Новые баллады

Баллады семейного содержания

Баллады любовного содержания

КЛАССИЧЕСКИЕ БАЛЛАДЫ

Содержание народной классической баллады всегда обраще­но к теме семьи. Балладу волнует нравственная сторона взаимо­отношений отцов и детей, мужа и жены, брата и сестры, невес­тки и свекрови, мачехи и падчерицы. Взаимная любовь парня и девушки также должна иметь нравственное основание: стремле­ние к созданию семьи. Посягание на честь девушки, надруга­тельство над ее чувствами — аморально.

В сюжете баллады торжествует зло, однако важна тема раска­яния, проснувшейся совести. Баллада всегда осуждает злодея­ние, с сочувствием изображает невинно гонимых, сокрушается о погибших.

В балладе "Василий и Софья" (см. в Хрестоматии) зло исхо­дит из недр патриархальной семьи. В ней использован междуна­родный сюжет о гибели влюбленных, над могилами которых вырастают и переплетаются деревья: любовь оказывается силь­нее смерти. Пафос баллады — защита любви, критика семейно­го деспотизма. Деспотизм родителей изображает и баллада "На-сильный постриг" (см. в Хрестоматии). Перед матерью и отцом Девушка бессильна, ее погубленная жизнь становится для них тяжким укором. Когда же героине пытается вредить мачеха (хо­чет торговать телом падчерицы), то девушка защищается, как может. У нее есть только одно средство — пойти на преступле­ние. В балладе "Девушка защищает свою честь" героиня убивает гостей. Она предстает трагической фигурой, вина за содеянное Зло ложится на мачеху[157]. Иную нравственную оценку получает

ситуация: молоденькая монашка, родив младенца, пытается скрыть свой позор, утопив ребенка в реке ("Монашенка — мать ребен­ка"). Правда раскрывается чудесным образом[158].

Сюжеты многих любовных баллад построены на взаимоотно­шениях девушки с молодцем. Баллада "Дмитрий и Домна" (см. в Хрестоматии) — чисто русская: по мнению Д. М. Балашова, она возникла в XIV—XV вв. в пределах Новгородской земли.

Девушка Домна, теремная затворница, вдруг проявляет характер и волю, смело оценивая недостатки своего жениха. Поведение Домны — вызов не только жениху, но и традиционной морали, тем жизненным нормам, при которых согласия девушки на ее брак не спрашивали. Домна сама решает, идти или не идти ей за Дмитрия. Она не прислушивается к предостережениям матушки, отвечает на них так, как в этой ситуации отвечал бы мужчина:

“Ай же ты родна моя матушка!

Если спустишь — пойду и не спустишь — пойду”.

Фактически Домна бросает Дмитрию вызов — и он его принимает. Их "роковой" поединок приводит обоих к гибели. Гибнет от горя и ее матушка.

Как видим, образ Домны неоднозначен. И Дмитрий, и ее мать находятся в рамках традиционной этики. Домна старается эти рамки разрушить, что приводит всех к гибели.

Известна группа баллад, в которых девица отравила молодца зельем, злыми кореньями (см. в Хрестоматии: "Девица отравила молодца").

Обычно они начинаются с рассказа о том, как девица ходила по кру­тому бережку реки (по желтому, сыпучему песочку) и рыла кореньицо, зелье лютое. Она мыла это зелье в реке, сушила на крутой горе, толкла в ступочке, сеяла на ситочке, сыпала в зелено вино и зазывала добра молодца к себе в гости. Молодец предчувствует гибель, не хочет идти, но и не может отказаться.

Убирается добрый молодец на веселый пир.

Скидает с себя платье цветное.

Надевает на себя платье черное.

Девица его встречает, берет за правую руку, ведет в свой высокий терем, сажает за дубовый стол и наливает чару зелена вина:

У рюмочки по краюшкам огонь горит,

А на донушке люта змея лежит.

Молодец выпил вино и к полуночи преставился [159].

В этих балладах многое поражает: полностью отсутствует мо­тивировка преступления; молодец покорно идет навстречу не­избежной гибели; иногда девица подробно рассказывает ему, как она готовила зелье, а он дает ей подробное наставление, как его похоронить. Ответ на эти вопросы, вероятно, дает баллада "Де­вица по ошибке отравила брата":

...И хотела извести своего недруга,

Невзначае извела своего друга милого,

Она по роду братца родимого [160].

Наиболее древняя любовная коллизия, представленная еще в мифологической балладе, была связана с инцестом сестры и брата. Сохранились тексты песен, в которых брат принуждает сестру к любовной связи, а она, сопротивляясь этому, губит себя и его. Известны и другие: сестра пытается совратить брата. Эта тема глубоко вросла в народные лироэпические песни, приспо­собилась к новой балладе — классической.

Тема "сестра и брат" находит развитие и в других сюжетах. Например, известна группа баллад, в которых братья строго сле­дят за нравственностью сестры и жестоко карают ее вместе с возлюбленным (напр.: "Иван Дудорович и Софья Волховична"). А в балладе "Жена разбойника" муж-разбойник убивает своего шурина постылого.

В балладах семейного содержания главенствует тема оклеве­танной и невинно гонимой молодой женщины. В ряде баллад ее губит мужской деспотизм. Одна из самых выразительных пе­сен — "Князь Роман жену терял" (см. в Хрестоматии).

