха. Но иногда дух неприступен, и тогда или приходится изыскивать средства на полную жертву, или прибегать к хитрости. Наконец, происходит возвращение души – шаман с силой вдувает ее владельцу.

После камлания шаман предлагает духам угощение. Вкусы духов могут быть очень своеобразны, но пренебрегать ими шаман не решается — одному духу предлагают жуков короедов, второму — железные опилки, третьему — мышей, четвертому — самородную серу. Каждый из духов сам сообщает своему хозяину, что ему любо. А если вспомнить, что духи едят пищу «невидимо», в то время как ее материальную субстанцию должен съесть сам шаман, то мы не можем не согласиться, что во вкусовых пристрастиях духов колдуну мало корысти. Меньше всего похож шаман на алчного жреца-обжору, мечтающего полакомиться самыми вкусными кусочками жертвы. И это ясно свидетельствует в пользу совершенной реальности мира духов для шамана.Указания, чем их потчевать, духи дают колдуну вполне определенно, когда тот пребывает во сне, в трансе, в шаманской болезни. Нарушить эти указания, по всеобщему убеждению шаманистов, невозможно — иначе духи или накажут шамана тяжелой болезнью, или покинут его.

Необычные способности шаманов создавали им прочный авторитет в народе. Ведь не нужно забывать, что шаманизм, как правило, служил сугубо житейским целям. Если бы шаманистам слишком часто приходилось разочаровываться в реальном могуществе и духовной силе шаманов, то шаманизм давно бы исчез. Между тем еще в XIX и XX вв. оно было настолько жизнеспособно, что оказывало энергичное сопротивление напору буддизма, христианства, а затем коммунизма.

Шаманизм как культурно-религиозное явление.

Страх перед силами тьмы, преследующий шаманиста, — из-за чего он никогда не чувствует себя в безопасности, — заставляет его искать способ, с помощью которого можно узнать заранее о намерениях злых духов, предотвратить их нападения, привлечь на свою сторону. Такой способ он видит только в содействии всемогущих шаманов, которые, благодаря посредничеству своих предков, могут вступать в связь с силами нижнего мира, ублажать их дарами и, исполняя все их желания, предотвращать грозящие человеку несчастья. Таким образом, страх перед духами изгоняется не обращением к силе, большей чем духи, не призыванием их Создателя Бога, но заключением соглашения с одними духами против других.

Следствия этого ограничения духовного кругозора проявляются сразу же. В мире шаманства нет вечной справедливости. Как боги света, так и боги тьмы отнюдь не действуют исключительно в соответствии с этическими принципами. Их можно подкупить и воздействовать на них с помощью сладких жертвенных яств, а получив богатые дары, они охотно смотрят на многое сквозь пальцы. Они завидуют богатству людей и ото всех требуют дани. Поскольку абсолютный центр добра выведен за пределы ценностной системы шаманиста, то все духи только относительно добры и относительно злы. От человека ожидается не следование Абсолюту, Который защитит его от всех напастей темных сил, не борьба с собой, не внимательное наблюдение за собственной душой — не вошел ли в нее враг, не стала ли она противником Благу, добровольно согласившись на зло, — нет, шаманист смотрит не в себя, но вовне, в мир, который полон опасностей внешних, опасностей от своенравных, жадных и злых духов. Он пребывает в постоянном страхе. Но этот страх не похож на страх человека теистической религиозности прогневать Бога и лишиться Его защиты. Страх шаманиста совершенно иного рода — он боится внешнего мира, его стихий и сил, поскольку, в сущности, он совершенно открыт всем этим стихийным силам. Он беззащитен перед ними, и только вступая с некоторыми из них в соглашение, подкупая их жертвами, соединяясь с ними в инициациях, надеется шаманист уберечь себя от гибели. Но надежда эта всегда остается зыбкой: духи своенравны.

Религию современных неписьменных народов характеризует этический релятивизм — люди не укоренены в добре потому, что в мире духов такое укоренение невозможно. Чтобы встать на твердую нравственную почву, необходима абсолютная точка отсчета. Она легко обретается в теистической религиозности, а вот в мире духов ее нет. Шаманизм — это строй души и форма духовного устроения человека, оказавшегося вне теистической религиозности. Поскольку выбор добра требует волевого акта, сознательного действия души, то можно предположить, что шаманизм возник не случайно: он стал формой религиозного существования там и тогда, где и когда люди предпочли служение самим себе служению Абсолютному Благу, Подателю жизни и полноты бытия.

