Право залога

Сервитуты.

Сервитут или ius in re alieni в русском законодательстве впервые встречается в Соборном уложении царя Алексея Михайловича. Уложение при этом различает уже сервитуты городские (ст. ст. 277 - 279 гл. X) и сельские (ст. ст. 14 - 20 гл. IX; ст. ст. 238 - 243 гл. X). Очевидно, что эти нормы напрямую заимствованы из греко-римского права (Прохирона). Например: "А будет кто учнет у себя на дворе ставить хоромы блиско межи соседа своего, и ему тех своих хором на меже соседа своего не ставить, а будет кто на меже хоромы поставит, и в том на него будет челобитье, и тому хоромы велеть с межи отнесть" (ст. 277 гл. X).

Позднейшее законодательство эпохи Империи различало уже сервитуты публичные и частные, терминологически обозначая сервитут как "право участия". К публичным сервитутам относился, например, так называемый бечевник - полоса отчуждения по линии берега вдоль границ приречных участков. Последнее было необходимо для обеспечения навигации. К публичным сервитутам относилось право охоты, сбора ягод и грибов в казенных лесах (ст. 465 Св. зак. гр.). В частных лесах это, разумеется, запрещалось. К частным сервитутам относились все обременения, налагавшиеся на собственность частного лица.

Однако в советском законодательстве сервитуты отсутствовали: ни в ГК 1922 г., ни в ГК 1964 г. ни единым словом о них не упоминалось. Эти виды вещных прав регулировались постановлениями местных Советов.

Довольно непродолжительное время с момента последнего раздела Польши в западных губерниях Империи, ранее входивших в Речь Посполитую, до 1886 г. действовало так называемое чиншевое право. Под чиншем областное гражданское право подразумевало право наследственного пользования чужой землей при условии ежегодной платы. Формально этот вид отношений напоминал эмфитевзис (emphyteusis) римского права. В сельской местности чинш был упразднен в 1886 г., но в городах западных и белорусских губерний эти отношения в сфере недвижимости сохранялись. Советская эпоха ничего подобного, разумеется, не знала.

В древности со всей очевидностью выделяются два вида залога, сходные с римскими pignus и fiduciae. Ручной заклад представляется тем не менее более древней формой, поскольку им обеспечивался договор займа. А заем в то далекое время был исключительно рискованной операцией - весьма вероятна была возможность остаться и без денег и без роста (процентов). Отсюда, кстати, такая большая величина последнего. В случае невозврата кредита заклад, естественно, обращался в пользу кредитора. В Московскую эпоху, впрочем, появляется норма о необходимости продажи залога с публичного торга. Но такая норма скорее относилась к заложенным недвижимостям - вотчинам.

Так, Соборное уложение строго различает заклад (pignus) в отношении недвижимости: "А будет кто заложит в долгу до сроку лошадь или иную какую животину..." (ст. 197 гл. X). То, что это именно ручной заклад, когда вещь передается кредитору, явствует со всей очевидностью из ст. 194 той же главы, где заклад путается (или сливается намеренно) с поклажей: "А будет кто кому что заложит в долгу или на збереженье даст, и тому закладу или поклаже." О залоге недвижимости (вотчин) говорит ст. 33 гл. XVII Соб. ул.: "А будет кто закладную вотчину кому просрочит и учнет о выкупке той своей вотчины бити челом государю после сроку."

В Имперский период правила заклада и залога изменились не сильно. Наиболее отличительной чертой следует признать влияние принципа сословности на эти институты, особенно когда речь шла о залоге недвижимости. Обратимся к тексту закона: "Отдавать в залог недвижимое имущество могут только те, кои имеют право отчуждать оное продажею" (ст. 1627 Св. зак. гр.). И далее: "Принимать в залог недвижимое имущество могут только те, коим дозволено по праву их состояния владеть оным" (ст. 1628 Св. зак. гр.). Это требование закона вызвало к жизни волну фиктивных сделок по залогу, когда кредитор, не принадлежа, допустим, к дворянскому сословию, вынужден был заключать договор на подставное лицо, если его предмет обеспечивался населенным имением. Несмотря на явное неудобство этого положения, оно продержалось в праве до 1917 г., но сфера его применения, естественно, сужалась.

Гражданское право советской эпохи знало залог. Этим отношениям были посвящены ст. ст. 85 - 100 ГК РСФСР 1922 г. Особых отличий от традиционного содержания этого института в первом советском Кодексе мы не обнаружим. Естественно, исчезли всякие ограничения былого сословного общества, но появились новые ограничения идеологического характера. Так, предметом залога не могла быть земля, поскольку она изымалась из оборота. Взамен этого ГК 1922 г. разрешал обращать в залог долговые требования, право застройки, валюту <1>, золотые и серебряные монеты (ст. 87 ГК). Залогом в силу закона обеспечивались некоторые отношения, вытекавшие из договоров частных лиц с государственными предприятиями (организациями). ГК различал как запечатанный залог, т.е. невозможность для залогодержателя использовать заложенную вещь, так и свободное его использование.

--------------------------------

<1> Не всякая валюта могла быть предметом залога по ГК, а только доллары США, английский фунт стерлингов, шведская крона и швейцарский франк ((ст. 7) СУ РСФСР. 1922. N 77. Ст. 970)).

ГК РСФСР 1964 г. сохранил этот институт, существенно сузив его объект: ст. ст. 98, 101 и 104 полностью исключали возможность передачи в залог государственное имущество, собственность колхозов и общественных организаций. В основном последний советский ГК содержал положения о таком виде залога, как pignus. Ломбард продолжал оставаться тем местом, где советский человек мог получить кредит. Кредитование физических лиц - резидентов - банковские учреждения СССР не производили с начала 1930-х гг.! ГК 1964 г. разрешал залог недвижимости (квартиры, жилого дома).

Основы 1991 г. существенно расширили перечень предметов залога, но развитое законодательство на этот счет относится уже исключительно к текущему времени.

§ 6. Русское обязательственное право

Дата добавления: 2014-11-06