Цветовой тест отношений

Цветовой тест отношений - это невербальный компактный диаг­ностический метод, отражающий как сознательный, так и частично неосознаваемый уровень отношений человека. Его использование опи­рается на концепцию отношений В. Н. Мясищева, идеи Б. Г. Ананье­ва об образной природе психических структур любого уровня и пред­ставления А. Н. Леонтьева о чувственной ткани смысловых образова­ний личности.

Методической основой данного метода является цветоассоциа-тивный эксперимент, идея и процедуры которого были разработаны нами. Он базируется на предположении о том, что существенные ха­рактеристики невербальных компонентов отношений к значимым другим и к самому себе отражаются в цветовых ассоциациях. Цвето­вая сенсорика весьма тесно связана с эмоциональной жизнью лично­сти (подробнее см.: Эткинд А. М., 1981). Эта связь, подтвержденная во многих экспериментальных психологических исследованиях, дав­но используется в ряде психодиагностических методов.

В этих методах, однако, реакция человека на цветовые стимулы использовалась как индикатор его общего аффективного состояния. Разработанный нами метод цветоассоциативного эксперимента отличается от других цветовых тестов своеобразным способом извлече­ния реакций на цветовые стимулы (ассоциативные реакции - в отли­чие от измерения порогов или предпочтений в других тестах) и иной постановкой задачи тестового исследования (изучение конкретных от­ношений личности —в отличие от изучения ее общих свойств или со­стояний). Психодиагностический метод цветоассоциативного иссле­дования отношений личности был назван нами «Цветовой тест отно­шений» (ЦТО).

Как показывает опыт, ассоциативные реакции на цвет весьма чув­ствительны к изменению его сенсорных характеристик. Отсюда следует безусловная необходимость пользоваться во всех проводимых экспери­ментах стандартным набором цветов. При разработке ЦТО был исполь­зован набор цветов из восьмицветового теста М. Люшера. Этот набор отличается достаточной компактностью, удобен в применении. При от­носительно небольшом количестве стимулов в нем представлены основ­ные цвета спектра (синий, зеленый, красный и желтый), два смешанных цвета (сиреневый и коричневый) и два ахроматических цвета (черный и серый). Все приводимые ниже результаты и интерпретации относятся только к экспериментам, проводимым с цветовыми карточками из теста Люшера.

Разработка интерпретации, исследование валидности и оценка диагностических возможностей ЦТО включали три этапа: 1) доказа­тельство того, что каждый из используемых цветов обладает опреде­ленным и устойчивым эмоциональным значением, и описание этих значений; 2) изучение закономерностей переноса эмоциональных зна­чений цветов на стимулы, с которыми они ассоциируются; 3) опыт применения ЦТО в различных клинических ситуациях.

В эксперименте, проведенном на 100 здоровых испытуемых, пос­ледовательно предъявлялись 27 эмоциональных терминов из диффе­ренциальной шкалы эмоций К. Изарда (1980), на каждый из которых испытуемые должны были выбрать самый подходящий цвет из вось­ми цветов.

Результаты показали, что, основываясь на мнении большинства ис­пытуемых, с некоторыми факторами можно достоверно связать опреде­ленный цвет. Так, удивление — желтое; радость - красная; утомление — серое; страх - черный. Другие распределения бимодальны: гнев - крас­ный и черный; грусть - серая и синяя; интерес - синий и зеленый. Наконец, некоторые факторы, такие, как отвращение и стыд, оказались менее определенными по своим ассоциативным эквивалентам (зги же факто­ры были хуже всего определены в анализах К. Изарда). Характерно, что синонимичные или близкие по значению эмоциональные термины, как правило, ассоциируются с одним и тем же цветом.

Результаты этого исследования согласуются с этнографическим анализом значения цвета, проведенным В. Тернером. Так, получен­ные данные о значении светлоты цвета соответствуют выделяемой этим автором оппозиции белого и черного, связанной с антитезами благо-зла, здоровье-болезнь, удача-неудача (Тернер В. У., 1983. е. 86). Согласуются и данные об амбивалентном значении красного цвета. Все это свидетельствует об определенной транскультуральной устой­чивости основных цветоэмоциональных структур. Полученные дан­ные в определенной степени соответствуют и результатам интерес­ного исследования Э. Т. Дорофеевой (1970), в котором сравнивались дифференциальные пороги чувствительности к красному, синему и зеленому цветам в различных эмоциональных состояниях. Видимо, чувствительность анализатора в эмоциональном состоянии повыша­ется именно к тем цветам, которые выбираются как подходящие к этому состоянию в ассоциативном акте.

В другом эксперименте испытуемому предъявлялся разработан­ный Е. Ф. Бажиным и Т. В. Корнеевой метод аудиторского анализа -магнитофонный тест с записями лексически нейтральной речи 23 дик­торов-душевнобольных, находившихся в различных эмоциональных состояниях. Испытуемые давали как вербальное (в терминах эмоцио­нальных состояний), так и невербальное (с помощью полной ранжи­ровки 8 цветов в порядке сходства со стимулом) описание состояния прослушанного диктора (подробнее см.: Бажин Е. Ф., Корнеева Т. В., Эткинд А.М, 1981).

