О многообразии форм знания. Научное и вненаучное знание

Наука в культуре современной цивилизации

Познание не ограничено сферой науки, знание в той или иной своей форме существует и за пределами науки. Появление науч­ного знания не упразднило и не сделало бесполезными другие формы знания. Каждой форме общественного сознания: науке, философии, мифологии, политике, религии и т. д. соответству­ют специфические формы знания. Различают также формы зна­ния, имеющие понятийную, символическую или художественно-образную основу. В отличие от всех многообразных форм знания научное познание — это процесс получения объективного, истин­ного знания, направленного на отражение закономерностей дей­ствительности. Научное познание имеет троякую задачу и связа­но с описанием, объяснением и предсказанием процессов и явле­ний действительности.

Когда разграничивают научное, основанное на рациональнос­ти, и вненаучное знание, то важно понять, что последнее не явля­ется чьей-то выдумкой или фикцией. Оно производится в опреде­ленных интеллектуальных сообществах, в соответствии с други­ми (отличными от рационалистических) нормами, эталонами, имеет собственные источники и понятийные средства. Очевидно, что многие формы вненаучного знания старше знания, признава­емого в качестве научного, например, астрология старше астроно­мии, алхимия старше химии. В истории культуры многообразные формы знания, отличающиеся от классического научного образца и стандарта, отнесены к ведомству вненаучного знания. Выделяют следующие формы вненаучного знания:

• паранаучное как несовместимое с имеющимся гносеологи­
ческим стандартом. Широкий класс паранаучного (пара от греч. —
около, при) знания включает в себя учения или размышления о
феноменах, объяснение которых не является убедительным с точки
зрения критериев научности;

• лженаучное как сознательно эксплуатирующее домыслы и
предрассудки. Лженаучное знание часто представляет науку как
дело аутсайдеров. Иногда его связывают с патологической дея­
тельностью психики творца, которого в обиходе величают «мань­
яком», «сумасшедшим». В качестве симптомов лженауки выде­
ляют малограмотный пафос, принципиальную нетерпимость к оп­
ровергающим доводам, а также претенциозность. Лженаучное
знание очень чувствительно к злобе дня, сенсации. Его особенно­
стью является то, что оно не может быть объединено парадигмой,
не может обладать систематичностью, универсальностью. Лже­
научные знания пятнами и вкраплениями сосуществуют с науч^:
ными знаниями. Считается, что лженаучное обнаруживает себя и
развивается через квазинаучное;

• квазинаучное знание ищет себе сторонников и привержен­
цев, опираясь на методы насилия и принуждения. Оно, как пра­
вило, расцветает в условиях строго иерархированной науки, где
невозможна критика власть предержащих, где жестко проявлен
идеологический режим. В истории нашей страны периоды «три­
умфа квазинауки» хорошо известны: лысенковщина, фиксизм как
квазинаука в советской геологии 50-х гг., шельмование киберне­
тики и т.п.;

• антинаучное знание как утопичное и сознательно искажаю­
щее представления о действительности. Приставка «анти» обра­
щает внимание на то, что предмет и способы исследования проти­
воположны науке. Это как бы подход с «противоположным зна­
ком». С ним связывают извечную потребность в обнаружении
общего легко доступного «лекарства от всех болезней». Особый
интерес и тяга к антинауке возникает в периоды социальной не­
стабильности. Но хотя данный феномен достаточно опасен, прин­
ципиального избавления от антинауки произойти не может;

• псевдонаучное знание представляет собой интеллектуаль­ную активность, спекулирующую на совокупности популярных теорий, например, истории о древних астронавтах, о снежном че­ловеке, о чудовище из озера Лох-Несс.

Еще на ранних этапах человеческой истории существовалообы-денно-практическое знание, доставлявшее элементарные сведе­ния о природе и окружающей действительности. Его основой был опыт повседневной жизни, имеющий, однако, разрозненный, не­систематический характер, представляющий собой простой набор сведений. Люди, как правило, располагают большим объемом обы­денного знания, которое производится повседневно и является ис­ходным пластом всякого познания. Иногда аксиомы здравомыс­лия противоречат научным положениям, препятствуют развитию науки, вживаются в человеческое сознание так крепко, что стано­вятся предрассудками и сдерживающими прогресс преградами. Иногда, напротив, наука длинным и трудным путем доказательств и опровержений приходит к формулировке тех положений, кото­рые давно утвердили себя в среде обыденного знания.

Обыденное знание включает в себя и здравый смысл, и при­меты, и назидания, и рецепты, и личный опыт, и традиции. Оно хотя и фиксирует истину, но делает это не систематично и бездо­казательно. Его особенностью является то, что оно используется человеком практически неосознанно и в своем применении не тре­бует предварительных систем доказательств. Иногда знание повседневного опыта даже перескакивает ступень артикуляции, а просто и молчаливо руководит действиями субъекта.

