Коллективный контроль

Помимо непрямого личного контроля и контроля через представителя, существует еще одна разновидность контроля, не вступающего в конфликт с гармонией меж­личностных отношений. При коллективном контроле индивид пытается контро­лировать окружение как член коллектива или группы, которые и выступают в ка­честве агента контроля. Таким образом, членам группы не приходится беспоко­иться о сохранении гармонии межличностных отношений с другими членами группы, поскольку они имеют общие цели контроля (табл. 12.1).

В Восточной Азии единицей, способной к выживанию, была в первую очередь группа или коллектив, а не изолированные индивиды или нуклеарные семьи (Triandls, 1994). В качестве такой единицы группа или коллектив может функци­онировать как автономный агент. Действительно, Менон, Моррис, Чиу и Хонг (Menon, Morris, Chiu & Hong, 1999) утверждают, что жители Восточной Азии рас­сматривают коллектив как автономное образование. В соответствии со своим утверждением, они доказывают, что жители Восточной Азии обычно с большей го­товностью связывают причины разного рода событий с характеристиками группы, нежели со способностями личности. Китайцы в Гонконге обычно объясняют при­чины скандальных происшествий в какой-либо организации особенностями груп­пы, не связывая их с личными качествами, тогда как американцы демонстрируют диаметрально противоположный подход.

При коллективном контроле ответственность и функции агента распределяют­ся между всеми действующими лицами (Latane & Darley, 1970). Если каждый член

коллектива в равной мере отвечает за результат, никто не будет нести личной от­ветственности за негативный результат. Хотя никто не сможет поставить себе в заслугу и позитивный результат, это именно то, что предпочитают жители Восточ­ной Азии. Мурамото и Ямагучи (Muramoto & Yamaguchi, 1997) показали, что япон­цы предпочитают приписывать успехи заслугам членов своей группы, что говорит о том, что японцы не претендуют на оценку персональных заслуг при успешной деятельности в рамках группы. Люди поддерживают гармонию в отношениях чле­нов группы благодаря тому, что они разделяют ответственность за результат дея­тельности группы, независимо от того, каков этот результат.

В Восточной Азии группа не только воспринимается как агент, ее члены счита­ют, что как коллектив они способны к более эффективным действиям, нежели как отдельные личности (Earley, 1989, 1993). Эрли (Earley, 1989) обратился к обучав­шимся на курсах менеджеров из США и КНР с просьбой поработать над аддитив­ной задачей (Steiner, 1972), представляющей собой составление памятных записок и определение порядка очередности бесед с клиентами. Как и ожидалось, он обна­ружил, что индивидуалисты-американцы проявляют в такой ситуации социальную леность (то есть снижение активности при выполнении коллективного задания по сравнению с активностью при выполнении индивидуального задания, что показа­ли также Латане, Уильяме и Харкинс — Latane, Williams & Harkins, 1979), тогда как коллективисты-китайцы вели себя иначе. Было также обнаружено, что китай­ские испытуемые в группе работали более интенсивно, чем поодиночке, в особен­ности в условиях наличия серьезной коллективной ответственности, при которых перед группой испытуемых ставилась точно определенная цель. В соответствии с интерпретацией исследователя, эти результаты говорили о том, что приоритетны­ми для китайцев являются групповые цели и коллективные действия, а не личные интересы, в то время как по отношению к американцам верно обратное.

Эрли (Earley, 1993), развивая такую трактовку, показал, что отсутствие соци­альной лености у китайцев связано с индивидуально воспринимаемой эффектив­ностью группы, которая определяется как личные ожидания в отношении потен­циальных возможностей группы. В его эксперименте менеджеров из США и Ки­тая попросили имитировать деятельность управленческого характера, как и в исследовании Эрли в 1989 году, в трех типах условий: в одиночку, в условиях вклю­ченности в группу, находясь вне группы. Находясь в группе или вне группы, испы­туемые считали, что они работают с членами группы или с теми, кто не включен в группу. Производительность китайских испытуемых была значительно выше при включенности в группу, по сравнению с двумя другими ситуациями, тогда как про­изводительность американских испытуемых была значительно выше, когда они работали в одиночку, чем при прочих обстоятельствах. В соответствии с показате­лями производительности можно было сделать вывод, что китайские испытуемые, будучи включены в группу, оценивают групповую эффективность выше, чем аме­риканцы. Следовательно, данные результаты говорят о том, что китайские испы­туемые работали более интенсивно при включенности в группу благодаря вере в эффективность группы.