Цветовые раскладки оказались отличными от случайных, равно­вероятных значений. Следовательно, синестетический код, связыва­ющий интонационные и цветовые стимулы, является в определенной мере интерсубъективным, общим для различных людей. Если к голо­су одного и того же диктора разные испытуемые подбирали одни и те же цвета, то к разным, в особенности отличным по эмоциональным характеристикам, голосам они давали значительно отличающиеся друг от друга цветовые раскладки. Проведенное попарное сравнение показало, что все 253 полученные оценки X² значимы. При этом наибо­лее сходными цветовые ассоциации оказались к голосам дикторов, находившихся в одноименном аффективном состоянии; наиболее раз­личными они были к голосам дикторов, обладавших полярными эмо­циональными характеристиками.

В следующей серии экспериментов эмоционально-личностное значение цветов оценивалось по шкалам личностного дифференциа­ла (Личностный дифференциал: Методические рекомендации. Л., 1983). В исследовании приняли участие 48 испытуемых. Каждый из них заполнил личностный дифференциал на цвета ЦТО, а также на ряд социальных стереотипов.

Анализ полученных данных показал, что люди закономерно, ста­тистически значимо связывают цвета с эмоционально-личностными характеристиками. Так, для красного характерны значения активнос­ти, экстраверсии; синему приписываются характеристики, связанные с высокой моральной оценкой; зеленый воспринимается как доми­нантный, интровертированный; желтый - как очень активный при низ­кой моральной оценке, что отличает его от не менее активного красного; фиолетовый характеризует эгоизм и неискренность; коричне­вый символизирует слабость и отношение зависимости; черный -отвергаемый цвет, которому приписываются разнообразные негатив­ные характеристики; серый - слабый и пассивный. Существенно, что в пространстве силы и активности цвета практически не перекрыва­ют друг друга. Высокая сила и высокая активность свойственны крас­ному, высокая сила и низкая активность - черному, высокая актив­ность и низкая сила - желтому, низкая сила и низкая активность -фиолетовому.

Таким образом, каждый из цветов ЦТО обладает собственным, ясно-определенным в проведенных экспериментах эмоционально-личностным значением. Обоснование возможности диагностики от­ношений с помощью ЦТО требует, однако, еще и доказательства того, что в ассоциациях с цветами действительно отражаются отношения испытуемых к значимым для них понятиям и людям, к примеру, к социальным стереотипам (друг, враг, и т. д.).

Количественная оценка этого может быть дана путем вычисле­ния коэффициента корреляции между матрицей семантических рас­стояний цветов и стереотипов и матрицей средних рангов цветов в ассоциациях к этим же стереотипам. Вычисленный с учетом одного только фактора оценки этот коэффициент равен 0,60, а с учетом всех трех факторов личностного дифференциала он оказывается еще выше: 0,69 (в обоих случаях р < 0,01). Это значит, что на первые места в ассоциативной раскладке выходят, как правило, именно те цвета, ко­торые сходны по своему значению с ассоциируемым понятием. Все это подтверждает валидность цветовых ассоциаций как метода изме­рения эмоциональных значений на достаточно высоком уровне дос­товерности.

Проведение ЦТО в диагностических медицинских целях включа­ет следующие процедуры.

1. Психотерапевт в контакте с больным составляет список лиц, представляющих его непосредственное окружение, а также понятий, имеющих для него существенное значение. Конкретная форма спис­ка зависит от контекста, личности и жизненного пути больного. К при­меру, для детей, больных неврозами, список понятий таков: мать; отец; брат (сестра); дедушка, бабушка либо другие лица, с которыми живет или общается ребенок; учительница (воспитательница); друзья; я сам; каким я хочу стать; мое настроение дома; мое настроение в школе (детском саду); мой врач и т. д. Нередко имеет смысл получить спи­сок значимых лиц от самого больного, попросив его назвать людей, сыгравших важную роль в его жизни.

2. Перед больным раскладываются на белом фоне в случайном порядке цвета. Затем психотерапевт просит больного подобрать к каж­дому из людей и понятий, которые последовательно им зачитывают­ся, подходящие цвета. Выбранные цвета могут повторяться. В случае возникновения вопросов терапевт разъясняет, что. цвета должны под­бираться в соответствии с характером людей, а не по их внешнему виду (например, цвету одежды).

ЦТО имеет два варианта проведения, различающиеся по способу извлечения цветовых ассоциаций. В кратком варианте ЦТО от боль­ного требуется подобрать к каждому понятию какой-нибудь один под­ходящий цвет. В полном варианте больной ранжирует все 8 цветов в порядке соответствия понятию, от «самого похожего, подходящего» до «самого непохожего, неподходящего». Как показывает опыт, у боль­шинства больных достаточно подробные и надежные результаты дает краткий вариант ЦТО.

