КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Служение
Сон По поводу одной токкаты Баха Последний умелец игры в бисер
Согнувшись, со стекляшками в руке Сидит он. А вокруг и вдалеке Следы войны и мора, на руинах Плющ и в плюще жужжанье стай пчелиных. Усталый мир притих. Полны мгновенья Мелодией негромкой одряхленья. Старик то эту бусину, то ту, То синюю, то белую берет, Чтобы внести порядок в пестроту, Ввести в сумбур учет, отсчет и счет. Игры великий мастер, он немало Знал языков, искусств и стран когда-то, Всемирной славой жизнь была богата, Приверженцев и почестей хватало. Учеников к нему валили тыщи… Теперь он стар, не нужен, изнурен. Никто теперь похвал его не ищет, И никакой магистр не пригласит Его на диспут. В пропасти времен Исчезли школы, книги, храмы. Он сидит На пепелище. Бусины в руке, Когда-то шифр науки многоумной, А ныне просто стеклышки цветные, Они из дряхлых рук скользят бесшумно На землю и теряются в песке…
Мрак первозданный. Тишина. Вдруг луч, Пробившийся над рваным краем туч, Ваяет из небытия слепого Вершины, склоны, пропасти, хребты, И твердость скал творя из пустоты, И невесомость неба голубого.
В зародыше угадывая плод, Взывая властно к творческим раздорам, Луч надвое все делит. И дрожит Мир в лихорадке, и борьба кипит, И дивный возникает лад. И хором Вселенная творцу хвалу поет.
И тянется опять к отцу творенье, И к божеству и духу рвется снова, И этой тяги полон мир всегда. Она и боль, и радость, и беда, И счастье, и борьба, и вдохновенье, И храм, и песня, и любовь, и слово.
Гостя в горах, в стенах монастыря, В библиотеку в час вечерни ранней Забрел я как-то. Багрецом заря, Высвечивая тысячи названий, На корешках пергаментных горела. И я, придя в восторг, оцепенело Взял том какой-то и поднес к глазам: «Шаг к квадратуре круга». Ну и ну! — Подумал я. Прочту-ка! Но взгляну Сперва на этот, в коже, с золотым Тисненьем том и с титулом таким: «Как от другого древа съел Адам». Какого же? Конечно, жизни. Ясно, Адам бессмертен. Значит, не напрасно Сюда пришел я! И еще заметил Я фолиант. Он ярок был и светел, С цветным обрезом толстым, многолистным И пестрым заголовком рукописным: «Всех звуков и цветов соотношенья, А также способы переложенья Любых оттенков цвета в ноты, звуки». О, как хотелось мне азы науки Такой постичь! И я почти уж верил, Прекрасные тома перебирая, Что предо мной библиотека рая. На все вопросы, что меня смущали, Что мозг мой, возникая, иссушали, Здесь был ответ. Без жертв и без потерь Здесь давний голод утолить я мог. Здесь каждый титул, каждый корешок Сулил победу над духовной жаждой. Ведь каждый к знаньям отворял мне дверь И обещал плоды такие каждый, Каких и мастер редко достигает, А ученик достичь и не мечтает. Здесь, в этом зале, был нетленный, вечный Смысл всех наук и песен заключен, Творений духа свод и лексикон, Настой густейший мудрости конечной, Здесь, в переплетах, предо мной лежали Ключи ко всем вопросам вековым, К загадкам, тайнам, чудесам любым, И все ключи тому принадлежали, Кто призван был увидеть их теперь.
И положил я на пюпитр для чтенья Одну из книг, дрожа от нетерпенья, И без труда священных знаков строй Вдруг разобрал. Так с незнакомым делом Во сне шутя справляешься порой. И вот уже летел я к тем пределам, К тем сферам звездным, где в единый круг Сходилось все, что виделось, мечталось, Мерещилось в пророчествах наук Тысячелетьям. И сойдясь, сцеплялось, Чтоб вновь затем другими откровеньями Весь этот круг открывшийся пророс, Чтоб вновь и вновь за старыми решеньями Неразрешенный ввысь взлетал вопрос. И вот, листая этот том почтенный, Путь человечества прошел я вмиг И в смысл его теорий сокровенный Старейших и новейших враз проник. Я видел: иероглифы сплетались, Сходились, расходились, разбегались, Крутились в хороводе и в кадрили, Все новые и новые творили Фигуры, сочетанья и значенья По ходу своего коловращенья.
Но наконец глаза мои устали, И, оторвав их от слепящих строк, Увидел я, что я не одинок: Старик какой-то рьяно в этом зале Трудился, архиварий, может быть, У полок он усердно делал что-то, И захотелось мне определить, В чем состояла странная работа Его увядших рук. За томом том, Увидел я, он извлекал, потом По корешку знакомился с названьем, Затем к губам своим бескровным ловко Том подносил и, старческим дыханьем Отогревая буквы заголовка — А заголовки окрыляли ум! — Стирал названье и писал другое, Совсем другое собственной рукою, Потом опять брал книгу наобум, Стирал названье и писал другое!
Я долго на него в недоуменье Глядел и снова принялся за чтенье Волшебной книги той, где встала было Чреда картин чудесных предо мною, Но мне теперь ее увидеть снова Не удавалось. Меркло, уходило Все то, что так осмысленно и славно Мне поднимало дух еще недавно. Все это вдруг какой-то пеленою Подернулось, оставив предо мною Лишь тусклый блеск пергамента пустого, И чья-то на плечо мое рука Легла, и я, увидев старика С собою рядом, встал. Он книгу взял Мою, смеясь. Озноб меня пробрал. Он пальцами, как губкою, потом Провел по ней. Макнул перо в чернила, И без помарок новыми названьями, Вопросами, графами, обещаньями Оно пустую кожу испещрило. И старец скрылся с книгой и пером.
Благочестивые вожди сначала У смертных были. Меру, чин и лад Они блюли, когда, творя обряд, Благословляли поле и орала.
Кто смертей, жаждет справедливой власти Надлунных и надсолнечных владык, Они не знают смерти, зла, несчастий, Всегда спокоен их незримый лик.
Полубогов священная плеяда Давно исчезла. Смертные одни Влачат свои бессмысленные дни, Нет меры в горе, а в веселье лада.
Но никогда о жизни полноценной Мечта не умирала. Среди тьмы В иносказаньях, знаках, песнях мы Обязаны беречь порыв священный.
Ведь темнота, быть может, сгинет вдруг, И мы до часа доживем такого, Когда, как бог, дары из наших рук, Взойдя над миром, солнце примет снова.
Дата добавления: 2014-11-06; Просмотров: 262; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |