Глоссарий 14 страница

Правда такова, что в высшей степени неуверенные дети могут требовать от нас чудовищно много времени и внимания. Родитель может мечтать о передышке, а не о взаимодействии. Парадокс в том, что внимание, которое родитель отдает в ответ на запрос ребенка, никогда не удовлетворяет: оно оставляет ребенка с неуверенностью, с мыслью, что родитель только выполняет его требования, а не от­дает себя ребенку по собственному желанию. Запросы только растут, а эмоциональные потребности, которые лежат в их основе, не удов­летворяются. Решение состоит в том, чтобы ухватить момент и при­гласить ребенка к контакту именно тогда, когда он не просит об этом. Или, в ответ на запрос ребенка, родитель может взять инициативу на себя, выражая больше интереса и энтузиазма, чем ребенок ожидал: «О, это отличная мысль. Я как раз хотел провести время вместе с то­бой! Я так рад, что ты это придумал». Вы удивите ребенка, заставите его почувствовать, что это вы его приглашаете к общению.

Невозможно завладеть ребенком или дать ему то, за что он может держаться, захваливая его. Похвала обычно относится к чему-то, что сделал ребенок, и поэтому, не является ни даром, ни спонтанным проявлением. Похвала не исходит от взрослого, она вытекает из до­стижений самого ребенка. Ребенок не может ухватиться за похвалу, потому что любая ошибка перечеркнет ее. Даже если бы он мог за нее уцепиться, ценность для него приобрел бы не человек, ее произ­носящий, но достижение, которое ее вызвало. Не удивительно, что некоторым детям похвала идет во вред, вызывая поведение, противо­положное тому, за которое их хвалили, или становясь причиной от­каза ребенка от отношений из страха неудачи.

Значит ли это, что детей никогда нельзя хвалить? Вовсе нет: когда мы признаем заслуги других, если они внесли какой-то особый вклад или приложили усилия или энергию для чего-то, это помогает на­шим отношениям, говорит о нашей отзывчивости и положительно влияет на общение. Но важно, чтобы похвалы не были излишними, важно внимательно следить за тем, чтобы -мотивация ребенка не за­висела от восхищения или положительного мнения о нем других. Представление ребенка о самом себе не должно базироваться на том, как хорошо ему удалось, или не удалось, заслужить наше одобрение с помощью своих достижений или послушания. Фундаментом ис­тинного самоуважения ребенка является чувство, что родители лю­бят его, принимают и наслаждаются тем, что он именно такой, какой есть.

Поощряйте зависимость

Когда малыш достаточно подрастет, предложите ему зависеть от вас, протянув руки, как будто хотите поднять его, и ждите реакции. Если его инстинкты привязанности успешно активированы, он ответит, поднимая руки, выражая тем самым желание близости и готовность зависеть. В этом танце привязанности движения обоих участников процесса, родителя и ребенка, интуитивны.

В целом, пригласить малыша к зависимости означает сказать: «Слушай, давай я понесу тебя. Я буду твоими ногами. Ты можешь положиться на меня. Со мной ты будешь в безопасности». Пригла­сить к зависимости ребенка постарше - значит внушить ребенку, что он может доверять нам, рассчитывать на нас, опереться на нас разрешить нам позаботиться о нем. Он может обратиться к нам за помочью и ожидать от нас поддержки.

Мы говорим, что готовы помочь ему и что одобряем его потребность в нас. Но если мы не заручимся перед этим доверием ребенка, мы не добьемся положительных результатов. Это справедливо как для родителей, так и для работников детских учреждений, нянь, учителей, приемных родителей и социальных педагогов.

