Психоаналитическая модель человека

Все перечисленные «человеческие ситуации» могут осуществляться с резкой сменой психосоматической версии, что определяется не типом личности, а социальной структурой, из которой состоит та или иная экзистенциальная (витальная, гуманистическая, в другой формулировке) жизненная ситуация.

Итак, версии структуры психосоматики весьма переменчивы; морфологическая типология постоянна.

Перемена версий в психосоматической типологии полностью соответствует взглядам Гиппократа на темпераменты. Темперамент, по Гиппократу, не есть нечто постоянное. У человека в процессе жизнедеятельности темперамент может измениться несколько раз. Прежде всего, это связано с возрастом. Юнг, рассматривая Фрейда и Адлера как представителей двух разных психологических типов, не учел разницу в возрасте своих коллег. Фрейд был на 14 лет старше Адлера. Не учел он разницу в их физическом состоянии, а именно тот факт, что к этому времени Фрейд перенес несколько операций на лице по поводу рака кожи, что, очевидно, и было причиной его интровертированности. Вообще не следует недооценивать человеческое тело и его роль в психосоматике.

Отношение к собственному телу составляет существенный момент интросубъективных основ психики человека. Все психические «надстройки» опираются на соматическое Я, которое состоит из мышечного чувства и схемы тела [34]. К. Маркс также придавал важное значение телесной организации человека. Он, в частности, писал: «...телесный индивид представляет истинную основу, истинный исходный пункт для нашего «человека» [35]. И дальше: «Мы должны исходить из «я», из эмпирического, телесного индивида, но не для того, чтобы застрять на этом... а чтобы от него подняться к «человеку». Человек часто отождествляет себя со своим телом, то есть конверсирует (в повседневной жизни это происходит постоянно). А в контексте смерти человек отождествляется со своим телом, ибо смерть тела и есть смерть (во всех религиях — от древних до современных умирает именно и лишь тело). «Тело» — это первое, что утверждает «Я» как нечто целое и тотальное. Все, так или иначе, соизмеряется с телом; и пространство, и время, и многие человеческие ценности».

Возвращаясь после сделанных отступлений к проблеме конверсии, для наглядности рассмотрим крайние ее варианты, граничащие с патологией.

Через аффекты тревожного ряда — страх, боль, напряжение, фобии, тревогу — возникает ощущение угрозы разлада в соматическом «Я» вплоть до распада целостности телесного «Я» (например, в состояниях деперсонализации, дереализации или овладения чуждой силой). В любом из этих случаев происходит нарушение внутреннего баланса в переживаниях телесной самости. Появление подобных состояний всегда имеет причины в тех или иных социальных явлениях. Этим психосоматические конфликты и реакции у конверсионного типа отличаются от эндогенных психических заболеваний (шизофрении, маниакально-депрессивного психоза, старческих психозов). Конверсионный конфликт характеризуется доминированием в клинической картине различных функциональных расстройств (аналогичных вышеназванным), которые полностью скрывают лежащий в их основе тот или иной феномен тревожного ряда.

По данным немецкого психиатра В.Кильгольца (одного из организаторов Международного симпозиума, посвященного маскированным аффектам), за последние два десятилетия соматизация стала распространенным психологическим и психопатологическим явлением. Иными словами, человек стал все больше и больше конвертировать свои переживания. Особое место в клинической картине конверсии, помимо функциональных расстройств, отводится сенестопатиям — тягостным, мучительным, неприятным ощущениям (например, постоянный монотонный звон в ухе, ни с чем внешне не связанный, или точечная нудная боль посреди лба), которые могут локализоваться в любой области тела. Человек либо свыкается с этими ощущениями (все зависит от их интенсивности), либо предполагает у себя какое-то заболевание и начинает ходить по врачам, обследоваться, но безрезультатно: никакого заболевания у него не находят, и никакие медикаменты ему не помогают. Такие больные нередко прибегают к алкоголю и становятся алкоголиками. Они также могут «глушить» свои сенестопатии наркотиками[36].

Сенестопатии — признак конверсии, которая совершается в «трудных» для человека ситуациях, чаще всего, когда требуется сделать моральный выбор или когда жизни человека или его близкому угрожает реальная опасность. Люди могут постоянно испытывать при этом состояние диффузного телесного и душевного напряжения, «трудно определяемое словами ощущение соматической немощи и одновременно разлаженности», «ощущение смутного телесного недомогания», «настороженно-тревожный фон настроения», чувствуют «туман в голове, тяжесть во всем теле, трепетание в груди, пугающий разлад целостной работы организма» (А.К Ануфриев). Этих людей в аналогичных состояниях можно спутать с интровертами, ибо в них «словно внедряется соматически заостренное жало интроспективного эгоизма». В состоянии «животного страха и мучительного чувства надвигающегося финала» они могут совершить суицид или гомицид. Крайнее состояние психосоматического разлада при конверсии — это ипохондрический раптус.

