Е. Коммуникативные особенности процесса редактирования

Уточняя и углубляя мысль автора, совершенствуя форму литературного произведения, редактор выполняет важнейшую общественную функцию. Практика редактирования в её лучших об­разцах служит подтверждением этому. Редактора часто называют «посредником» между автором и читателем. Термин этот в определённой степени условен. Он отражает скорее этап, нежели функцию редактора в системе коммуникации.

В системе, отображаемой схемой автор → редактор → читатель, текст целостного литературного произведения выступает в качестве единицы коммуникации (случаи, когда коммуникативной единицей служит фрагмент текста, ограничены). Схема эта наглядно, но несколько упрощённо и прямолинейно отражает связи между её компонентами. Другой её вариант предусматривает так называемую обратную связь: автор ↔ редактор ↔ читатель, фиксируя отно­шения, возникающие между читателем и автором благодаря редактору, который выступает не только как медиатор, сознательно влияющий на коммуникацию в направлении от автора к читателю, но и как представитель интересов читателя перед автором. Однако и эта схема не может отразить всех коммуникативных особенностей процесса редактирования. Психология литературного творчества ориентирована не только и не столько на реального читателя, сколько на представление о читателе идеальном.1 «Я задумался о лице читателя, – писал В. Каверин, – о том месте, которое он занимает в творческом сознании, когда ещё на бумаге не появилось ни слова. Конечно, это в большей степени чувство, чем образ. Точка зрения воображаемого читателя почти не ощутима, но она существует даже в пору обдумывания, не говоря уже о самой работе...» И далее: «Нечитающий читатель может научить большему, чем лёгкий успех».2 Представление об идеальном читателе всегда формируется в определённых социальных условиях. Позиция реального читателя и представление о читателе идеальном совпадают далеко не всегда, поэтому одна из задач редактора – корректировка этих представлений, определение необходимой меры совпадения понятий «идеальный» и «реальный» адресат текста. Полное совпадение этих понятий невозможно, как невозможно прямое, «личностное» общение автора с читателем, уже потому, что их отношения всегда опосредованы текстом публикации и, добавим, текстом тиражированным. «Трудность языкового общения растёт прямо пропорционально числу общающихся, а там, где одна из общающихся сторон является неопределённым множеством, эта трудность достигает максимума, – указывал ещё A.M. Пешковский. – А во всякой печатной продукции это именно так и есть».3

Представление об «идеальном читателе» в журналистской практике зачастую подменяется представлением о некоем «среднем» читателе. Одна из достаточно распространённых точек зрения сводится к тому, что для газеты следует писать так, чтобы написанное с одинаковым интересом прочли и академик и плотник, хотя вряд ли сегодня каждый читает подряд все газетные публикации. Общедоступность смысла не следует понимать как усреднённость формы. Если информационные жанры общедоступны, аналитическая статья рассчитана на определённого по уровню подготовки читателя. Когда в стремлении писать ясно и понятно для искусственно сконструированного «среднего» читателя идут на заведомые упрощения, неизбежны серьёзные творческие просчёты.

Общение автора и читателя в системе СМИ всегда социально ориентировано. Читатель воспринимает тиражированный текст в зависимости от своих представлений и общественных связей. Сложность этой проблемы очевидна, и тем более оснований предупредить редактора об опасности упрощённого подхода к ней.

Коммуникативная функция текста требует от редактора внимания к тем приёмам, которыми достигается контакт с адресатом, и позволяет осмыслить на основе филологического знания роль редактора в системе социального общения. Соотнесение социальной функции редактирования с выводом о том, что текст – речь организованная, обработанная, «своеобразный островок орга­низованности», «упорядоченная форма коммуникации»,4 служит убедительным доказательством права редактора на вмешательство в авторский текст. Однако взаимоотношения редактора и автора никогда не были простыми, история отечественного редактирования убеждает в этом. Пределы вмешательства редактора в авторский текст – сложная не только филологическая, но и этическая проблема. Не теряет своей остроты эта проблема и сегодня. Не подавлять личность другого индивида, не демонстрировать данную тебе власть (ведь от редактора в конечном счёте многое зависит, и автор это знает), а помочь автору возможно более полно реализовать свои возможности, – эти посылки лежат в основе профессиональной этики редактора. Вывод психологической науки о том, что постичь внутреннюю сущность человека можно, только проникнувшись его заботами, настроениями, «вчувствовавшись» в его чувства, находит своё конкретное воплощение в тоне редакторских замечаний, манере общения с автором, взвешенности, обоснованности суждений и, конечно, в тех изменениях, которые редактор вносит в текст.

Свидетельством того, насколько остра эта проблема, служат высказывания самих журналистов. Сошлёмся на одну из публикаций в журнале «Журналист». Автор представил в научно-популярный журнал статью «Каменный пояс России» о расположенной в основании Невьянской башни тайной мастерской, которая, как повествует легенда, была затоплена вместе с рабочими по приказу заводчика Демидова. Статья была «грубо обрублена». Осталось лишь описание экспозиции музея. «Вся моя архивная работа, нетрадиционный (как мне казалось) рассказ о начале промышленного Урала, «эмоциональный всплеск» в Невьянске, рождавший (опять-таки по субъективному моему чувству) «эффект присутствия» и потому приближающий прошлое к нашим дням, – всё это безвозвратно исчезло и теперь уже никогда не появится», – пишет автор. Он не новичок в журналистике и понимает, что программа издания, его тип диктуют отбор тем, их «поворот», оценку, что изменения в тексте бывают вызваны отнюдь не одними свойствами личности редактора. Научно-популярный журнал имеет право на свои критерии оценки новизны исторических фактов. Но и автор имеет право на то, чтобы опубликованный вариант текста не был для него новостью. Он не должен быть выключен из процесса подготовки оригинала. В конце концов у автора всегда есть право забрать свой материал, если он не согласен с редактором.

Совместная работа автора и редактора над текстом – тот идеальный случай, который далеко не всегда удаётся осуществить на практике. Нельзя не учитывать заданности объёма публикации, жанровых требований и условий вёрстки. Известно, что самые жёсткие и вредные для материала сокращения часто происходят перед сдачей номера. Тем большая ответственность ложится на редактора, тем с большей благодарностью называют журналисты имена тех, кто помог им подготовить текст к публикации, кто не спешит написать поверх авторских строчек свой текст, а вдумывается в авторскую логику, умеет понять, в чём приметы авторского стиля.

1 См.: Степанов Г.В. К проблеме единства выражения и убеждения (автор и адресат) // Контекст 1983. Литературно-теоретические исследования. М., 1984. С. 20–37.

2 Каверин В. Собеседник: Заметки о чтении // Воспоминания и портреты. М., 1973. С. 233.

3 Пешковский A.M. Избранные труды. М., 1959. С. 164.

4 Гальперин И.С. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. С. 10–11.

Дата добавления: 2014-10-15