Г л а в а П

СОЗНАНИЕ И ЕГО ОСОБОЕ СОСТОЯНИЕ

Сознание есть одна из форм проявления психики, создающее интегративный образ, отражающий мир психики чело­века и образ своего “я” — психического и телесного.

Первая функция сознания — интегративная — интегрирование человека с самим собой и с окружающим его миром. Существуют еще и другие функции сознания.

Функция энергетическая направлена на обеспечение Процесса так называемого бодрствующего или активного сознания, когда оно способно к наиболее ясному и отчетливому восприятию окружаю­щего мира и своего “я”. Другое, противоположное этому — состояние сна. И между этими состояниями есть переходные формы, которые называются измененными состояниями сознания.

Следующая основная функция сознания связана с ориентацией психической деятельности. В одном случае — это ориентация на окружающий мир, так называемое “активное”, или “экстравертированное” сознание, в другом случае — это интровертированное сознание, ориентированное внутрь человека.

На сегодняшний день не существует такого определения созна­ния, которое устраивало бы представителей разных психологичес­ких и разных психиатрических школ, поэтому каждое определение отражает особенность подхода каждого из учений и особенности

описания каждой из его функций.

Важность интегративной и энергетической функций сознания обусловлены тем, что они энергетически обеспечивают взаимодей­ствие человека, его психики, его организма с окружающим миром и с самим собой. Очень трудно решить вопрос, что является первичным в этом процессе: взаимосвязь с окружающим миром, прочтение информации из этого мира или взаимодействие с самим собой? По-видимому, это — замкнутый круг, где первичны/вто­ричны оба варианта. Ориентация сознания на внешний или на внутренний мир во многом определяет чрезвычайную изменчи­вость состояний сознания, его мозаичность, его флуктуации, его варианты. Ориентация сознания на окружающий мир, с его оцен­кой, прежде всего, окружающего мира, прочтение информации из окружающего мира характерно для активного (экстравертированного) сознания. Если говорить о том, что сознание есть функция, обеспечивающая взаимодействие человека с окружающим миром и самим собой для его максимальной адаптации, то и процесс чтения самого себя (своих чувств, эмоций, переживаний и ощуще­ний своего тела) — это адаптация к самому себе. Итак, чтение ощу­щений тела тоже входит в функции сознания. Например, человек прочитал информацию извне: он стоит перед широкой канавой, но не может прочитать возможностей своего тела (человек сейчас уставший, сможет ли он перепрыгнуть через канаву?); он может совершить ошибку и получить физическую травму. Тело челове­ка — это набор рецепторов, поставляющих информацию не только из внешнего мира (глаза, слух, обоняние), но и изнутри человека (например, болевые ощущения). Чтение информации из внешнего мира — это первый этап, а второй — это узнавание самого себя. И в результате этих процессов происходит сопоставление между своими ощущениями, чувствами, желаниями, потребностями и ситуациями окружающего мира. Именно ясность, экстравертированность сознания обеспечивает функционирование человека. Каким образом это происходит? Как сознание обеспечивает сопо­ставление ситуаций мира человека с правилами и нормами окру­жающего его мира? Это очень важная функция сознания. Ее можно условно представить как действия с накладными картинками: если картинка совпала с эталонной то человек все правильно сделал, сознание обеспечивает поведение человека в рамках “эталона”. Когда психиатры рассуждают о ясности или неясности сознания, они часто прибегают в качестве примера к тем ситуациям, где человек плохо ориентируется в окружающих его действительности, пространстве, времени... Можно ли считать больным с ясным со­знанием бредового больного, ведь у него уже какое-то свое, особое сознание? А поведение психопатической личности, не страдающей психозом, рассматривается именно как психопатическое, потому что, читая ситуацию, такая личность не соотносит ее с вышеупо­мянутым эталоном. У этой личности другой эталон, или размытый эталон, или вообще отсутствует система сопоставлений. В этом случае можно говорить о том, что здесь есть проблема сознания. (Хотя ни одному психиатру не придет в голову считать психопати­ческую личность человеком с нарушенным сознанием. Так счита­ют не психиатры. Так считают родственники этого человека. Они утверждают, что он — ненормальный, потому что он ничего не понимает, все делает не так, он не живет, как все люди, он не поль­зуется правилами, принятыми в окружающем мире.)

Возвращаясь к психологии сознания, нужно признать, что очень во многих случаях врачи имеют дело с людьми, у которых весьма своеобразное сознание. Разработанной классификации этих состояний пока еще нет, но предпринимаемые в последнее время попытки составления новых картографии сознания, явля­ются шагом к такой типологизации.

Следующее свойство сознания — это его ориентация на себя (“интравертированность”). Классический пример такого интровертированного сознания: сознание состояний медитации и другие формы так называемых измененных состояний сознания. Еще одно свойство сознания, как мы уже упоминали, — его бодрство­вание (бодрствующее сознание) и сон.