«Мучительный страх, испытываемый этими людьми в связи с сердечно-сосудистыми и нейровегетативными сенсациями, несоизмерим, несопоставим ни по интенсивности, ни по характеру с обычными человеческими чувствами и переживаниями. Чувство не угрозы даже, а непосредственной близости надвигающейся смерти на высоте ипохондрического раптуса становится для человека единственной существующей реальностью, и тот, казалось бы, очевидный факт, что десятки уже перенесенных приступов не привели к инфаркту миокарда или сердечной недостаточности, не имеет для него никакого значения, ибо действительно не умереть страшно — страшно умирать», — пишут об этом В.Д. Тополянский и М.В. Струковская.

Социальные причины подобных состояний увидел Гегель: «Невозможность непосредственного осуществления его (человека — Е.Ч.) идеалов может ввергнуть его в ипохондрию. В этом болезненном состоянии человек не хочет отказаться от своей субъективности, не может преодолеть своего отвращения к действительности и именно поэтому находится в состоянии относительной неспособности (функционального расстройства — Е.Ч.), которая легко может превратиться в действительную неспособность (длительные функциональные расстройства и сенестопатии приводят к настоящим органическим заболеваниям — Е.Ч.)».

Конверсия может знаменовать собой конфликт между человеком и миром, который разыгрывается на сцене человеческой телесности. Тогда «боль чувствуется всем существом, воспринимается всей душой» (А.К.Ануфриев). Она не идет ни в какое сравнение с физической болью, вызванной каким-нибудь реальным соматическим расстройством (тем же инфарктом миокарда или зубной болью).

Конверсия, какие и другие «версии» психосоматических типов человека, всегда культурно-социальное явление в своей основе. Социальному врачу постоянно приходится иметь дело с такими «пациентами». В результате только одной Чернобыльской катастрофы наша страна приобрела массу конвертированных личностей. Прежде всего, это ликвидаторы последствий взрыва на чернобыльской АЭС, о которых мы писали неоднократно, обобщая результаты длительного наблюдения чернобыльцев в Центре медико-социальной помощи. Последующие социальные катаклизмы, свершившиеся в нашей стране, без сомнения, породили не одну тысячу конвертированных личностей, как и острую необходимость в медико-социальной помощи этим людям.

Трансверсия — следующая психосоматическая версия дифференцированного в половом отношении биологического типа людей. Она тоже опирается на механизм, описанный Фрейдом, а именно, перенос (трансценденция) своих переживаний на другого человека. Фрейд, описывая трасценденцию, не рассмотрел обратный путь по этому «психологическому каналу» — перенос переживаний другого человека на себя. Этот механизм основательно описан отечественным физиологом и психологом АА. Ухтомским, назвавшим его индукцией. А еще раньше К. Маркс вывел формулу «зеркала», благодаря которой происходит самопознание (и самооткрытие личности): «Человек Петр смотрит как в зеркало на человека Павла». Трансверты — это люди, которые обретают тождество с собой только через других субъектов. Их психология может напоминать психологию шизоидных морфологических типов наличием в своей структуре «alter ego». Однако у шизоидного субъекта «второе я» — это результат «саморасщепления», а у трансверта вторым «Я» является «Я» другого человека.

Трансверту присущ усложненный процесс самоидентификации и сохранения своей идентичности в окружении других людей. «Самокопание», повышения рефлексивность, склонность к постоянной интроспекции (самонаблюдению), стертость границы между сном и явью, мистичность как частый элемент переживаний — вот главные составляющие трансверсии. Для иллюстрации этого психосоматического варианта обратимся к некоторым художественным произведениям.

