Смысловая сфера личности 3 страница

с одной стороны, направленностью к коллективистскому, общему, всеобщему, а с другой стороны — к частному, ситуационному, прагматическому. (Легко усмотреть за этим противоборством то внутреннее движущее проти­воречие развития, о котором мы писали в гл. I,— между отношением к другому человеку как самоценности, трансцендирующему существу и отношением к нему как к конечной вещи.) Можно смело поэтому говорить о природе смысла как живой системы, т. е. системы, имею­щей противоречия, соединяющей в себе разнонаправ-ленные тенденции. Вспомним афоризм: «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Если каждого чело­века строго «разобрать» на составляющие его желания, помыслы, потребности, то отдельные «детали» по своей

внутренней структуре окажутся, во-первых, во многом сходными, а во-вторых, их набор, наименование — во многом одинаковыми. Важны не столько части, сколько их неповторимое соотнесение, сочетание, общая устрем­ленность, противоборство, которые и составляют захва­тывающую картину человеческого духа, его восхожде­ние или нисхождение, подвижничество или прозябание, подвиг или падение. Пристрастность человеческого со­знания, эмоциональная насыщенность смыслов реаль­ного бытия во многом определяются именно этим об­стоятельством.

В этом плане представляет интерес разработка по­нятия о конфликтных личностных смыслах. Выше мы уже приводили интерпретацию конфликтного смысла М. Кальвиньо — это смысл явления, которое способст­вует достижению одного мотива и препятствует дости­жению другого. Конфликтный смысл, по В. В. Столину, выявляется в трудности преодоления человеком той или иной преграды ради достижения чего-то для него важ­ного. Так, проведя многочисленные опросы и подвергнув результаты математической обработке, он пришел к вы­водам (в целом оказавшимся достаточно самоочевид­ными), что «ситуации, требующие активности в обще­нии, делаются преградными для того, кто обладает ро­бостью», «ситуации, требующие от личности безнравст­венного поведения (солгать, нарушить обещание), пред­полагают в качестве внутренней преграды совесть* и т. п.⁵²

Из этого в свою очередь выводится, что поступок — «это либо преодоление преграды, либо, под ее влия­нием, отказ от действий» ³.

Эти экспериментальные факты подтверждают слож­ный и во многом внутриконфликтный характер рассмат­риваемых явлений. Следует заметить, однако, что иссле­дуемые конфликты в основном относимы к действенному полю и рассматриваются как могущие возникать, а могущие и не возникать на пути достижения мотива в данных конкретных условиях. Мы же сейчас касаем­ся проблемы более общей — проблемы движущих, т. е. постоянных, неустранимых противоречий собствен­но смыслового, в нашем понимании, поля. Если, по В. В. Столину, «пока поступок не свершен — смыслы «я» не находятся в противоречии» ⁵⁴, то, по нашему мне­нию, смысловая система «я», если таковая наличест­вует, есть внутренне напряженная, живая, т. е., повто-

ряем, содержащая противоречия, система *, которая конечно же проявляет, формирует, изменяет себя через действенный, бытийный план своей активности, но не может быть вся без остатка сведена к этому, не являет­ся в своем развитом состоянии лишь отражением конк­ретных коллизий — преодоления или непреодоления преград на пути к цели. Иначе говоря, закономерности действенного плана (поведение индивида в лабиринте преград) вряд ли следует прямо переносить на функцио­нирование смыслового поля. Преодоление преград (т. е. по сути отголоски старого понимания проблемы воли как выбора наиболее сильного желания из ряда конку­рирующих и подавление, преодоление остальных) пред­ставляется весьма удобной моделью для построения формальных исследовательских процедур и дальнейшей математической обработки результатов их применения, но все же далеко не отвечающей сложности порождения и функционирования смысловой сферы человека.

Смысловые системы, по крайней мере высшие, нрав­ственно-ценностные их уровни, несут в себе функцию не столько отражения, сколько преображения действи­тельности, связывания разнородных и частных интере­сов, нижележащих смыслов («преградных» и «кон­фликтных» в том числе) в единый, определяющий суть и назначение человека взгляд на самого себя и на окру­жающую жизнь. Ценностное восприятие, по верному замечанию Ф. Е. Василюка, дает возможность человеку преодолевать неудачи и преграды действенного поля. Это не значит, что при этом человек вовсе не испытывает конфликтных состояний и переживаний, что в его смы­словой системе нет и не может быть конфликтных смыс­лов. Их может быть сколько угодно. Но конфликты нижележащие (чаще в ходе специальной деятельности смыслопонимания) снимаются, точнее, преображаются ценностным уровнем, рассматриваются и получают свою истинную цену в зависимости от того или иного ре­шения исходного движущего родовидового противоре-

* Гегель писал: «Таким образом, нечто жизненно, только если оно содержит в себе противоречие и есть именно та сила, которая в состоянии вмещать в себе это противоречие и выдерживать его» ⁵⁵. Что касается конфликтов, то они не более чем внешний слой (конста­тируемый и обыденным, донаучным сознанием) лежащего более глу­боко противоречия. Конфликты возникают и исчезают; движущее противоречие может исчезнуть лишь с прекращением жизнедеятель­ности той системы, которая была способна его «вмещать и выдержи­вать».