И тут на нашем пути встает модное сегодня увлечение независи­мостью. Мы можем принять зависимость младенцев от нас, но по окончании периода младенчества нашей первой задачей становит­ся развитие самостоятельности ребенка. Идет ли речь о том, чтобы наши дети сами одевались, сами ели, занимали себя, развлекали, са­мостоятельно думали или решали свои проблемы, суть от этого не меняется; мы стремимся к формированию их независимости - или того, что мы считаем независимостью. Мы боимся, что поощрять за­висимость - значит поощрять регресс вместо развития, что, если мы дадим зависимости один палец, она проглотит всю руку. Но таким отношением мы не стимулируем развитие истинной самостоятель­ности - мы формируем лишь независимость от нас. Зависимость передается группе ровесников.

Тысячами различных способов мы тянем наших детей к взросле­нию и подталкиваем к нему, подгоняем их, вместо того чтобы дать от­дохнуть. Мы предпочитаем отталкивать их от нас, а не притягивать. Мы, взрослые, никогда не смогли бы построить отношения друг с другом, если бы сопротивлялись зависимости. Вы можете себе пред­ставить, как отразились бы на наших ухаживаниях сообщения вроде: «Не ожидай, что я буду помогать тебе с чем-то, что ты можешь или должен делать самостоятельно»? Сомневаюсь, что такие отношения смогли бы окрепнуть. Ухаживая за кем-то, мы постоянно повторяем: «Слушай, давай я помогу тебе», «Я сделаю это для тебя», «С радо­стью сделаю то, что ты просишь», «Твои проблемы - мои проблемы». Если мы способны на это в отношениях с взрослыми, почему же мы не можем поощрять зависимость в наших детях, которые действи­тельно нуждаются в опоре и поддержке?

Возможно, нам легче поощрять зависимость взрослых, потому что мы не несем ответственности за их взросление. Мы не отвеча­ем за их превращение в независимых людей. В этом состоит суть проблемы: мы берем на себя слишком много ответственности за достижение зрелости нашими детьми. Мы забыли, что мы не оди­ноки: природа - наш союзник. Независимость - это плод созрева­ния; наша задача по воспитанию ребенка заключается в том, чтобы удовлетворять его потребности в зависимости. Когда мы выполня­ем нашу работу по удовлетворению истинных потребностей в за­висимости, природа выполняет свою - по стимулированию взрос­ления. Таким же образом, нам не приходится заботиться о том, чтобы наш ребенок рос физически: нужно просто не забывать его кормить. Упуская из виду то, что рост, развитие и взросление -это естественные процессы, мы теряем перспективу. Мы начинаем бояться, что наши дети застрянут на месте и никогда не вырастут. Возможно, мы думаем, что если мы хотя бы немного их не подтол­кнем, они никогда не вылетят из гнезда. Люди в этом отношении не похожи на птиц. Чем больше детей толкают, тем крепче они це­пляются - или, если им это не удается, они отправляются в другое гнездо.

Жизнь - это смена времен года. Мы не сможем дождаться весны, если будем сопротивляться зиме; зимой растения спят, но они за­цветут буйным цветом, когда придет весна. Мы не можем достичь независимости, сопротивляясь зависимости. Только когда все по­требности в зависимости будут удовлетворены, начнется движение к истинной самостоятельности. Сопротивляясь зависимости, мы перекрываем движение к независимости и откладываем ее наступле­ние. Кажется, мы утратили понимание самых базовых принципов роста. Если бы мы тянули растения вверх, чтобы заставить их выра­сти, мы бы поставили под угрозу корни, которыми они соединяются с землей, а значит, и их будущее плодородие. Если мы вырвем корни детской привязанности, ребенку придется пересадить их в новые от­ношения. Наш отказ поощрять зависимость детей от нас приведет их в руки друг друга.

Подталкивая ребенка к переживанию разделения до того, как он сам будет к этому готов, идет ли речь об укладывании спать или выходе из дома, мы только вызовем в нем панику и стремление це­пляться за нас еще сильнее. Дети, которым не удается поддерживать близость с родителями, находят им замену. Эту передачу зависимо­сти очень часто путают с истинной независимостью. Поддерживая такую фальшивую независимость - независимость, для которой наши дети еще недостаточно созрели - мы способствуем появлению ориентации на ровесников.