Трансверт не переносит одиночества, ибо теряет в нем чувство реальности. Племянник Ф.М. Достоевского, малоизвестный поэт Михаил Достоевский, хорошо написал об этом: «И сам я сон, который снится кому-то где-то в высоте». Заяц из сказки Люиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье» спрашивает Алису: «Если бы он не видел тебя во сне, где бы ты была?». М.Ю. Лермонтов за 30 лет до Кэрролла написал поэму-загадку, в которой возлюбленные снятся друг другу, и неизвестно, кто существует наяву, а кто — во сне («В полдневный жар в долине Дагестана...»). В рассказе «Стук... Стук... Стук!» И.С. Тургенев показывает нам психологию трансверта наизнанку. В ней сосуществуют как бы два плана значений определенных событий: повседневный и мистический. Простые, незамысловатые, понятные для всякого человека явления (шутка одного героя над другим) вдруг оборачиваются серией случайно совпадающих событий с роковым фатальным исходом — самоубийством по странным мотивам. Убивающий себя герой, трансверт, узнает реальную сторону вещей, которые он принимает за мистический знак. Но это не меняет дела. Ибо в его глубоком одиночестве существуют две правды об одном событии: простая и мистическая. Тургенев, не покидая ни на миг почву реализма, очень тонко показывает, как в сознании человека могут сосуществовать как бы две логики, два механизма самоотождествления — внешний (через других людей) и внутренний (среди смутных переживаний и догадок потерявшего свое «Я» субъекта). Благодаря такой двойственности, проходящей через всю его жизнь, человек существует как бы в двух ипостасях. Среди реальных людей он реальный человек с конкретной биографией. Наедине с собой, в своих самокопаниях, он жертва мистической судьбы. В его жизни сон постоянно смешивается с явью.

Еще сложнее картина переживаний другого героя Тургенева в рассказе «Сон». Он тоже (по нашей классификации) трансверт. С точки зрения здравого смысла (без учета трансвертированной психологии), в явлениях, описанных в «Сне», не разобраться. Герой во сне видит то, что потом происходит с ним наяву. Но у трансверта, напоминаем, сон смешивается (порой подменяя ее) с явью. Тургенев и в этом рассказе ни на миг не покидает почву реализма. Он демонстрирует нам глубокий психоанализ, в основу которого положено знание всего своеобразия психологии личностей, которых мы отнесли к трансвертированным типам. Перед нами раскрывается внутренний мир человека, с его тайным и очевидным смыслами, в которых переживаются реальные события.

Анализ аффектов трансвертированной личности как социальной формы индивидуальных переживаний позволяет осмыслить некоторые психосоматические феномены, которые находятся на грани деструкции сознания, когда в переживаниях теряется очертание пространственно-временных контуров реальности. Это феномены: 1. исчезновения различия мига и вечности в субъективном времени; 2. утрата в переживаниях четкой опоры на «здесь». Х.Л. Борхес нашел для этих состояний яркие художественные образы в рассказах «Тайное чудо», «Юг» и «Другая жизнь». Во всех случаях герои этих рассказов сами решают, что принять за реальность, не считаясь с самой реальностью. Путем творчества, деяния и нравственного поступка, герои Борхеса подчиняют себе объективное течение времени, предопределяя, таким образом, конечный результат событий. И это одинаково в отношении «настоящего», «будущего» и «прошлого».

Добавим, что трансвертированные субъекты — это люди толпы, господствующих в ней интересов и взглядов. Легко индуцируемые (внушаемые), они, как правило, конформисты. Не имея опоры в своем собственном «Я», трансверты живут, руководствуясь «общепринятыми» ценностями. Фрейд и Юнг, изучая психологию масс, ориентировались на трансвертов. Ибо что такое массовая психология, как не тиражированный аффект? Криминальные толпы и психические эпидемии — это тоже напрямую связано с трансвертированным большинством.

Заканчивая описание основных параметров трансверсии, следует еще раз подчеркнуть, что точно так же, как экстравертированность и интровертированность Юнга не являются патологическими состояниями, а только своеобразно направленными психосоматическими конституциями, так и конвертированность и трансвертированность — это вполне нормальные психосоматические варианты человеческой организации. Просто нужно постоянно иметь в виду, что грань психической «нормы» и патологии очень условна, особенно, если речь идет об основах психики людей.

И, наконец, последний вариант психосоматической конституции — перверсия.

