Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Право средневекового Китая




Источники права. Развитие китайского средневеково­го права проходило главным образом по линии разработки норм уголовного права, регулирования сословно-ранговых различий, налоговых повинностей населения, обязаннос­тей различных категорий держателей государственных зе­мель, а также лиц, ответственных за сохранение государ­ственной собственности, за пополнение государственной казны. Все эти тесно связанные между собой нормы и со­ставляли содержание многочисленных правовых памятни­ков, династийных сводов законов, получивших название кодексов.

В династийных сводах законов костяк норм создавался основателем династии (эти нормы со временем приобрета­ли черты божественного установления), а его преемники расширяли, дополняли этот костяк своими законодатель­ными постановлениями, совершенствуя их.

Начиная с Хань, сборники законов неизменно строи­лись на закреплении стабильного ядра традиционно-право­вых норм — люй, которые дополнялись новыми — лин. По­степенно между люй и лин произошло разделение по сфе­рам правового регулирования: люй включали уголовные за­коны, а лин — административные постановления и пр.

Большая работа по систематизации законов была про­ведена в суйском (VI в.) и танском (VII в.) Китае. При дина­стиях Суй (581—618 гг.) и в первый период правления Тан кодексы-подвергались пересмотру каждое царствование. Первым дошедшим до нас сводом законов был кодекс VII в. династии Тан ("Тан люй шу-и").

Новая активизация законодательной деятельности ки­тайских императоров имела место в период правления все­китайской династии Сун в связи с усилением власти цент­рального правительства. В 960—-963 гг. было составлено "Исправленное и пересмотренное собрание уголовных за­конов", почти целиком повторяющее танский кодекс.

В связи со значительным увеличением текущего зако­нодательства работа по классификации законов и поста­новлений продолжалась и в последующие годы. В конце XI в. в Китае было создано специальное.бюро по пересмотру и классификации законов, которое, в частности, подготови­ло "Свод законов из 900 статей". В конце XIV в. увидел свет "Свод законов династии Мин", воспроизводивший мно­гие положения предшествующих кодексов. Характерно, что эта практика не была изменена и после установления в Китае маньчжурской династии Цин (1644—1912 гг.). Уже в 1644 году, после захвата маньчжурами Пекина, началась работа по изучению минского кодекса, одной из целей ко­торой было внесение в него исправлений и изменений в соответствии с новыми политическими реалиями.

В результате работы маньчжурских придворных са­новников и судей в 1647 году был создан кодекс, подавляю­щее большинство положений которого было заимствовано из старого кодекса династии Мин (1369—1644 гг.), причем часть из них в виде основных, коренных положений (люй), которые не разрешалось изменять. Более трехсот положе­ний цинского кодекса было взято из дополнительных по­становлений минского кодекса, в который, в свою очередь, вошли без всяких изменений многие положения танского кодекса. Составленные на основе старых кодексов, маньч­журские кодексы XVII в. почти без изменений действовали в Китае вплоть до начала XX в., определяя содержание принципов и норм традиционного китайского права.

Уголовное право. Средневековое право Китая, его династийные кодексы создавались в условиях сложивших­ся в древности стереотипов массового правосознания ки­тайцев, воспринявших идеологию ортодоксального конфу­цианства с его синтезом конфуцианства и легизма.

Один из этих стереотипов исходил из веры китайцев в исключительную эффективность взаимодействующих друг с другом моральных норм (ли) и жестких правовых норм (фа). В танском кодексе, закрепившем законченную норма­тивную основу традиционного права, прямые ссылки на моральные нормы ли, на конфуцианские произведения встречаются более чем в 60 случаях. Вместе с тем кодекс исходит из легистских требований о коллективной ответ­ственности, о поощрении доносов и пр. Правда, при этом под прямым воздействием высказывания Конфуция, осуждавшего донос на родителей и родственников как наруше­ние священного принципа "сяо", в кодексе предусматри­валось наказание смертной казнью за донос на прямых род­ственников в первом и втором поколениях.