3. После завершения ассоциативной процедуры цвета ранжиру­ются больным в порядке предпочтения, начиная с самого «красивого, приятного для глаза» и кончая «самым некрасивым, неприятным».

4. Интерпретация полученных результатов проводится в два этапа:

а) качественный анализ цветоассоциативных ответов. Важно от­метить, что ответы следует расшифровывать целостно, в их взаимной связи друг с другом. Существенное диагностическое значение имеют пересечения ассоциаций, при которых разные стимулы соотносятся с одним и тем же цветом. Это позволяет сделать предположение об их идентификации (например, аутоидентификации ребенка с одним из родителей);

б) формализованный анализ цветоассоциативных ответов. Для эко­номичного и наглядного описания цветоэмоциональных ассоциаций, допускающего статистическую обработку, мы предлагаем двухмер­ное параметрическое пространство, образованное характеристиками валентности (В) и нормативности (Н). Эти параметры интерпретиру­ются как показатели эмоционального принятия либо отвержения, по­зитивности либо негативности социального стимула, отношение к которому исследуется. При этом валентность измеряет позицию ас­социируемого цвета в индивидуальной цветовой ранжировке, данной конкретным больным; нормативность же оценивает позицию этого цвета в ранжировке, условно рассматриваемой как «нормальная» (так называемая аутогенная норма Вальнефера - Люшера, подтвержден­ная в работе: Филимоненко Ю. И., Юрьев А. И., Нестеров В. М., 1982). Важное диагностическое значение имеют случаи рассогласования между валентностью и нормативностью конкретной ассоциации. Это указывает на амбивалентность, проблемность отношения испытуемого к данному лицу или понятию[32].

В исследовании, посвященном изучению системы отношений больных неврозами (подробнее см.: Эткинд А. М., 1980), больному предлагалось назвать восемь человек, сыгравших важную роль в его жизни, после чего он выбирал подходящий для каждого из этих лю­дей цвет из стимулов 8-цветового теста. Кроме того, он выбирал цве­та для своего лечащего врача и для самого себя. В целях получения информации об осознаваемых компонентах отношений больного просили проранжировать этих людей по степени удовлетворенности от­ношениями с ними. Наконец, больной раскладывал цвета в порядке их привлекательности для него.

Было обследовано 80 больных с разными клиническими формами неврозов. Наряду с ЦТО применялись опросник самоуважения М. Ро-зенберга в нашей адаптации и метод межличностной диагностики Т. Ли-ри в адаптации Г. С. Васильченко. Шкалы Лири заполнялись на четыре понятия: «Я», «идеальное Я», моя жена, мой идеал жены.

Каждый больной не только ассоциировал цвета со значимыми для него людьми, но и упорядочивал цвета по привлекательности, а людей - по удовлетворенности отношениями с ними. Соотнеся ранговые места ассоциирующихся друг с другом людей в данных каждым больным раскладках, можно получить индивидуальные ко­эффициенты их согласованности. В целом, положительная корре­ляция цветоассоциативных оценок отношений с вербальными их оценками оказалась высокозначимой. Вместе с тем индивидуаль­ные значения этой корреляции распределены в достаточно широ­ком диапазоне. Согласно высказанному ранее предположению, низкие коэффициенты вербально-цветовой согласованности у ряда больных отражают наличие существенного расщепления между осознаваемыми и бессознательными оценками ими собственных отношений.

Предположение о том, что расхождение между вербальными и цветовыми характеристиками отношений (ВЦР) возникает в случае низкой адекватности их осознания (АО) и может служить сигналом об их возможной патогенетической значимости (ПЗ), было провере­но следующим образом. Лечащие врачи оценивали АО и ПЗ 60 от­ношений 19 больных по десятибалльной шкале, после чего эти оцен­ки были сопоставлены с ВЦР, вычисленным для этих отношений. Как и ожидалось, чем больше ВЦР, тем ниже данная врачом оценка осознания этого отношения больным. Кроме того, отношения с вы­соким ВЦР обладают несколько большей патогенетической значи­мостью.

Для оценки конвергентной валидности ЦТО мы рассчитали ко­эффициенты корреляции между характеристиками одних и тех же отношений (показателями самоуважения и удовлетворенности отно­шениями с женой), полученными с помощью ЦТО и методики Лири. Коэффициенты корреляции между ними составляют: 0,38 для само­уважения и 0,56 для удовлетворенности отношениями с женой (оба значимы с р < 0,05).

В другом исследовании ребенку, больному неврозом, и члену его семьи предлагалось обозначить одним из цветов ЦТО определен­ные понятия (например, «мое настроение») и людей, составляющих их непосредственное социальное окружение. После этого цвета ран­жировались в порядке предпочтения (подробнее см.: Каган В. Е., Лунин И. И., Эткинд А. М., 1984).

