Вершина современности: все сектора

Как я уже говорил, расцвет современности ознаменовался двумя значительными событиями, одно из которых было чудесным, а другое ужасным. Хорошим было то, что современность впервые в истории сумела полностью разграничить четыре сектора (или просто Большую Тройку искусства, морали и науки), что способствовало ее многим великим достижениям.

И они действительно были великими. Разграничение «Я» и «мы» означало, что индивидуальное Я больше не было обязано полностью починяться коллективному «мы» (Церкви, государству, монархии, стадному инстинкту): повсюду провозглашались всеобщие права человека, что, в конечном счете привело к различным движениям за освобождение — от отмены рабства до эмансипации женщин. Разграничение «Я» и «оно» означало, что объективная реальность больше не могла иметь определяющего влияния на индивидуальный вкус и выбор, что, помимо всего прочего, освобождало искусство от копирования внешнего мира. Разграничение «мы» и «оно» означало, что поиск объективной истины больше не подчинялся диктату Церкви или государства, благодаря чему были сделаны выдающиеся открытия в физике, медицине, биологии и технологии, которые, наряду со многим другим, всего лишь за несколько веков увеличили среднюю продолжительность человеческой жизни во всем мире на целые десятки лет. Поистине, разграничение сфер ценностей позволило каждой из областей достигнуть выдающихся успехов, о которых раньше нельзя было даже мечтать.

И поэтому мы говорим, что вершиной современности был всесекторный подход. Но он, увы, не был всеуровневым, поскольку почти с самого начала наиболее значительные философы эпохи Просвещения были привержены к тому, что мы бы назвали эмпирически-научным мировоззрением в любой из его многообразных форм — от сенсуализма и эмпиризма до натурализма, реализма и материализма. И для такого эмпирического уклона были веские основания. Если вы посмотрите на рис. 5, то заметите, что все реалии Левой стороны имеют корреляты на Правой стороне. Так, например, внутренние чувства действительно имеют определенные корреляты в объективной лимбической системе. Формально-операционное мышление, судя по всему, действительно связано с новой корой, и так далее. Таким образом, вместо того чтобы пытаться исследовать внутренние области — которые, к тому же, могут очень легко ускользать от научного рассмотрения — давайте сосредоточим свое внимание на Правостороннем мире эмпирических сенсомоторных реалий, от материальных объектов до конкретных общественных институтов и состояний мозга. Все они имеют простое местоположение; их можно наблюдать с помощью органов чувств или приборов, расширяющих их возможности; все они поддаются количественному выражению и измерению; поэтому они идеально подходят для научного метода или какой-либо разновидности контролируемого, объективного эмпирического исследования.

Именно этим и решила заняться эпоха Просвещения — и вся официальная современность. Но неизбежные оборотные стороны такого подхода вполне очевидны: слишком легко перейти от утверждения, что все внутренние состояния имеют объективные внешние, материальные корреляты, к утверждению, что все внутренние состояния представляют собой не что иное, как материальные объекты. В своем вполне понятном стремлении соотнести все потусторонние «метафизические» реалии с посюсторонними «эмпирическими» реалиями (и это вполне правомерная поставка вопроса, поскольку все события Левой стороны действительно имеют Правосторонние корреляты, как явствует из рис. 5), все субъективные истины (от интроспекции до искусства, сознания и красоты) и все межсубъектные истины (от морали до справедливости и общепринятых ценностей) сократились до внешних, эмпирических, сенсомоторных событий. Так сказать, обратились в прах. В буквальном смысле. На нас надвигался великий кошмар научного материализма (Уайтхед), кошмар одномерного человека (Маркузе), обезличенной вселенной (Мамфорд), научной колонизация искусства и морали (Хабермас), утраты очарования мира (Вебер) — кошмар, который я назвал «флатландией».

Дата добавления: 2014-10-23