С действием этого стереотипа связана и другая черта массового сознания, восходящая к легизму. Главная цель закона — не регулирование сферы свободы личности, а репрессия, санкция, дополняющая традиционные принци­пы повиновения старшим, воле правителя. Более того, с правом в массовом сознании стало ассоциироваться лишь уголовное право, которое и получило наибольшее разви­тие в китайской правовой культуре. Доминирующие нормы китайского уголовного права применялись не только в слу­чае совершения преступления, но и при простом наруше­нии морали. Примером торжества традиционного правосоз­нания может служить одно из показательных положений танского кодекса, предусматривающее наказание в виде битья палками за абстрактное нарушение моральной нор­мы, "за то, что не следует делать".

Жесткая правовая градация людей, непосредственно воздействующая на оценку тяжести любого аморального поведения в зависимости от пола, возраста, места в иерар­хии родственных отношений и в социальной иерархии, за­тушевывала социально-классовые различия в традицион­ном праве, формировала устойчивые представления об уго­ловном праве как о защитнике общенациональных интере­сов, требующем неукоснительного соблюдения.

Преступник как субъект преступления мог быть и сво­бодным, и рабом. В тех случаях, когда в кодексах не было специальных указаний, лично несвободный буцуй привле­кался к суду как свободный. Но это обстоятельство не ис­ключало сугубо сословного принципа применения наказа­ния за многие виды преступлений, а к вещам как объектам преступления могли относиться и лично несвободные люди.

Говоря об общих принципах уголовного права, следует отметить, что китайский законодатель учитывал в ряде случаев формы вины: умысел и неосторожность, — но не всегда последовательно. Формальная неопределенность, размытость границ моральной нормы ли и как следствие этого отсутствие сформулированного в законе правового понятия, определения препятствовали четкому разграни­чению в праве форм вины, приводили к частому использованию при вынесении наказаний таких категорий, как не­ведение, неумышленность, небрежность, забывчивость, ошибка. Эти понятия широко применялись еще в древнос­ти в качестве оснований для помилования.

В III—IV вв. правовая доктрина главным показателем преднамеренности преступления стала считать составление плана его совершения. Предумышленное преступление по танскому кодексу отличалось не только составлением пла­на, но предварительным оговором двух или более человек.

Законодательство, в том числе и танское, не знало и разработанного института необходимой обороны, но осво­бождало от ответственности ближайших родственников — сына, внука и пр., защищавших от нападения отца, мать, деда, бабку, ибо негативные последствия этих действий, вплоть до убийства нападавшего, не были продиктованы их преступной волей. В этом же ключе, например, оцени­валось и преступное деяние слуги, совершенное по при­казу хозяина. Требование "сыновьего благочестия" неиз­менно диктовало закрепление вышеуказанных норм в ки­тайском законодательстве вплоть до XX в., также как и норм о признании преступным доноса на своих ближай­ших родственников и об освобождении от ответственности за укрывательство членов семьи, совершивших преступ­ление.

По танскому кодексу смягчались, как правило, нака­зания за преступления по трем категориям лиц: "старым и малым", а также инвалидам. Но часто детям преступника грозила продажа в рабство. Женщины могли быть казнены, но не могли быть сосланы, а казнь беременной женщины отсрочивалась на 100 дней после рождения ребенка.

Классификация преступлений в зависимости от их об­щественной опасности в свете конфуцианской морали по­коилась в традиционном праве на концепции "10 зол", сло­жившейся в глубокой древности и пережившей века. При этом объектом преступного посягательства выступал риту­ал, нарушение которого в форме непокорства, сыновьей непочтительности, несогласия и пр. определяло крайнюю расплывчатость уголовно-правовой нормы, дающей возмож­ность самому судье оценивать тяжесть преступления, от­носить к той или иной ритуальной категории практически любое преступление. Это свойство "10 зол" во все века ценилось в Китае, где не испытывали уважения к писаному закону, не допускающему расширенного толкования правовой нормы.

К первому из "10 зол" относился "заговор о мятеже против государя", в категорию которого мог быть отнесен сговор о любом причинении вреда императору. Главное в этой категории преступлений — направленность преступ­ного посягательства против императора, "сына неба", ес­тественных "небесных" установлении. В том же плане трак­товались последующие две формы зла. "Великое непокор­ство", бунт против существующих порядков и морали, — конкретно к этой категории преступлений был отнесен умы­сел с целью разрушить, попытка разрушить или разруше­ние храма и могил предков императора или императорской резиденции. Третье зло — "заговор, измена", означающие измену императору, государству, переход на сторону его врагов, мятеж, бегство из страны или попытка побега из осажденного города.