Исследование 142 детей, больных неврозами, в возрасте 5-15 лет, в котором ЦТО проводился наряду с клинической беседой и обследо­ванием по другим диагностическим методикам, показало, что дети начиная с 3-4 лет давали цветовые ассоциации легко, с удовольстви­ем принимая задачу тестирования как интересную игровую ситуацию. Даже аутичные, практически не способные к открытой вербализации своих отношений дети давали легко интерпретируемые ассоциации.

Чем выше уровень эмоциональной привлекательности, близости, сим­патии в отношении ребенка к тому или другому из родителей, тем с более предпочитаемым цветом он ассоциируется. Напротив, отвергаемый роди­тель ассоциируется с цветами, получившими наибольшие ранги в индиви­дуальной цветовой раскладке. Диагностически значимым является не толь­ко ранг цвета, с которым ребенок ассоциирует кого-либо из родителей, но и сам этот цвет. Так, ассоциация с красным обычно указывает на доминан­тного отца или активную, импульсивную мать. Ассоциация с зеленым го­ворит о достаточно жестких отношениях в семье и может быть признаком родительской гиперопеки. Ассоциация с серым свидетельствует о непо­нимании и отгороженности ребенка от отца или матери.

Интересные результаты дает анализ цветового самообозначения ребенка -того цвета, с которым он ассоциирует самого себя. Чем мень­ше ранг этого цвета в раскладке, тем выше уверенность ребенка в себе, его самоуважение. Совпадение цветов, с которыми ребенок ас­социирует самого себя и одного из родителей, свидетельствует о на­личию сильной связи с ним, значимости процесса идентификации. Важную роль играет то, где в цветовой раскладке находится цвет са­мообозначения: перед цветами, с которыми ассоциируются родители (я хороший - они плохие), после них (я плохой - они хорошие) или между ними (отношения диссоциированы).

При обследовании детей был выявлен интересный параметр цве-тоассоциативных реакций, который характеризует меру их сложнос­ти или, наоборот, стереотипыности. Он измеряется количеством раз­ных цветов, выбранных в ассоциативных реакциях к определенному набору стимулов: С = K/N, где С -сложность цветоассоциативных ре­акций, К - количество разных использованных в ассоциациях цветов, N - количество стимулов; данную формулу можно применять при № 8. Понятно, что С прямо зависит от количества повторов при выборе цветов. По нашим наблюдениям, С растет с возрастом. Малые значе­ния С характерны для эмоционально недифференцированных подро­стков с чертами примитивности или шизоидности. В отдельных слу­чаях малое значение С может свидетельствовать о негативизме по от­ношению к лечению или обследованию.

Опыт использования ЦТО в комплексе с другими методиками позволяет характеризовать ЦТО не только как метод выбора, но, во многих случаях, и как единственный экспериментальный метод, при­годный для применения в условиях детской клиники. Его простота и портативность, не настораживающий испытуемого игровой характер, возможность многократного ретестирования позволяют нащупать наиболее «горячие точки» внутрисемейных отношений, осознанно или неосознанно скрываемые.

Важнейшим результатом проведенных исследований является до­казательство самого факта возможности получения цветовых ассоци­аций к значимым лицам и социальным стимулам от испытуемых не­зависимо от их возраста, образования, интеллектуального уровня, тя­жести симптоматики. Не могут выполнить ЦТО лишь больные, недо­ступные контакту либо характеризующиеся низким интеллектуальным уровнем.

Вся совокупность полученных данных свидетельствует о валидности ЦТО как метода исследования эмоциональных компонентов отношений личности (как в норме, так и при нервнопсихических за­болеваниях). При этом использование невербальных процедур позво­ляет выявить не только осознаваемый, но и бессознательный уровень системы отношений, что может в ряде случаев дать ценную инфор­мацию о внутренних конфликтах больного, характерных для него спо­собах защиты и т. д. используя ЦТО, психолог может быстро сориен­тироваться в таких проблемах, как содержание отношений испытуемого с его семейным или производственным окружением, с партне­рами по малой группе. Возможность многоразового применения ЦТО позволяет получить представление о динамике системы отношений человека, изменения его «Я-образа» и т. д.