Чтобы разобраться в этом вопросе, представим себе две ситуа­ции. Первая: в которой лектор невыразительным и монотонным голосом нудно читает, не отрываясь от текста, что-то малопонят­ное аудитории с огромным количеством незнакомых терминов и выражений. Присутствующие при этом впадают в странное состо­яние — полусонное, полубодрствующее. У некоторых возникает потребность вернуться к ясности мысли и ума, и у них появляется раздражение на лектора, другие — засылают. Вторая ситуация может быть смоделирована, когда в достаточно большой аудитории все присутствующие начинают шуметь, стучать, активно двигаться. Такая ситуация вызывает ощущение изменения реальности в де­структивную сторону. Мир начинает дезорганизовываться. Обе эти ситуации выявляют, что что-то происходит с сознанием человека.

Основываясь на вышеописанных двух ситуациях, можно ска­зать, что сознание может быть обычным, то есть бодрствующим, когда человек внимательно и сосредоточенно что-то слушает, пытается понять и запомнить. Это — активизирующее сознание или активное сознание. Оно ориентировано на то, чтобы прежде всего воспринимать, оценивать окружающий мир. В бодрствую­щем состоянии сознания человек предпринимает какие-то дейст­вия, чтобы сохранить необходимый ему уровень активности сознания, хорошего самочувствия, бодрости, обостренного внимания, способности запоминать, способности мыслить. Например, он говорит: “Хватит!” — в ситуации, упомянутой выше, когда лектор читает скучный и непонятный текст. Уровень этого бодр­ствующего сознания как энергетической характеристики есть тот самый аккумулятор, который питает человеческий мозг и все тело человека какой-то определенной энергией.

На накопление этой энергии, на эту активность влияет целый ряд факторов. Прежде всего, это характеристики окружающего мира. Для наибольшей активности сознания необходимы средние опти­мальные условия. Чрезмерно сильные раздражители, как во втором случае, приводят к дезорганизации сознания. Пример, который иллюстрирует это положение, можно взять из жизни: ситуация нападения грабителей.

Одной из главных проблем криминологии является проблема психологии свидетельских показаний. Свидетели или потерпевшие дают совершенно исключающие друг друга описания преступни­ков, которые напали.

В начале века, на одном из международных криминологических конгрессов во время доклада на трибуну внезапно ворвался негр в ярко-оранжевой рубашке, в экзотического вида штанах, с палкой в руке. Он кричал, размахивал палкой, в общем безобразничал. По­том всех присутствующих попросили описать произошедшее. Сле­дует напомнить, что на конгрессе присутствовали люди той про­фессии, к которой непосредственное отношение имела данная ситуация. Ответы потрясли, они были типа: “ ... выскочило три че­ловека с громадными бородами, одетые во все черное. И они стре­ляли из револьверов”. Ни один из присутствующих в зале крими­налистов не дал адекватного описания этой ситуации.

Это означало, что их сознание в данный момент в виду чрез­мерной активации было дезорганизовано, и они воспринимали окружающий мир не таким, какой он есть на самом деле. Это один полюс дезорганизации бодрствующего сознания.

Второй полюс — слишком однообразный, монотонный и сла­бый раздражитель, как в первой ситуации, приведенной в начале главы. Тогда бодрствующее сознание меняется и переходит в полярное самому себе состояние, которое называется сон.

Проводились исследования по так называемой сенсорной изо­ляции или депривации. Человека помещали в специальную ванну, температура воды в которой была равна температуре его тела, не было никаких звуковых и зрительных раздражителей (на глаза накладывались мягкие темные повязки), удельный вес жидкости в ванне (это был солевой раствор) совпадал с удельным весом человеческого тела, и таким образом, тактильные раздражители также были устранены. И это оказалось одним из самых трудных испытаний человеческой психики.

Окружающий мир вначале начинал вторгаться очень яркими образными представлениями — сознание боролось за то, чтобы сохранить связь с окружающим миром; затем начинались телесные ощущения: гигантская голова, уходящие вдаль, не имеющие размеров руки и ноги, невозможность определить, где верх, где низ. Затем у человека начинались странные видения и ощущения, которые никак не были связаны с конкретной реальностью — световые гаммы, очень странная музыка, не имеющая ничего общего с музыкой этого мира, то есть человек создавал новый мир, который должен был заменить тот мир, от которого его отлучили. Этот эксперимент выявляет одно очень важное свойство сознания, но именно бодрствующего созна­ния: оно является формой сцепления человека с окружающим его миром. Если эта связь начинает ослабевать, то предметом бодрству­ющего сознания становится сам человек.

Сознание во сне, по прежним воззрениям, представлялось как состояние, которое является периодом пассивного отдыха, когда мозг как бы отдыхает и накапливает энергию для последующего активного бодрствующего сознания. Исследования последних 2--3-х десятилетий показали, что сон или сознание во сне — это весьма сложный процесс, имеющий множество фаз. Одной из самых важных в психической жизни человека является фаза бы­строго сна, которая характеризуется периодом сновидений.

Работы советского исследователя В. Ротенберга эксперимен­тально доказали, что сон выполняет функции психологической защиты и многие эмоциональные конфликты человека находят разрешение во время фазы быстрого сна. Впервые теоретически это было сформулировано 3. Фрейдом. Фаза быстрого сна также является ответственной за характер и активность сновидений че­ловека. Анализ и трактовка сновидений — одна из самых тради­ционных форм разгадки психической жизни человека.