Все лица, совершившие эти преступления, а также члены их семей считались "неисполнившими долг поддан­ных". Преступники, их отцы и сыновья старше 16 лет под­лежали смертной казни через обезглавливание, женщины семьи (матери, незамужние дочери, жены, наложницы — вместе со слугами) конфисковывались в качестве рабов.

В логической связи с первыми тремя формами зла на­ходились и последующие преступления. Четвертое зло — "неподчинение, непокорство" — охватывало преступления против близких родственников, убийство или избиение деда, бабки, родителей, умысел убить их, убийство стар­ших братьев, сестер, близких кровных родственников мужа (но не жены): его родителей, бабки или деда.

Следующее, пятое зло — "несправедливость, пороч­ность" •— означало поведение, противоречащее естествен­ному порядку вещей, преступления, совершенные с осо­бой жестокостью, злобностью. Конкретно сюда были отне­сены убийства в одной семье трех человек (если они не совершали преступлений, за которые полагалась смертная казнь) или совершение преступления с особой жестокос­тью, например с расчленением трупа, а также все виды колдовских магических действий, приготовление, хранение и передача другому лицу ядов и пр.

Шестое зло — "выражение великого непочтения". В его основе была группа преступлений, связанных с нарушением особо значимых запретов ли, к числу которых были отнесены, например, кража предметов культа, а также вещей, используемых императором (императорской печа­ти, печатей его жены, матери, бабки), а также оплошнос­ти, допущенные при приготовлении ему пищи, лекарства, злословие в его адрес. Все лица, совершившие действия, угрожающие здоровью императора или причинившие ему моральный или физический вред (например, не выполнив­шие или подделавшие его указ), подлежали удавлению. При этом речь шла о такой исключающей умысел форме вины как небрежность, ошибка. В противном случае пре­ступления относились к первому злу, со всеми вытекаю­щими отсюда последствиями.

Седьмые, восьмые, девятые и десятые формы зла так или иначе были связаны с защитой нравственного порядка в семье, рассматриваемого в качестве основы социального порядка. Седьмое зло — "выражение сыновьей непочти­тельности", неподчинение родителям. К нему относились, например, обвинение в неблаговидных действиях деда, баб­ки, родителей, ругань в их адрес, их плохое содержание, выделение из семьи и раздел имущества без их согласия, вступление в брак во время ношения траура или ношение в это время нетраурной одежды и пр.

Восьмое зло — "несогласие, разногласие" между кров­ными родственниками. К этой категории относился широ­кий спектр преступных действий: от умысла убить или продать в рабство близкого родственника до избиения женой мужа и доноса на родственников старшего поколе­ния.

Девятое зло — "несправедливость, неправедность" — включало в себя преступления, совершенные друг против друга лицами, связанными не семейными, а официальны­ми, социально-иерархическими узами, например, убийство подчиненным своего начальника, командира, учителя-на­ставника в конфуцианской морали, т. е. члена той группы лиц, которая, как и семья, скрепляла социальный порядок. Сюда же были отнесены различные формы выражения же­ной непочтения к мужу, например неношение по нему тра­урной одежды и пр.

Десятое зло — кровосмесительные половые связи, которые приравнивались к поведению "птиц и зверей" и включали в себя половые отношения не только с кровными нисходящими и ближайшими боковыми родственниками, но и с наложницами деда и отца.

"10 зол" не покрывали все преступные действия. Они были своеобразным мерилом отношения к другим преступ­лениям, среди которых во все времена выделялись пре­ступления против конкретного человека, посягательство на его жизнь, здоровье и пр. Наказания при этом определя­лись в традиционном китайском праве с учетом ряда фак­торов: социального статуса, отношений преступника и по­терпевшего в системе кровнородственных и служебных связей, наличия и интенсивности преступной воли и др. Преднамеренное убийство влекло за собой самое тяжелое наказание — обезглавливание. От ответственности свобод­ного за убийство "по ошибке", во время игры например, можно было откупиться. Только сговор рабов и буцуев убить хозяина влек за собой высшую меру наказания, убийство же хозяином своего раба и буцуя наказывалось по танскому кодексу 100 ударами толстыми палками, если они про­винились перед ним, если нет — то одним годом каторги. Убийство же "по ошибке" в этом случае вообще не нака­зывалось.