Учителя также должны поощрять зависимость. Фактически, именно те педагоги, которые стимулируют зависимость своих уче­ников от них, в конечном итоге успешнее всего воспитывают неза­висимость. Вместо того чтобы подталкивать своих учеников к неза­висимости, настоящий учитель будет щедро предлагать детям свою помощь. Истинный педагог хочет, чтобы его ученики думали своим умом, но он знает, что дети не смогут этого достичь, если он будет препятствовать их зависимости или наказывать их за недостаточ­ную зрелость. Его ученики смогут опереться на него, не чувствуя при этом стыда за свою потребность в поддержке.

Короткого пути к независимости не существует. Единственный путь к независимости лежит через зависимость. Смирившись с мыслью, что задача сделать наших детей жизнеспособными в ка­честве самостоятельных существ не находится полностью в нашей власти - это задача природы - мы сможем легче справляться с на­шей частью работы, которая состоит в том, чтобы поощрять их за­висимость.

Будьте для ребенка компасной стрелкой

Четвертый способ разбудить инстинкты привязанности ребенка -сориентировать его. Эта часть танца начинается, когда ребенок уже в наших руках. С того момента, как ребенок начинает зависеть от нас в своем ориентировании, мы должны взять на себя роль компасной стрелки и вести себя, как его провожатые. Мы, взрослые, берем на себя эту функцию автоматически, даже не осознавая этого. Мы объ­ясняем то и это, рассказываем, что и как называется, и знакомим ра­стущего младенца с его окружением.

В условиях школы, в этой части танца, интуитивный учитель со­риентирует ребенка относительно того, где он находится, кто есть кто, что есть что, и когда то или это должно случиться: «Вот здесь ты сможешь оставлять свою куртку», «Эту девочку зовут Мария», «Позже мы сделаем несколько упражнений на эту тему, а сейчас по­смотрите, пожалуйста, вот на эти книги».

Возможны миллиарды вариаций этого па, они зависят от контек­ста и потребностей конкретного ребенка. С совсем маленькими деть­ми мы активно применяем свою интуицию, но многие из нас пере­стают пользоваться своим ориентационным инстинктом с детьми постарше. Мы больше не берем на себя функцию их представления окружающим людям, знакомства с миром, информирования их о том, что мы собираемся делать, или объяснения, что означают те или иные вещи. Коротко говоря, мы не исполняем роль наставника для тех, кому все еще необходимо зависеть от нас.

Дети склонны автоматически держаться близко к своей компас­ной стрелке. Если мы по-настоящему осознаем, как много значит ис­полнение этой роли в жизнях детей, мы поймем, что эта роль слиш­ком значительна, чтобы отдавать ее на откуп кому-то другому.

Интуитивно, все мы ощущаем силу ориентации как детонатора привязанности. Представьте, что вы заблудились в незнакомом го­роде чужой страны: вы потеряны и расстроены, находясь вдали от своего мира, не зная языка и, следовательно, не имея возможности ни задать вопрос, ни понять ответ. Вы чувствуете себя беспомощным и приходите в отчаяние. А теперь представьте, что кто-то подходит к вам и предлагает помощь на вашем родном языке. После того, как этот человек объяснит вам, с кем можно связаться и куда пойти, вы всей душой будете стремиться сохранить контакт с вашим проводни­ком. Как только он соберется уходить, вы, без сомнения, постарае­тесь продолжить разговор, хватаясь за любую соломинку, лишь бы удержать его. Раз это справедливо для взрослых людей, как же много это значит для незрелых субъектов привязанности, полностью зави­симых от других в поиске своих ориентиров.