Другая его особенность — принципиально бесписьменный ха­рактер. Те пословицы и поговорки, которыми располагает фольк­лор каждой этнической общности, лишь фиксируют этот факт, но никак не прописывают теорию обыденного знания. Заметим, что ученый, используя узкоспециализированный арсенал научных по­нятий и теорий для данной конкретной сферы действительности, всегда внедрен также и в сферу неспециализированного повсед­невного опыта, имеющего общечеловеческий характер. Ибо уче­ный, оставаясь ученым, не перестает быть просто человеком.

Иногда обыденное знание определяют посредством указания на общие представления здравого смысла или неспециализиро­ванный повседневный опыт, который обеспечивает предваритель­ное ориентировочное восприятие и понимание мира.

К исторически первым формам человеческого знания относят игровое познание, которое строится на основе условно принимае­мых правил и целей. Оно дает возможность возвыситься над по­вседневным бытием, не заботиться о практической выгоде и вес­ти себя в соответствии со свободно принятыми игровыми норма­ми. В игровом познании возможно сокрытие истины, обман парт­нера. Оно носит обучающе-развивающий характер, выявляет ка­чества и возможности человека, позволяет раздвинуть психоло­гические границы общения.

Особую разновидность знания, являющегося достоянием от­дельной личности, представляет личностное знание. Оно ставит­ся в зависимость от способностей того или иного субъекта и от особенностей его интеллектуальной познавательной деятельнос­ти. Коллективное знание общезначимо или надличностно и пред­полагает наличие необходимой и общей для всех системы поня­тий, способов, приемов и правил построения знания. Личностное знание, в котором человек проявляет свою индивидуальность и творческие способности, признается необходимой и реально су­ществующей компонентой знания. Оно подчеркивает тот очевид­ный факт, что науку делают люди и что искусству или познава­тельной деятельности нельзя научиться по учебнику, оно дости­гается лишь в общении с мастером.

Особую форму вненаучного и внерационального знания пред­ставляет собой так называемая народная наука, которая в настоя­щее время стала делом отдельных групп или отдельных субъек­тов: знахарей, целителей, экстрасенсов, а ранее шаманов, жре­цов, старейшин рода. При своем возникновении народная наука обнаруживала себя как феномен коллективного сознания и выс­тупала как этнонаука. В эпоху доминирования классической на­уки она потеряла статус интерсубъективности и прочно располо­жилась на периферии, вдали от центра официальных экспери­ментальных и теоретических изысканий. Как правило, народная наука существует и транслируется в бесписьменной форме от на­ставника к ученику. Иногда можно выделить ее конденсат в виде заветов, примет, наставлений, ритуалов и пр. Несмотря на то, что в народной науке видят ее огромную проницательность, ее час­тенько обвиняют в необоснованных притязаниях на обладание истиной.

Примечательно, что феномен народной науки представляет предмет специального изучения для этнологов, которые и назы­вают таковую «этнонаукой», сохраняющей в этнических обрядах и ритуалах формы социальной памяти. Очень часто деформация пространственно-временных условий существования этноса при­водят к исчезновению народных наук, которые обычно не восста­навливаются. Они жестко связаны с передающимся от поколения к поколению рецептурным и рутинным, неписаным знанием зна­харей, целителей, ворожей и пр. Принципиальная модификация мировоззрения блокирует весь рецептурно-рутинный комплекс све­дений, наполняющих народную науку. От ее развитой формы в распоряжении последующих поколений в этом случае могут ос­таться лишь какие-либо реликтовые ее следы. Прав М. Полани, отмечая, что искусство, которое не практикуется в течение жизни одного поколения, остается безвозвратно утраченным. Этому мож­но привести сотни примеров; подобные потери, как правило, не­восполнимы.

В картине мира, предлагаемой народной наукой, большое зна­чение имеет круговорот могущественных стихий бытия. Природа выступает как «дом человека», человек, в свою очередь, как орга­ничная его частичка, через которую постоянно проходят силовые линии мирового круговорота. Считается, что народные науки об­ращены, с одной стороны, к самым элементарным и с другой — к самым жизненно важным сферам человеческой деятельности, как-то: здоровье, земледелие, скотоводство, строительство.

Поскольку разномастная совокупность внерационального зна­ния не поддается строгой и исчерпывающей классификации, мож­но встретиться с выделением следующих трех видов познаватель­ных технологий: паранормальное знание, псевдонаука и девиан-тная наука. Причем фиксируется некая эволюция от паранормаль­ного знания к разряду более респектабельной псевдонауки и от нее к девиантному знанию. Это косвенным образом свидетель­ствует о развитии вненаучного знания.