Те же условия учитывались при нанесении телесных повреждений, но мера наказания была меньшей. Муж, при­чинивший ранение жене, наказывался менее строго, чем в случае ранения постороннего человека. За ранение налож­ницы он вообще не наказывался.

К преступлениям против личности танским кодексом относились многовариантные ситуации продажи в рабство свободного (с учетом возраста, пола, родства потерпевше­го и преступника), входящие в категорию "незаконного перемещения вещи с присущего ей хозяйского места", вме­сте с хищением и присвоением различного рода имуще­ства. Эти преступления классифицировались и с учетом того, были ли они совершены против частного или казенного имущества, а также частным или должностным лицом — чиновником. Учитывались при этом и способы незаконного приобретения имущества: ограбление, кража, взятка, при­обретение имущества с использованием административных прав (т. е. в сфере административной деятельности чинов­ника) и незаконное приобретение имущества, связанное с использованием служебного положения. Кража, наказуе­мая, как правило, битьем толстыми палками, определялась как тайное хищение имущества, грабеж — как от­крытое хищение с помощью угроз или силы.

Особую группу преступлений составляли различные формы незаконного обогащения, получение имущества об­маном, с помощью запугивания, покупки с применением силы или чрезмерным получением выгоды. Таким образом, стиралась грань между преступлением и нарушением ле­гальных ограничений договоров, что было характерной чертой традиционного права, не проводящего, как прави­ло, четких различий между сферой публичных и частных интересов.

Учитывалась при вынесении наказания и стоимость похищенного. Кража в особо крупных размерах наказыва­лась по танскому кодексу ссылкой с дополнительными ка­торжными работами и компенсацией стоимости похищен­ной вещи в двойном размере. Кража казенного имущества увеличивала меру наказания. Кража у родственников умень­шала ее. К краже приравнивалось и причинение ущерба чужому имуществу. Сурово карался поджог, затопление чужого участка.

Принципы тотальной личной зависимости подчиненно­го от начальника, простого смертного от должностного лица являлись благодатной почвой для различных видов долж­ностных преступлений и прежде всего взяточничества, мера наказания за которое варьировалась в зависимости от того, нарушил ли чиновник закон при получении "подарка", рас­каялся или нет, а также в зависимости от стоимости, ве­личины взятки. Виновными в преступлении при этом счи­тались обе стороны.

О суровой, но безуспешной из-за массы правовых ла­зеек борьбе государства против должностных преступле­ний свидетельствуют и другие примеры. Должностным пре­ступлением, например, считалось по танскому кодексу любое получение подарка чиновником от своих подчинен­ных, даже если он был в отставке. Однако такие знаки благодарности подчиненных, как подношения в дни "трау­ра и горя", даровой труд "с соблюдением меры", не счита­лись преступными.

Китайское право не разделяло административного и уголовного наказания. Любое нарушение в сфере деятель­ности администрации влекло за собой уголовное наказа­ние, будь то опоздание или невыход на работу чиновника или разглашение государственной тайны. При этом чинов­ник не нес наказания за противоправное действие, если оно было совершено по приказу начальника.

Особую группу преступлений составляли различные нарушения моральных устоев в семье, половые преступле­ния, важнейшим критерием негативной оценки которых выступал также пол преступника и его место в системе родственных связей с потерпевшим. Наряду с преступлени­ями, входящими в "10 зол", традиционное право сурово карало прелюбодеяние, совращение чиновником женщи­ны, если она находилась в сфере его административной власти, изнасилование, особенно если раб насиловал сво­бодную женщину, и пр. Закон не считал при этом преступ­лением половые связи хозяина с рабыней или дочерью буцуя.