Сновидениям издавна придавали символическое значение, и традиционные народные сонники содержали целую разработан­ную систему символов, несущих и предсказательность, и семанти­ку тех или иных образов, возникающих во сне.

Анализ сновидений является одной из основных техник психо­анализа. Как правило, анализ сновидений в классическом орто­доксальном психоанализе связан с расшифровкой тех или иных комплексов и, чаще всего, сексуальных символов, вытесненных в бессознательное. Очень многие виды современной психотерапии также используют анализ сновидений. Примером тому является использование анализа сновидений в гештальт-терапии, в новых разновидностях фрейдизма.

Сравнительно недавно считалось, что сон есть физиологическая форма отключения сознания, биологически обусловленная, для того, чтобы получить максимальный отдых. Это своеобразная временная смерть. У всех народов мира существует в различных модификациях сказка о спящей красавице. Девушка в ней засыпа­ет, по сути погружаясь в смерть, и только волшебство (почти во всех сказках это любовь) способно ее расколдовать. Фактом рас­смотрения сна как явления временной смерти, объясняются такие феномены, как страх засыпания детей, которым еще трудно само­произвольно регулировать уровень бодрствующего сознания. Сон для детей — это что-то непривычное, тяжелое и опасное.

Исследование измененных состояний сознания, то есть состо­яний, вызванных приемом тех или иных веществ, меняющих уровень сознания (так называемых психотропных препаратов, нар­котических веществ), или состояний сознания, вызванных путем специальных телесных упражнений (ритмических танцев, особого рода дыхания, слушания музыки), привели исследователей к со­зданию так называемой картографии сознания, в которой между сном и бодрствование существует целый ряд промежуточных форм. Сознание может двигаться по континууму “бодрствующее созна­ние—сон”, что характеризуется нарастанием самоуглубленности, интравертированности. Такое же состояние полной отрешенности от внешнего мира, глубокого сосредоточения на своем внутреннем мире, когда наступает максимальная интеграция человека с миром, когда сознание растворяется в космосе, соединяясь со всей Все­ленной, может достигаться при занятиях йогой. Состояние, вызы­вающее подобный уровень сознания, носит название “медитация”. Может быть еще одна форма состояния измененного сознания — состояние транса, когда, наоборот, достигается самоуглубленность с целью подъема психических и физических сил, усиления физи­ческой активности. Сознание транса может возникать, как спон­танно (самопроизвольно) в минуты, когда требуется особый уровень сознания для выполнения какой-то более серьезной рабо­ты, или может быть вызвано искусственно.

Когда-то оба этих состояния — и бодрствование, и сон — рассматривались как однородные. Считалось, что сон — это от­ключение сознания, во время которого мозг и организм отдыхают. Это — традиционная точка зрения и она, в определенной мере, верна, поскольку лишение человека сна приводит к довольно тяжелым психическим нарушениям. Поэтому эту функцию (отды­ха, реабилитации) сна следует признать состоянием сознания. Но исследования последних 30—40 лет показали, что сон — далеко не однородное образование сознания, так же, как неоднородно бодр­ствующее сознание. Неоднородность его в том, что уровень актив­ности сознания в течении дня постоянно меняется: по причинам внутреннего порядка — соответственно биологическим ритмам организма (вспоминается традиционное деление людей на “сов” и “жаворонков”, людей, у которых наивысшая активность сознания утренняя, и людей с максимальной вечерней активностью созна­ния) и по внешним причинам — ситуации окружающей жизни и потребность в адаптации тоже требуют изменения активности сознания. Типичный пример такой повышенной активации созна­ния — состояние транса, то есть такого измененного сознания, в котором происходит резкая психофизиологическая активация ор­ганизма. Известны случаи, когда в состоянии транса человек может совершать чудеса проявления физической силы, невозможные для него в обычном состоянии сознания: так мать, защищая своего ребенка, поднимает в состоянии транса железобетонную плиту весом несколько сот килограммов. В этом же кроются причины невероятных спортивных достижений — знаменитый прыжок Си­мона Бомона во время олимпийских игр в Мексике в 1970 году. Ни до этого, ни после этого он никогда не прыгал на 8 м 90 см. Он совершил в жизни этот единственный спортивный подвиг, и этот рекорд продержался необычайно долго. Способность человека входить в состояние транса — это еще одно доказательство ориен­тации сознания, главной ориентации, на адаптацию, в том числе на адаптацию к экстремальной ситуации. Состояние транса может иметь два варианта:

1) спонтанное впадение в транс в ситуациях, которые “организм оценил как экстремальные”;

2) спонтанное впадение в транс в ситуациях неопределенности, ибо неопределенность несет в себе угрозу. Спонтанное изменение сознания до уровня транса — это состояние, возникающее в ре­зультате угрозы психического, физического или социального су­ществования. Спонтанный транс — это регулировочный язык для отражения опасностей.