Такая вера в силу коллектива может привести к возникновению у людей иллю­зии коллективного контроля. Ямагучи (Yamaguchi, 1998) предположил, что японцы,

обычно без всяких на то оснований, оценивают риск гораздо ниже, когда находят­ся в коллективе, чем в одиночку. В первом эксперименте испытуемыми были япон­ки, которым предложили оценить уровень риска в вымышленных ситуациях, опи­санных в рассказе, причем количество действующих лиц, одновременно подвергав­шихся опасности, исходившей из одного и того же источника, варьировалось. Например, участниц эксперимента попросили оценить возможность заболеть ра­ком, предположив, что они пьют воду, содержащую канцерогены, в ситуациях, ког­да они употребляют загрязненную воду в одиночку, вместе с небольшой группой людей или с большой группой людей. Как должно быть понятно читателю, нет ка­ких-либо оснований полагать, что количество товарищей по риску оказывает вли­яние на вероятность заболеть раком. Тем не менее, по оценке участниц экспери­мента, чем больше товарищей по риску, тем меньше вероятность заболеть. Во вто­ром эксперименте те же самые данные были получены повторно в лабораторных условиях, когда участники подвергались реальной опасности получить удар током. Эффект снижения оценки риска в группе был повторно выявлен в Гонконге, где использовались в основном те же сюжеты (Amy & Leung, 1998).

Ямагучи, Гельфанд, Мицуно и Земба (Yamaguchi, Gelfand, Mizuno & Zemba, 1997) занимались более глубокой проверкой того, действительно ли японцы пре­увеличивают эффективность коллектива, а американцы, в первую очередь мужчи­ны, переоценивают самоэффективность. В соответствии с нашими прогнозами, японцы придерживаются установки, что коллективный контроль более эффекти­вен, чем личный контроль, тогда как американцы полагают, что личный контроль более эффективен, чем коллективный контроль.

В ходе эксперимента испытуемым сказали, что эксперимент касается воздей­ствия неприятных переживаний на последующее выполнение задачи. Якобы с этой целью испытуемым было сказано, что они будут поставлены или в контрольные условия или в условия, заставляющие их испытать неприятные ощущения, в зави­симости от результатов розыгрыша. Им объяснили, что если они попадут в число испытывающих неприятные ощущения, их попросят выпить горький напиток, а в контрольных условиях им не придется это делать.

На самом деле было два типа условий для испытуемых — действия в одиночку или в группе. В условиях действий в одиночку испытуемых просили вытянуть че­тыре лотерейных билета, на каждом из которых было однозначное число. В усло­виях действий в группе участнику говорили, что он входит в состав группы из четырех человек, остальные участники которой находятся в других комнатах. Экспериментатор объяснял, что каждый из четырех членов группы вытаскивает один лотерейный билет. И тем, кто действовал в одиночку, и тем, кто принадлежал к группе, сказали, что условия эксперимента для них (неприятные ощущения или их отсутствие) будут зависеть от суммы чисел на четырех лотерейных билетах. Таким образом, экспериментальная ситуация была задана таким образом, что и при действиях в одиночку, и в условиях принадлежности к группе вероятность оказать­ся в условиях, при которых придется испытать неприятные ощущения, была одинаковой. Испытуемые, которые действовали в одиночку, вытягивали четыре лотерейных билета самостоятельно, в то время как испытуемые, принадлежавшие к группе, полагали, что билеты будут тянуть все четыре члена группы. Как и в экс­перименте, описанном выше (Yamaguchi, 1998), не было оснований полагать, что

сумма четырех цифр на лотерейных билетах зависит от того, кто тянет билеты. В качестве зависимой переменной выступала оценка испытуемыми вероятности, что им придется оказаться в группе, которая должна будет испытывать неприят­ные ощущения и пить горький напиток.