Вот как охарактеризовал это произведение Д. М. Балашов: "Это еще один блестящий пример классического балладного конфликта, а также классически простой и ясной балладной композиции. Муж убивает жену, мать своей дочери. Причин нет. Тем самым конфликту придан смысл очень широкого обобщения: тысяча причин была или ни одной — разни­цы нет. Мог, имел власть убить — это главное. Но, убив жену, Роман сталкивается с непредвиденным судьей, перед которым сила бессильна: собственной дочерью"[161].

В семейных конфликтах нравственную суть происходящего обнажают чистые, безгрешные голоса детей. Вокруг баллады о князе Романе образовалась целая группа произведений. Для них характерно развернутое заключение — поиски детьми убитой матери. В сюжет стал включаться исполненный драматизма ди­алог — разговор убийцы со своей женой (несчастная женщина просит убить ее, когда заснут дети).

Другим трагическим противопоставлением является злая свек­ровь и безответная невестка. Подобный конфликт вырастал из реальных семейных отношений феодальной эпохи: старшая хо­зяйка, подчиненная только главе дома, была выше всех осталь­ных членов семьи. В балладах недобрая сущность свекрови, ее враждебность по отношению к невестке не мотивируется — это предстает как жизненная норма ("Князь Михайло"). Тема взаи­моотношений невестки и свекрови была настолько актуальной, что слилась с сюжетом мифологической баллады "Обращение женщины в дерево" (см. в Хрестоматии).

В балладах освещаются и другие аспекты семейных драм. Несколько баллад посвящено трагической гибели одного из суп­ругов и скорби по нему другого ("Жена казака умирает от ро­дов", "Жена князя Михаилы тонет", "Гибель пана"). Имеется единственная, однако очень популярная баллада, в которой жена губит своего мужа ("Жена мужа зарезала" — см. в Хрестоматии). Можно предположить, что до своего поступка она была доведе­на жестоким обращением мужа. Но как только убила его — уж тут-то она сама образумилася. Содержание этой баллады по­священо не столько злодеянию, сколько изображению страха и раскаяния несчастной женщины.

Сюжеты баллад могли получать социальную окраску. Яркий тому пример — песня "Князь Волконский и Ваня-ключник" (см. в Хрестоматии).

Герои образуют "любовный треугольник": князь, княгиня и мало-дыя-то княгини полюбовничек. Три года князь Волконский не догады­вается о преступной связи своей жены со слугою. А когда узнает — семейная драма резко переходит в социальную плоскость. Это видно хотя бы из того, что допрашивают и наказывают не княгиню, а ключника. Образ ключника — самый яркий в песне. Он единственный представлен портретной зарисовкой, в которой явно присутствует идеализация:

Повели же ведь Ванюшу широким двором.

На Иванушке сибирочка пошумливает,

Александрийская рубашка ровно жар горит,

Козловы новы сапожки поскрипывают.

У Иванушки кудёречка рассыпаются,

А идет-то сам Ванюша — усмехается.

Ванюша напоминает удалого разбойника из народных песен, что не случайно. Он посягнул на святое — семейные узы, не остановился перед моральной стороной этого поступка. Песня сочувствует загубленной судьбе красавца, повторяя его портрет уже после наказания плетьми. При этом использован прием антитезы:

Александрийская рубашка с телом смешана,

Казимирова сибирочка вся изорвана,

Русые кудеречки прирастрепаны,

Козловы новы сапожки крови полные.

Жестокое наказание не приводит героя к раскаянию. Он кощунствен­но бахвалится перед князем тем, сколько у них с княгиней было пожито, виноградных вин попито, приготовленных закусочек покушано. Взбе­шенный князь велит слугам повесить Иванушка-изменника, молодыя-то княгини полюбовника.

Образ княгини появляется только в конце, в последней строчке, из которой ясно, что княгиня умирает. Ее смерть необходима для полного выражения идеи. Однако в чем состоит идея песни? Если княгиня умира­ет от раскаяния, стыда и позора, от чувства своей вины перед мужем — тогда песня утверждает нерушимость семьи. Однако концовку можно трактовать и по-другому: княгиня умирает от любви к Иванушке, не может пережить его смерти. Баллада не дает однозначного и прямоли­нейного ответа, она только обозначает трагедию семьи князя Волконско­го, заставляет задуматься о ее причинах.

Эта баллада попала во многие песенники и получила широ­кую известность. Она была обработана поэтом В. Крестовским (в 1861 г.); литературная обработка проникла в устный реперту­ар (песня "Ванька-ключник") и в значительной степени потес­нила старинную балладу.

В XIX в. возникла новая баллада — жанр позднетрадиционного фольклора. В песенный репертуар народа вошли многие литера­турные стихотворения балладного содержания (см. в Хрестома­тии: "Под вечер, осенью ненастной..." А. С. Пушкина). В их числе были поэтические обработки фольклорных произведений, как русских, так и иностранных (см. в Хрестоматии: "Сестры-соперницы" — перевод шведской баллады). Под их влиянием в Новой народной балладе, наряду с традиционным фольклорным

стилем, появились черты романтического стиля и литературно­го стиха (см. в Хрестоматии: "Окрасился месяц багрянцем...").

Конфликты новой баллады иногда напоминают уже известные, но их художественное истолкование мельчает. Появляется обостренный интерес к жестоким драмам на почве любви и ревности (темы ревности старая баллада почти не знала). Сюжет делается мелодраматичным, лиризм за­меняется дешевой пасторальностью, допускается убогий натурализм ("Как на кладбище Митрофаньевском отец дочку зарезал свою...").

Дата добавления: 2014-10-31