При династии Северный Вэй (V в.) традиционная сис­тема наказаний включала в себя обезглавливание, удавле­ние, каторжные работы со ссылкой, каторжные работы без ссылки, тогда же в качестве наказания стало приме­няться битье палками. В период Суй (VI в.) толстые палки были дополнены тонкими. Танский кодекс более чем на тысячелетие упорядочил систему пяти основных наказа­ний: удары тонкими палками (пять степеней: от 10 до 50 ударов), толстыми палками (пять степеней: от 60 до 100 ударов), каторжные работы (трех степеней: от 1 до 3 лет), ссылка (трех степеней в зависимости от отдаленности мес­тности: от 2 до 3 тыс. ли - 1 тыс. ли — около 500 км.) и смертная казнь в двух формах (путем обезглавливания и удушения). В 623 году была вве­дена ссылка с дополнительными каторжными работами, которой могла быть заменена смертная казнь. В Х—XI вв. смертная казнь была дополнена расчленением трупа пре­ступника.

Китайское право, таким образом, не знало пожизнен­ной каторги, но каторга на определенный срок превращала фактически свободного человека в раба. Чиновники в связи с этим не наказывались каторжными работами. Осужден­ные оставались на месте ссылки пожизненно, только при династии Тан они могли возвращаться домой по амнистии. Не ссылались казенные рабы, вместо ссылки их били пал­ками.

В династийные кодексы из конфуцианского источника Ли цзы были перенесены "восемь правил" применения на­казания к лицам высокого социального статуса. Восемь ка­тегорий знатных лиц (пер-вая — родственники, вторая — верные друзья императора, "служившие ему в течение длительного времени", третья — "благородные люди, сло­ва и поступки которых могли служить образцом", четвер­тая — "способные, талантливые в военных и государст­венных делах", пятая — заслуженные военнослужащие, шестая — знатные чиновники высших рангов и должнос­тей, седьмая — "усердные чиновники" и восьмая — "гос­ти", т. е. потомки царских династий) в случае совершения ими ряда преступлений, наказуемых смертной казнью, не подпадали под юрисдикцию обычных судов. Они отдавались на откуп императору при определении наказания, его смяг­чении или помиловании преступника.

При решении вопроса о наказании за преступления пользовались преимуществами и другие категории чинов­ников благодаря системе заменяющих наказаний, когда каторга или ссылка заменялись потерей должности, ранга, титула. Чем больше было-, у чиновника титулов, чем выше был его ранг, тем больше было возможностей "погасить" основное наказание. В случае серьезных преступлений, когда титулов и рангов не хватало, оставшаяся часть нака­зания могла быть погашена штрафом.

Господствующее положение бюрократии в обществе оп­ределяло наличие в традиционном праве Китая и другого весьма специфического института — "тени", на основании которого родственники чиновника ("тенедателя") получали ряд особых социальных и правовых преимуществ в зависимости от "силы тени", измеряемой рангом чиновника и степенью родства с ним "тенеполучателей" (что определялось конфу­цианскими критериями по срокам ношения траура по умер­шему родственнику). "Тень" давала возможность получения должности на государственной службе, а также освобожда­ла от ответственности или смягчала наказание при соверше­нии уголовного преступления. Последствия ее действия были подробнейшим образом зафиксированы в танском кодексе. Самой мощной была "тень" императора, которая распрост­ранялась на большой круг его родственников. Но даже са­мый мелкий чиновник имел возможность "прикрыть" своей "тенью" деда, бабку, отца, мать, жену, сыновей, внуков.

Принцип коллективной ответственности, лежащий в основе всего китайского правопорядка, трансформировал­ся в течение столетий не только за счет более четкого закрепления круга лиц, подлежащих ответственности, но и изменения форм наказания. К коллективной ответствен­ности стали привлекать лиц, связанных не только родствен­ными и служебными узами, но и узами территориальны­ми, административными (соседи, местные власти) — за преступления, совершенные на подведомственной терри­тории и пр. Все больше усложняется и детализируется и система наказаний при коллективной ответственности, ко­торая стала включать в себя не только смертную казнь, но и другие наказания.