Весьма существенной особенностью ЦТО является экономич­ность, проявляющаяся в малом объеме временных затрат на его про­ведение и интерпретацию. Это открывает широкие возможности для применения этого метода при решении задач экспресс-диагностики в условиях массовых психопрофилактических обследований, профес­сионального отбора и т. д. Немалое значение эта особенность ЦТО имеет и при решении обычных медико-психологических задач в ус­ловиях современной клиники. Получаемая с помощью ЦТО инфор­мация является несомненно полезной в психотерапевтической кли­нике, где она может быть прямо использована для ориентации инди­видуальной, групповой и семейной психокоррекционной работы. Новые интересные возможности открываются в детской клинике невро­зов и в психолого-педагогической работе. Здесь ЦТО - как метод изуче­ния отношений, применимый в работе с детьми начиная с 3-4-летнего возраста, - практически не может быть заменен другими психологи-' ческими методами. Наш опыт показывает, что ощутимую пользу ЦТО может принести и в работе с больными хроническим алкоголизмом, помогая оценить возможности применения современных средств те­рапии. Определенные перспективы имеет этот метод и в реабилита­ционной работе с психическими и соматическими больными. Благо­даря быстроте применения, легкости, привлекательности для испы­туемых и вместе с тем психологической и терапевтической значимо­сти получаемых характеристик, цветовой тест отношений может занять определенное место в психологическом инструментарии пси­хотерапевтической и реабилитационной клиники, службы семьи, пси­холого-педагогической консультации, в прикладных социально-пси­хологических исследованиях широкого профиля.

ГЛАВА 8 ПСИХОДИАГНОСТИКА ИНДИВИДУАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ

Методы, описываемые в данной главе, известные под названия­ми «техника репертуарных решеток» или «репертуарные личностные тесты», занимают особое место среди методов психодиагностики лич­ности. Однако неверно было бы рассматривать их в качестве альтер­нативы другим, более традиционным тестовым подходам. Важно, что­бы это было ясно с самого начала, поскольку обращение к некоторым методологическим и теоретическим оппозициям, используемым в данной работе (для более четкого определения целей и задач реперту­арных личностных тестов), может привести к неверному пониманию и отношению к этим методам. Техника репертуарных решеток не за­меняет, а дополняет психодиагностику индивидуально ориентирован­ными методами, дает в руки психологам новые средства. Эти новые средства, будучи использованы наряду с другими методиками, таки­ми, как личностные опросники и проективные тесты, позволяют вы­являть и описывать качественные особенности индивидуального со­знания, реконструировать систему смысловых параметров, лежащих в основе восприятия данным конкретным человеком себя и других людей, объектов и отношений.

Дополнительность техники репертуарных решеток (ТРР) к дру­гим психодиагностическим подходам хорошо поясняет следующий пример. К. Клакхон и Г. Мюррей (цит. по: Carlson R., 1971), опреде­ляя возможный спектр личнмипаостных характеристик (и тем самым и возможный спектр психодиагностических задач), писали, что чело­век в чем-то похож на всех людей, в чем-то похож на некоторых лю­дей и в чем-то не похож ни на кого другого. Традиционная психомет­рика и психодиагностика охватывали преимущественно первые два аспекта - ТРР охватывает и третий аспект - идеографический.

С высказыванием Клакхона и Мюррея невозможно не согласить­ся. Между тем далеко не все психологи были согласны включать тре­тий аспект в число задач психодиагностики и психологии личности

(Cattell R., Cross K., 1952; Eysenck M. J., 1954; Ruston J., Jackson, 1981). Это проявилось в оппозиции номотетического (ориентированного на общее, универсальное, типическое) и идеографического (ориентиро­ванного на описание личности как особой уникальной целостности) подходов к психодиагностике. Многолетняя дискуссия на эту тему (Marceil S., 1977;Kenrick D., Stringfield D., 1980; Kenrick D., Braver S., 1982) затрагивала разные аспекты психологии личности, но с наи­большей силой она разгорелась вокруг проблематики индивидуаль­ного сознания, возможности описывать индивидуальные особеннос­ти восприятия и самовосприятия, оценок и отношений человека на языке универсальных объяснительных конструктов.

Надо сказать, что уровню индивидуального сознания в психоди­агностике до недавнего времени уделялось незаслуженно мало вни­мания. Для номотетической психодиагностики эта тенденция есте­ственна. Экономичнее и на операциональном, и на концептуальном уровнях представить индивидуальные особенности в качестве инди­видуальных отличий по нескольким общим какой-либо группе людей характеристикам или определять степень похожести на какие-либо типичные «личности». Естественно, при этом индивидуальное созна­ние лишается самостоятельной значимости для психодиагностики, превращается в «поставщика» материала для номотетической интер­претации.

Недостаточность традиционных психодиагностических подходов для решения многих задач, которые встали перед психологами, про­явилась достаточно остро. В целом ряде исследований (Adams-Webber J.; 1979; Kenrick D., String-field D., 1980) показано, что инди­видуальные параметры оценок и самооценок у разных людей могут быть настолько различными, что возникает проблема психологичес­кого обоснования групповых шкал: не являются ли они математичес­ким артефактом процедуры, следствием усреднения индивидуальных данных. Конечно, такая крайняя точка зрения едва ли оправданна. Однако все это говорит о том, что есть объективная необходимость дополнить традиционные техники психодиагностики индивидуально ориентированными методами.

