Часть II. Психические процессы

Из истории психологии внешних поводах, например при поломке инструмента, запрещении персонала и т. п. Обращало на себя внимание то обстоятельство, что они почти не регулиро­вали своих усилий, а работали с максимально доступной интенсивностью и темпом, вопреки целесообразности. Так, например, больному А. поручили обстрогать доску. Он строгал ее быстро, чрезмерно нажимая на рубанок, не заметил, как всю сострогал, и продолжал стро­гать верстак. Больного К. учили обметывать петли, но он так поспешно, суетливо протяги­вал иглу с ниткой, не проверяя правильности сделанного прокола, что петли получались уродливыми, неправильными. Работать медлен­нее он не мог, как его ни просили об этом. Меж­ду тем, если инструктор садился рядом с боль­ным и буквально при каждом стежке "покрики­вал" на больного; "Не торопись! Проверь!" — больной мог сделать петлю красивой и ровной, он понимал, как это нужно сделать, но не мог не спешить. Выполняя простейшее задание, больные всегда совершали множество излишних суетли­вых движений. Они, как правило, работали по методу "проб и ошибок". Если инструктор спра­шивал о том, что они предполагают нужным сделать, то очень часто ему удавалось получить правильный ответ. Будучи, однако, представле­ны сами себе, больные редко пользовались сво­ей мыслью как орудием предвидения. Это безучастное отношение к своей дея­тельности выявилось в процессе эксперимен­тального обучения. В течение 14 дней с этими больными проводилось систематическое обу­чение: заучивание стихотворения, складывание мозаики по предложенному образцу и сорти­ровка пуговиц. Была выделена группа больных с массивными поражениями левой лобной доли, у которых клиника и психологическое исследо­вание выявили грубый синдром аспонтанности. Больные были в состоянии механически выучить стихотворение, они могли легко выложить фигуры из мозаики, но не могли спланировать ра­циональные приемы или видоизменить предло­женные им извне, чтобы закрепить или ускорить работу. Так, выкладывая мозаику без плана, они не усваивали и не переносили предложенные им извне приемы и на следующий день повторяли прежние ошибки; они не могли овладеть систе­мой обучения, планирующей их деятельность. Они не были заинтересованы в приобретении новых навыков обучения, совершенно безучаст­но относились к нему, им были безразличны ко­нечные результаты. Поэтому они и не могли вы­работать новых навыков: они владели старыми умениями, но им было трудно освоить новые. Пассивное, аспонтанное поведение сменя­лось нередко у этих больных повышенной откликаемостью на случайные раздражители. Несмотря на то что такого рода больной лежит без всякого движения, не интересуясь окружа­ющим, он чрезвычайно быстро отвечает на во­прос врача; при всей своей пассивности он час­то реагирует, когда врач беседует с соседом по палате, вмешивается в разговоры других, становится назойливым. В действительности же эта "активность" вызывается не внутренними по­буждениями. Подобное поведение следует трактовать как ситуационное». По: Зейгарник Б. В. Патопсихология. — М.: Изд-воМГУ, 1986

движений и действий. Человек с таким поражением мозга, начав выполнять ка­кое-либо действие, сразу прекращает или изменяет его в результате какого-либо случайного воздействия, что делает невозможным осуществление волевого акта. В клинической практике описывался случай, когда такой больной, проходя мимо раскрытого шкафа, вошел в него и стал беспомощно озираться вокруг себя, не зная, что делать дальше: одного вида открытых дверей шкафа оказалось достаточным для того, чтобы он изменил первоначальное намерение и вошел в шкаф. Поведе­ние таких больных превращается в неуправляемые, разорванные действия.

На почве мозговой патологии может возникнуть и абулия, проявляющаяся в отсутствии побуждений к деятельности, в неспособности принять решение и осуществить нужное действие, хотя необходимость его осознается. Абулия вызва­на патологическим торможением коры, в результате которого интенсивность им­пульсов к действию оказывается значительно ниже оптимального уровня. По сви-

Глава 15. Воля • 383

детельству Т. Рибо, один больной по выздоровлении так говорил о своем состоя­нии: «Недостаток деятельности имел причиной то, что все мои ощущения были необыкновенно слабы, так что не могли оказывать никакого влияния на мою волю».

Следует отметить, что особое значение в выполнении волевого действия имеет вторая сигнальная система, осуществляющая всю сознательную регуляцию чело­веческого поведения. Вторая сигнальная система активизирует не только мотор­ную часть поведения человека, она является пусковым сигналом для мышления, воображения, памяти; она же регулирует внимание, вызывает чувства и таким об­разом влияет на формирование мотивов волевых действий.

Поскольку мы подошли к рассмотрению мотивов волевых действий, необхо­димо различать мотивы и само волевое действие. Под мотивами волевых действий подразумеваются те причины, которые побуждают человека действовать. Все мо­тивы волевых действий могут быть разделены на две основные группы: основные и побочные. Причем, говоря о двух группах мотивов, мы не можем перечислить мотивы, входящие в первую или вторую группу, потому что в различных услови­ях деятельности или у различных людей один и тот же мотив (побудительная при­чина) может быть в одном случае основным, а в другом — побочным. Например, для одного человека стремление к познанию является основным мотивом написа­ния диссертации, а достижение определенного социального положения — побоч­ным. В то же время для другого человека, наоборот, достижение определенного социального статуса является основным мотивом, а познание — побочным.

В основе мотивов волевых действий лежат потребности, эмоции и чувства, ин­тересы и склонности, и особенно наше мировоззрение, наши взгляды, убеждения и идеалы, которые формируются в процессе воспитания человека.

15.4. Структура волевого действия

С чего начинается волевое действие? Конечно, с осознания цели действия и связанного с ней мотива. При ясном осознании цели и мотива, вызывающего ее, стремление к цели принято называть желанием (рис. 15.2).

Но не всякое стремление к цели носит достаточно осознанный характер. В за­висимости от степени осознанности потребностей их разделяют на влечения ц же­лания. Если желание осознанно, то влечение всегда смутно, неясно: человек осо­знает, что ему чего-то хочется, чего-то не хватает или ему что-то нужно, но что именно, он не понимает. Обычно люди переживают влечение как специфическое тягостное состояние в виде тоски или неопределенности. Из-за своей неопреде­ленности влечение не может перерасти в целенаправленную деятельность. Поэто­му влечение часто рассматривают как переходное состояние. Представленная в нем потребность, как правило, либо угасает, либо осознается и превращается в конкретное желание.

Следует отметить, что далеко не всякое желание приводит к действию. Жела­ние само по себе не сдержит активного элемента. Прежде чем желание превратит­ся в непосредственный мотив, а затем в цель, оно оценивается человеком, т. е.

Дата добавления: 2014-10-23