Одной из причин утраты связи с нашим ориентационным инстин­ктом является то, что мы больше не чувствуем себя уверенными в мире, в который попадают наши дети. Все вокруг слишком сильно изменилось, нам сложно играть роль их провожатых. Детям не тре­буется много времени, чтобы узнать больше, чем знаем мы о мире компьютеров и интернета, об их играх и игрушках. Ориентация на ровесников создала детскую культуру, которая чужда многим из нас, как наша культура бывает чуждой для вновь прибывших иммигран­тов. Подобно иммигрантам, чувствующим себя потерянными в чу жой стране, мы теряем способность выступать в роли наставников для своих детей. Их язык кажется иным, музыка - абсолютно не по­хожа на нашу, школьная культура изменилась, даже образователь­ные программы стали другими. Каждое из этих изменений понемно­гу подтачивает нашу уверенность до такой степени, что мы начинаем сами чувствовать потребность в ориентации! Мы все чаще ощущаем себя неспособными ориентировать наших детей в их мире.

Другая часть проблемы - в том, что ориентация на ровесников лишила детей пускового механизма, который, в более естественных обстоятельствах, активировал бы наше инстинктивное стремление ориентировать их - дети перестали выглядеть потерянными и за­путавшимися. Взрослый человек, когда выглядит так, вызывает же­лание помочь ему даже у абсолютно чужих людей. (Мой соавтор Габор, терапевт, утверждает, что он довел свое умение принимать такой вид до совершенства, пользуясь им рядом с постами меди­цинских сестер в больнице). Хотя ориентированные на ровесни­ков дети гораздо меньше, чем кто-либо другой, понимают, кто они и куда идут, им обычно не свойственны чувства замешательства и растерянности. Ребенок, встроенный в культуру «крутых», не вы­глядит уязвимым, нуждающимся в ориентирующей помощи. Бли­зость с ровесниками - единственное, что для него важно. Это одна из причин, по которой ориентированные на ровесников дети часто кажутся уверенными и умудренными опытом, хотя в действитель­ности они - слепые, ведущие за собой слепых. Суммарный эффект от отсутствия растерянности у них на лицах в том, что наши ин­стинкты ориентирования дремлют, а наша способность завладеть их вниманием снижается.

Несмотря на то, что наш мир изменился - или, точнее, из-за того, что это произошло - сейчас важнее, чем когда-либо, мобилизо­вать нашу уверенность и занять позицию действующей компасной стрелки в жизнях наших детей. Мир может меняться, но танец при­вязанности остается все тем же. Мы отлично справляемся с ролью ориентира для наших малышей и дошкольников, вероятно, потому, что считаем, что без нашей помощи они потеряются. Мы постоянно сообщаем им о том, что произойдет, куда мы едем, что они будут де­лать, кто этот человек, что значит то или иное событие. И только по­сле окончания этого периода мы, кажется, теряем нашу уверенность и наши столь необходимые инстинкты завладения затухают.

Нам надо помнить, что дети нуждаются в том, чтобы их ориенти­ровали, и что мы - лучший ориентир для них, осознают они это или нет. Чем чаще мы помогаем им сориентироваться во времени и про­странстве, в людях и событиях, смыслах и обстоятельствах, тем боль­ше они склонны сохранять с нами близость. Не нужно дожидаться пока они вопросительно посмотрят на нас, мы должны уверенно за­нять свое место в их жизнях в качестве проводников и советчиков Даже немного ориентации в начале дня может существенно помочь сохранению нашей с ними близости: «Вот что мы будем сегодня де­лать», «Я сегодня буду там-то, сегодня должно случиться то-то...» «На вечер я планирую вот это...», «Я бы хотел, чтобы ты сделал вот то и вот это», «Давай покажу, как это работает», «Вот кто позаботится о тебе», «Вот кого ты можешь попросить о помощи, если будет нуж­но», «Всего через три дня произойдет вот это...» И, конечно, важно ориентировать их в отношении их индивидуальности и значимости: «У тебя есть вот такая особенность...», «Ты - девочка, которая...», «У тебя есть способности к нестандартному мышлению», «У тебя насто­ящий дар в том-то...», «У тебя есть качества, необходимые для...», «Я вижу, что ты добьешься успеха в...» Роль компасной стрелки в жиз­ни ребенка пробуждает инстинкты привязанности и наделяет нас огромной ответственностью.