До недавнего времени такое объединение и дополнение было не­возможным. Во-первых, традиционная психометрика опиралась на мощный психометрический аппарат, тогда как идеографические техники были «понимающими», апеллировали к особой «проницатель­ной» способности исследователя и мало чем отличались от обычного разговора (причем также не были свободны от спонтанной интерпре­тации).

Во-вторых, индивидуальное сознание человека характеризуется динамикой смысловых образований, тогда как традиционная психо­метрика нацелена на выявление и описание только воспроизводимых надежных фактов.

Важность охвата как устойчивых, так и изменчивых характерис­тик можно проиллюстрировать на следующем примере. Традицион­ные тест-опросники позволяют сделать удовлетворительный прогноз в тех случаях, когда психологов интересуют предсказания на длитель­ные промежутки времени жизни человека (например, при выборе профессии), и оказываются плохо приспособленными для предсказа­ния поведения конкретных людей в конкретных ситуациях при варьи­ровании социального контекста (объясняют менее 10 % дисперсии экспериментальных данных) (Kenrick D., Stringfield D., 1980; KenrickD., Braver, 1982). В этом проявляется гибкость и динамич­ность индивидуального сознания, тесная зависимость субъективной категоризации от контекстных факторов, от состояния, от особеннос­тей той самой уникальной целостности личности, которая не ухваты­вается номотетическими методами.

Дополнительность ТРР к традиционным методам по этому пара­метру можно пояснить, перефразировав цитированное выше выска­зывание К. Клакхона и Г. Мюррея: человек в чем-то не меняется ни­когда (или меняется достаточно медленно), в чем-то меняется часто и в чем-то не бывает постоянным никогда. ТРР позволяет описывать и такие изменчивые характеристики.

Таким образом, ТРР предоставляет возможность не менее стро­го, чем другие психометрические методы, «работать» на уровне ин­дивидуального сознания, т. е. на том уровне, на котором разворачи­ваются основные события психической жизни человека. Репертуар­ные тесты не требуют обращения к групповым нормам и большим выборкам, позволяют применить весь арсенал многомерных стати­стических методов для анализа индивидуального сознания, охваты­вают не только статику, но и динамику смысловых образований лич­ности.

Методические задачи, стоящие перед нами, не позволяют подроб­но остановиться на концепции Дж. Келли, основоположника ТРР. Позитивная оценка его подхода уже неоднократно давалась на стра­ницах отечественной печати (Козлова И. Н., 1975; Шмелев А. Г., 1982а, 19826), 1983; Похилько В. И., Федотова Е. О., 1984). Многие положе­ния теории Дж. Келли, такие, как принцип развития, целостность и системность, принцип активности, представление о важной роли про­гнозирования в развитии смысловой сферы, близки психологической традиции. Однако мы не склонны преувеличивать самостоятельный статус и концепции, и метода. Свою психологическую определенность они должны получить, на наш взгляд, на базе более общего подхода, каковым является экспериментальная психосемантика (Петрен­ко В. Ф., 1983; Шмелев А. Г., 1983). Сходство многих положений и методов, средств анализа и представления экспериментальных дан­ных - несомненно. Некоторые из них мы опишем подробно, некото­рые - только назовем. Мы надеемся, что читатель сумеет оценить гиб­кость и универсальность, красоту и конструктивные возможности ре­пертуарных тестов.

Методики ТРР. При знакомстве с ТРР удивляет разнообразие ме­тодик: это могут быть варианты структурированного интервью, мето­дики типа «бумага - карандаш», стандартные компьютерные интерак­тивные программы, методики сортировки и еще ряд других. Что же объединяет их и отличает от других техник субъективного шкалиро­вания, стандартизированного самоотчета, интервью, таких, как семан­тический дифференциал, аджективные контрольные списки или раз­личные варианты клинической беседы?

Первое отличие от других стандартизированных психометрических методик заключается в том, что в ТРР используются не заданные извне, а собственные, «вызванные» у самого испытуемого, конструкты.

При составлении репертуарной решетки необходимо учитывать сле­дующие три принципа: принцип битюлярности конструкта, принцип индивидуальности, принцип диапазона применимости конструкта.

Принцип биполярности - один из самых важных и фундаменталь­ных для ТРР. Он требует учета не только феноменов сходства, груп­пировки и обобщения, но и феноменов противопоставления. Действи­тельно, оценки людей и событий через систему оппозиций максимально информативны для целей предсказания, поскольку позволяют видеть не только нечто данное, но и противоположное первому. Это может быть альтернативный способ поведения, или качество, или вещь. Дж. Келли не одинок в своих представлениях о биполярности. Дж. Диз вводит механизм противопоставления в качестве одного из двух определяющих ассоциативное значение (Dees J., 1965). Сход­ную позицию занимает советский психолингвист А. А. Брудный (1971), определяя значение как систему оппозиций. В его работе есть хороший пример принципа биполярности. Дословный перевод поня­тия «железная дисциплина» с русского на осетинский язык имеет смысл, противоположный действительному, поскольку в русском языке железо (как более твердое) неявно противопоставляется дереву, а в осетинском (как более мягкое) - стали.