Состояние транса можно вызвать различными способами. Одним из таких эффективных способов является один из вариан­тов так называемого “эриксонианского гипноза”. Он заключается в том, что психотерапевт произносит не совсем связные фразы (например, очень долго рассказывается история про рост помидоров), не вкладывая, на первый взгляд, в них определенного смысла. Это помогает пациенту войти в измененное состояние сознания, в его голове эти слова вызывают немыслимую путаницу и тогда ключевые слова, сказанные психотерапевтом, например, “уходит боль”, оказывают свое воздействие.

Создатель этого метода Милтон Эриксон, один из великих пси­хотерапевтов практиковал последние пятнадцать лет своей жизни будучи парализованным и практически лишенным способности говорить.

Измененные формы сознания играют в жизни человека большую роль: для кого-то становится истиной, что ему очень важны его близкие, для кого-то — природа, то есть человек обнаруживает в себе то, чего не мог обнаружить раньше в состоянии активного реального сознания.

Из практики известен случай, когда обеспеченный и довольно распущенный в личной жизни молодой человек, участвуя в одной психотерапевтической технике, в момент измененного сознания уви­дел на вершине высокой горы обручальное кольцо и был крайне изумлен, потому что оказалось, что образ женщины в сознании этого человека всегда был идеализированным, возвышенным и святым.

В психологической литературе очень трудно проследить границу между трансом и медитацией, потому что и то, и другое — состо­яние измененного сознания. Но все-таки транс — это мобилиза­ция. Читатель может возразить, что человек в состоянии транса бывает иногда замеревшим, неподвижным. Но это — замирание спортсмена перед стартом, это замирание человека, который сей­час совершит стремительный бросок: бросок тела, бросок мысли, творческого озарения, бросок каких-то новых адаптационных воз­можностей. Это тишина перед грозой. Кстати, само творческое озарение — еще одно из измененных состояний сознания челове­ка, одна из вечных тем: гений и безумие. Что есть гениальность — отклонение от нормы, патология? Но эта тема уже не столько научная, сколько беллетристическая.

Важен вопрос: является ли измененное сознание формой пато­логии или является нормой. Люди одновременно тянутся к изме­ненному сознанию и боятся его. Но человек растущий (имеется в виду психологический аспект) не боится измененного сознания, поскольку — это путь к личностному росту, путь к изменению и преодолению своих проблем. Человек “умерший” всегда боится, что этот “труп”, этот “саркофаг” начнут теребить, трогать, трево­жить и избегает ситуаций, в которых его сознание может стать измененным.

Не стоит бояться измененного сознания, поскольку это нор­мальное состояние человека. Восточная медицина, да и философия всегда считали, что человек постигает истину только, отгородив­шись от внешнего мира и войдя в мир внутренний, ибо внешний мир мимолетен.

Все особые формы сознания являются способом взаимодейст­вия с громадным космическим миром. Чтобы прикоснуться к из­мененному состоянию сознания без помощи химических веществ, нужна очень большая, кропотливая и глубокая работа со своей душой. И очень велик соблазн попробовать химические средства (кокаин, марихуану, героин), чтобы достичь этого состояния. Это страшный способ, потому что он — легкий и потому, что он вы­зывает привыкание организма на биологическом уровне.

Многие художники, музыканты, поэты не избежали этой учас­ти, и не потому, что люди искусства — порочные люди, а потому что творчество — это тоже измененное состояние сознания, кото­рое, как мы уже сказали, можно достичь трудным способом, посто­янной работой со своей душой, а можно — и простым способом, приняв дозу наркотиков. Настоящее творчество (новые открытия, новые взгляды на мир и т.п.) невозможно вне состояния изменен­ного сознания. Оно позволяет человеку по-новому понять самого себя, понять окружающий мир, понять природу, услышать в ней какие-то новые ритмы. Поэтому эта дилемма достаточно бессмыс­ленна: тот, кто наделен способностью часто и продуктивно погру­жать себя в состояние измененного сознания — тот творец; тот, кто боится этого измененного состояний сознания, — не творчес­кая личность. Это достаточно спорное утверждение, но на наш взгляд оно может быть рассмотрено как гипотеза.

Почему именно измененное сознание порождает творчество? Потому что обычное, неизмененное сознание, так называемое ин­дивидуальное сознание человека, — это сознание на самом деле псевдоиндивндуальное, поскольку это сознание бесчисленного количества людей, сознание эталона правил поведения, с которым человек соотносит свои поступки с правилами мира. Американ­ский нейрофизиолог Лилли считает, что 99% элементов так назы­ваемого индивидуального сознания — это сознание, не принадле­жащее индивидуальному миру. Система формирования социаль­ной личности — это система деиндивидуализации сознания. Для того, чтобы человечество могло существовать как сообщество, это необходимо, так как крайнее разнообразие индивидуальных созна­ний привело бы к невозможности существования этого сообщест­ва. Представим себе, что в одной комнате собраны люди с совершенно разными картинами мира, говорящие на разных языках:

папуас, житель средней Европы, эскимос. Возникающие вопросы следующие: что лучше банан или моржовое мясо? И тут же воз­никает оговорка: смотря для кого? Для папуаса — банан, для эски­моса — моржовое мясо, а для жителя средней Европы может быть что-то третье. Наивный вопрос, который задают студенты мединс­титута: что лучше — психиатрия или кардиология? Ответ такой же, как и в приведенном нами примере. Далее мы дадим краткое описание некоторых видов сознания, представляющих интерес для медицины.