Перверсия — это также не отклонение от нормы, а извращение «нормы» (нравственных ценностей, порядка, закона, истины, эстетических ценностей, психической нормы и т.д.). Конечно, всякое извращение хотя бы только условно придерживается нормы, ибо не утверждает собой новой нормы. Когда Р. фон Краффт-Эбинг написал «Половую психопатию. Извращение полового чувства», то он умышленно все описанные им половые извращения привязал к пограничным состояниям, а не к психической патологии. Многие проявления полового чувства, которые фон Краффтом-Эбингом считались извращениями, в наше время считаются половыми изощрениями нормальных людей. Изменилось отношение к половой ориентации. И все же половые извращения остаются одной из основных характеристик перверсных субъектов. Половые извращения не следует путать с поведением биотипов с незавершенной сексуальной дифференциацией. Вспомним, что писал на этот счет О.Вейнингер: «Между двумя крайностями, именуемыми мужчина и женщина, находится целый ряд переходных в сексуальном отношении особей». В середине этого ряда гермафродиты. В настоящее время достижения медицины и фармакологии настолько совершенны, что «переходные особи» могут в процессе своей жизнедеятельности менять свой пол и сексуальную ориентацию. При этом они неизменно остаются перверсными субъектами (если только их «версия» не изменяется по причине возраста, «горячей точки биографии» и т.д.).

Помимо извращения сексуального чувства и соответствующего ему поведения, перверсные субъекты являются «носителями» девиантного и делинквентного поведения. Так, все подростки, трудно переживающие половое созревание, становятся в этот период перверсными субъектами. Перверсия при этом проявляется не только девиантным и деликвентным поведением подростка, который становится социально «трудным», но и извращением вкуса, что немало способствует токсикомании (как же иначе объяснишь то, что подростки до потери сознания нюхают, например, выхлопные газы машины или поедают собачий кал?).

Индивидуальных форм подростковой перверсии чрезвычайно много. Перверсия сформировавшихся личностей, прежде всего, обусловливается социально-культурными и экономическими законами, господствующими в обществе. Это относится и к проблеме современной преступности.

Двойственное отношение к теории Чезаре Ломброзо о «врожденном преступнике», сохранившееся до сих пор, указывает на то, что он прав и не прав одновременно. С точки зрения постоянно меняющихся под действием социально-культурных и экономических факторов версий человека, многое в теории Ломброзо становится понятным и приемлемым. Так, он описывал преступников, находящихся в перверсном состоянии, и все у него было убедительно и логично (и преступная мотивация, и характерология, и преступные действия). Но ни один криминалист, в том числе и Ломброзо и его последователи, не приводили ни одного примера, чтобы человек от рождения до преклонного возраста и смерти вел себе однообразно — преступно! Человек может даже родиться в перверсном состоянии, но в процессе жизнедеятельности ни разу не совершить преступления, прожив жизнь в других психосоматических «вариантах» своей личности. Макс Нордау, называвший себя последовательным учеником Ломброзо, предложил объяснять врожденных преступников вырождением. Однако мутанты, как показывают клинические наблюдения, это больные люди, а не преступники.

Перверсия, появляющаяся на почве социальных катаклизмов, порождает новые, ранее нераспространенные формы преступления, например, в России — убийство и изнасилование детей. При этом, с точки зрения судебной психиатрии, эти преступники оказываются психически здоровыми. Пытаются объяснить серийные убийства извращением реакций на социально угнетенное положение преступника.

Психически больной человек, даже совершивший жесточайшее убийство в состоянии расстройства сознания, бреда, галлюцинаций, слабоумия, не является преступником. Он остается психически больным человеком. Поэтому проблему преступления и злодейства предстоит решать как современным пенитенциарным социологам, так и социальным медикам.

Глава 4 ПСИХОСОМАТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА В СОВРЕМЕННЫХ ИНТЕРПРЕТАЦИЯХ

Изучая психоанализ Фрейда (а других источников для множества современных психоаналитических школ нет), следует помнить о том, что как практический метод лечения больного человека психоанализ вышел из гипноза. Фрейд учился гипнозу у двух знаменитых французских врачей-гипнотизеров — в Париже у Ж. М. Шарко (1825—1893) и в Нанси у И. Бернхайма (1840—1919). Правда, потом, порвав с гипнозом, Фрейд написал много несправедливых и нелепых слов о гипнозе (чем, кстати, бессознательно продемонстрировал свое слишком эмоциональное отношение к этому психотерапевтическому методу, тем самым косвенно признав, что его психоаналитический метод все же от гипноза сильно зависит). Надо отдавать себе отчет, что в основе любого психоаналитического метода в процессе работы с пациентом лежит гипноз. В большинстве случаев не столько построения психоаналитика, сколько его гипнотическое воздействие действительно лечит.

Как теоретическое построение психоанализ основан на «Философии бессознательного» (1869) Э. Гартмана. Фрейд, как послушный ученик, всеми своими работами словно выполнял заветы своего учителя, избавляя человечество от трех иллюзий: 1. иллюзии земного счастья; 2. иллюзии потустороннего счастья; 3. иллюзии достижения счастья в результате исторического развития.