Конечно, конструкт не сводится к значению, но механизмы обра­зования - сходные. Конструкт отличается от концепта тем, что задает не номинальную шкалу (класс), а, как минимум, шкалу порядка. Кон­структ - это «референтная ось» (Bannister D., Fransella F., 1977) типа «север -юг», основной параметр оценки, причем элементы, которые в одном случае могут быть на одном полюсе, в другом - могут ока­заться на противоположном. Иными словами, если мы ожидаем в ка­ком-либо помещении увидеть стул, то для понимания нашего ожида­ния важно знать то, мы не ожидаем увидеть в этом помещении. Так, например, это может быть кресло или табуретка.

Если человек использует в своих оценках качество «равнодушный», то для понимания смысла, который он вкладывает в это слово, необхо­димо знать, чему в данном конкретном случае противопоставляется им «равнодушие». Один может считать равнодушным человека в том слу­чае, когда он незаботлив, немилосерден. Другой может считать равно­душным человека, когда он невосторжен, неэмоционален.

Надо сказать, что тотальность принципа биполярности конструк­та оспаривается некоторыми исследователями.

Так, в работах В. В. Столина достаточно аргументированно дока­зывается возможность существования однополюсных конструктов и в конкретном экспериментальном исследовании когнитивных и эмо­циональных составляющих смысла «Я» показывается действитель­ное наличие таких однополюсных конструктов у испытуемых. «Од­нополюсный конструкт» означает, что «человек в своем сознании ис­ключает саму возможность иного осмысления явления, события, обстоятельства» (Столин В. В., 1983, с. 158). В традиции теории Келли такие конструкты называются конструктами со скрытой, неявной оп­позицией (вводится определение «погруженного» полюса, т. е. полю­са, который не представлен в сознании). Последнее утверждение нуж­дается в проверке. Во всяком случае, тотальность принципа биполярности пока еще нельзя считать абсолютно доказанной, скорее этот принцип представляет собой теоретическую и экспериментальную проблему, которая еще ждет своего решения. Тем не менее там, где это оказывается возможным, применение принципа биполярности действительно позволяет конкретизировать и эксплицировать реаль­ное содержание конструкта и оказывается важным и полезным в экс­периментальной работе.

Принцип индивидуальности - следствие представлений Келли о человеке как об активном исследователе (personal scientist), который не просто усваивает извне готовые средства оценок и предсказаний, но сам производит различения и обобщения, выдвигает гипотезы и проверяет их в реальном поведении. Те из создаваемых им конструк­тов, которые позволяют предсказывать и различать события, остают­ся; те же, которые оказываются неудачными, разрушаются. Следова­тельно, у человека могут быть свои собственные конструкты, уни­кальные, непохожие на «чужие» и групповые, и нам необходимо уметь выявлять и такие конструкты.

Принцип диапазона применимости подчеркивает, что каждый конструкт может быть применен к ограниченному набору объектов (эле­ментов). Следовательно, «управляя» набором (репертуаром) элемен­тов, можно вызывать разные по уровню общности и диапазону при­менимости конструкты. На этих принципах и построены процедуры «вызывания» собственных индивидуальных конструктов человека.

Техник вызывания конструктов существует множество. Мы по­знакомимся с некоторыми из них, наиболее популярными.

На первом этапе необходимо выбрать исследуемую область, оп­ределить ее границы и «вызвать» набор объектов (в дальнейшем -репертуар элементов) таким образом, чтобы: а) в нем были представ­ленье по возможности различные локусы выбранной области и б) эле­менты относились к одной какой-либо категории (требование гомо­генности). Последнее требование очень важно, поскольку, нарушая гомогенность элементов, мы нарушаем принцип диапазона применения конструктов, вследствие чего процедура вызывания будет неудач­ной. Мы получим часть конструктов, которые могут быть применены только к нескольким элементам из нашего набора, а часть конструк­тов - с неограниченным диапазоном применения (типа осгудовских факторов, которые представляют собой смысловые отображения обоб­щенных аффективных реакций), которые дают мало информации по отношению к исследуемой области.

Элементы могут вызываться несколькими способами: \) конкретным набором (например, имена реальных людей, лите­ратурных героев, названия или фотографии предметов, рисунки);

2) ролевым списком, который заполняется самим испытуемым (например, «мужчина, оцениваемый положительно», «отец», «я через 10 лет» и т. п.);

3) выбором в процессе беседы, обсуждения выбранной области или темы.

Репертуар элементов может варьировать в широких пределах. Од­нако слишком мало (меньше 8) и слишком много (больше 25) элемен­тов брать нежелательно, так как в первом случае мы получим нена­дежные оценки связей между конструктами, а во втором случае про­цедура заполнения репертуарной решетки может быть утомительной для испытуемого (и для психолога), а по своей информативности не будет значительно отличаться от решетки, имеющей 15 или 20 эле­ментов.