А. Профессиональная картина сознания (мира)

Индивидуальное сознание человека, как оказывается, — вовсе не индивидуальное. Одна из его разновидностей — так называемое профессиональное сознание. Например, человек вырабатывает набор определенных жестких профессиональных критериев оцен­ки какого-то заболевания. Если человек хочет функционировать в рамках своей профессии, если он хочет, чтобы его понимали, он должен придерживаться этих правил, а они далеко не индивиду­альны. Но наука умрет без привнесения в нее чего-то нового, чего-то глубоко индивидуального. Всегда, во всех областях дея­тельности должны быть люди, выходящие за общепринятые рамки, которым тесно внутри жестких профессиональных классифика­ций, ибо только так осуществляется рост всего живого. Конечно, имеются в виду не революционные изменения, когда все старое разрушается, а изменения со знанием всего старого, с глубоким его пониманием и уважением. Творчество возникает, прежде всего, из знания традиционных профессиональных правил. И отторже­ние их происходит не от незнания истины, а от нового взгляда на эти истины. Это не распространяется на детей, которые еще не обременены профессиональными истинами, но часто задают чрез­вычайно глубокие вопросы.

Б. Механистическая картина сознания (мира)

При механистической картине мира тело человека рассматри­вается как механизм. Люди такого типа очень ориентированы на лечение “остеохандроза”, к которому они сводят все свои болезни. Тело воспринимается ими как сгусток канатов, шестеренок и пе­реходных блоков. И чтобы его вылечить, в одном месте надо под­тянуть, в другом — ослабить, в третьем — усилить, то есть дейст­вовать так, как человек работает с механизмами. И отвертка или любая другая железка в руках врача не вызовет ужаса у такого пациента, а только удовлетворит его, — все идет так, как он себе представлял. Такие люди очень любят работу с телом, они ориен­тированы на так называемые “объективные методы исследования”. Больной такого типа не поверит врачу, если тот будет долго с ним разговаривать: им не нужно понимание,им необходимо “ремонт­ное обследование” их организма. И не обязательно это люди технических профессий, профессии могут быть любые.

С такими пациентами надо строить свои отношения особым образом: делать им кардиограмму, рентгенограмму, бесчисленные анализы, все, что связано с аппаратами, приборами и пробирками. И назначения давать, имея на руках рентгеновский снимок, ре­зультаты анализов, кардиограмму… Иначе у них не будет ощуще­ния, что врач по-настоящему занимается ими.

В. Оккультная картина мира (оккультное сознание)

В ней есть сходство, описанное знаменитым исследователем Леви-Строссом, с сознанием примитивных народов: аборигенов Австралии, папуасов. Это мышление допускает существование таких вещей, которые не нуждаются в проверке опытом, оно допускает взаимосвязь чего угодно с чем угодно. Такое мышление может быть хаотичным, а может быть структурированным. Вводит­ся одно ключевое понятие: например, карма, биополе, воля богов и другие. И оно, это понятие, является сверхсильным, мощным генератором, разрешающим все.

Поскольку оккультное состояние сознания характерно для людей, находящихся на ранней стадии развития, то наличие этого сознания у современного человека является регрессивным. Не сто­ит думать, что дикарь — это некое разнузданное существо, разма­хивающее дубиной, напротив, дикарь — это очень регламентиро­ванное существо, но регламентированное некими загадочными силами, которые он не объясняет.

Можно вспомнить, как ведут себя дети, когда у них спрашива­ют: “Почему?” Частенько они отвечают: “А потому”, — не давая никаких объяснений. Это не требующее объяснений сознание и есть сознание веры.

Г. Бытовая картина сознания (мира)

Это сознание строится на очень упрощенном варианте каких-то разумных, понятных, бытовых вещей, основывающихся на личном опыте предшествующих поколений. Например, все знают что, мед оказывает заживляющее действие на раны, на язвы. Но по этому представлению на любую язвенную поверхность надо накладывать мазевую повязку из меда. Это правильно, но в х случаев из 1000. А в случае, например, сифилиса это даст только усиление симпто­матики и никакого улучшения не последует. При заболевании си­филисом этого категорически нельзя делать. Следовательно, в большинстве случаев бытовое мышление работает адекватно, но не годится для нестандартных случаев.

Выделяется еще одна функция сознания — это участие в про­цессе вероятностного прогнозирования. Это еще одна сторона активного сознания.