Для того, чтобы до конца понять, что такое психоанализ для рода человеческого (а весь XX век в том, что касается медицины — психотерапии и психосоматики, а также психологии, культуры и искусства, прошел под его знаменем), процитируем строки из письма Фрейда И. Б. Галанту (из частного архива Галанта): «Мне долго ничего не удавалось... А я хотел встряхнуть воображение людей до основания. Любой ценой. Даже если бы мне для этого пришлось пройти по главной улице Вены голым и в хрустальной шляпе!» (1930 г.).

Современный психоанализ (мы говорим только о психоанализе в медицине) усвоил и адаптировал в учение Фрейда концепции Адлера иЮнга. Поэтому современная психоаналитическая модель человека — гибрид собственно психоанализа, индивидуальной психологии и глубинной (аналитической) психологии. При этом структура психики — основа психоанализа Фрейда — и его понимание либидо исключительно как сексуального влечения в настоящее время не вызывает споров, но все меньше принимается в расчет при практической работе с пациентами. В полной мере функционируют следующие понятия психоанализа, описанные Фрейдом: 1. Вытеснение, или конверсия. 2. Перенесение, или трансверсия. 3. Сублимация (сейчас, в основном, как энергетическое обеспечение синдромов болезни, творческого процесса, или преступления в пенитенциарной социологии). 4. Комплекс неполноценности (взято из индивидуальной психологии Адлера). 5. Компенсация — декомпенсация (тоже взято из индивидуальной психологии). 6. Анальная, оральная, генитальная стадии становления сексуальности (фрейдовские понятия). 7. Эдипов комплекс (наряду с другими «комплексами», взятыми из греческой мифологии для обозначения переживаний пациента, например, «Танталовы муки», «Сизиф труд», «Ахиллесова пята» и др.). 8. Страх кастрации (фрейдовское понятие). 9. Архетип переживания (юнговское понятие). 10. Интровертированность и экстравертированность личности (юнговские понятия). 11. Сновидение как символический продукт бессознательного (фрейдовское понятие). 12. Психопатология обыденной жизни (фрейдовское понятие). 13. Сопротивление (фрейдовское понятие). 14. Оговорки, описки и спонтанные ассоциации как способы проникновения в бессознательное (фрейдовские понятия). 15. Катарсис (состояния внезапного освобождения от мучительных переживаний, «комплекса» и т.п., вплоть до излечения, в процессе психоанализа). 16. Психический регресс (овладение пациентом состояниями, характерными для ранних этапов развития организма; так, например, астазия — абазия, при которой больной не может ни стоять, ни ходить, свидетельствует, что он регрессировал до состояния младенчества; иногда при психическом регрессе больные теряют способность членораздельно говорить, вместо чего лепечут, как младенцы, иногда при психическом регрессе наступает состояние псевдодеменции — больные словно становятся слабоумными и т.д.). 17. Адаптация и реабилитация (понятия, исходящие из адлеровских представлений о декомпенсации и компенсации, а также комплекса неполноценности). 18. Фрустрация (тягостное состояние, неудовлетворенность притязаний личности; понятие фрустрации разрабатывалось и Фрейдом, и Адлером).

Наряду с Фрейдом, Адлером и Юнгом, в практику современного психоанализа вошли представления, разработанные отечественными психологами и врачами. Это: 1. Доминанта А.А.Ухтомского (1930). Ухтомский понимал доминанту «как ясное сознание, максимально сосредоточенное на своем предмете». 2. Установка Д.Н.Узнадзе (функционально-структурное психологическое образование, реализующее свой предмет; например, установка на то, чтобы в кратчайший срок выучить иностранный язык или избавиться от страха темноты). 3. «Психическая травма» (понятие разработано Ф.В.Бассиным и В.Е.Рожновым, которые при этом широко используют классические психоаналитические представления, такие, как комплекс неполноценности, декомпенсация, сопротивление, перенесение, вытеснение, сублимация и т. д.). 4. Психологическая защита (разработана В.Н.Мясищевым (1940 г.). 5. Индукция, интуиция и имитация (понятия, разработанные А.А.Ухтомским для объяснения механизмов коммуникации между людьми). 6. Эмпатия (вчувствование в переживания другого человека; досконально разработана В.М.Бехтеревым). 7. Спонтанность и аспонтанность (действия человека, идущие помимо его сознания, мотивации и воли; разрабатывались Л.С.Выготским). 8. Рефлексивность (разработана А.Р. Лурией).