Способ вызывания конструктов методом триад. Один из самых распространенных методов предложен Дж. Келли под названием «ме­тод минимального контекста» (Kelly G., 1955). Из репертуара выби­раются тройки элементов (триады). Для каждой триады испытуемый должен выбрать два элемента, самых сходных в чем-то между собой и отличающихся, по этому параметру, от третьего. Обязательное тре­бование заключается в том, чтобы оба полюса конструкта были опре­делены (принцип биполярности). Если элементов не очень много, то можно брать все возможные триады из набора. Однако, как показы­вают конкретные исследования, после тридцати триад редко появля­ются абсолютно новые конструкты (Похилько В. И., Федотова Е. О., 1984). Поэтому на практике, как правило, ограничиваются неболь­шим набором триад, например, с таким расчетом, чтобы каждый эле­мент встретился с каждым хотя бы один раз.

Метод самоперсонификации. Этот метод — вариант метода три­ад. Отличие состоит в том, что в каждую триаду в качестве одного из элементов входит элемент «Я сам». Этот метод позволяет выявлять наиболее личностно-релевантные конструкты.

Метод полного контекста. Испытуемый работает сразу со всем набором элементов (лучше, если они будут выписаны на карточках) и классифицирует их различными способами. Таким методом можно «вызывать» невербализованные и невербализуемые конструкты, напри­мер, попросить испытуемого разложить карточки на две группы по сход­ству между собой. После того как переписаны номера карточек в каж­дой группе, испытуемого просят разложить их по какому-либо другому признаку. Если испытуемый не может точно определить принципы для той или иной классификации, можно попросить его определить их ме­тафорически, образно. Этот способ позволяет сразу же в процессе «вы­зывания» конструктов «заполнять» репертуарную матрицу.

Т. Кин и Р. Белл предложили оригинальный метод вызывания одно­временно конструктов и элементов (Keen Т., Bell R., 1981). Этот метод может быть рекомендован при первом знакомстве с испытуемым, когда психолог еще ничего не знает о нем и не может сразу определить необхо­димый репертуар элементов. Испытуемому предлагают первый элемент (мы в таких случаях часто используем ролевую инструкцию «Я сам») и просят назвать кого-то (или что-то, если в качестве элементов использу­ются предметы), отличающегося от первого элемента каким-либо значи­мым образом. После того как определены оба полюса конструкта, испы­туемому предлагается назвать третий элемент, относящийся к данному конструкту. Этот третий элемент становится первым для следующего конструкта, и процедура повторяется дальше, пока не будет исчерпана область или не начнутся повторения конструктов и элементов (рис. 32).

Процедуры «Лестница» и «Пирамида». Эти процедуры позволяют вызывать суперординатные (более базовые, широкие) и субординатные (подчиненные) конструкты. Процедуры могут быть применены само­стоятельно или к вызванным на предыдущем этапе конструктам.

Психолог выбирает один из первоначально вызванных конструк­тов и предлагает испытуемому рассмотреть его более внимательно. Например, был вызван конструкт «застенчивый - общительный». Ис­пытуемому предлагается выбрать более предпочитаемый полюс. Да­лее диалог может идти примерно так:

Рис. 32. Способ последова­тельного вызывания конструктов и элементов

«Лестница»

- Почему Вы предпочитаете общительных?

- Потому что общительные, как правило, преуспевающие, а застенчивые - все неудачники.

- Почему так важно быть преуспевающим?

- Преуспевающих люди уважают, а неудачников жалеют.

«Пирамида»

- Что именно Вы подразумеваете, когда говорите, что человек застенчив?

- Начинает волноваться, когда на него обращают внимание.

- А незастенчивый человек в таких случаях?..

- Радуется, даже стремится к этому.

- А что значит «начинает волноваться»?

- Ну... краснеет, запинается.

- А что Вы подразумеваете, когда говорите, что человек общителен?

- Имеет много знакомых и друзей.

Процедура «Лестница» позволяет подниматься с конструкта бо­лее низкого уровня к наиболее общим для данного человека. В спра­ведливости этого психолог скоро убеждается по мере повторения про­цедуры с новыми конструктами - в процессе восхождения с разных точек часто приходят к нескольким повторяющимся суперординатным конструктам.

Процедура «Пирамида» позволяет вызывать конструкты более низкого уровня, более детальные, субординатные. Обе процедуры можно совмещать. Например, начиная с «Лестницы» (с конструкта, который кажется исследователю важным и значимым), переходить, на «Пирамиду» и наоборот.

Как видим из приведенного выше описания, многие процедуры похожи на структурированное интервью, помогают организовать бе­седу, поддержать контакт с испытуемым. При наличии определенно­го опыта исследователь может использовать для вызывания конструк­тов обычную беседу, уточняя выбранные конструкты вместе с испы­туемым в заключительной части встречи.

Дата добавления: 2014-10-23