Ориентирование вновь активирует инстинкт наших детей держать­ся рядом с нами. В случае с чужими детьми ориентирование является ключевым шагом для формирования связи. Для взрослого человека, будь то учитель или приемный родитель, секрет состоит в том, чтобы использовать ориентационную пустоту, которую переживает ребенок, предлагая себя в качестве проводника. Самый лучший способ запу­стить механизм привязанности - создавать ситуации, которые сдела­ют ребенка или ученика зависимым от вас в смысле ориентации.

Возвращаем ориентированных на ровесников детей

Четыре па танца привязанности дают нам возможность запустить инстинкты привязанности ребенка и, в большинстве случаев, помо­гают формированию взаимоотношений детей с заботящимися о них взрослыми. Но есть дети, которых ориентация на ровесников поглотила настолько, что этот базовый сценарий запуска привязанности уже не сработает. «Что делать, если мой ребенок уже был «проигран» миру ровесников? - спросят некоторые родители. - Есть ли способ "отыграть" его?»

Мысль, изложенная мной в заключении к главе 1, стоит того, что­бы еще раз ее повторить: всегда есть что-то, что мы можем сделать. Конечно, ни один из подходов не является универсальным для всех ситуаций, но мы можем быть уверены в том, что со временем добьем­ся успеха, если поймем, куда направить наши усилия. Те же самые шаги и принципы, со временем, сработают, даже если поначалу ре­бенок будет сопротивляться нашим стараниям, заставляя нас усом­ниться в успехе. В конце концов, мы не можем установить отноше­ния в одностороннем порядке, мы только можем вовлекать в них и поощрять их. Мы можем максимально упростить возвращение «про­игранных» детей и максимально обезопасить себя от возникновения конкуренции за них. Итак, как же нам этого достичь?

Во многих смыслах, ориентация на ровесников напоминает сек­ту, и трудности, с которыми мы столкнемся, пытаясь вернуть наших детей, очень похожи на те, с которыми мы бы столкнулись, если бы спасали их из секты. Нашей истинной целью становится вновь за­владеть их сердцами и умами, а не просто вернуть их физически под нашу крышу и за наш стол.

Пытаясь завладеть собственными детьми, мы должны помнить, что они нуждаются в нас, даже если сами об этом не подозревают. Даже самые отчужденные и враждебно настроенные подростки нуж­даются в воспитывающем влиянии взрослых. Несмотря на то, что их инстинкты сбились с пути, а эмоции закрылись, это знание все еще укоренено глубоко в их душах и может выйти на поверхность в интимной атмосфере беседы с заинтересованным взрослым или пси­хологом. «Мы всегда старались, чтобы друзьям нашего ребенка нра­вилось приходить к нам в гости, - рассказывает Марион, мама двух подростков. - Иногда даже казалось, что у нас им было лучше, чем у себя дома. Эти взрослые и «жесткие» парни сидели за столом на нашей кухне и общались со мной и моим мужем, а позже они призна­вались нашим мальчикам, что им никогда не удавалось поговорить так со своими собственными родителями».

Нам нужно подойти к делу завладения нашими детьми уверенно и не давать им отдаляться от нас или отвлечь нас от выполнения на­шей миссии. Чем более дерзкими и «невозможными» кажутся наши дети, тем сильнее их потребность в том, чтобы их вернули обратно.