Шаманист не согласится с предположением, что он служит духам. Нет, он, с помощью шамана, пытается заставить духов или служить, или, по крайней мере, не вредить ему самому. Шаманист себя ставит в центр вселенной, из которой устранен Бог. И что же? В результате мы видим вымирающие народы, жестоко теснимые цивилизацией на периферию обитаемого мира. Мы должны задаваться вопросом: почему неписьменные народы остались неписьменными, почему они не разделили судьбу иных племен, вот уже пять тысячелетий строящих письменную сложную цивилизацию. Ответов может быть два — или неспособность к высоким формам социальной и интеллектуальной организации, или нежелание. У нас нет никаких оснований подозревать шаманистов в органической неспособности к государственности или к книжной культуре. Многочисленные факты превращения неписьменных народов в письменные, догосударственных в государственных — явное тому доказательство. Но всякий раз такое обращение проходило и при изменении религиозной основы народной души. Только сознательное волевое обращение к забытому Творцу превращало выживание в напряженную и осмысленную жизнь, вело к великим достижениям в этом мире и успокаивало души надеждой на величайшую из возможных для человека целей, на восстановление единства твари со своим Создателем. Переход к государственности всегда был концом шаманизма. Следовательно, неспособность и к государственности, и цивилизации есть следствие волевого отказа поместить Абсолютное начало в центр своего умственного космоса.

Когда же имел место этот отказ? Шаманизм возник в глубокой древности, возможно в палеолите, на ранних стадиях развития человечества в условиях доклассового общества. Однако он безусловно не был доминирующей формой религиозности в доистории. Шаманизм нигде не порождает ныне великих цивилизаций и непонятно, как древнейшие государства могли появиться, если общества, их создавшие, были шаманистическими. Скорее иное — шаманизм, колдовство суть формы вторичной деградации теистических практик. Если эти деградации имели место до того, как общество перешло к государственности, то народ, предпочтя обходиться без служения Богу, одновременно остался и без плодов этого служения, т.е. без письменной культуры, государства, сложно организованной общественности.

Сам себя поставив в положение «жизни вне Бога», человек смог приспособиться к новой ситуации и биологически выжил, создав шаманизм — способ взаимодействия обезбоженного человека с миром духов. Но цена такого выживания оказалась немалой — тягостное, нищее существование за окраиной цивилизованного мира, вечный страх от духов и дурная бесконечность инобытия, в котором течет тот же Амур, высятся те же сопки, и предки с ужасающей монотонностью отправляются бросать невод и стрелять диких оленей (у многих сибирских народов считалось, что умерший на том свете живет со своими родственниками и продолжает заниматься тем же, чем занимался при жизни).

В то же время в шаманских практиках заметны элементы и исторических религий. Некоторые шаманские песнопения сибирских народов поразительно напоминают ведические гимны, а предания — мифы, за ними стоящие. В фольклоре всех неписьменных народов присутствуют рудименты былой, теистической картины мира, но как бы в неактуализированном и необязательном состоянии. «У всех народов, — указывал М.Элиаде, — шаманизм обнаруживает прямую зависимость от заупокойных верований (Гора, Райский остров, Древо Жизни) и от космологических представлений (Ось Мира — Мировое Древо, три космические зоны, семь небес и т.п.). Занимаясь своим ремеслом целителя или проводника душ, шаман пользуется традиционными сведениями о загробной топографии, сведениями, основанными в конечном счете на архаической космологии». Другими словами, шаман помнит иной религиозный строй давно ушедшей жизни, но заимствует из него лишь «фактуру», пренебрегая той сущностью, которой жила архаическая вера.