Вероятностное прогнозирование — это возможность предпола­гать с той или иной точностью какое-либо событие. Например, человек предполагает, что дома будет электроэнергия и он сможет посмотреть телевизор. Есть, конечно, вероятность того, что электроэнергии не будет, но эта вероятность мала и человек не берет ее в расчет. Можно ли ожидать зимой теплого дождя, а затем солнца и теплой погоды? Да, такие явления имеют место, но очень редко. Поэтому их тоже не берут в расчет. Поведение человека меняется в зависимости от прогноза, человек совершает выбор и начинает действовать.

Если сознание представить в виде различных зон активности, то в зоне умеренной активности принимаются наиболее вероятные варианты. Для того, чтобы прийти к нетрадиционному, к неорди­нарному решению, надо попасть либо в зону максимального на­пряжения, либо в зону засыпания. Известно, что многие творчес­кие люди все время держали рядом со своей кроватью блокнот и ручку, чтобы записывать приходящие в таком состоянии мысли.

Итак, человеку нужно все: и наличие самого вероятностного прогноза, чтобы функционировать в обычной традиционной си­туации, и уровень вероятностного прогнозирования, приближаю­щийся к зоне маловероятных прогнозов, для нахождения каких-то оригинальных, необычных вариантов состояния.

Историю развития человеческой цивилизации можно условно соотнести с проблемой сознания. Здесь можно выделить две тра­диции и две культуры. Это европейская и североамериканская культуры, в которых основной акцент развития человеческой мысли делался на том, что избегать измененные состояния созна­ния есть способ познания мира. Особенно это характерно для Средневековья с его девизом могущества человеческого разума, постижения мира с помощью жестких логических схем. Его можно условно назвать “ньютоновским сознанием”. Это — один способ упорядочивания мира. Второй — путь Востока, где особые состояния сознания — это познание не просто мира, а слияние со Вселенной. Если европейский путь — это путь расчленения, то второй — это путь синтеза, познания взаимодействия, слияния со своим внутренним миром и проникновение в него через особые измененные состояния сознания, познание окружающего мира через эти состояния. И во многом историю человеческой культуры можно рассматривать как борьбу этих двух начал: примата позна­ния мира через неизмененное активное экстравертированное со­знание над познанием себя и мира через измененное интравертированное сознание. Медитация — способ искусственного измене­ния бодрствующего сознания до уровня самопогруженности — во многом изобретение восточной культуры. Интересно, что средства, которые химическим путем вызывают измененные состояния со­знания — “открытия” не европейской культуры, начиная от самых традиционных, таких, как табак (латиноамериканская доколумбовская культура — аналог восточной), кофе и кончая такими неузаконенными средствами, как опиум, гашиш, кокаин и другие. Исключение составляет алкоголь, поскольку это преимущественно европейское изобретение.

Но европейская культура тоже создала способы медитационных измененных состояний сознания — это молитва, это экстатические религиозные радения, танцы, ритмика, классическая медитационная музыка. Здесь уместно привести очень интересное наблюдение:

это смыкается с верой, потому что путь измененных сознаний — это путь познания не той части мира, которая реально окружает человека на бытовом уровне, а той части, которая недоступна человеческому зрению и слуху, поэтому это — приобретение религиозной культуры.

В современной психологии одним из первых, кто проявил ин­терес в своих исследованиях к восточной культуре и к восточной картине мира был ученик 3. Фрейда Карл Юнг. Именно у Юнга впервые появляется понятие “коллективное бессознательное”. Юнг описал такую форму бессознательного, которая невозможна только в активном сознании, невозможна без принятия восточной картины мира. Следуя восточным традициям, современные пси­хологи приходят к сложному пониманию топографии сознания.

Наиболее отчетливо разработано понятие топографии сознания в работах Станислава Грофа, чешского, а впоследствии американ­ского психиатра. Вначале изучение сознания проводилось им с помощью внешних воздействий: препарата ДЛК-25 или ЛСД-25. До сегодняшнего дня остается открытым вопрос о действии этой группы препаратов на психику человека, и коротко этот вопрос формулируется так: привносят ли эти препараты нечто новое, несвойственное психике человека? Или, наоборот, “извлекают” из нее то, что нельзя извлечь в обычном бодрствующем состоянии сознания? По мнению С. Грофа ЛСД-25 не привносит в психику человека ничего внешнего и позволяет ему открыть в себе и в окружающем мире те новые возможности, которые были недоступ­ны ему в обычном состоянии сознания. Поскольку опыты с ЛСД-25 оказались далеко не безопасными, так как часть участни­ков эксперимента получили тяжелые психические расстройства, то работы в области экспериментальных психозов были запрещены во всем мире и С. Гроф перешел на другие способы изменения со­знания, так называемое “голотропное дыхание” — целенаправлен­ное изменение сознания с помощью особого ритма и глубины дыхания, особых телодвижений и музыки. Эти исследования по­зволили Грофу сформулировать следующие положения:

— Сознание имеет три уровня:

1) первый — тот, которым традиционно занимается психо­логия и психотерапия, это уровень биографических воспо­минаний и индивидуального бессознательного;

2) второй уровень — пренатальный — промежуточный между индивидуальным и коллективным бессознательным;

3) третий — “трансперсональный”.