Достичь их возвращения очень важно, не только ради того, чтобы позволить нам завершить нашу работу по воспитанию, но и чтобы дать им возможность вырасти. Детей, раньше времени покидающих лоно родительской привязанности, необходимо заманить обратно, чтобы процесс их созревания возобновился. «Вне зависимости от возраста, - пишет выдающийся американский детский психиатр Стенли Гринспан, - подростки могут продолжить свое развитие с тех уровней, на которых они остановились, но это возможно только в контексте близких межличностных отношений с любящим взрос­лым»². Вовлечение ребенка обратно в крепкие сети привязанности и удержание его там - это основа для всего другого, что мы можем пытаться сделать с ребенком и для него.

Ключ к возвращению ребенка - в том, чтобы дать обратный ход условиям, породившим ориентацию на ровесников. Нам необходимо создать пустоту привязанности, отделив ребенка от его ровесников, а затем занять эту пустоту самим. Важно помнить, что ориентиро­ванный на ровесников ребенок имеет повышенные потребности в привязанности, иначе он бы не стал таковым. Недостаток близости с ровесниками, скорее всего, окажется столь же невыносимым, какими были пробелы в привязанности, когда родители занимали в жизни ребенка первое место.

Очень часто, особенно если ориентация на ровесников не слиш­ком укоренилась, мягкий разворот можно совершить, ограничив взаимодействие с ровесниками, используя при этом любую возмож­ность для привлечения ребенка к себе. Очень важно не раскрывать ребенку смысл своих действий, иначе это может сыграть против нас. Самое сложное для многих родителей - перенести фокус с по­ведения на отношения. Если отношения разрушены, поведение мо­жет становиться все более оскорбительным и тревожным. В таких обстоятельствах нам кажется сложным прекратить ругать ребенка, умасливать его или критиковать. Чтобы сместить фокус, мы должны сначала примириться с тем, что все наши попытки скорректировать поведение ребенка пока останутся тщетными, и переключить свое внимание на то, чтобы восстановить отношения. Пока не произойдет подлинного сдвига, у нас не хватит терпения на исправление поведе­ния. Большинство из нас интуитивно знают, как добиться располо­жения ребенка, нам просто надо понимать, что не существует друго­го способа добраться туда, где мы хотим оказаться, и чем раньше мы начнем - тем лучше.

Я рассмотрю специфические тактики, такие как создание струк­тур и установка ограничений, в главе 17, но сейчас я бы хотел по­говорить о «домашнем аресте». Он остается популярной дисципли­нарной мерой для подростков, нарушивших правила или как-то еще провинившихся. Вопрос в том, как использовать его - как наказание или как возможность. Домашний арест обычно включает в себя огра­ничение контактов со сверстниками, а значит, может способствовать формированию пробелов привязанности, которыми мы можем вос­пользоваться. Если родители потратят это время на то, чтобы пооб­щаться с ребенком и предложить ему что-то, за что ухватиться, ре­зультат может оказаться целительным. Сам по себе домашний арест не достигнет желаемой цели. Если мы просто будем препятствовать взаимодействию ребенка с ровесниками, это вызовет с его стороны еще большее упорство в стремлении к контакту с ними. Следует из­бегать домашнего ареста в случаях, когда родителям не хватает есте­ственной силы привязанности к ребенку и уверенности в том, что они смогут справиться с задачей. Как и большая часть методов кор­ректировки поведения, домашний арест лучше всего срабатывает с теми, кто меньше всего нуждается в этом, и наименее эффективен для тех, кто нуждается в нем больше всего. Но в любых обстоятель­ствах домашний арест, если его вообще стоит применять, сработает наилучшим образом, если родители используют его как возможность воссоздать отношения со своим ребенком. А это значит отказаться от тона и эмоций, связанных с наказанием.