Шаманизм может сосуществовать с другими религиями. Для шаманиста, даже сознательно принявшего таинство крещения, Бог христианства остается лишь одной из сил, Он не переживается как всесильный, как Творец (поскольку Творец не может не иметь полноты власти над сотворенным Им). В душе обратившегося к христианству шаманиста Бог остается кем-то наподобие высших духов его прежней веры — Бай Ульгена, Эндури, Кайра Хана(это явление называется двоеверием). Именно поэтому некоторые сферы жизни остаются вне Бога, и для решения задач, в этих сферах возникающих, оказывается необходимым обратиться к услугам шамана-колдуна. В сущности же, здесь мы сталкиваемся с известным феноменом религиозного сознания. Когда человек не чувствует в себе достаточно воли и готовности всецело предаться Творцу, он компенсирует собственное малодушие и увлеченность миром самим по себе, отделяя от Бога те области своего существования, в которые самне желает Его допускать. И тогда в те области бытия, из которых изгнан Бог, вторгаются духи, к помощи которых и прибегает «двоеверец».

При встрече шаманизма с исламом возникают очень сходные двоеверные формы, но из-за меньшей догматической четкости ислама в сравнении с христианством и меньшей институциональной организованности шаманизму кое-где удается сосуществовать с исламом. К этому стремятся, напр., среднеазиатские шаманы-целители баксы.Даже внешне, прической и одеждой, они резко отличаются от обычных мусульман. Баксы не скрывают, что искусство и сила их происходит от джинов (духов), и в то же время они хотят считаться правоверными и боятся прослыть капырами(немусульманами). Прошения баксы при камлании плавно переходят от молений Аллаху и Его Пророку к Чингис-хану, духам гор и рек, к покровителям рода и к предкам больного. Простые киргизы и казахи охотно пробегают к услугам баксы,но культурные исламисты чураются даже приближаться к таким «целителям». Исследователь шаманизма В. Радлов рассказывает, что он видел собственными глазами, как татарские купцы, увидев баксу, «с отвращением отворачивались и с ужасом отплевывались».

Шаманизм – удел не только примитивных народов; он был широко распространен и в античном мире (разумеется, только как одна из форм религии). Напр., греческий философ Парменид использовал в своей философской поэме шаманистическую образность: он рассказывает о космическом странствии воли на колеснице – через врата дня и ночи, для совета с богиней.

Современная ситуация.

В России в последние годы возникло новое явление в шаманизме. Ранее разрозненные шаманы, обслуживающие только свои родовые группы, стали объединяться в ассоциации, добиваясь в ряде регионов признания шаманства в качестве отдельной конфессии. Напр., в Бурятии в 1993 г. сформирована ассоциация шаманов «Хэсэ хэнгэрэг», позже переименованная в «Боо Ургэл». На ноябрь 1997 г. в нее входили 83 шамана из разных районов республики. Народным Хуралом Бурятии осенью 1997 г. был принят закон о «Религиозной деятельности на территории Республики Бурятия», по которому шаманство объявлено одной из четырех традиционных религий, наряду с буддизмом, православием и старообрядчеством. При этом современный шаманизм не может избежать внутренних разногласий, возникающих за счет притока в ассоциацию шаманов, не согласных с деятельностью коллег и неошаманов. Так, в Улан-Удэ была создана вторая шаманская организация «Тэнгри». В Республике Тыва в 2000 г. насчитывалось 250 неошаманов и два шаманских центра в г. Кызыл. В 2003 г. в Республике Тыва было зарегистрировано уже шесть шаманских центров.

В советское время одновременно с практической утратой института шаманства стали стираться и родовые представления о сакральной связи земли и людей. Поэтому возрождающаяся в настоящее время традиция, несмотря на попытку использовать прежние религиозно-мифические представления, носит уже несколько иные черты. Во-первых, шаманизм становится интернациональным, оторванным от родовых территорий; почти не стало «сельских шаманов», а «городские шаманы» или неошаманы в большинстве своем не были избраны духами на деятельность. Во-вторых, некоторые современные шаманы стали принимать учеников не только из своего рода. В-третьих, появились шаманы некоренных национальностей (раньше это было редким явлением).

Возрождение шаманства на постсоветском пространстве и указанные новые тенденции в его развитии свидетельствуют о том, что шаманизм следует считать не только и не столько ранней стадией развития человеческой культуры и религиозности, как это принято в религиоведении, но особой формой религии, связанной прежде всего с особым состоянием духовного мира человека, а не с историческими и географическими условиями его существования.

Подробнее см.: Григорьева В. Традиционные верования как форма религии.

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Багатоступінчастий поршневий компресор | Образование Русского централизованного государства. Свержение монголо-татарского ига
Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-01-14; Просмотров: 1524; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.097 сек.