— Продвижение по уровням сознания есть переход от уровня индивидуального бессознательного к коллективному, и, может быть, даже к “вселенскому бессознательному”.

— Первый уровень — исследование психической жизни чело­века в биографическом аспекте — это анализ полученных в жизни психических травм, конфликтов.

Несколько иную позицию занимает С. Гроф и его психотера­пия, которую он называет “эмпирической психотерапией” по отношению к тому, что:

1) воспоминания человека не являются разрозненными, а пред­ставляют собой комплекс и называются системой конденсирован­ного опыта;

2) извлечение воспоминаний до уровня сознания возможно только при эмоциональном обеспечении. Они должны быть эмо­ционально заряжены;

3) как психическая травма — угроза психического существова­ния человека, так физическая — угроза жизни. Если традиционная психотерапия и психология делают акцент на так называемой психической травме, то для Грофа не меньшее значение играют и физические травмы, полученные в течение жизни человека. По своей значимости они для Грофа равноценны. Он приходит к тому, что сознание оперирует понятием угрозы для жизни человека, понятиями адаптации, приспособления и угрозы этому приспособ­лению.

— Пренатальный уровень. Одна из самых важных позиций С. Грофа — акцент на внутриутробную жизнь человека. И до С. Грофа в психотерапии существовало несколько позиций, кото­рые особо выделяли внутриутробную жизнь человека (в частности дианетика).

— Суть картографии, созданной Грофом такова. Прежде всего предполагается наличие трех уровней в сознании, которые создают неразрывную цепь между зарождением ребенка, этапом его эмб­рионального существования, рождением и последующей жизни при переходе на другие уровни сознания. Создается непрерывность сознания мира, сознания Вселенной. Особенностью такого подхо­да (который на сегодняшний день не считается бесспорным) является идея непрерывности всего сущего, это проблема единства человека со Вселенной, которая сейчас становится одной из самых определяющих в идеологии XX века. Вспомним идеи В.И. Вернад­ского, Л.Н. Гумилева, ведь очень привлекательно видеть все взаи­мосвязанным и всеобщим.

— Еще одна особенность гипотезы С. Грофа: определенные феномены возникают в ситуациях взаимодействия, а не сами по себе.

Подход С. Грофа сближает с идеями классической гуманисти­ческой психологии то, что сама человеческая жизнь в ее многооб­разии, в ее связи с окружающим миром и человека с самим собой и есть главная цель и смысл человеческого существования.

— Кроме того, в работах С. Грофа, как и в работах К. Юнга, перекидывается мостик между двумя великими культурными тра­дициями: Запада и Востока. Весьма привлекательна идея о связи серьезных физических травм с переживанием опасности для жизни или страхом смерти, что придает холистичность данному подходу о неразрывности человеческого тела и человеческой психики.

— Многие психопатологические феномены или даже так назы­ваемые нозологические единицы психических расстройств выво­дятся Грофом из неких психологических конструкций. Между психологией и психопатологией образуется неразрывная связь, что тоже очень важно. Изучение сознания, являющегося одним из основных понятий в психологии, настоятельно диктует слияние фундаментальных наук о человеке.

Изучение электрической активности мозга продвинуло во многом представления психологов о формах функционирования сознания, потому что измененные состояния сознания — медита­ция, транс, гипнотическое состояние — имеют определенные электрические корреляты. Именно электрическая активность мозга может служить надежным показателем в анестезиологии, где с помощью электрофизиологической картины мозга можно судить о глубине отключения сознания. Изучение электрофизиологичес­ких феноменов мозга привело к еще одной попытке создания картографии сознания. Американский исследователь Фишер пред­ложил систему сознания физиологического характера. Суть ее в том, что рассматриваются две оси сознания: ось симпатическая (ведущая к активации сознания, усилению энергетизма сознания) и ось парасимпатическая (ведущая к сужению сознания до уровня глубокой медитации). Эта схема сопряжена с той всеобщей теорией функционирования человеческого организма, которая называется теорией стресса. Так же, как в схеме С. Грофа, здесь перекидыва­ется мостик между бодрствующим активным (ясным) сознанием к психопатологии.

Симпатическая ось на одном полюсе имеет ясное сознание, а на другом — галлюцинации. На этой оси располагаются такие состояния, как творческое сознание и экстаз. В связи с этим возникает проблема нескольких характеристик активного созна­ния, прежде всего, его флуктуации. Здесь становится важной характеристика границ сознания, их сужения или расширения. Сужение и расширение границ сознания не являются взаимоис­ключающими. На симпатической оси там, где располагается твор­ческое сознание, происходит, с одной стороны, как бы сужение границ сознания до осознавания только какой-то творческой за­дачи, а с другой стороны, происходит расширение границ созна­ния, и эта задача оказывается решенной благодаря тому, что оказывается элементом большей системы, более крупного мира. Приведем пример — молитвенный экстаз. С одной стороны, это заметное сужение сознания, а с другой — расширение его до границ общения с Богом. Или медитация — сосредоточенность внимания, сосредоточенность сознания на самом себе — явное сужение сознания, отгораживание от окружающего мира, превра­щение его в интравертированное сознание, и, одновременно, это приводит к расширению сознания, пониманию чего-то сущего, не только самого себя, но и себя в мире. Во время медитации осо­знаются не только какие-то свои личные проблемы, особенности своего “я”, но и осознается вдруг свое место в картине мира. То же самое происходит и с другим параметром сознания — с пара­метром времени. Оно может сужаться до точки острого переживания данного момента, чем расширяет границы сознания до беско­нечности. Измененные состояния сознания — это способы “отсо­единения” сознания от обыденности, от банальности и однотип­ности человеческого существования.