Иногда следует принимать более радикальные меры, особенно если попытки завладеть ребенком остались бесплодными и усилия, направленные на то, чтобы вставить хотя бы небольшой клин между ребенком и его ровесниками, оказались тщетными. Есть огромное количество приемов, которые мы можем применить, в зависимости от ресурсов, которыми располагает семья, и серьезности ситуации: от поездок на выходные вдвоем с ребенком до длительных путешествий всей семьей и промежуточных мер. В этих обстоятельствах придется очень кстати загородный дом, если семья может себе его позволить. Гостеприимные родственники в деревне, у которых со­хранились прочные инстинкты завладения - это то, чего не купишь ни за какие деньги. Отъезд ребенка на лето и его пребывание вместе с семьей, даже если эта семья не его собственная, часто становится отличным противоядием от нарастающего влияния ориентации на ровесников. Несколько моих знакомых семей решились на переезд, чтобы создать пробел в привязанности к ровесникам, и, к счастью такое радикальное решение привело к успеху. Но создать такой про­бел - это только полдела. Завладение ребенком - его вторая полови­на, еше более важная.

Наибольшего эффекта в деле привлечения к себе ребенка можно добиться, общаясь с ним с глазу на глаз. Когда присутствует более одного взрослого, ребенок все еще может уйти от личного общения. А если рядом будут еще и другие дети, пробел в привязанности не станет настолько значительным, чтобы направить ребенка в нашу сторону.

«Танцевать» с ориентированным на ровесников ребенком непро­сто: приходится собирать все наши силы и проявить чудеса сме­калки. Для моих дочерей-подростков Тамары и Таши, поворотным моментом в их ориентации на ровесников стали наши путешествия, целью которых было вернуть их расположение. Ташу я соблазнил возможностью немного отдохнуть от уроков и поехать в то место, которое, как я знал, она любила. Даже несмотря на это, она расстро­илась, что придется пропустить школу - вовсе не оттого, что может отстать в учебе, а потому что не увидит друзей. К счастью, к тому времени мы уже отправились в путь, и возвращаться было поздно. Когда мы приехали в арендованный мной дом на морском берегу, она объявила, что ей будет скучно, потому что вокруг никого нет.

Это особенность ориентации на ровесников: она понижает родителей до уровня «никого». «Все» - это имя для тех, к кому ребенок привязан, а «никто» - это все остальные.

Мне пришлось напоминать себе о том, что нельзя закрываться и бороться с симптомами. Прогресс шел достаточно медленно, но, по­скольку я взял несколько дней отпуска, я хотел подождать до тех пор, пока пробел в привязанности не станет непереносимым до такой степени, что Таша начнет стремиться к близости со мной. Моей задачей было ненавязчиво проникнуть в ее пространство, сделав это очень осторожно. На ее угрюмом лице и в ее глазах уже не было и следа той радости и той улыбки, которая озаряла его раньше в моем присутствии. Вначале она оценила меня в качестве компаньона для прогулок и катания на каноэ. Затем появились первые улыбки, а го­лос ее стал немного теплее. Последними вернулись наши разговоры и открытость к объятиям. Любопытно, что вместе с восстановлением связи пришло желание готовить и есть вместе. Когда настало время уезжать, никто из нас этого не хотел. По дороге домой мы с Ташей придумали способ сохранить наши отношения: в этом нам должны были помочь еженедельная совместная прогулка или чашечка горя­чего шоколада в кафе. Я пообещал не «пилить» ее во время наших особенных встреч. Эти специальные события были задуманы, чтобы,, сохранить контекст привязанности - все остальное время я мог вы­полнять другие свои родительские обязанности по обучению и вос­питанию дочери.

Таша спросила меня, почему я оставил ее. Я сначала стал спорить и убеждать ее, что все было наоборот, как вдруг понял, что она была права. Удерживать ребенка рядом - это обязанность родителя. Мою дочь абсолютно нельзя было обвинять в том, что произошло с на­шей культурой. В стремлении к близости со своими сверстниками она просто следовала за своими искаженными инстинктами. Хотя я тоже не виноват в том, что наша культура стала нас подводить, все-таки именно я, как родитель, должен был удерживать Ташу рядом до тех пор, пока она не перестанет во мне нуждаться. Неосознанно и во­все не желая этого, я все-таки дал ей уйти до того, как мои родитель­ские обязанности были выполнены. Я с содроганием вспоминаю, что перед нашим отъездом долго сомневался, стоит ли мне оставлять ра­боту на целую неделю. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было одним из самых верных решений, которые я принял в своей жизни.