Широкий класс паранормального знания включает в себя уче­ния о тайных природных и психических силах и отношениях, скры­вающихся за обычными явлениями. Самыми яркими представи­телями паранормального знания считаются мистика и спиритизм. Для описания способов получения информации, выходящий за рамки науки, кроме термина «паранормальность» используется термин «внечувственное восприятие» — ВЧВ или «парачувстви-тельность», «пси-феномены». Оно предполагает возможность по­лучать информацию или оказывать влияние, не прибегая к непос­редственным физическим способам. Наука пока еще не может объяснить задействованные в данном случае механизмы, как не может и игнорировать подобные феномены. Различают экстра­сенсорное восприятие (ЭСВ) и психокинез. ЭСВ разделяется на телепатию и ясновидение. Телепатия предполагает обмен инфор­мацией между двумя и более особями паранормальными спосо­бами. Ясновидение означает способность получать информацию по некоторому неодушевленному предмету (ткань, кошелек, фо­тография и т.п.). Психокинез — это способность воздействовать на внешние системы, находящиеся вне сферы нашей моторной деятельности, перемещать предметы нефизическим способом.

Заслуживает внимания то, что в настоящее время исследова­ния паранормальных эффектов ставятся на конвейер науки, кото­рая после серий различных экспериментов приходит к следую­щим выводам:

1) с помощью ЭСВ можно получить значимую информацию;

2)расстояние, разделяющее испытуемого и воспринимаемый
объект, не влияет на точность восприятия;

3) использование электромагнитных экранов не снижает каче­
ства и точности получаемой информации, и под сомнение мо­
жет быть поставлена существовавшая ранее гипотеза об элек­
тромагнитных каналах ЭСВ. Можно предполагать наличие
какого-то другого, например, психофизического канала, при­
рода которого не ясна.

Вместе с тем сфера паранормального знания имеет особенно­сти, которые противоречат сугубо научному подходу:

• во-первых, результаты парапсихических исследований и эк­
спериментов, как правило, не воспроизводимы повторно;

• во-вторых, их невозможно предсказать и прогнозировать.
Современный философ науки К. Поппер достаточно высоко

ценил псевдонауку, отмечая, что наука может ошибаться, а псев­донаука «может случайно натолкнуться на истину». У него есть и другой значимый вывод: если некоторая теория оказывается не­научной — это не значит, что она не важна.

Для ■севдаиаучвого знания характерна сенсационность тем, признание тайн и загадок, «умелая обработка фактов». Ко всем этим априорным условиям присоединяется свойство исследова­ния через истолкование. Привлекается материал, который содер­жит высказывания, намеки или подтверждения высказанным взглядам и может быть истолкован в их пользу. По форме псев­донаука — это, прежде всего, рассказ или история о тех или иных событиях. Такой типичный для нее способ подачи материала на­зывают «объяснением через сценарий». Другой отличительный признак — безошибочность. Бессмысленно надеяться на коррек­тировку псевдонаучных взглядов, ибо критические аргументы никак не влияют на суть истолкования рассказанной истории.

Термин «девиантное» означает отклоняющуюся от принятых и устоявшихся стандартов познавательную деятельность. Причем сравнение происходит не с ориентацией на эталон и образец, а в сопоставлении с нормами, разделяемыми большинством членов научного сообщества. Отличительной особенностью девиантного знания является то, что им занимаются, как правило, люди, име­ющие научную подготовку, но по тем или иным причинам выби­рающие весьма расходящиеся с общепринятыми представления­ми методы и объекты исследования. Представители девиантного знания работают, как правило, в одиночестве либо небольшими группами. Результаты их деятельности, равно как и само направ­ление, обладают довольно-таки кратковременным периодом су­ществования.

Иногда встречается термин анормальное знание, которые не означает ничего иного, кроме того, что способ получения знания либо само знание не соответствует тем нормам, которые считают­ся общепринятыми в науке на данном историческом этапе. Анор­мальное знание можно разделить на три типа.

• Первый тип возникает в результате расхождения регуляти-
вов здравого смысла с установленными наукой нормами. Этот
тип достаточно распространен и внедрен в реальную жизнедея­
тельность людей. Он не отталкивает своей аномальностью, а при­
влекает к себе внимание в ситуации, когда действующий инди­
вид, имея профессиональное образование и специальные науч-

' ные знания, фиксирует проблему расхождения норм обыденного мироотношения и научного (например, в воспитании, в ситуаци­ях общения с младенцами и пр.).

• Второй тип возникает при сопоставлении норм одной пара­дигмы с нормами другой.

• Третий тип обнаруживается при объединении норм и идеалов из принципиально различных форм человеческой деятельности.