Конечно, отечественные психологи в основном работали в условиях, когда произведения Фрейда находились под запретом и могли только критиковаться. Однако психоанализ оказал сильное влияние на развитие отечественной психологии, особенно в том, что касается понимания механизмов бессознательного.

Психоаналитические интерпретации психосоматических состояний представляют собой процесс моделирования в пределах образов, представлений и понятий, присущих этому учению. Психоаналитические модели могут присутствовать в самых различных сферах культуры и искусства. Как известно, многие философы, социологи, политологи, художники, писатели, скульпторы, архитекторы в своем творчестве использовали фрейдовскую теорию[37].

В сфере компетенции социальной медицины психоаналитическое моделирование различных психосоматических состояний чаще всего касается следующих аспектов: 1. Собственно медико-социальных: неврозы, пограничные характерологические декомпенсации, декомпенсации, связанные с «горячими точками биографии», делинквентное и девиантное поведение, попытки крайних форм личностного реагирования на социальные условия (суицидальные установки, гомицид, эскапизм), собственно психосоматические болезни (такие, как бронхиальная астма, гипертоническая болезнь, простатиты, колиты, риниты, фарингиты, функциональное бесплодие, расстройство обмена веществ, расстройства менструального цикла, стойкий болевой синдром и т.п.), тяжелые истинные болезни, долго протекающие и приводящие к стойкой утрате трудоспособности, инвалидизации, неизлечимые заболевания — рак, спид, алкоголизм, наркомании и токсикомании, психические и физические травмы и др. болезненные состояния.

2. Личность в условиях микросоциальных конфликтов: внутрисемейные конфликты, производственные конфликты, внутриличностные конфликты, приводящие к фрустрации (типа «вечный второй», неоцененных личных заслуг или способностей. В ситуации социальных коллизий внутриличностные конфликты чрезвычайно распространены. Например, состояние заложника).

3. Личность в условиях макросоциальных коллизий (в современной России это, прежде всего, такие проблемы, как статус бомжа, мигранта, вынужденного переселенца, а также национального меньшинства).

4. Личность в условиях инвалидизации (в частности, солдаты-инвалиды).

5. Личность в условиях одиночества.

6. Личность в условиях нарушения прав человека.

7. Личность, совершившая преступление (в том числе находящаяся в местах заключения).

8. Человек, приговоренный к смертной казни.

9. Социально-геронтологические проблемы (старость и одиночество, старость и неизбежность проживания вне семьи, в доме престарелых и т.д.).

10. Сексуальные проблемы («сексуальных меньшинств», половой ориентации с извращением полового чувства, половой дифференциации с возможными вариантами перемены пола).

11. Личность и творчество.

12. Личность и нетрадиционные религиозные верования (проблемы сектантства).

13. Психоделические состояния.

Мы перечислили, наверняка, не полный список проблем, которые могут возникнуть перед человеком и которые современные психоаналитики берутся решать. Делают они это путем создания психоаналитической модели психосоматического состояния, в котором находится человек, столкнувшийся с той или иной из вышеназванных проблем. При психоаналитическом моделировании психосоматического состояния (как и при любом другом виде моделирования) собственно психосоматические механизмы болезненного состояния или конфликта для психоаналитика не важны. Его модель часто «работает» успешно (что показывает богатейшая психоаналитическая практика в западных странах и в России). Это происходит все по тому же принципу «черного ящика», где главное, что на «входе» и что на «выходе». На «входе» человек со своей проблемой (то есть конкретное психосоматическое состояние), а на «выходе» — психоаналитик со своими методами и приемами. В любом случае, налицо психотерапевтическая ситуация и психотерапевтическое лечение. Психоаналитическая модель психосоматического состояния не хуже и не лучше других моделей. Все, в конечном итоге, зависит от того, насколько психоаналитик придерживается медико-деонтологических правил и норм поведения в отношении своего пациента. И, конечно, главного правила Гиппократа — «не навреди!».

Заканчивая описание психоаналитического моделирования, добавим, что современные психоаналитики в своих сеансах нередко прибегают к «помощи» новейшей электронной техники (съемки на видеокамеру и трансляции катарсических состояний своих пациентов другим пациентам по телевизору, компьютерных «игры» в «свободные ассоциации, позволяющие проникнуть в бессознательное пациента» и т.п.). Причем, делают все это они с не менее «устрашающими» пассами, чем те, которые оттолкнули от гипноза Зигмунда Фрейда.

Дата добавления: 2014-10-22