Восстановить наши отношения с Тамарой помог поход: мы вдвоем жили несколько дней в палатке в глуши. В этом случае приманкой выступило то, что она любила походы, рыбалку и отдых на природе. Будучи сильно ориентированной на ровесников, она сначала отказывалась принять мою помощь, шла передо мной или за мной и сво­дила наше взаимодействие к минимуму. Ее мрачное выражение лица напоминало мне о том, что я был не той компанией, в которой ей хо­телось бы находиться. Я выбрал местность, где я хорошо ориентиро­вался, чтобы стать для дочери компасной стрелкой во всех смыслах Это заняло несколько дней. Хотя, повторюсь, мне приходилось напо­минать себе оставаться терпеливым и дружелюбным, к концу нашей поездки моя дочь шла со мной рядом и с радостью принимала мою помощь. Как в старые времена, она была полна желания рассказать и показать мне много всего и болтала без умолку. Что меня удиви­ло больше всего - так это то, как быстро и как глубоко трогала мое сердце ее теплая улыбка. Вследствие ее ориентации на ровесников я уже совсем забыл, сколько радости дарили мне наши отношения когда-то.

15 Оберегайте узы, наделяющие родительской силой

Отношения между родителем и ребенком - это святое. Перед ли­цом культуры ровесников мы должны сделать так, чтобы привя­занность наших детей к нам была прочной и сохранялась до тех пор, пока ребенок нуждается в нашем воспитании. Но как этого достичь?

Пусть отношения будут приоритетом

С какими бы вопросами и проблемами мы ни сталкивались в про­цессе воспитания, наши отношения с детьми всегда должны быть на первом месте. Влияние на ребенка оказывают не наши на­мерения, какими бы благими они ни были. Важно только то, что мы выражаем своим тоном и манерой поведения. Чтобы донести до ребенка, каковы наши приоритеты, мы должны претворять их в жизнь. Часто ребенок, родители которого любят его безусловно, читает по их поведению, что их любовь, напротив, очень зависит от различных условий. «Самое трудное - это сохранять терпение, смотреть вперед, - говорит Джойс, мама трех маленьких детей. В суматохе бывает очень сложно помнить, что у тебя отношения с этим человеком, и ты не просто пытаешься выставить кого-то за дверь на десять минут. Проблема в том, что у каждого из нас есть свои собственные планы, и часто мы воспринимаем ребенка как по­меху для их реализации».

Безусловное принятие сложнее всего транслировать в ситуациях, когда оно больше всего необходимо: когда наши дети разочаровали нас, предали наши ценности или оскорбили чувства. Именно в этих случаях мы должны показать, словами или жестами, что сам ребенок для нас гораздо важнее того, что он делает, что отношения значат для нас больше, чем поведение или достижения. Прежде чем критико­вать поведение ребенка, мы должны обезопасить наши с ним отно­шения. Именно в самых неприятных ситуациях нам следует крепче всего держаться за наших детей. И тогда они, в свою очередь, будут держаться за нас. Пытаясь воспитывать ребенка, стараясь «препо­дать ему урок», когда мы расстроены или полны ярости, мы рискуем заставить ребенка переживать за наши отношения. Не стоит ожи­дать от ребенка желания держаться за связь, которой, по его мнению, сами мы не дорожим. Лучшее, что мы можем сделать в подобных си­туациях - взять себя в руки, воздержаться от критики и отказаться от назначения каких-либо «последствий».

Дата добавления: 2014-11-07