Уже давно вненаучное знание не рассматривают только как заблуждение. И раз существуют многообразные его формы, сле­довательно, они отвечают какой-то изначально имеющейся в них потребности. Можно сказать, что вывод, который разделяется со­временно мыслящими учеными, понимающими всю ограничен­ность рационализма, сводится к следующему. Нельзя запрещать развитие вненаучных форм знания, как нельзя и культивировать сугубо и исключительно псевдонауку, нецелесообразно также от­казывать в кредите доверия вызревшим в их недрах интересным идеям, какими бы сомнительными первоначально они ни каза­лись. Даже если неожиданные аналогии, тайны и истории окажут­ся всего лишь «инофондом» идей, в нем очень остро нуждается как интеллектуальная элита, так и многочисленная армия ученых.

Достаточно часто звучит заявление, что традиционная наука, сделав ставку на рационализм, завела человечество в тупик, вы­ход из которого может подсказать вненаучное знание. К вненауч-ным же дисциплинам относят те, практика которых опирается на внерациональные или иррациональные основания — на мистичес­ких обрядах и ритуалах, мифологических и религиозных пред-• ставлениях. Интерес представляет позиция современных филосо­фов науки и, в частности, К. Фейерабенда, который уверен, что элементы нерационального имеют право на существование внут­ри самой науки.

Развитие подобной позиции можно связать и с именами Т. Роз-зака, и Дж. Холтона. Последний пришел к выводу, что в конце прошлого столетия в Европе возникло и стало шириться движе­ние, провозгласившее банкротство науки. Оно включало в себя четыре наиболее одиозных течения ниспровергателей научного разума:

1. Течения в современной философии, утверждавшие, что ста­
тус науки не выше любого функционального мифа.

2. Малочисленную, но довольно влиятельную в культуре груп­
пу отчужденных маргинальных интеллектуалов, например
А. Кестлера.

3. Настроения научного сообщества, связанные стремлением
отыскать соответствия между мышлением «Нового века» и
восточным мистицизмом, найти выход из интеллектуально­
го анархизма наших дней к «хрустально-чистой власти».

4. Радикальное крыло научного направления, склонного к выс­
казываниям, принижающим значение научного знания, типа
«сегодняшняя физика — это всего лишь примитивная модель
подлинно физического»¹.

Мнение о том, что именно научные знания обладают боль­шей информационной емкостью, также оспаривается сторонни­ками подобной точки зрения. Наука может «знать меньше» по сравнению с многообразием вненаучного знания, так как все, что предлагает наука, должно выдержать жесткую проверку на дос­товерность фактов, гипотез и объяснений. Не выдерживающее эту проверку знание отбрасывается, и даже потенциально истин­ная информация может оказаться за пределами науки.

Иногда вненаучное знание именует себя как «Его величество» иной способ истинного познания. И поскольку интерес к много­образию его форм в последние годы повсеместно и значительно возрос, а престиж профессии инженера и ученого значительно сни­зился, то напряжение, связанное с тенденцией размыва науки, возросло.

На особое отношение претендует религиозное знание, кото­рое базируется на вере и устремляется за пределы рационального в сферу постижения сверхъестественного. Религиозное знание, являясь одним из наиболее ранних форм знания, заключает в себе механизмы регулирования и регламентирования жизни общества. Его атрибутами являются храм, икона, тексты Священного писа­ния, молитвы, многообразная религиозная символика. Вера — это не только основное понятие религии, но и важнейший компонент внутреннего духовного мира человека, психический акт и элемент познавательной деятельности.

Вера в отличие от знания есть сознательное признание чего-либо истинным на основании преобладания субъективной значи­мости. Основанное на вере религиозное знание обнаруживает себя в непосредственном, не требующем доказательств принятии тех или иных положений, норм, истин. Как психологический акт вера проявляется в состоянии убежденности, связана с чувством одоб­рения или неодобрения. Как внутреннее духовное состояние она требует от человека соблюдения тех принципов и моральных пред­писаний, в которые он верит, например, в справедливость, в нрав­ственную чистоту, в мировой порядок, в добро.

Понятие веры может полностью совпадать с понятием рели­гии и выступать как религиозная вера, противоположная рацио­нальному знанию. Поэтому соотношение знания (разума) и веры не может быть решено в пользу одной или другой компоненты. Как знание не может заменить веру, так и вера не может заме­нить знание. Нельзя верой решить проблемы физики, химии, экономики. Однако вера как доинтеллектуальный акт, досозна-тельная связь субъекта с миром предшествовала появлению зна­ния. Она была связана не с понятиями, логикой и разумом, а с чувственно-образным фантастическим восприятием мира. Рели­гиозное знание предполагает не доказательство, а откровение и основывается на авторитете догматов. Откровение трактуется как дар и как результат напряженного самоуглубления и постиже-.ния истины.

Дата добавления: 2014-10-15