чия. Поэтому, в частности, обилие конфликтных смы­слов, неудачи в их «расконфличивании» могут не менять ни общего уровня самоуважения личности, ни ее устой­чивости, ни уверенности в себе, и, напротив, перемены ценностной ориентации всегда сопровождаются глубо­ким кризисом личности, даже в том случае, если нет видимых конфликтов на других уровнях смыслового сознания *. В этом плане очень верно следующее опре­деление смысла, которое мы находим у А. А. Брудного:

смысл — это такое отражение действительности в со­знании, которое может изменить действительность⁵⁸. Надо лишь добавить и уточнить: не только может из­менить, но обязательно изменяет, преобразует, преобра­жает в акте смыслового восприятия действительность, делая ее в своем внутреннем видении вовсе не той, чем она является номинально, но придавая ей особый, прямо не усматриваемый «объективным зрением» других и прямо не вытекающий из самой этой действительности смысл, связь событий.

Распадение же этой связи равносильно утере общего смысла, кризису смысловой сферы. При этом действи­тельность, ее отражение, даже «объективность» этого отражения остаются, но теряется то, ради чего стоит ее

* В возвеличивании конфликтов как главных единиц личности кроется и еще одна опасность. О ней хорошо сказал современный латышский философ А. А. Милтс: «Людям нередко не хватает легко­сти... Чуть ли не на каждом шагу нам мерещатся враги... Мы «борем­ся» там, где проще было бы снисходительно улыбнуться. Жена борется с мужем, покупатель с продавцом, учитель с учеником, под­чиненный с начальником, лентяй с наставником, пьяница с водкой. Сколько в этой борьбе ничтожных побед и поражений! Но самое пе­чальное состоит в том, что после этого у нас уже не остается ни сил, ни времени на истинно принципиальную борьбу, на настоящий ге­роизм... Мелкие победы при более широком взгляде на вещи порой оказываются лишь составными частями крупного поражения. Это вовлекает личность в неразбериху беспрерывных конфликтов, вихрь мелких удач и неудач, которые никак не способствуют совершенство­ванию ни личности, ни семьи, ни общества»". Напомним в связи с этим и известное высказывание Б. Паскаля: «Кто преуспевает в ма­лом, тот не способен достичь большого». Таким образом, конфликтный смысл есть скорее единица анализа личности особого типа (к сожале­нию, ныне весьма распространенного) — личности конфликтной, за­дерганной, потерявшей общие ориентиры и на место их поставившей сиюминутные запросы. Повышение же уровня смыслового восприя­тия действительности ведет к интегрированию личности, пониманию происходящего (в том числе и затруднений — больших и малых) в свете борьбы за общие цели и идеалы, за человеческое достоинство и совершенство — как высокую трагедию, а не мелкотравчатую склоку человеческой жизни.

отражать,— общий взгляд, общая, связующая жизнь воедино идея. Клинический опыт убедительно показы­вает, что так называемые неврозы потери смысла (нусо генные, экзистенциальные неврозы и др.) связаны преж­де всего не с преодолением преград, не с трудностями выбора поведения в пользу того или иного мотива, а с отсутствием, потерей нравственно-ценностного взгляда на жизнь как главного условия ее осмысленности, из которого как частность вытекает и стремление к дости­жению тех или иных мотивов со всеми связанными с за­дачами этого достижения текущими переживаниями. Понятно, что в каждодневном бытии человека в боль­шей степени отражаются именно эти, здесь-и-теперь одолевающие заботы, что и создает порой иллюзию их главности, их реальности и зримости в противовес отда­ленным и расплывчатым общим идеям. Но достаточно резкой смены обстоятельств, кризиса, поворота внешних событий, чтобы увидеть стержневую для всей судьбы личности роль последних.

Что касается конкретной деятельности, то она может существенно по-разному осмысливаться в зависимости не только от ее места в иерархии иных деятельностей, ее взаимоотношений, пересечений с другими деятельностя-ми, но и от того, в какой стадии своего движения, раз­вития она находится. Сейчас мы и перейдем к анализу закономерностей этого движения.

Дата добавления: 2014-11-07