Регулирование имущественных отношений. Средне­вековое право Китая складывалось в условиях непрекра­щающегося противоборства социально-классовых сил, ин­тересы которых были преимущественно связаны или с го­сударственной, или с частной собственностью на землю. Общинное землевладение было уничтожено в Китае еще в древности. Коллективная собственность на землю долго продолжала существовать в форме неразделенной семей­ной собственности, родовой собственности, выделенной на поддержание культа предков и на общинные кладбища. Особый вид собственности представляла собой собственность буддийских и даосских общин. Первоначально отчуждение большесемейной собственности допускалось лишь в случае крайней нужды с правом последующего выкупа. Эти огра­ничения и определили широкое развитие института закла­да земли, особенностью которого было то, что залогода­тель длительное время не терял на заложенную землю права собственности, сохраняя право выкупа земли после исте­чения срока уплаты долга. По указу 962 года право выку­пать землю даже по истечении срока уплаты долга переда­валось и потомкам залогодателя.

Залогодержатель не мог перезаложить землю, даже если в договоре займа под заклад земли (этот договор обя­зательно оформлялся письменно) оговаривалась возмож­ность продать землю. В случае неуплаты долга продавае­мая земля должна была быть предложена сначала родствен­никам, затем соседям залогодателя. В это время особенно часто закладывали людей, прежде всего рабов. При отра­ботке долга стоимость рабочего дня одного человека устанавливалась на том же уровне, что и стоимость эксплуата­ции в течение дня быка, лошади, телеги.

Практиковался и заклад лично свободных, которые, не считаясь рабами, попадали фактически в рабские условия. На работу их гна­ли палками, плетьми, хотя кодексы и устанавливали уго­ловную ответственность за продажу и заклад свободных членов семьи. Дело в том, что на местном уровне в сфере отношений, связанных с арендой земли, ее закладом и пр.; действовало, как правило, обычное право, на котором ос­новывалась и испольщина, наиболее распространенная форма продуктовой ренты в Китае.

В обычном праве Китая, как и в обычном праве Ин­дии, Японии и пр., сложился, например, такой принцип, что рост процентов по долгам не мог превышать суммы самого долга.

При залоге движимого имущества также исключалось самовольное распоряжение им, даже если исполнение дого­вора было просрочено. Отдать в залог семейное имущество мог только глава семьи, в крайнем случае старший сын.

Китайское право отличало от договора займа договор ссуды, передачу в пользование конкретно-определенной вещи, невозвращение которой влекло за собой уголовную ответственность. Особо оговаривалось в кодексе запреще­ние заключать договор ссуды чиновникам, в ведении кото­рых находились казенные рабы, скот, когда вещь ссужа­лась самому себе или другому лицу, а также предоставле­ние себе или другому лицу беспроцентного, займа из ка­зенных средств.

В китайском обязательственном праве особое место отводилось договору купли-продажи, при котором согла­шение сторон являлось главным условием его действитель­ности. Купля-продажа обычных вещей отличалась от куп­ли-продажи не только земли, но людей и скота. При про­даже людей необходимо было свидетельство, что прода­ваемый человек с рождения не был лично свободен. С эпохи Хань китайское, традиционное право знало продажу в кре­дит. Купля-продажа обычных вещей, так же как рабов и скота, требовала составления купчей, отказ от чего грозил штрафом. Несвоевременное составление купчей наказыва­лось битьем толстыми палками.

Бдительно следя за состоянием рынка, китайское го­сударство создало систему контрольных окружных, уездных органов. Специально назначенные чиновники следили за деятельностью торговых рядов (хан). Администрация каж­дые десять дней устанавливала рыночные цены, регистри­ровала все лавки торговцев, все сделки по продаже не­движимости людей, скота, контролировала систему мер и весов. Виновные в заключении торговых сделок без добра-вольного взаимного согласия сторон, с применением силы или по завышенным ценам наказывались битьем толстыми палками. Существовала государственная торговая монопо­лия на ряд товаров: соль, чай и др. При заключении догово­ра купли привлекались поручители и свидетели. При про­даже земли специально оговаривалось, что продаются и недра, и то, что над поверхностью земли.

Брачно-семейное право. Неразрывная связь брачно-семейного права с религиозной традицией определяла стой­кую преемственность его норм в средневековом праве. Ус­тои патриархальной семьи — господство отца над членами семьи, мужа над женой и пр. — определили характер этих норм.