Как и ожидалось, результаты показали, что японцы в условиях принадлежности к группе оценивали вероятность того, что им придется оказаться в нежелательных условиях, ниже, чем те, кто действовал в' одиночку, американские же участники мужского пола продемонстрировали обратную реакцию. Американские женщины вели себя так же, как и японки: они преувеличивали силу коллектива по сравне­нию с самоэффективностью.

Хотя такие результаты в отношении американок могут вызвать недоумение, их можно объяснить, принимая во внимание ценностные ориентации американских женщин. Гиллиган (Gilligan, 1993) доказывает, что женщины в США ценят меж­личностные связи выше, чем мужчины, и в психологическом отношении менее обособлены по сравнению с мужчинами. Утверждениям Гиллиган созвучны и дан­ные Ботель и Марини (Beutel & Marini, 1995), которые говорят о том, что ученицы выпускного класса средней школы в США в период с 1977 по 1991 год чаще, чем их одноклассники-юноши, выражали озабоченность благополучием окружающих и чувство ответственности за них, а дух соперничества и материализм были свой­ственны девушкам в меньшей степени, чем юношам. Поэтому можно понять, что американские женщины оказались ближе к представителям восточноазиатской культуры в своем стремлении к сохранению межличностных отношений и заботе об окружающих. Такие установки вполне могут сформировать у американок об­щую установку на групповую эффективность. К проблеме тендерных различий в подходе к контролю мы еще вернемся в заключительном разделе.

С точки зрения развития, ощущение самоэффективности формируется в про­цессе социализации индивида (Bandura, 1989, 1997). Новорожденный младенец появляется на свет без какого-либо ощущения самоэффективности. У маленьких детей ощущение самоэффективности формируется постепенно на основе соотне­сения поведения и результата. Поскольку соотношение поведения и его результа­та часто зависит от родителей, учителей или других взрослых, обладающих опре­деленными потенциальными возможностями, ощущение самоэффективности ин­дивида формируется под влиянием определенной культурной среды, в которой он воспитывается. Если целенаправленно выстраиваются или подчеркиваются связи между поведением ребенка и его результатом (как в США), у ребенка формирует­ся устойчивое убеждение в самоэффективности. Если же взрослые выстраивают определенные связи между коллективным поведением и его результатом^ у детей будет формироваться в первую очередь ощущение эффективности коллектива (то есть ощущение, что коллектив обладает большими возможностями изменения окружающих условий). После того как такое ощущение эффективности коллектива сложилось, оно превращается в самоисполняющееся пророчество, Так, китайцы обычно верят в силу коллектива и прилагают больше усилий, когда работают в группе, по сравнению с работой в одиночку (Earley, 1993), что делает работу кол­лектива более эффективной, чем действия отдельного индивида.

Подводя итог, можно сказать, что для жителей Восточной Азии предпочтение коллективного контроля личному представляется вполне естественным по трем

следующим причинам. Во-первых, при коллективном контроле индивид не вос­принимается как агент, что позволяет избежать конфликтов личного характера. Во-вторых, представители восточно-азиатских культур придерживаются веры в то, что коллективные усилия более эффективны, чем усилия отдельного индивида, и эта вера подтверждается практикой. В-третьих, коллективный контроль благо­приятствует гармоничным отношениям с другими членами группы, поскольку лич­ные цели в данном случае совпадают с целями группы.

Что касается агентов контроля, то, помимо непосредственного личного контро­ля, который имеет доминирующее значение в западной культурной среде, суще­ствуют еще по крайней мере три вида. Как показано на рис. 12.1, акцент на сохра­нении гармоничных межличностных отношений ведет индивида к выбору страте­гий, предполагающих непрямой личный контроль, контроль через представителя или коллективный контроль. При ориентации на автономию индивид избирает стратегии непосредственного личного контроля. Проведенные исследования и дискуссии по данному вопросу говорят о том, что стратегии непосредственного личного контроля более распространены среди тех, кто ценит автономию, тогда как стратегии, представленные в нижней части рисунка, более предпочтительны для тех, кто ценит гармонию межличностных отношений выше личной автономии.

Рис. 12.1. Связи между ценностями и стратегиями контроля

Дата добавления: 2014-10-31