Признание флуктуации сознания, приведшее к попыткам его топографии, и признание энергетической стороны сознания под­водит к идее связи сознания с эмоциональными состояниями человека, так называемыми аффективными изменениями созна­ния, которые также меняют картину мира человека: сознание в состоянии ужаса, сильнейшей тревоги — это, прежде всего, изме­ненная картина мира, мир становится крайне однотипным — только угрожающим. Или наоборот, экстатический восторг или резкое повышение настроения (так называемое маниакальное со­стояние) опять резко меняют картину мира. При состоянии глубо­кой депрессии мир становится похож на ад, время как бы застывает и пространство сознания тоже сужается, сосредоточиваясь на тягостных картинах этого ада. Отсюда можно сделать вывод, что сознание в измененных состояниях тяготеет к оперированию сим­волами. Это имеет чисто прагматическое значение: занимаясь с пациентом психотерапией и вызывая у него измененное состояние сознания, например, состояние транса, врач может в работе с ним ориентироваться на использование символов, а не привычных бытовых понятий: “... сейчас ты держишь в руках не апельсин. Ты получил в руки солнце. И ты можешь этим солнцем обогреть свою душу, ты можешь растопить там то черное, что гнетет ее и убивает тебя...” Символизм сознания, умение сознания (особенно в изме­ненных состояниях) оперировать символами в какой-то степени может служить подтверждением психоаналитических идей, в част­ности, идеи коллективного бессознательного, оперирующего толь­ко символами: мать—природа, отец—Бог.

Еще одно состояние сознания — состояние в гипнозе. Это созна­ние, до конца еще не изученное, в принципе характеризуется двой­ственностью: с одной стороны — это интравертированность созна­ния, а с другой стороны — экстравертарованность, но имеющая ло­кальный характер и позволяющая создавать рапорт — контакт с гипнологом. Это состояние, в котором внешний мир убран и только сохраняется узкий коридор связи с гипнологом. Вокруг пациента, находящегося в состоянии глубокого гипнотического сна, могут раз­даваться шумы, что-то происходить, у него может что-то сильно бо­леть, а он никак не будет на это реагировать, не будет улавливать свою боль, если гипнолог дает ему инструкции по снятию этой боли. Это явление двойственности сознания человека в гипнозе периодически ставит перед специалистами проблемные вопросы: сохранит ли он контроль над какими-то своими нравственными критерия­ми, можно ли ему внушить поступок, который он никогда бы не совершил в ясном, не измененном сознании? Многие специалисты в области гипноза отвечают на этот вопрос однозначно: нельзя. Хотя иногда этот вопрос решается по-другому. Измененные состо­яния сознания не просто делают сознание интравертированным, они отгораживают его от того, что в психоанализе называется цензурой, то есть системы социальных норм, системы социального сознания, системы запретов, и за счет этой интравертированности позволяют реализовываться каким-то внутренним желаниям, на которые в ясном сознании наложен запрет сверхсознания. Анало­гичные вещи происходят в измененных состояниях сознания, до­стигнутых химическим способом, самым распространенным из которых является алкоголь.

Сознание во сне (как ясное сознание) раньше рассматривалось как однородное состояние глубокого отдыха, в котором мозг отдыхает. Но именно электроэнцефалографические исследования и изучение проблемы сновидений привели к тому, что сон сейчас рассматривается как весьма сложный процесс. Его принято делить на несколько фаз, каждая из которых имеет свой физиологический и свой психологический смысл.

Психиатров всегда волновала мысль: как изменить людям со­знание, но не для того, чтобы быть их властелинами, не для того, чтобы сделать из них послушных болванов, а для того, чтобы облегчить страдания тех, кто в этом нуждается.

Существует один великий принцип психоаналитической психо­терапии: человек не отвечает за свое психическое заболевание, он не должен страдать за то, в чем он не повинен, за то, что какие-то голоса говорят ему страшные вещи, за то, что ему страшно и тревожно, когда нет видимой опасности. Человек не ответствен за свое бессознательное. И это не принцип вседозволенности, а прин­цип реалистичности. И долг психотерапевта, психиатра помочь ему, используя измененные состояния сознания.

Этот вопрос вывел медицину на еще одно направление в изучении измененного сознания: лекарственно измененное созна­ние. Вот три основных способа получения измененных состояний сознания с помощью лекарств.

1. Алкоголь — самый простой из способов.

2. Наркотические вещества.

3. Психофармакологические средства, которые используют врачи для облегчения страданий своих пациентов.

Дата добавления: 2014-10-15