Браки между представителями отдельных сословий строго порицались и даже в ряде случаев преследовались по закону. Брак рассматривался как долг, выполнение ко­торого должно служить интересам семьи, требованиям культа предков. Целью брака было появление мужского потомства. Браку предшествовал сговор семей жениха и невесты, не требующий согласия брачующихся, но обяза­тельно предусматривающий согласие отца. Возраст брач­ного совершеннолетия в кодексах не закреплялся. Как пра­вило, он варьировался вокруг цифр 15—16 для мужчин и 14—15 для женщин. Был распространен обычай помолвки еще не родившихся детей.

Запрещались браки свободных с рабами, с родствен­никами по мужской линии в любой степени родства, с ли­цом, носящим ту же фамилию. Запрещалась полигамия, второй брак при жизни первой жены признавался недей­ствительным. У мужчин могло быть неограниченное число наложниц, права которых определялись обычаем.

Китайский брак не носил священного, нерасторжимо­го характера. Он мог быть расторгнут по обоюдному согла­сию супругов. Поводом для развода служили также беспло­дие жены, распутство, непочтение к мужу и его родите­лям, болтливость, склонность к воровству, завистливый и 582

подозрительный характер, застарелый недуг. Жена могла требовать развода, если муж покидал ее на срок более трех месяцев, продал в рабство или принуждал к аморальному поведению.

Наследование носило характер общего правопреемства, так как сопровождалось ответственностью наследни­ков за долги умершего. Отдельно наследовался чин (титул, должность), если он передавался по наследству, и имуще­ство умершего, переходящее нисходящим родственникам по мужской линии. Замужние дочери не имели права на наследство, незамужние — получали половину доли бра­тьев. Чин мог быть унаследован только старшим сыном жены.

Отец не мог лишить сына наследства, не имел права увеличить долю одного сына за счет другого. Допускалось дарение земли только для религиозных целей, на "добрые дела".

Судебный процесс в основном носил инквизиционный характер. Дело начиналось обычно с письменной или уст­ной жалобы потерпевшего в уездный суд. Жалоба состав­лялась по определенной форме, которую хорошо знали уличные писцы, сидящие у ворот суда.

Преследование преступника было обязанностью госу­дарства. Специальные чиновники, ответственные за поис­ки преступника, должны были разыскать его в определен­ный срок (по своду законов 1690 года за один месяц). Если преступник не был найден, чиновник наказывался палоч­ными ударами. Просрочка в два месяца стоила ему 30 уда­ров палками. Это создавало условия для частого привлече­ния к ответственности невиновных. До суда преступника держали в тюрьме, женщин отдавали на поруки в дом мужа.

В судах кроме судей и чиновников, расследующих преступление, были стряпчие, делопроизводители, посыль­ные, стражники, экзекуторы. За неявку в суд свидетелю полагалось 40—50 ударов палками. Судьи проводили допро­сы, очные ставки, назначали пытки, которые применя­лись к тем, кто не сознавался. Они исходили из презумп­ции виновности обвиняемого, ставили своей главной целью добиться признания последнего. Если признание вины не было вырвано после троекратного допроса под пытками, то пытки могли быть применены к обвинителю, чтобы ули­чить его в лжесвидетельстве. Рабы не могли давать показа­ний против своих хозяев. Приговор записывался. Обвиняемый в танском Китае мог быть оправдан, осужден или его дело могло быть признано сомнительным.

Об отходе от жестких легистских методов в танском суде свидетельствовало следующее. При вынесении приго­вора о наказании каторжными работами (или более суро­вом) требовалось согласие обвиняемого. Если он не согла­шался, дело подлежало пересмотру. Если доказательств было недостаточно и обвиняемый не признавался, пригла­шали поручителей и его отпускали на свободу. При сомни­тельном решении обвиняемому давалась также возможность откупиться. Приговор к смертной казни утверждался им­ператором. Тела и головы преступников, подвергшихся смер­тной казни, выставлялись для публичного обозрения. Про­столюдинов казнили на рыночной площади, а чиновников дома.

 

Лекция: Средневековое государство Японии.

План:

1. Общественный строй.

2. Государственный строй Японии.

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-11-06; Просмотров: 4004; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.045 сек.